Интересно, почему я не рыдаю, ничего не крушу вокруг, не рву на себе волосы, не хочу утопиться, повеситься или прыгнуть с балкона? У других, когда уходят мужья, такие вещи происходят сплошь и рядом. Например, одна наша родственница поджигала занавески, наверное, надеялась, что этот экстравагантный поступок его остановит. Кстати, муж действительно остался, правда, не уверена, что занавески пожалел. А еще одна наглоталась таблеток слабительных. Перепутала со снотворными. Сутки не слезала с унитаза, муж ушел, а она похудела на три килограмма и потеряла аппетит. Этот факт на некоторое время сгладил ее печаль и позволил купить давно желанную юбочку на размер меньше. Но в отличие от мужа, который ушел навсегда, аппетит вернулся, а с ним и потерянные килограммы.
А моя однокурсница, когда ее бросил парень, задумала сброситься с моста и почему-то ходила на Крымский, но там не давал сосредоточиться поток транспорта, тогда она решила осуществить это на Яузской набережной и несколько дней подолгу стояла, сосредоточенно глядя вниз, но, как потом призналась, ее отпугнула очень грязная вода. В итоге на нее обратил внимание один водитель и сообщил полиции. Девушку чуть не забрали в психушку.
Мама немного побаивалась, что я тоже могу выкинуть какой-нибудь фортель.
Папа сказал, что «пусть катится, все равно от него толку мало. Не компанейский мужик, при нем даже рюмку противно выпить».
Бабушка неодобрительно покосилась на папу и ехидно заметила, что «от всех мужиков толку мало, надо только ребенка подготовить».
Ребенок поинтересовался, можно ли теперь смотреть допоздна телевизор и играть в компьютер. Закричала «Ура» и тут же закрылась в комнате. Вот так, а бабушка беспокоилась.
Позвонила Ленка и спросила:
– Ну как?
– Опять сегодня приедет за вещами.
– А ты?
– Боюсь спугнуть.
– Тьфу на тебя! У тебя же ребенок!
– Я не забыла.
Она помолчала, потом предложила приехать, для поддержки. Я попросила ее прийти лучше завтра, помочь убраться. Ленка быстро закруглилась.
В комнате дочери послышались вопли. Я заглянула – оказалось она смотрит новый диск.
– Сделай потише.
– Что, папа пришел? – упадшим голосом спросила она.
Это надо же, так достать ребенка.
А начиналось все замечательно. В один из теплых летних вечеров мы, как всегда сидели на речке, жгли костер, пили вино и пели под гитару. Никто и не заметил, как он появился: наверное, кто-то его привел.
Кирилл сразу привлек внимание своим внешним видом. Аккуратные брюки, светлая рубашка – это среди наших застиранных шортов, джинсов и растянутых маек. И по возрасту он был намного старше остальных.
Большинство из нас были студентами первых курсов, я училась на третьем курсе, а Кирилл уже заканчивал аспирантуру. Много путешествовал и по нашей стране, и по миру и, самое главное, так интересно об этом рассказывал, что петь нам расхотелось, как и слушать по большей части выдуманные истории наших мальчишек. Все девчонки моментально в него влюбились, а он выбрал меня…
Все было очень романтично: наши свидания, катание на речных трамвайчиках, театры, рестораны, поцелуи…
Однажды Кирилл пригласил меня к себе, мы выпили, целовались, я расслабилась, и все произошло.
После этого Кириллу как-то сразу разонравилась наша компания, мы все чаще уединялись – наши свидания проходили у него дома и, естественно, это закончилось беременностью. Не могу сказать, что меня это обрадовало, а его даже расстроило. Он предложил сделать аборт и туманно распространялся насчет гражданских браков.
Дома узнали про мою беременность – мама догадалась и, все выпытав у меня, тут же поделилась с бабушкой и папой.
Она заявила, что гражданские браки – это отговорки для тех, кто не хочет жениться.
Бабушка сказала, что это просто неприлично.
Папа заметил, что парень, видно, себе на уме, а я чтобы не вздумала плясать под его дудку. Есть на свете и другие парни… Я сразу поняла, куда он клонит. Конечно, это мой одноклассник Ванька Простаков.
Влюбленный в меня с первого класса, он таскал мой ранец, дрался с другими мальчишками, посмевшими обратить на меня внимание, и втерся в доверие к моим родителям. Но я даже слышать о нем не хотела. Одно имя чего стоит! Ваня! Да еще Простаков! Ваня Простота! Кошмар.
Мои родители – оба повара, папа работает в ресторане, мама одно время работала вместе с ним, но потом заявила, что с ним работать невозможно, просто деспот какой-то, и она нашла себе работу в одной солидной фирме. А бабушка всю жизнь работала кондитером в старом московском ресторане и пекла такие торты и пирожные, что от одного только вида слюнки текли. Сейчас она не работает. Но в исключительных случаях ее еще приглашают.
Женские имена в нашей семье почему-то давались очень редкие. Например, бабушкины родители отчебучили и назвали свою дочь Аурелия, маме соответственно тоже дали редкое имя Астрея и отчество было подходящее Альфредовна – бабушка постаралась, нашла себе мужа с таким редким именем. Мама не старалась, и поэтому вышла замуж за Михаила Платоныча, с чем бабушка до сих пор не смирилась – не звучное имя. Когда родилась я, в семье развернулись баталии – бабушка не желала отступать от семейной традиции и имя придумала – Ираида, но папа, слава богу, настоял на Ольге, мама бурно поддерживала – натерпелась в детстве от своего имечка. Бабушке пришлось смириться.
Когда пришла пора выбирать профессию, казалось, выбор очевиден – предполагалось, что я пойду по родительским стопам – готовить я любила. Особенно любила помогать бабушке, но в десятом классе у меня вдруг открылись математические способности.
Я неожиданно влюбилась в цифры, а раньше даже не замечала, что могу быстро считать в уме и в легкую решать самые сложные задачки.
В общем, математика меня захватила, и после окончания школы я поступила на экономический факультет и неожиданно для себя научилась составлять программы. Это было очень увлекательное занятие.
Ванька после школы год проболтался и загремел в армию. Я была на проводах и сразу предупредила, чтобы он ни на что не надеялся. Могу писать только дружеские письма – на большее пусть не рассчитывает.
Но он, видимо надеялся – это ощущалось в каждом письме, а когда он вернулся из армии, я уже была замужем – Кирилл неожиданно передумал и сделал мне предложение.
К тому времени мои чувства несколько охладели. Он уже не казался умным и значительным, но все вокруг твердили, как это хорошо, что наконец-то мы взялись за ум, что ребенок должен расти в полной семье. В общем, все вокруг так радовались, что невозможно было огорчить их отказом. В душе я испытывала разочарование, но упорно уговаривала себя, что мне это только кажется, что все отлично и замечательно.
Мы расписались, я переехала к нему и через некоторое время поняла, что ничего мне не кажется. Все стало не так, как представлялось.
Неожиданно выяснилось, что Кирилл довольно прижимист. Когда я просила денег, он неизменно мне отказывал, говоря, что мне нельзя давать деньги в руки, «тут же растранжиришь на всякую ерунду». Лучше он будет сам покупать все, что нужно. В итоге я всегда сидела без денег и часто заходила к родителям.
Мама втихаря от папы и бабушки совала мне деньги.
Папа тайком от мамы и бабушки тоже давал деньги на «разные безделицы», а бабушка громко давала советы, как их экономить и копить на «малыша».
Первое время к нам часто приходили мои подруги, но Кирилл делал строгое лицо и значительно помалкивал. Девчонки начинали ерзать и шептать, что он просто «замораживает их» и начинали спешить домой.
Про них он говорил, что они «вертихвостки», а нашу компанию он называл «шайка лоботрясов». Зато, когда муж уезжал в командировки, вот тогда мы отрывались по полной…
Со временем девчонки перестали у нас бывать. Одна только Ленка Ручкина, верная подружка с первого класса, не обращала на него внимания, продолжала со мной встречаться и через день заходила к нам домой, неизменно приводя этими визитами моего мужа в раздражительное состояние.
Когда родилась дочка, в семье, конечно, разразились дебаты по поводу имени. Но мы с Кириллом отстояли Марию… Правда, потом, когда Мария превратилась в Марусю, а потом еще и в Муську, бабушка не разговаривала с нами две недели, потом смирилась, но неизменно называла ее полным именем – Мария.
Мама и бабушка приходили ко мне каждый день «помогать», но Кирилла эти посещения жутко раздражали, говорил, что обстановка похожа на общежитие.
Тогда было решено дочку сдать родителям, с ней оставляли бабушку, а я каждый день заходила к ним домой. Ленка, если не была ее смена, неизменно меня сопровождала. Она после школы выучилась на мужского мастера и работала в дорогом салоне на Остоженке.
Кирилл защитил диссертацию, одно время работал в НИИ, возглавлял лабораторию и даже начал писать докторскую, но зарплата была такая маленькая, что пришлось искать другое место работы. Он устроился на одну фирму научным консультантом, вечерами писал докторскую, стал получать приличную зарплату, правда, на нашем бюджете это не отразилось. Меня по-прежнему учитывал в расходах, проверял чеки из магазинов, навевая тоску и печаль.
Дочка его раздражала – это меня возмущало, и я подумывала перебраться к родителям насовсем. Но едва заикнулась об этом, Кирилл тут же предложил отдать ребенка в детский сад и таким образом решить проблему.
К тому времени у него обнаружили гастрит, и он так с ним носился…
Я хотела работать программистом, но Кирилл высмеял меня.
– Ну, какой из тебя программист? В лучшем случае сможешь работать бухгалтером. Вполне достойная работа. Так и быть помогу тебе с работой, только надо будет освоить программу 1С. Придется тебе подучиться.
Таким образом, летом я училась на курсах, программа была ерундовая, учить ее не составило никакого труда. Дочка была на даче с бабушкой, а осенью у Муси начался детский сад, у меня работа, у Кирилла докторская и гастрит.
С утра, как Савраска, скакала с ребенком в детский сад, потом на работу. В перерыве бегала в магазин, чтобы не тратить время после работы и с полными сумками на троллейбусе тащилась в детский садик за Мусенькой.
Кирилл ездил на машине, но ребенка не забирал и, конечно, никогда не ходил в магазин. Упрекать мужа я не могла – он действительно много работал, но со временем диетическое питание, Мусин детский сад, потом школа, бесконечные сумки и постоянное клянчание денег – достало до чертиков, про чувства даже не говорю.
Все закончилось после его поездки в Литву на Новогодние каникулы, куда он отправился «подлечиться». Я поинтересовалась, могу ли за это время сделать косметический ремонт. Он поморщился, но согласился, предупредив.
– Только потом все как следует, проветри, чтобы краской не пахло – ты же знаешь, я этого не выношу.
И даже оставил денег, правда, с самого начала было ясно, что на ремонт их не хватит, добавили, естественно родители – «сколько можно жить в таком хлеву». Они взяли на это время Мусю, а я позвонила мастеру, телефон которого мне оставила Ленка, сказав, что он недорого берет.
Вечером объявился мастер – худенькая маленькая женщина, которая заявила, что работать может только вечером, поскольку днем занята на основной работе. Меня это почему-то не насторожило.
Она пришла после работы с мужиком, который приволок ведра с краской, какие-то мешки и спросил.
– Хозяйка, а где песок?
– Какой песок? – Удивилась я.
– Нужен песок, – задумчиво заметила женщина и пояснила, – для затирки.
– А где же его взять?
– Ты пойди к дворнику, он даст.
– Интересно! Где я сейчас найду дворника?
– Ладно, – вздохнул мужик, – вы пока накрывайте, я песок принесу.
– А что накрывать? – Поинтересовалась я, – мебель?
Женщина посмотрела на меня с укором.
– Хозяйка, мы все-таки с работы пришли, пожевать чего-нибудь дай.
– Ага, – кивнула я и подумала, что если я буду еще им готовить, денег мне может не хватить.
Женщина сказала, что ее зовут Валя, а это ее сожитель Федька и неплохо бы его угостить беленькой, поскольку он все-таки за песком пошел и вообще тяжести будет таскать.
Я согласилась и пошла искать бутылку. У мужа были подаренные виски, коньяк, дорогое вино и прочие благородные напитки. Валя увидела бутылки и махнула рукой.
– Давай любую, ему все равно, что пить.
Я заметила, что это хорошо, что у него такой непритязательный вкус, но лучше я сбегаю за водкой, заодно и куплю что-нибудь на закуску.
– Это дело. Беги, – согласилась она.
Когда я вернулась, Федька был дома вместе с песком.
Я быстро сварила картошку, открыла какие-то консервы и погрела курицу, которую рассчитывала есть три дня.
Мы выпили, душевно поговорили, Федька сказал, что ему пора, а Валя стала переодеваться. Ремонт начался в одиннадцатом часу, в три легли. Утром я кормила ее завтраком – оказывается, с утра надо «особенно сильно подкрепиться».
Она ушла на основную работу, а я возила грязь, бегала в магазин и готовила. Вечером она пришла одна, но выпить не отказалась.
Мы опять душевно поговорили, мне пришлось «поддержать компанию», но начали работать немного раньше, мне пришлось ей помогать, «несподручно одной».
К приезду мужа работа была закончена, квартира выглядела свеженькой, а я приобрела навык маляра и радикулит. Денег, естественно, не хватило, пришлось занимать у Ленки, которая, кстати, нам помогала и часто оставалась ночевать.
– Не забудь вынести бутылки, – напомнила она перед возвращением Кирилла, – а то начнет зудеть.
Но как-то так случилось, что пока убирала, проветривала, раскладывала все по местам, про бутылки я забыла и только в последний день прямо с утра, собрав их в два пакета, встала около лифта – он был занят.
Лифт остановился, дверцы открылись – Кирилл вышел и сразу же уставился на пакеты.
– Что тут было? – Вид пустых бутылок его явно обескуражил.
Я пожала плечами, вошла в лифт и нажала кнопку. Вот черт! Как назло! Теперь начнется! Но неожиданно он не стал зудеть, а просто сказал, что ему это все надоело, что со мной невозможно жить и все такое. Я поддакивала, Кирилл смотрел с подозрением.
Он не ушел благородно, оставив все жене и дочке, что называется, «по-мужски», впрочем, я и не ожидала от него ничего такого, а стал скрупулезно собирать вещи.
Я поинтересовалась, куда он пойдет, он ответил, что это меня не касается. Я заметила, что сервиз, который он упаковывал, видимо, машинально, подарили мои родители. Он удивился, но упаковывать не перестал.
Стало тошно, и я ушла на кухню. Услышала «До свидания». Захлопнулась книга. Все, придавить грузом и спрятать… А были и светлые страницы и веселые… Нет, лучше не вспоминать. Груз потяжелее… Все. На самое дно… Зигель, зигель! Ай-лю-лю!
Но, как оказалось, на этом неприятности у меня не кончились – на работе прошли сокращения.
Собственно я всегда знала, что без меня здесь прекрасно могут обойтись. Подумаешь, третий бухгалтер! Там и одного хватит за глаза.
С одной стороны огорчилась, а с другой – обрадовалась. Так надоело сидеть в этой душной комнате, заставленной цветами. Кстати, почему-то в бухгалтериях обязательно много цветов, и они отлично там растут. Говорят, цветы любят цифры.
Эта занудная работа достала до печенок так же как и занудные толстые тетки, которые без конца гоняли чаи, ели бесконечные тортики и обсуждали очередную диету.
Мне с самого начала не было интересно их слушать, работать было гораздо интереснее. Но когда я как-то предложила усовершенствовать нашу работу – всего-то поменять программу, тетки подняли такой вой, что я быстро заткнулась и продолжала нудно сводить баланс.
Узнав, что могу даже не отрабатывать какие-то дни, обрадовалась и тут же стала собираться домой, но сотрудницы намекнули, что уход неплохо бы отметить. Я вспомнила бабушкины слова, что уходить надо всегда по-хорошему, «никогда не хлопать дверью», сбегала в магазин за тортом и шампанским. Поблагодарила всех за сотрудничество, за помощь и т. п. Тетки расчувствовались, я сбегала еще раз в магазин… Провожали с песнями. Все прекрасно! Настроение отличное! Теперь я одинокая, безработная женщина с ребенком на руках, вернее с подрощенным ребенком, а точнее с подростком.
Домой пришла с бананами, виноградом и с хорошим настроением.
Ленка явилась сразу вслед за мной. Узнав, что меня сократили, оптимистично заметила.
– Не парься! Прорвемся. Главное разобраться с твоим козлом.
– Да что с ним разбираться? Заберет вещи и все.
Ленка смотрела с укоризной.
– Ну что? – не выдержала я.
– А квартира? А алименты?
Я пожала плечами.
– Если бы он был настоящий мужик, ушел бы к ней, а квартиру оставил вам.
– К кому это, к ней?
– А ты что, не знаешь? – Заморгала Ленка. – Ты только не волнуйся. В общем…как его… ну, это самое…
И начала запальчиво.
– Ты же не переживала, что он ушел, и Муська, я смотрю, веселится вовсю! – Она кивнула на дверь, из-за которой доносилась громкая музыка. Я кивнула.
– В общем, он ушел к Вике Меркуловой.
Вика была из нашей компании, и я никогда ничего такого не замечала – видимо, она была хороший конспиратор.
– Да ты что?! – Опешила я. – Она же всегда считала его занудой.
– Видимо, за каникулы она изменила свое мнение – ведь она тоже в Литве здоровье поправляла.
– Правда?!
– Ты, главное, не парься. Оль! Ты чего, плачешь?… Или смеешься? – Ленка совсем растерялась.
– Конечно, смеюсь, балда. Классно все получилось, просто супер!
– Вот черт, а я боялась тебе сказать… – Она помолчала и осторожно заметила.
– Оль, я что-то не пойму, а с чего тебе весело-то?
– Да потому что я давно хотела от него уйти, но, как представлю, как мои предки начнут «у тебя ребенок, маленькая зарплата, а у него положение и т. д. и т. п.», а теперь моя совесть чиста – слава богу, сам ушел.
– А квартира?
– Черт, вот с квартирой проблема.
У Кирилла была однокомнатная квартира, но к рождению Муси, мои родители дали нам денег, чтобы мы увеличили жилплощадь, что мы и сделали. Продали однокомнатную и купили двушку недалеко от родителей и Ленки.
– Вообще-то у Вики есть квартира, – заметила Ленка.
– Да помню я эту квартиру, черт голову сломает.
– Ну почему, если там как следует убраться, будет даже очень ничего. Надо выкинуть оттуда все ее мягкие игрушки. Девке уже за тридцать, а все игрушечки собирает. То же мне, хобби! Оль! Ты что молчишь?
– Думаю, где деньги взять? – Вздохнула я. – Наверняка он сегодня предложит ему выплатить за его половину.
– Какую, на фиг, половину! – Возмутилась Ленка. – У него же здесь ребенок.
– Господи! Лен! Ну когда он вспоминал про ребенка?! Даже странно. Она его никогда не интересовала, и Муся так радуется, что он ушел… А знаешь, я, кажется, кое-что придумала.
Ленка покосилась на комнату дочери, откуда слышалась громкая музыка.
– У нас теперь все время так. Ну ладно, пойдем, что-нибудь перекусим.
– Ты что? Уже семь часов.
– Да, я совсем забыла, ты же худеешь.
– Не худею, – поправила Ленка, – а просто слежу за фигурой. Ой! – Она подняла кверху палец, прислушиваясь. – Кажется, лифт остановился. Наверное, это он.
– Посиди пока у Муси.
– Спокойствие только спокойствие, – произнесла голосом Карлсона, – сразу не соглашайся ни на что.
Она скрылась в Мусиной комнате, и я услышала, как ключ поворачивается в двери.
– Привет, хорошо, что ты дома, нам надо поговорить.
– Ну проходи в комнату.
– Нет, лучше на кухню, заодно и поем.
– Собственно, я для тебя не готовила.
– А что у тебя есть?
– У нас с Мусей жареная картошка и окорочка, – ответила я, испытывая необыкновенное чувство мести. Вот так, дорогой, мои мучения закончились, пусть теперь другая делает тебе овощные котлетки и протертые супы.
– Ну налей хоть чаю. Сыр, надеюсь, у тебя есть?
Сыр нашелся, чай ему налила.
Он поморщился, заметив, что хлеб очень мягкий.
– Ты испортишь ребенку желудок. Кормишь ее всякой гадостью.
Я нахмурилась, он махнул рукой и, откусив бутерброд, продолжал – Я хотел поговорить о квартире.
Конечно, я этого и ждала, о чем еще говорить с бывшей? Я выдержала паузу и тут заметила, что в квартире стало тихо, музыку выключили, наверное, Ленка подслушивает.
– Так вот, если ты не забыла, квартира приватизирована на двоих, значит, надо делить ее на две равные части.
– На три.
– Но дочери в то время еще не было.
– Но сейчас-то она есть.
– Знаешь, я даже не буду возражать. Я согласен на одну треть от рыночной стоимости.
– Но у меня нет таких денег.
– Попроси у родителей – уверен, у них есть.
– Я не могу постоянно брать у них деньги, и потом у Вики есть же квартира.
Он запнулся и с подозрением посмотрел на меня.
– Ага-а, – протянул он, – уже донесли… Ну что ж скрывать тут нечего – я действительно живу у Вики.
– Я рада за тебя и за Вику тоже.
– Не ерничай… Налей, пожалуйста, еще чай.
Я налила ему еще чай и опять уселась напротив. Наверное, со стороны нас можно было бы принять за примерную супружескую пару, сидящую за столом и обсуждающую события за день.
– О чем ты все время мечтаешь?! С тобой просто невозможно разговаривать!
– Да слушаю я тебя. Говори.
– Я предлагаю продать дачу.
– Ты что?! Это же бабушкин дом, она никогда не согласится, да я и просить не буду.
– Но надо же решать как-то проблему.
– Послушай, сколько ты должен платить алиментов?
– Вот как! Ты уже и про алименты вспомнила.
– Я просто подумала, а если ты не будешь их платить, наберется нужная сумма? Я тогда от алиментов откажусь.
Зная, что он никогда не пойдет на никакие махинации с зарплатой, чтобы меньше платить дочке, я подумала, что сумма получится внушительная. Глядя на него, усмехнулась – он сосредоточенно считал в уме.
– Пожалуй, я соглашусь на твое предложение. Только давай оформим все юридически у нотариуса.
– Идет. – Я отрезала себе хлеба, положила несколько кусков копченой колбасы и с наслаждением откусила. Кирилл смотрел на это с отвращением.
– Ты скоро растолстеешь и станешь похожа на свою мать.
Я обиделась за маму.
– Не вижу в этом ничего плохого. Не всем же быть как копченая салака.
Он заморгал и пробормотал.
– При чем здесь салака?
– А ты не находишь, что Вика с ее маленьким ростом, вечной «солярной» загорелостью и сухостью напоминает копченую салаку.
– Она просто стройная и смуглая от природы.
– Да? Не знала, что у нее родители мулаты.
Он выглядел растерянным, а я заткнулась – зачем я это сказала. Глупо. Ну и черт с ним! Пусть думает, что хочет.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – засуетился он.
– Не хочешь с дочерью пообщаться? – Вопрос прозвучал невинно.
За стенкой что-то грохнуло. Кирилл покосился на меня с подозрением.
– Лучше в другой раз. Передай ей привет.
– Непременно.
Около двери он внезапно остановился и прищурился.
– Ты изменилась – стала дерзить.
– Время лечит, – мудро заметила я. – Ой! Подожди! А вещи? Вот, я тут собрала, что нашла. – Я показала на объемистых два пакета. – Вроде все.
– Это намек, чтобы я больше не приходил?
– Я думаю, по мне скучать не станешь, а Мусю можешь приглашать к себе.
– Спасибо за совет.
Дверь хлопнула, с криком «ура» из комнаты вылетели Ленка и Муська.
– Мам, здорово ты его, не ожидала от тебя.
– Ну, Краснова, молодец! Все замечательно придумала насчет алиментов.
– Думаешь, согласится?
– Куда он денется с подводной лодки? – Заржала Ленка и предложила это отметить.
– Я с вами посижу, – подхватилась Муська.
– Ты историю прочитала?
– Черт! – Застонала дочь. – Он же придурошный, историк этот!
– Тем более надо учить.
– А Ленка не ест после шести! – Вспомнила дочка.
– Какая она тебе Ленка! Нашла подружку.
– Ладно, сидите, секретничайте. – Муся скрылась в комнате, и тотчас заорал магнитофон.
Я хотела сделать замечание, а потом махнула рукой, пусть ребенок немного расслабится.
– Ну что, Краснова, зигель, зигель, ай-лю-лю!
На следующий день забежала к родителям и поделилась новостями.
– Он мне никогда не нравился, у него какой-то совершенно не мужской носик, – задумчиво произнесла мама.
Папа покосился на нее с интересом и подхватил.
– Да, что есть в доме мужик, что нет.
– Он деньги зарабатывал, – веско вставила бабушка.
Я вздохнула.
– Правда, доча, – спохватилась мама, – без алиментов тяжело будет, у тебя такая маленькая зарплата.
– Вообще-то уже никакой, – и пояснила – меня вчера сократили.
– Как же теперь? – Всплеснула руками бабушка.
– Что мы своих девок не прокормим?! – Загремел папа.
– Кормильщик, – посмотрев в сторону, пробормотала бабушка.
Папа не расслышал, но нахмурился.
– Не надо было прыгать под его дудку и идти работать в эту долбаную контору, у тебя специальность хорошая была, – нахмурился папа.
– Но вы же знаете, Кирилл не хотел, чтобы я работала программистом.
– Олюшка, – начала бабушка, – иди лучше в торговлю. Там всегда люди не бедствовали. Лучше в продуктовый.
– Бабушка! Ну что ты говоришь? Какой продуктовый? Я же с цифрами работаю, а не с продуктами!
– А это взаимосвязано, – бабушка поджала губки. – Взвесила, посчитала и быстро скинула с весов. Главное – не дать покупателю времени опомниться и посчитать.
– Аурелия Ипатьевна, – заметил папа, – Оля воровать не сможет.
– Да почему же обязательно воровать?
– А зачем тогда идти в торговлю? – Резонно ответил папа.
Бабушка надулась, но молчать долго не могла.
– Значит надо возвращаться в профессию.
– Да кто меня сейчас возьмет, после такого перерыва?
– Вон отец твой мог бы похлопотать, все-таки он у нас шеф-повар, к нему люди с чинами все ходят. Замолвил бы словечко.
– Ну как это можно? – Развел руками папа. – Люди приходят отдохнуть, от своих проблем отвлечься, а я тут грузить их начну.
– Только советы даешь… – Тут же надулась мама.
Я стала собираться.
Мама быстро сунула несколько свертков с едой.
– Там котлеты по-киевски, Мусенька любит, и блинчики с грибами.
Папа ловко вложил в мой карман несколько купюр.
Бабушка громко посоветовала.
– Не профукай.
Столько лет прошло, сама уже взрослая женщина с дочерью-подростком, а когда у них бываю, чувствую себя маленькой девочкой, защищенной от всех проблем. Как же хорошо, что они у меня есть.
Дома на столе лежала записка «Пошла с Дашкой подышать».
Интересно, с каких это пор ребенок стал выходить на улицу «подышать». Ее же от компьютера не оттащишь. Хорошо, доченька, дыши.
Я села за компьютер, быстро просмотрела объявления о работе.
Вот бухгалтеры нужны… Ни за что больше не буду бухгалтером! Менеджеры…официантки… повара… А может в официантки податься? Там чаевые… Ладно, попробую по специальности. Так, так, так… Это на краю света… Вот это… Ну-ка… Я набрала номер.
Ответил мужской голос, слышались и другие голоса. Я быстро изложила суть дела, он ответил, что перезвонит. Довольно нелюбезно. Ну и черт с ним! Посмотрим, что там еще есть…
Я позвонила еще по двум номерам, но там поинтересовались опытом работы и, узнав, что опыта практически нет, просто вешали трубку.
Что-то настроение упало, надо себя чем-нибудь взбодрить. Точно! У меня оставался кусок копченой колбасы. Сейчас сделаю бутербродик… Черт! Про хлеб-то я забыла. Придется идти. Ладно, заодно и сметану куплю к сырникам.
Я нехотя оторвалась от компьютера, вышла в прихожую и посмотрелась в зеркало – взлохмаченная голова – давно не стриглась, под глазами синяки – плохо сплю, морда бледная – совсем не выхожу на воздух. Засомневалась, может, хоть губы подкрасить… А ладно! И так сойдет. Кто меня там увидит – магазин-то через дорогу, туда и обратно. Быстро натянула старую куртку, ноги сунула в старые растоптанные кроссовки, шнурки не завязывала, а просто засунула внутрь.
– Оля! Постой! – Услышала из проезжавшего автомобиля.
Оттуда показалась Ванькина сияющая физиономия. Он энергично махал руками, показывая, что сейчас припаркуется.
Черт! А я одета, как пугало! И не причесалась даже. Конечно, это всего лишь Ванька, но все же…
Наблюдая, как Ванька выходит из машины, направляясь ко мне, неожиданно сделала вывод, что он как-то выше стал и плечистее, что ли… и вообще в нем появилась уверенность, которой раньше явно не хватало. От этого, мне стало совсем неуютно – мое всегдашнее превосходство куда-то подевалась.
– Привет! Сто лет тебя не видел! – Продолжал радостно сиять Ванька.
– Ты далеко собралась? Может подвезти?
– Да нет, спасибо, я за хлебом вышла вон в тот магазин.
– Как живешь, Олечка?
– Да все нормально.
– Как дочка твоя? Наверное, совсем большая стала. Сколько ей, двенадцать?
– Четырнадцать, – поправила я и тут заметила в его машине девушку, которая пристально меня разглядывала. – А это кто с тобой? Жена?
– Нет, просто знакомая. Ты же знаешь, кроме тебя мне никто не нужен.
– Да ладно, Вань, ведь ничего не было и вообще, что теперь вспоминать?
Он взял мою руку и, глядя в глаза, тихо сказал.
– А я и не забывал.
– Ванечка!!
Он обернулся к машине – девушка постучала пальчиком по часам – время.
– Извини, надо ехать. Оль, может, встретимся как-нибудь?
– Может быть.
– Так ты дай свой телефон.
Он записал в свой сотовый мой номер, позвонил для достоверности, разулыбался еще шире, наклонился, поцеловал в щеку, развернулся и не торопясь направился к машине.
Дура! Зачем я дала телефон? Будет на что-то надеется… А я-то хороша, в таком задрипанном виде. Нет, чтобы была при полном параде, подкрашенная с маникюром – машинально посмотрела на свои неухоженные руки. Ужас! Правда, есть надежда, что на руки он не смотрел.
Срочно привести себя в порядок! Подумаешь, муж ушел! Ведь никаких переживаний по этому поводу не было, так какого же черта я махнула на себя рукой?! Все! Сейчас приду, сделаю маникюр… в общем, приведу в порядок ногти, пойду к Ленке в салон, попрошу Ксюху сделать мне стильную стрижку. Буду модной, стильной и молодой… М-да… Молодой уже не буду – это уж от меня не зависит, ну хоть стильной стану. Ведь главное в женщине не красота, а шарм.
– А с чего вдруг ты решила постричься? Ведь так дорожила своим бесценным хвостиком. – Ехидничала Ленка, но заметив мое раздражение, тут же согласилась, что, в общем-то, правильно, что давно пора и полезла за телефоном. – Когда записывать? – Кивнула мне и затараторила в трубку.
– Ксюш, тут Ольга надумала стрижку сделать… да, решилась. Когда сможешь? В пятницу? – Она опять вопросительно посмотрела на меня.
Я пожала плечами.
– Да какая мне разница, я же безработная.
– Хорошо, я тоже задержусь, посмотреть охота. – Она разъединилась и, сдвинув брови, строго произнесла – Все, Краснова, пути к отступлению отрезаны! Зигель, зигель, ай-лю-лю!
– Не передумаю, не волнуйся… Знаешь, я сегодня Ваньку встретила.