«Успех – это умение двигаться от неудачи к неудаче, не теряя энтузиазма»
Уинстон Черчилль
Если вы не знаете, что такое неудача, то спросите об этом меня, Олесю Смельцову. Да-да, подойдите и вот прямо так, внаглую, с широкой улыбкой на лице, спросите.
И когда вы это сделаете, то увидите, как изменится моё лицо. Хрупкая черноволосая и голубоглазая девушка испуганно взглянет на вас и поспешит отойти прочь.
Просто так.
На всякий случай.
И всё потому, что в тот злополучный день я имела несчастье обидеть колдунью. Но и это было всего лишь полбеды. А другая половина беды состояла в том, что я влюбилась… Хотя в тот миг ещё не понимала этого.
То неудачливое утро было солнечным, улицы многолюдными, а голуби чересчур активными. Птицы носились хлопающими метеорами над головами людей и изредка радовали «счастливчиков» приметами о скором повышении финансового благополучия.
Вот в такое чудесное утро я не стала никого будить, орать и играть на барабане, а лишь тихонько оделась в привычную черную юбку, белую блузку и чуть подвела брови. Последний штрих в виде черной сумочки повис на плече, и всё – я готова выплыть на улицу.
Думала ли я о том, что в скором времени окунусь в волшебный мир, где сказочные существа живут наравне с обычными людьми?
Вы часто об этом думаете?
Вот и я всего лишь представляла себе, что скоро сделаю прическу, сдам последний экзамен и умчусь наслаждаться морем, пляжем и "олл инклюзивом". О мачехе и сестрах старалась не думать вовсе.
Сегодня мне казалось всё таким добрым и хорошим, даже засиженная лавочка во дворе, даже шелестящий листьями старый клён, даже ленивый кот Васька, который коротко мявкнул мне в след. То ли пожелал удачи, то ли по своему обыкновению послал куда подальше.
Скоро начнется последний экзамен по стилистике, и я уже выбрала женскую прическу, какую буду создавать на добровольной помощнице. Марина была из числа тех, кому не нравится платить за парикмахерские услуги, а выглядеть красивой очень хочется. Поэтому она и ошивалась возле нашего учебного заведения. Осталось только добраться до колледжа и воплотить задуманное. А дальше…
Папа уже обещал, что мы поедем на Кипр, где море, солнце, пляж и куча загорелых мальчишек. Обещал поехать туда вдвоем, так как моя мачеха, Лариса Михайловна, с дочерями Светочкой и Людмилочкой вместо «отдыха для бедных» решили рвануть в Дубаи.
Мама умерла, когда мне было два года от роду, поэтому воспоминаний о ней почти не осталось. Лишь иногда в памяти вспыхивали светлые блики улыбки, и казалось, что щеки касается теплая ладошка.
Лариса Михайловна сразу дала падчерице понять, что злыми мачехи бывают не только в сказках. Проработав десяток лет главным бухгалтером в крупном государственном учреждении, она спокойно могла съесть ежика против шерсти, а уж от ядовитой улыбки вяли даже фикусы. Увы, единственной страстью для Ларисы Михайловны были её дочери. Для них она и «Майбах» на ходу остановит и в горящий «Emirates Palace» войдет. Муж и падчерица являлись дополнением к социальному статусу.
Сводные сестры тоже не упускали случая уколоть меня и сделать какую-нибудь гадость. В общем, жила как в змеином гнезде – отовсюду шипели и норовили укусить.
Я же считала себя довольно доброй и вежливой девочкой, а то, что уронила «нечаянно» зубную щетку Людмилы в сливное отверстие ванны… Это маленькая месть за вчерашние издевки во время ужина, когда отца не было дома, а мачеха только подливала масла в огонь.
Однако, я не отчаивалась. Ещё один годик учебы и я буду свободна – свалю от вечных подколок пафосных сестричек на съемную квартиру и начну устраивать свою жизнь без жадных глаз, которые считали куски во рту.
А может, пойду учиться в Академию парикмахерского искусства…
Кто знает, как судьба распорядится?
И вдруг познакомлюсь там с иконой стиля – Анатолием Костюмовым?
Говорят, что это единственный парикмахер, у которого до сих пор не было любовных отношений с мужчинами. И он до сих пор холост, хотя женщины стаями вьются возле его парикмахерского кресла, а на прием записываются чуть ли не за полгода. Всё может быть.
Пока же я иду по улице Крупешина и даже не подозреваю о том, что в этот миг капризная Фортуна решила повернуться ко мне огромной и жирной… спиной.
Если бы вы чуть раньше спросили меня: «Что такое неудача?», то я бы ответила: «Какие глупости, это даже дети знают – это когда всё идет не так хорошо, как хотелось бы!» Но вот сейчас мое представление должно поменяться, а причина такого резкого изменения стояла и кормила голубей, которые десятками слетались на брошенные семечки.
Молодой высокий парень с костром на голове щедро отсыпал из пакета черные зачатки подсолнуха и щурился на небо. Кожаная куртка небрежно накинута на плечи, светлая майка подчеркивала поджарую фигуру, а на джинсах не было живого места от дыр.
Оказалось, что это вовсе не костер полыхал на его голове, а в медно-рыжих волосах запутались солнечные зайчики и никак не могли выбраться наружу. Поэты бы сказали, что в глазах кормильца голубей плещется лазурное море. Моя более прозаическая натура выдала аллегорию, что в радужной оболочке отражаются волосы Мальвины из сказки о «Золотом ключике».
Вот рыжеволосый парень ещё раз взмахнул рукой. Очередная горсть семечек осыпала сизое месиво, состоящее из крыльев, хвостов, клювов и блестящих бусинок глаз. Увы, подкармливая братьев наших меньших, молодой человек не заметил прохожего, и его рука случайно коснулась груди крупного мужчины.
Прохожий дернулся в сторону.
Голуби в этот момент испуганно взлетели вверх, подняв тучу пыли.
– Пардоньте, уважаемый, не заметил, – улыбнулся молодой человек так, как будто хмурый незнакомец только что подарил ему чек на сто миллионов рублей.
– Внимательнее нужно быть, не один на улице, – буркнул мужчина и пошел дальше.
Я оказалась свидетельницей этой сцены. Вроде бы ничего необычного, вот только парень посмотрел на меня с хитрым прищуром, как дедушка Ленин с картинки старого школьного учебника. А после ещё и подмигнул. Но не только он один – ко мне повернулись все голуби и тоже подмигнули.
Правыми глазками.
Вздрогнув, я поспешила прочь. Не хватало ещё галлюцинаций словить от переутомления. Хотя парень мне понравился и даже сердечко чуть-чуть застучало сильнее…
Вот и розово-красное четырехэтажное здание колледжа показалось из-за поворота. Оно больше похоже на солдатскую казарму, но я уже привыкла к его суровому виду, сумрачным коридорам и вечным окуркам у входа. Осталось пройти мимо спортивной школы, где на поле слышны мальчишеские голоса и раздавались удары по футбольному мячу.
Навстречу шла бабушка – божий одуванчик. Судя по внешнему виду и полным ситцевым сумкам, она из тех заботливых женщин, к кому на лето приезжаешь худым, а укатываешься раздутым Колобком.
У меня не было бабушек, а мама Ларисы Михайловны мало чем отличалась от своей дочери, поэтому «нахлебница» подобных закармливаний не получала. Морщинистое лицо женщины озабоченно хмурилось, будто она вспоминала – не забыла ли купить гречку?
Тени от липовых ветвей качались на сером асфальте, легкий ветерок доносил ароматы цветущей сирени, и ничто не предвещало беды. Хотя, даже если бы передо мной возник рекламный щит с надписью: «Внимание, сейчас случится беда!» я бы не поверила – слишком хорошо было на улице и слишком приятные мысли об Анатолии Костюмове гуляли в голове. Но беде плевать на веру людей, у неё другие планы и она не спрашивает разрешения ни на что, она просто случается.
– Спасите! Насилуют! – раздался сзади истошный крик, а потом послышался торопливый топот по асфальту.
Конечно же, как и любая другая девушка, я тут же повернулась посмотреть – кого же это там насилуют?
Да ещё и при свете дня?
Может, тоже пора покричать?
Оказалось, что дикие крики издавал рыжий парень, который несся на меня страусиными прыжками. Кормилец голубей. Преследователем почему-то оказался крупный мужчина.
Это из-за того, что молодой человек задел его рукой?
«Ну, ничего себе!» – подумала я в тот миг.
Это слишком малая причина для изнасилования.
– Помогите, маньяки в городе! – вопил парень.
– Я те щас покажу маньяка! Держите его! – пытался перекричать его мужчина, тяжело топая следом.
Рыжеволосый подбежал ко мне и схватил за плечи:
– Милая, если надо мной сейчас надругаются, помни – я всегда любил борщ!
Он на миг впился в мои губы, а потом толкнул в сторону преследователя. Вот так и началась моя вторая половинка беды…
Я настолько растерялась, что не смогла отвесить пощечину хаму. А когда поняла, что лечу в воздухе, то успела только растопырить руки, чтобы схватиться хотя бы за что-нибудь.
Увы, хвататься было не за что, кроме асфальта, а в следующую секунду об меня запнулся крупный мужчина.
Ладно я, а вот как оказалась под преследователем ни в чем неповинная бабушка?
На это я не смогла бы ответить даже перед Страшным судом. Старушка в этот момент напоминала морскую звезду под бульдозером. Судя по сморщенному личику, ей явно было не до смеха.
А вот так началась моя первая половинка беды…
Я поднялась, скривилась от боли в поцарапанной коленке и увидела костерок уже на повороте улицы. Рыжеволосый послал нам всем воздушный поцелуй и скрылся за бетонным забором. Я всё ещё чувствовала на губах привкус семечек, которые жевал молодой человек, но коленка болела сильнее этого приятного ощущения.
– Вот же ко-о-озел! – оценила я порванные колготки. – Я за них половину стипендии отдала!
Грузный мужчина поднялся с распластанной бабульки, зло зыркнул на меня и помчался за легконогим парнем. Мне же представилась возможность привести престарелую женщину в порядок.
Нет, конечно же, я могла спокойно уйти и оставить старушку в таком положении, но врожденная доброта помешала это сделать. Эх, если бы я только знала, чем обернется мой самаритянское сочувствие…
Без сомнения, я подхватила ноги в руки, и помчалась бы прочь. Возможно, даже обогнала рыжеволосого. Увы, я не была прорицательницей.
– Бабушка, с вами всё в порядке? – я присела возле лежащей женщины и попыталась нащупать пульс.
– Какая я тебе бабушка, дерзкая девчонка? Мне всего-навсего семьсот сорок пять лет! Я в самом расцвете сил, – в мою руку впилась морщинистая лапка, а в лицо уставились блестящие зеленые глаза.
– Бабушка, похоже, что вы сильно головой ударились. Вы полежите пока, а я сейчас «Скорую» вызову, – я полезла в сумочку за смартфоном.
Конечно, как же ещё можно оправдать бред старушки, как не ударом седовласой головы о твердую поверхность? Семьсот сорок пять лет… Ну надо же.
Гадюка могла позавидовать тому шипению, которое издала лежащая женщина. В этом звуке слились воедино и досада спускаемой автомобильной шины, и ярость кота, который вдруг обнаружил, что за окном март, а он кастрирован, и возмущение горячего железа, когда на него попадает плевок кузнеца. Я почувствовала, что лапка бабули приобретает твердость булатной стали.
– Второй раз называешь меня бабулей. Да как так можно, грубиянка? Сначала обрушила на меня этого громилу, потом обзываешься!
– Я… Я не виновата… Меня толкнули, – потупилась я.
– Ах, толкнули? Да я ещё не совсем ослепла, чтобы не видеть, как ты поцеловала того рыжего пройдоху, а после кинулась под ноги мужчине. Молчи! Дерзкая девчонка! Если бы ты знала, кто перед тобой, то пала бы на колени и начала умолять о пощаде, как это сделал Готфрид Иоганн Георг Второй Фукс фон Дорнхейм. Но я ему припомнила все шестьсот измученных душ, которые он отправил на небо. Помоги подняться!
Я решила смолчать. Правда, я почему-то не смогла противиться властному голосу старухи и помогла подняться. Кое-как отряхнула женщину и собрала рассыпанные продукты в сумки.
– Ну что, девчонка, я готова выслушать извинения, – проговорила старуха величественным голосом.
Теперь она уже не была похожа на ту бабушку, к которой можно приехать худым, а вернуться Колобком. Сейчас она больше напоминала разъяренную фурию, ведьму, которой принесли повестку на костер. Седые волосы растрепались, и ветерок придал им вид прически Медузы Горгоны. Старушка даже ростом показалась повыше.
Она возвышалась надо мной на ладонь и недавно добрые глаза превратились в два пучка лазеров. Если бы я не была закалена в постоянной войне с сестрами и мачехой, то без сомнения белая блузка оказалась бы прожжена насквозь с двух сторон.
– Извините… – пролепетала я, ошарашенная такой переменой, но тут же опомнилась. – То есть мне не за что извиняться! Меня толкнул тот парень, а я неудачно…
– Хорошо, я давала тебе последний шанс, но ты его профукала. В таком случае заклинаю тебя черным снегом, черепашьим бегом, очками циклопа, горечью сиропа, желтизной рубина и маленьким носом армянина, будь же неудачливой до тех пор, пока не обретешь первый поцелуй любви.
При этом старушка взмахнула рукой и… И ничего не случилось. Небо не упало вниз, липы не вырвали корни из земли и не умчались прочь, даже захудалого грома не послышалось.
Тем не менее я поежилась, ведь тогда ещё не знала, как вести себя с умалишенными. А другого слова не подбиралось для этой старушки, которая застыла посреди улицы пародией на памятник Ленину. Но где-то я слышала, что сумасшедшим нельзя противоречить – они и покусать могут. Поэтому решила немного подыграть женщине.
– Бабушка, а вы неплохо читаете рэп. Могли бы в каком-нибудь «баттле» первое место занять. Я и сама что-то припоминаю из «Касты», – я приняла позу медведя, который положил лапы на плечи человека, и зачитала речитативом. – Это прет, это сотрясает, это долбит. Это будто Вам на голову сбросили бомбу. Это бьет, прямо в цель, прямо по лбу. Это когда на концертах качаются толпы. Ёу!
– Да ты продолжаешь издеваться, девчонка! Белым углём, темным днём, холодной лавой, диктором шепелявым, сухим морем и смехом в миноре дополняю заклинание тем, что ты будешь на подобном языке разговаривать вплоть до того же поцелуя. Хотя вряд ли кто захочет целовать те губы, с которых слетает подобная погань. Пока ты ещё чего-нибудь не наговорила и не обрела хвост и копыта, подай-ка вон то укатившееся яблоко.
Я хмуро повернулась и подняла яблоко дрожащей рукой. Вот сейчас я отдам этот твердый плод и поспешу к себе в колледж. Забуду противную бабку, с которой мне довелось столкнуться.
Увы, есть люди, которые навсегда врезаются в память из-за их слов и поступков, как раз к такой категории можно отнести и исчезнувшую старушку. Да-да, у меня даже яблоко выпало из рук, когда я не обнаружила перед собой хмурое морщинистое лицо.
Я озадаченно покрутила головой. Старушки не оказалось на другой стороне улицы, и на автобусной остановке её не было. Ни сумок, ни бабки, ни дыма, в котором исчезают ниндзя и фокусники. Сумасшедшая женщина попросту испарилась, как кусочек льда под жарким солнцем Кипра.
При воспоминании о Кипре моё настроение улучшилось, хотя исчезновение бабки и выбило из колеи ещё больше, чем поцелуй рыжеволосого.
Но чего не бывает на свете?
Вот и я решила не забивать голову этим происшествием, а поспешила в техникум. Решила по пути зайти в туалет, чтобы снять порванные колготки и попутно обмыть царапину. Пластырь я всегда носила с собой.
На всякий случай.
Если вы живете с двумя противными сводными сестрами, то случаи бывают разные.
Жаль, что моим планам не суждено сбыться – из-за поворота возник тот самый грузный мужчина, который приложил бабку об асфальт. Реки пота струились по красному лицу, подмышки голубой рубашки расцвели темными пятнами, воздух со свистом выходил из легких, как из мехов на старинной кузне. А со сдвинутыми бровями мужчина мог позировать для картины под названием «Карающий воин».
Его покрасневшие, как у андалузского быка на корриде, глаза вперились в меня. Судя по растягивающейся зловещей улыбке, он тоже принял меня за пособницу рыжеволосому. Я будто наткнулась на стеклянную стену, когда грузный мужчина направился прямиком ко мне. Гнев, который читался на лице, не вызывал ни малейшего сомнения, что на сегодня лимит неудач ещё не исчерпан.
Убежать?
Вряд ли удастся – коленка болит и не даст возможности сделать хороший рывок, а скорость у мужчины хорошая. Я застыла кроликом перед надвигающимся удавом, только чуть крепче сжала ручки сумочки.
– Попалась, краля! – с этими словами мужчина прыгнул вперед и схватил мою руку. – А ну рассказывай, где твой хахаль обретается?
«Да о чем вы? Чтобы я и он были вместе? Да вы в своем уме? Отпустите, мне больно!» – именно так я и хотела сказать, но почему-то под сень раскидистых лип вырвались другие слова:
– Чо за шнягу ты прогнал, жиробас потливый? А ну сдерни в туман, чтобы тобой здесь не пахло!
Потное лицо мужчины вовсе приняло цвет кумача. Я даже успела испугаться – не хватит ли его апоплексический удар, а попросту «Кондрашка»? Только через секунду я поняла, что дерзкие слова принадлежали именно мне.
Но я же хотела сказать совсем другое!
Мужчина тяжело вздохнул, из заднего кармана джинсов достал наручники и пристегнул мою руку к своему запястью. Потом неторопливо достал удостоверение, которое цветом походило на его лицо, и раскрыл перед моими глазами.
«Майор полиции Свистов Артем Дмитриевич, инспектор ДПС» – прочитала я на корочках с фотографией мужчины в форме.
«Дяденька, отпустите меня, пожалуйста! Это какая-то ошибка!» – вот что хотела сказать я, вместо того, что сорвалось с её губ:
– Отвали, кабан шизанутый! Это всё конкретная подстава!
– А вот в отделении и выясним, подстава это или сговор, – мужчина вытянул из кармана сотовый и набрал номер. – Алло, Голицын? Я сейчас на Крупешина, задержал пособницу щипача. Кого-кого… Меня обул на бумажник. Сам ты лошара! Подскакивай к спортивной школе, и поедем оформляться.
Я с тоской посмотрела на четырехэтажное здание колледжа. Почему я не пошла другой дорогой?
Эх, если бы я знала, что злоключения только начинаются, то сейчас воспринимала бы всё со снисходительной улыбкой. Но, как было сказано ранее – я не могла заглянуть в будущее.