В стране творилось черте что, началась какая-то приватизация. Что это – народ понимал смутно, да и не пытался вникнуть. Тут бы ноги не протянуть, зарплату бюджетникам, эти копейки, и те задерживали. Люди давно усекли – паны дерутся – у холопов чубы трещат, а потому нужно держаться от этого всего подальше. Не их это ума дело.
Цех, где Фая работала большую часть своей жизни держался каким-то чудом. Каждый рабочий день мог оказаться последним. Фае и другим сотрудникам дали ваучеры – бесполезные бумажки, что с ними делать никто не представлял.
Их шеф, Николай Ильич, объявил собрание в большом зале, загодя приволокли откуда-то кафедру, расставили стулья. Все шептались, волновались.
– Закроют нас, точно тебе говорю. – Тихонько сказала Таня Фае.
– Типун тебе на язык. – Огрызнулась Фая. Она даже думать об этом боялась. Куда она, если такое случится?
– Ой, что будет? – Волновались лепщицы.
В обеденный перерыв все сотрудники их небольшого предприятия, шумя, начали рассаживаться. Кто-то опаздывал, раздавались смешки и шутки. Когда все наконец расселись, на кафедру взобрался Николай Ильич, их шеф собственной персоной, покашлял, чтобы привлечь внимание, промокнул платком лысину.
– Товарищи. – Начал он, дождавшись, когда все угомонятся. – Все знают, что сейчас происходит в стране. – Толпа одобрительно загудела.
– А как же, знаем, всей шкурой прочувствовали. – Крикнул кто-то из зала, раздались смешки.
– Товарищи, – Николай Ильич постучал кулаком по кафедре. – Прошу вашего внимания! Сейчас мы с вами, каждый из нас творит историю. – Торжественным голосом продолжил шеф. – И только от нас с вами зависит, будет цех и дальше работать или перейдет в другие руки. – Фаечка схватилась за сердце. "Как же так – от меня зависит судьба родного предприятия, а я даже не знаю?"
– Да ничего от нас не зависит. Кто нас когда спрашивал? – Раздался тот же голос.
– Прошу, потише. – Николай Ильич заметно нервничал, осушил стакан воды. – Зависит, все сейчас зависит от нас с вами. Сможем ли мы сплотиться и выступить единым фронтом или предпочтем отсидеться в сторонке и наш цех достанется кому-то другому.
– Что для этого нужно? – Выкрикнула, не выдержав Фая. Николай Ильич словно ждал этого вопроса, заметно повеселев и оживившись, он продолжил:
– Вот меня спрашивают – что для этого нужно? Отвечаю – самая малость, недавно вы все получили ваучеры, так? – Николай Ильич замолчал, ожидая ответа.
– Да, получили. – Раздались восклики из зала. Николай Ильич кивнул.
– Так вот, я призываю вас распорядиться ими грамотно, а именно… – Николай Ильич снова замолчал, обвел взглядом зашумевшую толпу. Фая заерзала: "Что же он никак не перейдет к сути?"
– Как? Как? – Последовали закономерные вопросы.
– Эти ваучеры нужно принести и отдать нашему бухгалтеру, Седе Вазгеновне. – Николай Ильич обернулся – к кафедре выплыла вышеназванная Седа Вазгеновна – дородная женщина под шестьдесят, ее двойной подбородок колыхался, словно студень в миске при каждом движении, подрагивали длинные золотые сережки с большими зелеными камнями. Она важно кивнула и села по правую руку от шефа.
– Ага, держи карман шире. Я лучше их продам и куплю продуктов, зарплату уже два месяца не платите, сколько можно? – Возмутились в толпе.
– Вот именно, когда зарплата будет? – Кричали присутствующие. Фая прикрыла глаза: "Боже мой, как можно думать о таких низменных вещах, когда решается судьба нашего предприятия, можно сказать, второго дома?" – С раздражением думала Фая.
– Товарищи, успокойтесь! – Шеф примирительно поднял обе ладони. – Все будет, я вам обещаю. Седа Вазгеновна, – обратился он к бухгалтерше. – Вам персональное задание – выдать всем зарплату в кратчайшие сроки. – Николай Ильич снова промокнул вспотевшую лысину.
– Завтра начнем выдавать. – Заверила Седа Вазгеновна присутствующих, заколыхавшись на стуле.
– Вот видите. – Николай Ильич широко улыбнулся, развел руками. Шум постепенно стих. – Ну, а теперь давайте вернемся к тому, с чего, собственно говоря, начали. Конечно, вы можете продать свои ваучеры – и купить продукты. Но! – Николай Ильич многозначительно поднял указательный палец. – Продукты вы съедите, одежду сносите – и все! Я же предлагаю вам стать совладельцами предприятия, на котором вы проработали много лет, в которое вы вложили силы и душу! – Фая украдкой утерла набежавшую слезу. – Да, вы не ослышались! Если цех останется за нами, то мы и только мы будем решать, что с ним делать, коллективно. Каждый ваучер – это голос, вклад, ваш вклад, – шеф ткнул пальцем в аудиторию, и Фае казалось, что он целится точно в нее, – в ваше будущее. Поэтому, несите ваши ваучеры, ваучеры ваших жен, мужей, детей. Становитесь совладельцами нашего цеха, решайте, что делать с прибылью! Товарищи, я на вас рассчитываю! – Зал взорвался аплодисментами, Фая поднялась, ее примеру последовали остальные. – Спасибо, товарищи, за поддержку. А сейчас я вынужден вас покинуть, дела, дела. – Шеф скатился с кафедры. Аплодисменты звучали, пока его кругленькая фигурка не скрылась в дверном проеме.