Олег Метельский проснулся в четыре утра, как обычно. Сон ушел мгновенно, без остатка, словно его и не было. Он лежал на спине, глядя в темный потолок, слушая, как за окном завывает ветер. Февральская ночь в областном центре была такой же морозной, как и везде.
Бессонница преследовала его уже пять лет. С того самого дела. Он закрывал глаза, но вместо сна видел лица – мертвые, живые, обвиняющие. Слышал голоса. Прокручивал в голове улики, версии, допросы. Мозг не отключался, работал на износ, пока тело не проваливалось в короткий, беспокойный сон.
Метельский поднялся, прошел на кухню, включил свет. Квартира была небольшой – двухкомнатная, на четвертом этаже панельной девятиэтажки. Съемная. После развода он не стал искать что-то свое, снял первое, что попалось. Здесь было пусто и безлично, как в гостиничном номере: минимум мебели, никаких фотографий на стенах, никаких уютных мелочей.
Он налил себе воды из-под крана, выпил залпом. Посмотрел на часы – 4:17. До подъема еще больше двух часов, но спать уже не хотелось.
Олег открыл холодильник. Увидев початую бутылку водки на нижней полке, он долго смотрел на нее, но потом закрыл дверцу. Сегодня пятница, рабочий день. К спиртному он приступал только вечером, когда все дела были завершены. Так он держал себя в руках. Пока держал.
Он сварил крепкий кофе и сел у окна с сигаретой. За окном начинало светать. Город оживал: зажигались огни в домах напротив, проехала машина дворника с мигающим желтым маячком.
Метельскому было сорок два года, но выглядел он старше – высокий, сухощавый, с жесткими чертами лица и седеющими волосами. Под глазами темнели круги, у рта залегли глубокие морщины. Взгляд тяжелый, цепкий, под которым собеседники невольно отводили глаза.
Двадцать лет в полиции, пятнадцать из них в уголовном розыске. Десятки расследованных дел, три благодарности от начальства, две медали. Но было одно нераскрытое преступление, которое не давало ему покоя по ночам.
Дело Ани Светловой. Девочка одиннадцати лет, исчезла пять лет назад по дороге из школы домой. Ее нашли через две недели в лесополосе за городом. То, что с ней сделали, Метельский не мог забыть до сих пор. Он вел это дело полгода, проверил сотни версий, допросил сотни людей. Нашел улики, выстроил цепочку. Вышел на подозреваемого – местного учителя физкультуры, тихого, интеллигентного мужчину средних лет.
Но доказательств не хватило. Адвокаты разбили версию в щепки. Суд оправдал. Через месяц учитель уехал из города.
А Метельский начал пить.
Жена Ирина ушла через полгода. Забрала дочь Катю, тогда еще двенадцатилетнюю, и съехала к матери. Развод оформили быстро, без скандалов. Она устала бороться с его работой, с его одержимостью, с его молчанием.
– Ты не живешь, Олег, – сказала она на последней встрече. – Ты существуешь между делами. Для тебя нет ничего, кроме трупов и убийц. Я так больше не могу.
Он не спорил. Она была права.
Катя теперь жила с матерью и ее новым мужем. Метельский виделся с дочерью раз в месяц, по выходным. Встречи были натянутыми, неловкими. Катя молчала, смотрела в телефон, отвечала односложно. Ей было шестнадцать, она любила и ненавидела отца за то, что он разрушил семью. За то, что выбрал работу вместо них…
Олег допил кофе, раздавил окурок в пепельнице. Взглянул на телефон – никаких сообщений. Он встал, пошел в душ.
***
В восемь утра он вошел в управление. Коридор был пуст, только дежурный у входа сосредоточенно ел бутерброд. Кабинет Метельского находился на третьем этаже, в конце коридора. Над дверью висела табличка: «Следственный отдел. Майор О.В. Метельский».
Он открыл дверь, включил свет. Кабинет был скромным: стол, два стула, шкаф с папками и стенд с фотографиями преступников. На столе стояли компьютер, телефон, пепельница и канцелярский набор.
Метельский сел за компьютер и открыл почту. Двадцать три письма: отчеты, запросы, служебные записки. Ничего срочного.
На столе папка с текущим делом – кража со взломом на складе стройматериалов. Стандартная рутина. Вор известен, нужно найти улики и оформить документы. Еще одно дело – мошенничество с недвижимостью. Тоже бумажная волокита. Никакого азарта и вызова.
Метельский открыл нижний ящик стола, достал старую, потрепанную папку. «Дело Светловой». Взглянул на фотографию девочки: светлые косички, улыбка, веснушки. Катя была такой же в детстве.
Он захлопнул папку и убрал ее обратно в ящик.
Телефон зазвонил в половине девятого. Майор взглянул на экран – номер Управления СК.
– Метельский слушает.
– Олег Викторович? Это секретарь. Вас просят подойти. Срочно.
– Иду.
Он поднялся, натянул пиджак, спустился на второй этаж. Приемная была пуста, только секретарша сидела за своим столом, печатая что-то на компьютере.
– Проходите, Олег Викторович. Александр Петрович ждет.
Метельский вошел в кабинет начальника Управления. Александр Петрович Ковалев, генерал-лейтенант юстиции, сидел за массивным дубовым столом, изучая какие-то бумаги. Мужчина лет пятидесяти пяти, плотный, с круглым лицом и внимательными глазами.
– Садись, Олег. – Он указал на стул. – Есть для тебя работа.
Метельский сел, достал сигареты, поднял взгляд на генерала.
– Можно?
– Вообще-то нельзя, но тебе можно…
Он закурил, выдохнул дым.
– Слушаю.
– Город Заречье. Знаешь такой?
– Слышал. Километров сто восемьдесят отсюда. Небольшой городок, тысяч сорок населения.
– Точно. Там произошло два убийства. За три дня. Обе жертвы – мужчины пенсионного возраста, живут одни. Обоих зарезали. Много ножевых ранений, явный перебор. Местные не справляются, запросили помощь.
– Серия?
– Похоже. Способ убийства идентичен, есть общая деталь, которая указывает на одного преступника. Зефир… У каждого трупа во рту зефирка. Местный начальник УВД, полковник Зуев, собрал материалы, но ему нужен опытный следователь.
Метельский стряхнул пепел в пепельницу.
– Почему я?
Ковалев посмотрел на него долгим взглядом.
– Потому что ты лучший в управлении по тяжким делам. Потому что у тебя интуиция, которой нет у других. И потому что ты умеешь влезать в шкуру преступника.
– Это не всегда хорошо.
– Знаю. Но сейчас это нужно. У нас в области маньяк, Олег. Если он убил двоих за три дня, скорее всего, будет и третий, и четвертый. Нужно остановить его.
Метельский затянулся, выдохнул.
– Когда выезжать?
– Сегодня. Чем раньше, тем лучше. Все документы готовы, машину дадим служебную. Связь держи постоянно.
– Понял.
Он поднялся, направился к двери.
– Олег, – окликнул его Ковалев. – Не переборщи там. С работой, с… ну, ты понял.
Метельский усмехнулся.
– Я всегда контролирую ситуацию.
– Вот это и пугает.
***
Олег вернулся в кабинет, взял документы, планшет, телефон и зарядки. Сунул в карман пачку сигарет и зажигалку. В сейфе проверил табельный пистолет Макарова, убедился, что магазин полон, и надел кобуру на пояс.
Затем набрал номер Ирины. Она ответила не сразу, ее голос был сонный и недовольный.
– Алло?
– Это я.
– Олег? Ты знаешь, который час?
– Девять утра.
– У меня выходной. Я спала. Что случилось?
– Ничего. Просто хотел предупредить – уезжаю в командировку. На неделю, может, больше. Если Катя будет спрашивать, передай.
– Она не спрашивает.
Метельский сжал челюсти.
– Ирина…
– Прости. Это было грубо. Хорошо, передам. Куда едешь?
– Заречье. Похоже, убийства…
– Понятно. Береги себя…
– Постараюсь.
Пауза.
– Олег, – вдруг сказала она тише. – Может, позвони ей сам? Просто так, не по делу. Спроси, как дела в школе, что нового. Ей не хватает отца.
– Я позвоню. Когда вернусь.
– Ага. Когда вернусь… Ты всегда так говоришь.
Она повесила трубку.
Метельский убрал телефон, закрыл глаза. В голове снова всплыло лицо Ани Светловой. Потом лицо Кати. Они смешались, наложились друг на друга.
Он тряхнул головой, прогоняя видения…
***
Машину ему выделили служебную – УАЗ Патриот темно-синего цвета, с мигалкой на крыше. Метельский сел за руль, завел двигатель. Город остался позади, впереди легла трасса – прямая, заснеженная, бесконечная.
Он включил радио, но через пять минут выключил. Ехал в тишине, лишь ветер свистел за окнами да шины шуршали по асфальту.
«Два убийства за три дня, – думал он. – Пенсионеры, живут одни. Идентичный способ. Общая деталь. Зефир во рту… У обоих трупов… Маньяки любят такое – оставлять послания, символы. Им важно, чтобы их заметили, поняли, оценили».
Метельский сжал руль.
«Значит, это не про деньги, не про ограбление. Это про что-то личное. Месть, ритуал, игра. Убийца выбирает жертв по какому-то признаку. Возраст, пол, образ жизни. Или связь в прошлом. Что-то, что их объединяет».
Он прикрыл глаза на секунду, пытаясь представить.
«Ты заходишь к ним в дом. Они открывают дверь. Значит, ты не вызываешь подозрений. Ты знаком им, или выглядишь безопасным. Может, представляешься кем-то. Социальный работник, сантехник, знакомый соседа. Заходишь, садишься, разговариваешь. Может, пьешь с ними чай. А потом…»
Метельский открыл глаза, резко выдохнул. «А потом достаешь нож и убиваешь. Не один удар – много. Десять, пятнадцать. Больше, чем нужно, чтобы просто лишить человека жизни…
________________________
2012 г., август.
…Вспышка – и я стою над раковиной, руки в крови. Чьей? Моей? Нет, не моей…
Еще вспышка – запах. Боже, этот запах! Ваниль, смешанная с чем-то металлическим, медным. Меня выворачивает наизнанку. Я хватаюсь за край стола, пытаясь удержаться, но мир плывет, расползается, как акварель под дождем. Кто я? Где я? Что я делал последние… сколько? Час? День? Неделю? Провал. Чернота.
Потом – вспышка света, и я уже в другом месте. В машине. Руль липкий под пальцами. Почему липкий? Я смотрю вниз – на сиденье что-то розовое. Зефир. Надкушенный зефир. Меня накрывает волной тошноты, такой сильной, что я открываю дверь и меня рвет прямо на асфальт. Сколько это будет продолжаться? Сколько?! Я пытаюсь вспомнить. Напрячь память. Удержать хоть что-то. Но мозг сопротивляется, отталкивает, строит стены. Защищается. От чего? От меня самого?
________________________