Ваня уходит утром такой воодушевленный и счастливый, а меня обдает волной вины. Он реально волшебный мальчик, но я совсем не сказочная принцесса, как думает парень, в лучшем случае заколдованная. Успокаиваю свою совесть, что буду минимально доставлять проблем и огорчений и максимально – удовольствия и улыбок, чтобы он не пожалел о своем благородном поступке.
Вздыхаю. Когда-то я тоже была такой же окрыленной и порхала, как бабочка, но лето оказалось невечным… Наверно, так у всех. Но пусть он «порхает» как можно дольше.
Ваня заслужил это!
Плюхаюсь на кровать и оглядываю комнату. Так странно ощущать, что ты находишься последние минуты в месте, в которое, скорее всего, никогда больше не приедешь. Отбрасываю неважные сейчас мысли и прогоняю в голове, все ли я положила.
Я взяла минимум: одежду, фотоаппараты и сопутствующие принадлежности к ним, осталось так, по мелочи собрать то, что сложила на стол.
Внезапный стук в окно вырывает меня из размышлений.
– Ваня?
Открываю створку, что я уже заперла, и парень впрыгивает в комнату.
– Ты почему не уехал с командой? – спрашиваю, ошарашенно таращась на него.
– Я решил: тебе нужна помощь.
Хмурюсь. Я не просила помогать, и эта его самодеятельность раздражает, а все потому, что может обойтись мне боком.
«Но он же не знает ничего о твоих заморочках!» – спохватывается внутренний голос, бросаясь на защиту Ванечки, словно на амбразуру.
– Не стоило.
Видимо, я произношу эту фразу слишком резко, потому как парень начинает вглядываться в мое лицо, не понимая, в чем подвох.
– Я не хочу, чтобы мать знала, куда я еду и с кем, – объясняю ему.
– Почему?
Вот что за любопытный!
Хотя, наверно, его задевает, что я хочу скрыть то, о чем ему хочется кричать.
– Потому что!
– Хорошо. Я вылезу так же по крыше, и она меня не увидит.
Сбавляю обороты.
– Спасибо.
Ваня, не понимая, что со мной происходит, но чувствуя: что-то не так, беспомощно притягивает к себе.
Тепло его тела, запах, который с каждый разом становится все родней… И я уже совсем не сержусь на парня за несанкционированное появление.
– Ты все собрала?
– На столе оставшуюся мелочь надо сложить, – уже вполне спокойно отвечаю ему.
– Давай я.
Протягиваю Ване рюкзак, а сама подхожу к шкафу еще раз проверить, все ли из того, что собиралась, я взяла.
Закрываю чемодан и еще раз оглядываю комнату. Теперь вроде все.
– Жди меня в конце улицы, – произношу я и слышу снизу:
– Софийка!
Парень вглядывается в меня и расплывается в улыбке.
– Софийка… – растягивая мое имя, словно пробуя его на вкус, повторяет он, но я одергиваю:
– Никогда не называй меня так!
Хмурится и опять задает свое несносное:
– Почему?
– Ты можешь просто сказать, «да» и ни о чем не спрашивать? – выплевываю с раздражением.
– Хорошо.
Ваня мрачнеет, а во мне просыпается совесть.
Кто-то обещал доставлять ему минимум проблем и огорчений?!
Вздыхаю и поясняю свои предыдущие слова:
– Это имя связано с прошлым, о котором мне больно вспоминать. Моя мать – единственная, от которой я терплю подобное обращение.
– Хорошо, – повторяет он мягче и скрывается в окне.
Надеваю на спину рюкзак и решительно выхожу из комнаты, таща за собой чемодан.
За свою непростую жизнь я почти научилась ни о чем не сожалеть. Это единственно возможный вариант идти вперед после всех перипетий, что устраивает судьба. И сейчас, закрывая прочитанную страницу своей жизни, как книжный лист, наивно надеюсь, что дальше меня ждет Хеппи-энд.
Спускаюсь на первый этаж и слышу признаки жизни на кухне.
Вхожу в помещение, надеясь, что мать там одна и я смогу перекинуться с ней парой слов.
Она встречает меня большими глазами и удивлением, написанном на не старом, но уже исполосованном морщинками лице.
– Ты куда это намылилась?
Смотрю на нее в упор и выдаю:
– Уезжаю.
– Куда? – летит скорее так, ради интереса.
– Это не имеет значения.
– Как это! Я твоя мать и должна знать, – возмущается женщина, родившая меня просто из духа противоречия.
– Мам, не верю. Не заморачивайся со спектаклем «как я без тебя». Я уже давно не имею значения в твоей жизни.
– Как тебе не стыдно!
Усмехаюсь. Реально смешно, когда чужие косяки перекладывают на тебя вместе с пафосными фразами.
– Нисколько. Я говорю правду.
– И насколько ты уезжаешь? – перескакивает она от ответа к вопросу.
Пожимаю плечами, не желая произносить пугающее слово «навсегда».
Да и зачем?! Сейчас это роли не сыграет.
– Звони хоть иногда.
– Постараюсь.
Выхожу из дома и, чувствуя вслед тяжелый взгляд, иду со двора, убеждая себя, что поступаю правильно.
Ваня ловит меня в конце улицы и заглядывает в глаза, пытаясь понять странную особу, с которой связался. Ничего не разгадав, он молча забирает вещи, и мы вызываем такси.
На вокзале суматоха, и я начинаю нервничать.
А если билетов уже нет, и я не смогу сегодня ехать?
Не может быть. Еще совсем не сезон.
А если кто-то видел мня с вещами, и я не успею свалить?
Все! Стоп! Без паники.
Поворачиваюсь к Ване.
– Я пойду в кассу.
Он удерживает меня за руку и мотает головой.
– Не надо. Я вчера купил тебе билет.
В шоке смотрю на парня и таю. Я не привыкла к такой заботе. Только папа так безоговорочно меня любил, и я чувствовала, что на свете существует вселенская любовь. Даже Артем всегда был сдержан в своих чувствах и баловал вниманием исключительно в особые даты.