Мужа Полина не любила. Да и есть ли она, любовь эта или про неё только в сказках и сказывают? Родители так её жили, деды, прадеды и она так живёт, не лучше и не хуже других. Да и до любви ли? Подъем в пять утра: корову подоить, поросят с курами накормить, так весь день в хлопотах и пролетает. Не успеешь глазом моргнуть – уж солнце садится. Летом ещё хорошо, можно на лавочке посидеть, да на речку поглядеть, с бабами разговор нехитрый завести, а зимой – под перину, да спать. Вот и все радости. Другой жизни Поля не знала.
С мамкой и тятькой так же жила, пока сваты от Федора не пришли. Только дома ещё тяжелее – куча ртов, мал мала меньше. И одни девки. Несчастье-то какое! Ежели сын рождается – пара рук появляется, а если девка – так лишний рот. Полина была шестой. Мамка рассказывала, что тятька так на неё осерчал, что девку очередную родила, что сразу после родов на улицу, на мороз выставил, вместе с новорождённой. Потом опомнился, конечно, да и односельчане мозги быстро вправили, но Поля успела простудиться, потому и росла хилой и болезной.
Деревенские думали, концы отдаст, но Полина выздоровела, хоть и здоровьем особым похвастать не могла. В деревне шептались, что сглазили Шурковых, где это видано, чтоб одни девки на свет рождались? Был, правда, один мальчик, аккурат до Поли, но умер в младенчестве. Уж как мамка с тятькой убивались, единственный продолжатель рода – и того не уберегли. Это Поле старшая сестра, Танька рассказала. И так Полине жалко мамку с тятькой стало, что слезы на глазах наворачивались.
Поля всех жалела: и корову, и свинью, и букашку какую. Местные пальцем у виска крутили, видно, умом девка повредилась на морозе. Но Поля была умненькой и сообразительной, хоть и странной, по местным меркам. Когда ей двенадцать исполнилось, запросилась в школу. А школа аж в соседнем селе.
– Нечего, и так рук не хватает. – Сказал тятя, но мамка его, видимо, уговорила. Жалела она Полиночку, вину свою чувствовала, что не уберегла.
Так Полина пошла в школу, шла пешком, если повезёт, кто из местных мог подвезти. Идти ни много, ни мало пять километров. Учиться Поле понравилось: сидишь в тепле, спину гнуть не надо, книжки с картинками рассматриваешь. Лепота!
Однажды разыгралась сильная метель, и учительница позвала Полину к себе, переждать непогоду. Девушка сильно робела, руки свои, заскорузлые от работы, прятала, краснела. Учительница была городская, красивая, волосы, как деревенские, под платком не прятала, а носила красивую причёску. Все в ней было удивительно: и серёжки в маленьких ушках, и кольца на холеных пальцах с маникюром, и диковинные сапожки на каблучках. Изба у неё была обыкновенная, как у всех, но наполненная всякими чудесами, как в пещере Али Бабы. Полина смотрела вокруг с открытым ртом.
– Садись, Поля. Сейчас чай пить будем. – Ласково сказала учительница.
Полина села на самый краешек лавки, так, чтобы только не упасть и завороженно следила за действиями учительницы. К чаю подала она настоящие конфеты, шоколадные. Полина только один раз такие пробовала, зуб у неё сильно разболелся и поехали они с мамкой в город, зуб лечить.
Вела она себя хорошо, терпела, хоть и больно было. Стыдно было при докторе голосить, вот и молчала, как рыба, только головой крутила, когда добрая доктор в белоснежном халате спрашивала, не больно ли ей. Когда Поля поднялась с кресла ни жива, ни мертва, врач с доброй улыбкой протянула ей шоколадную конфету. Поля её полдороги берегла, только смотрела, да в руках вертела.
– Что ж ты не ешь-то? – Со смехом спросила мамка. – Растает же. – И Поля засунула конфету за щеку и даже зажмурилась от удовольствия. Впервые в жизни ей не надо было ни с кем делиться, и конфета была вся, целиком её. Она до сих пор помнила тот чудесный вкус. "Вот бы у меня зуб заболел", – мечтала Поля. Но зубы, как назло, не болели, поэтому побывать в городе и отведать лакомства ей так больше и не довелось.
– Угощайся, чего сидишь, как не родная? – Улыбнулась учительница. Поля, не веря своим глазам, потянулась за конфетой. Осторожно развернула одну, положила, как тогда за щеку, и зажмурилась. "Хорошо-то как и даже зуб не болит".
Выпили по две кружки чая, а метель все не стихала. Поля подошла к большому книжному шкафу, любовно провела пальцем по разноцветным черешкам книг.
– Любишь читать? – Спросила учительница.
– Да куда уж мне? – Засмущалась Полина. – У нас же безграмотные все. – Сказала она и густо покраснела. Вдруг чушь сморозила? Стыдно перед учительницей.
Она вдруг оживилась, встала рядом с Полиной, почти касаясь её плеча.
– На, вот, почитай. – Учительница достала с полки книгу и протянула Полине.
– Сказ-ки на-ро-дов ми-ра. – По слогам прочла Полина, ведя пальцем по буквам.
– Молодец. – Похвалила учительница.
– Возьми домой, почитаешь, вернёшь.
– Не, неудобно. – Произнесла Полина, возвращая книгу.
– Чего же здесь неудобного? – Удивилась учительница. – В городе есть целые библиотеки, там много-много книг. Люди приходят, берут понравившуюся, забирают домой, а потом обратно возвращают.
– Да ну. – Выдохнула Полина. – Чудно как-то. – Он тихонечко засмеялась.
– Ничего чудного, а нормальная практика. Ведь читать – это полезно, мозг развивается, мысли появляются. Книги в магазине дорого стоят, да и не все есть. А так захотел почитать – взял книгу, почитал и вернул.
– Библиотека. – Мечтательно повторила Полина.
Метель утихла, и Полина засобиралась домой.
– Спасибо вам за все, пойду я, пока не стемнело, да и домашние меня уж поди заждались.
– Подожди, я тебе конфет с собой дам, угостишь братиков, да сестренок. – Учительница метнулась к столу.
– Нема у меня братиков, был один, да и тот помер, только сестрёнки остались.
– А сколько вас? – Заинтересовалась учительница.
– Шестеро, я последняя, да мамка с тятькой.
– Значит восемь конфет. На, держи. – Она протянула Полине небольшой свёрток.
– Неудобно. – Еле слышно произнесла Полина, глядя в пол.
– Что же здесь неудобного, коли угощают? – Учительница всучила сопротивляющейся Полине свёрток, а потом долго махала ей вслед, стоя на перекрёстке.
Полина сунула книгу и конфеты за пазуху и шла, постоянно оглядываясь и махая учительнице в ответ. Её переполняла радость. Полина решила, что это лучший день в её жизни. Она спешила домой, порадовать домочадцев конфетами. А книжку она решила никому не показывать. Вдруг еще, чего доброго, запретят?
Книги открыли Полине удивительный мир: она вместе с Али Бабой побывала в пещере, полной несметных сокровищ, познакомилась со стариком Хоттабычем и вместе с маленьким Муком избавлялась от ослиных ушей. А еще… еще Полина узнала, что бывает и другая жизнь, где все счастливы и любят друг друга.
– Мам, а ты тятьку любишь? – Спросила однажды Полина, улучив момент, когда они остались вдвоем. Мамка доила корову, а Полина убирала коровник. От неожиданности и неуместности вопроса, мама Полины сбилась с ритма, и, решив сделать небольшую передышку, утерла со лба пот.
– Лююбооовь. – Протянула она с издевкой. – Кака така любовь? Работать надо. – Они вернулись к прерванным обязанностям.
От чтения сказок Полина переключилась на классиков, проглатывала все – от Бунина до Толстого. А некоторые стихи Есенина выучила наизусть. Читала в любую свободную минуту – мать за водой пошлёт, а Полина присядет по дороге на ведро и читает, читает. Потом спохватится, бежит с вёдрами, пока добежит, половину расплескает.
– Ох, Поля, Поля, горе ты моё луковое, в кого ты безрукая-то такая? – Сокрушалась мама.
Иногда Полина замирала, ни с того, ни с сего, мечтала средь бела дня. Представляла себя то Анной Карениной и хваталась от страха за сердце, то Наташей Ростовой и кружилась с Пьером Безуховым в танце, то жила в глухой чащобе вместе с несчастной Олесей. Всю зиму Полю грел очередной томик, схороненный за пазухой, а когда разлилась реками весна, Полина стала прятать книжку, бережно укутанную в тряпицу, под порогом. Ненароком выдал любительницу чтения Барбос. Увидела Полина, что пёс что-то треплет, а как поняла, что это книга, да не её, а учительницы, принялась голосить, да слезы лить.
"Как теперь учительнице в глаза смотреть? Изорвал Барбос книжку в клочья". На крики выбежали мамка с тятькой. Тятька на Полину так осерчал, что затрещину дал, да такую, что ухо у Поли ещё неделю огнём горело. И мамке досталось.
– Говорил же, что не доведёт эта школа до добра, так нет же, не послушали, по-своему порешали. Эх, бабы, бабы. Чтобы про школу я больше не слышал. – Отец в сердцах сплюнул.
Как Поля не просила, как в ногах не валялась, непреклонен был батя. Нет и все тут!
Один только раз удалось Полине к учительнице вырваться. Отец уехал по колхозным делам в город, а Полина уговорила мамку ненадолго её отпустить, а то некрасиво вышло – учительница их конфетами угощала, а они ответили черной неблагодарностью, даже книжку не вернули. Снарядила мамка Полину в дорогу, дала гостинцев: хлеб только из печи, крынку молочка парного только-только из-под коровы, маслица домашнего. Пришла Полина, понурив голову, заплакала, запричитала.
– Простите, Христа ради. Бобик съел вашу книжку. – Заикаясь от рыданий выдавила из себя Полина, с ужасом ожидая наказания. Но учительница только рассмеялась:
– Невелика беда, я таких книжек знаешь ещё сколько в городе куплю! Ты лучше скажи, почему в школу не ходишь?
– Тятька не пущает. Он как книжку-то нашёл, так осерчал, как больной сделался. И мне, и мамке досталось. – Вымолвила Полина, утирая тыльной стороной ладони нос. Учительница протянула ей белоснежный платочек с вышивкой. Полина покраснела, замотала головой. – Бери, бери, лицо вытри и нос высморкай. – Настаивала учительница. Полина с опаской взяла в руки платок, сделала, как ей учительница велела. – Я тебе свой адрес в городе напишу, ты, главное, не потеряй. Будешь в городе, дай знать. Поняла? – Полина кивнула. Не зная, куда девать платок, несмело протянула его учительнице. Она снова заливисто рассмеялась, Поле показалось, что зазвенели сотни колокольчиков.
– Это уж ты, голубушка, себе оставь. Подожди, ты же мне гостинцев принесла, и я в долгу не останусь. – Учительница вышла и вернулась с книжкой. – Держи, это тебе, на память.
– Теодор Драйзер. Американская трагедия. – Уверенно прочла Поля, проведя пальцем по тисненым буквам. Со слезами на глазах прижала томик к груди. – Спасибо.
– Пора тебе с классиками других стран знакомиться, мир книг удивителен и бесконечен. – Сказала учительница. Ну, беги, Полиночка. Адрес мой не забудь.
– Не забуду. – Крикнула Полина, убегая. – Прощайте.
– Не будем прощаться, даст бог, свидимся. – Шепнула учительница, заправив за ухо выбившийся локон.