Глава 1
В детстве, меня как остальных ребят не пугали свирепыми чужеземцами и лесными разбойниками. Вместо этого там, в глухой чаще, куда боялась ступить нога даже самых отважных воевод обитала страшная нечисть. По крайней мере так мне рассказывали няньки, опасаясь, что убегу со двора.
О тёмном лесе я слышала много былин и сказаний, но ни разу не довелось увидеть ничего подобного, даже облик русалки в здешних речках.
Я открываю глаза, стараясь проморгаться, чтобы быстрее привыкнуть в оседающей липкой темноте, что застелила глаза.
– Ну как? Ты держишь? – шепчет девичий голос за моей спиной.
– Да! И ничего не вижу. Зажги свечу, мне страшно, – отвечаю я и ставлю перед собой зеркало, ощупывая рукой банный полок.
Втягиваю воздух полной грудью. Повсюду витает яркий аромат берёзовых листьев и мелисы, что лежит на каменке.
Почти привыкнув к потёмкам, теперь вижу очертания своей дружки Софьи. Она резко чиркает камнем о кресало, и отлетающая искра, растлеваясь падает на высушенный мох. Вторая дружка, что стоит позади, боязливо зажимает руками губы и дрожа бормочет:
– Девки, может не надо? Вдруг увидят нас? То и дело высекут…
– Ты давай не причитай Наталка, лучше помоги свечку зажечь.
Софья подносит пламя ближе и теперь я могу увидеть хоть что-то перед собой. Всё так же тускло, но с приходом света, здесь стало менее жутко.
В баню в такое время никого и силком не затащить, но сегодня-в ночь на Ивана Купалу, тайком ото всех мы решили ворожить на суженного. Это последнее моё незамужнее лето. С первым покровом снега меня обещают сыну дружинника-Олегу. Сын княжеского воеводы частенько оглядывает меня, улыбается в мою сторону, а один раз мы даже столкнулись лбами, когда я заходила в конюшни проведать подаренного отцом коня. Тогда он запомнился мне васильковыми глазами, так ярко выделяющимися на фоне облачного неба, и связанной на затылке копной пшеничных волос. Всё, зачем я пришла сюда, это увидеть Олега в отражении зеркала.
По правде говоря, я никогда не гадала, а от нянек Аннушки и Марфы сбежала впервые, оставив их на костре на опушке леса, где сегодня собралось много городских.
– А теперь надо раздеться до нага, – спешит Софья, спуская с себя сорочку, с шалостью глядя на меня.
– Ну прям уж! Останусь одетой! Лишнее это, – возражаю я, сдвигая брови.
Баня курлыкает смехом. Мы волнуемся, прикрываем рты, со страху быть обнаруженными, но сдержать в себе смешки сейчас очень сложно.
– Ты первая, Марьяна, – озабоченно продолжает дружка. – в конце концов это тебя первую замуж выдают.
А и правду ведь говорит. Я убираю распущенные белокурые пряди за плечи, чтобы не опалить их о свечу и наклоняюсь ближе к зеркалу.
Дух захватывает, что есть сил, а по ногам бегают мурашки. Сжимаю кулаки и ещё немного мешкая, всё-таки произношу дрожащим голосом:
– Суженный, ряженный приходи покраснеть, на меня поглядеть. Зеркало, покажи мне моего милого.
Позади я слышу хихиканье дружек, но мне почему-то совсем не до смеха. Пальцы немеют, сжимая крепче мягкую тёплую свечу. Вдумчиво всматриваюсь в зеркало, но никого не наблюдаю. Видимо правду говорил отец: глупости вся эта ворожба.
– Ну, – шепчет мне на ухо Софья. – Увидела уже своего Олега?
– Никого нет, – с отчаянием бормочу я.– Может мы делаем что-то не так?
Едва ли успеваю я задать вопрос, как по ту сторону запотевшего от частого дыхания отражения мне являются два жутких блестящих глаза, а затем по стенам бани расходится тихое шипение.
– Вы слышите? Здесь кто-то есть! Ой девки, пойдёмте, а? – кусает костяшки Наталка.
Опьяняющий кисловато-свежий запах мелиссы кружит голову, и я с трудом проталкиваю зудящий комок в горле, но не перестаю смотреть сквозь зеркало. Там внутри, всё окутывает серой густой дымкой. Через неё я наблюдаю мужское лицо с острыми грубыми чертами. Он смотрит прямо на меня. Пронизывает чёрными, холодными, как сталь глазами. Отскакиваю от зеркала прочь, кинув его на полок. Не могу поверить в то, что вижу и дружки тоже дрожат, только совсем не поэтому.
В углу за печкой во мраке слышаться шорохи, а затем мы видим очертание маленького существа. Вот тебе и погадали на суженного. Кажется, сейчас меня хватит удар.
Темный силуэт полностью выправляется, поднимая косматую голову и девки с визгом похватав одёжу выбегают из бани. Я же не могу пошевелить и мизинцем цепенея от страха. Ноги не слушаются, будто вросли в дубовый пол. Я теряюсь, впиваясь сильнее ногтями в ладонь. Что же сейчас будет? Кто предо мною предстанет?
– Это банник, банник! – кричат где-то вдалеке напуганные до смерти девки.
– И никакой я не банник, – пищит голосок в темноте.
На лунный свет, отражающийся в крохотном оконце, выходит маленькая девочка. Прижимаю ладонь к груди чтоб с облегчением выдохнуть. На счастье богам это всего лишь моя сестрица, Даринка. Ещё раз сглатываю, сдержанно пряча вырывающуюся наружу панику:
– Что ты тут делаешь, да ещё и одна? – мельком поглядывая в зеркало бурчу я. – Ты всех напугала.
– Я хотела с вами погадать на суженного! Марьяна, не рассказывай тяте, он выпорет меня.
– Если он узнает-выпорет нас обеих. Как ты сбежала из дому, непослушная?
Она крепко обхватывает меня за талию цепляясь за юбку.
– Нянькам там совсем не до меня было, вот я и решила-за тобой пойду. Посмотреть хотела, как гадать станете, – утирает она себе щёку шмыгая носом. Вся строгость в голосе моментально вянет на моих губах, как только я вижу её округлившиеся глазки и наигранно выкатившуюся нижнюю губу. Обнимаю сестру, поглаживая её по распущенным волосам.
– Эх… и взять то с тебя нечего, с несмышлёной. Идём домой. Хватит на сегодня приключений.
Как на зло в эту ночь мне не спится. В голове засел образ молодого мужчины в отражении. Я отчётливо помню его тёмные, будто по ветру растрёпанные волосы с небрежным чупом на одну сторону, а взгляд такой надменный, режущий. Знаю, что он точно не привиделся мне. Стоило бы удивиться, ведь это было настоящее чудо, но сейчас меня больше всего беспокоит не то, что я смогла увидеть что-то сквозь зеркало, а то, как заворожённо смотрела в его чёрные, с отблеском металла глаза.
Глава 2
В наших местностях рассвет берёт силу летом очень рано. За узорчатым окном доносятся трели жаворонка, а рабочий люд уже галдит во всю.
Я пролежала в постели, зарываясь носом в льняные подушки так и не сомкнув глаз. Стоило хоть на минуту их закрыть, как мне виделись мрачные обрывки сражений и укрытая чешуёй девушка, лежащая посреди верескового поля. Чешуя будто давила её, прижимала к земле, укутывая наглухо под собой.
Редкий лучик солнца, что так упорно прорывается через стекло, ласково заставляет меня открыть сонные глаза, целуя щёки.
Я вновь размышляю о грядущей свадьбе. Об Олеге. Каким он будет мужем? А какой я женой? Придусь ли я ему по душе?
Слово «любовь» мне знакомо. Я люблю своего отца, сестру и мачеху Ксению. Люблю котят, которых кошка Муха принесла этой весной, но возможно ли полюбить того, с чьим взглядом за всю жизнь ты сталкивался всего пару раз? Да, Олег красив и статен. Он завидный жених…
Тонкую нить мысли обрывает отец, зайдя без стука в мою спальню. Отсюда я понимаю: состоится серьезный разговор. Его светло-серые сапоги, бережно вышитые серебром, грубо клацают по половицам натаптывая дорожку. С суровым видом он обходит мои покои вокруг, становится возле кедрового сундука с нарядами и хмуро супя седые брови, заводит руки за спину. От распахнутой настежь дверцы по ногам потянуло прохладой, и я невольно вжимаюсь в подушку. Ещё некоторое время отец выдерживает немую паузу, чтобы чувство вины сожрало меня до костей, и только потом всё же начинает разговор. Мягко и тихо, как того требуют приличия.
– Как ты провела вчерашний вечер, Марьяна? Всё ли понравилось тебе на празднике?
Даже не знаю, что ответить. Солгать отцу – немыслимая наглость, но и сказать правду духу не хватает. Эх, была-не была, придётся врать.
– Хорошо отец, – обмолвливаюсь я тихо. – Все прыгали через костёр… Марфа и Аннушка пускали венки в реку…
– А ты? Чем занималась вчера?
На это мне нечего сказать, и я опускаю глаза в пол. Наверняка он уже всё знает и деваться теперь некуда.
– Отец, я…
– Марьяна, ты княжна! – строго перебил он меня. – Не престало будущей невесте по баням в ночь бегать! Что люди подумают?! Вон, уже молва пошла, что княжья дочь по ночам шатается…