Вскоре за мной приходит водитель. Черный седан представительского класса уже стоит рядом с крыльцом и переливается начищенными до блеска боками. Я видела такие автомобили только в фильмах да в новостях с резонансными уголовными делами. Как оказалось, английские авто входят в обязательный комплект преуспевающего адвоката наравне с итальянскими костюмами.
Водитель открывает дверцу, и я ныряю в белоснежный салон, который выглядит как уютная гостиная в классическом стиле. Заднее окно закрыто шторкой, и над ним висит перекладина с вешалками. В трех темных чехлах находится одежда Бестужева с пометками. На стикерах написано от руки «вечер», «съемка Патрики», «синий».
Всё продумано до мелочей.
Напротив кресел поставлены экраны. Мой выключен, а вот дисплей Влада показывает экономический канал. К счастью, звук выводится в наушники, и мне не приходится слушать, сколько стоит баррель нефти на мировом рынке.
Меня больше волнуют два стаканчика кофе. Они стоят в подставке между креслами и источают волшебный аромат, за который можно продать душу. Я еще ничего не ела, так что быстро прихожу к выводу, что левый стаканчик мой.
Я не ошибаюсь. Сливки и ореховый сироп не сочетаются с образом влиятельного бизнесмена, а вот для девушки в самый раз. Я пью кофе, поглядывая в окно и обдумывая слова Влада. Он сказал, что я не испорчена… Странные слова, если честно. И я боюсь даже предполагать, какой смысл в них вкладывает Бестужев, я почти ничего не понимаю в его мире, и мне еще долго двигаться в нем на ощупь.
Но зато я точно знаю, о какой дочке бриллиантового короля они говорили. Та высокомерная девушка из лифта. Значит, ее зовут Элина и это она должна была получить кольцо, которое сейчас находится на моем безымянном пальце. И это она смотрела на меня так, словно хотела задушить голыми руками.
Славно.
Я определенно умею вляпываться в истории. Мне удалось получить самое дикое предложение руки и сердца, а заодно перейти дорогу девушке из крутой семьи.
Пять баллов, Лена.
Ты уникум.
Я вытаскиваю столик-подставку: лучше заняться договором, пока есть время. Огромное количество текста по-прежнему пугает меня, но в то же время становится спокойнее оттого, что Влад не стал прятать его. Я ведь могла проснуться утром и ничего не найти на столе. И что я там подписала в эмоциональном порыве, поди еще разбери.
– Граждане, именуемые далее «будущие супруги» и «лица, вступающие в брак»… Так-так-так… Боже, сколько воды!
Я перелистываю вступительную страницу и ищу глазами заголовки с правами и обязанностями. Хотя бы найти основные положения, а уже потом искать мелкий шрифт и коварные звездочки. Я вчитываюсь в строчки по несколько раз, улавливая смысл и проговаривая их вслух.
Мне так легче усвоить новую информацию.
Хотя ее не назвать новой.
В брачный договор вписано ровно то, что мне сказал Бестужев. Меня ждут три года оплачиваемого замужества. В договоре прописана каждая мелочь, какие встречи и банкеты я должна буду посещать с мужем, какие уроки брать и сколько времени уделять здоровью. Чертова клиника для тестов на наркотики тоже тут. Как и перечень финансовой помощи, которую должен представить Бестужев.
А еще мне грозит уголовная ответственность, если я проболтаюсь о контракте. Или о любых других тайнах Влада. Не знаю, зачем этот пункт, Бестужев не похож на человека, которого может потянуть на откровения. Но так или иначе, его юристы подстраховались даже здесь. Влад может со спокойной душой выпить лишнего, излить мне душу и не бояться, что я кому-нибудь расскажу о его секретах.
Бестужев помешан на контроле.
Наверное, по-другому не может быть, в его мире слишком высоки ставки. Но мне от этого не легче. Я должна согласовывать с ним или его командой почти каждый шаг и слово. Словно у нас президентская кампания на кону.
– Дети, – я судорожно выдыхаю слово, которое вдруг попадается мне на глаза.
Я с головой погружаюсь в новый абзац и не поворачиваюсь, хотя слышу, как хлопает соседняя дверца. Свежий аромат одеколона накрывает пространство, но лишь на пару мгновений. Я чувствую лишь его легкие отголоски и слышу, как Влад достает стаканчик кофе из подставки. Там есть подогрев, чтобы напиток не остывал.
– Ты хорошо выглядишь, – произносит Бестужев. – Мы можем позавтракать в Джей. Ты любишь итальянскую кухню?
Я все же оборачиваюсь к нему. На нем белоснежная рубашка с темно-серыми пуговицами и серые твидовые брюки. Его стилист попытался приглушить запредельную дозу брутальности, которая досталась внешности Влада, но получилось у того едва. Мягкая ткань и светлые оттенки ничего не могут поделать с острым хищным взглядом и волевыми чертами лица Бестужева.
– Тут есть пункт о детях. – Я указываю на страницу договора.
– Да, я в курсе.
– Почему ты не сказал мне?
– Ты не спрашивала.
– Нет, я спрашивала, Влад. Я попросила тебя рассказать о договоре, о том, что в нем есть. И это немаловажный пункт, чтобы пропускать его.
– Значит, я забыл.
– Ты сейчас серьезно? – Я смотрю на него, на то, как он с невозмутимым видом делает глоток черного кофе и бросает короткий взгляд на экран с экономическим каналом. Он пробегает глазами по котировкам и только после этого вновь поворачивается ко мне. – Или ты издеваешься?
– Нет. – Он проводит подбородком строгую линию. – Там указано, что нужно твое согласие на детей…
– Его не будет, я не буду рожать от тебя.
– Почему?
– Почему? – У меня за секунду вылетает весь воздух из легких. – Потому что я не хочу связывать с тобой свою жизнь. Ты намного сильнее меня, богаче и влиятельнее, только ты будешь распоряжаться их судьбой. Захочешь – заберешь, захочешь – увезешь на край света. Я буду зависеть от твоей благосклонности, как нищенка. Это уже договор не на три года, а на всю жизнь.
Влад возвращает стакан в подставку.
– Какие еще пункты тебя смутили? – его деловой тон отдает холодом.
– Ты еще ничего не сказал насчет предыдущего.
– А что я должен сказать? Я не привык отказываться от своих решений. Я выбрал тебя…
– Боже, Влад. Ты не выбирал меня! Я просто попалась тебе на глаза в нужный момент. Это обычная случайность, а не выбор.
– Ты уверена?
Я зло киваю.
Я не могу сохранять хладнокровие рядом с ним, мое нутро царапает до крови его отстраненность. Словно в меня ударяют эмоции за нас двоих, он же не умеет их испытывать, вот они и наваливаются на меня с двойной силой. Он в коконе, а я как на ладони. Часто дышу и стреляю в него молниями.
– Я не могу заставить тебя родить, – продолжает Влад. – Но три года – большой срок, ты можешь передумать.
– Поэтому ты выбрал три года? Собираешься приучить меня и додавить.
Это даже не звучит как вопрос. Я киваю сама себе и отворачиваюсь к своему окну. В этот момент автомобиль трогается, и роскошный особняк Бестужева проплывает передо мной как в замедленной съемке.