Тося не заезжая в свою больницу связалась с ожоговым центром и решила вопрос о срочной госпитализации пострадавших ребят.
Ее лицо выражало тревогу и необыкновенную бледность, – я должна быть готова ко всему, – рыдания разрывали ей грудь, но она себя пересилила. Обняв мужа, она несколько раз повторяла одну и ту же фразу: – я люблю тебя, Сереженька, чтобы не случилось с тобой, я всегда буду рядом!
Он приоткрыл глаза, хотел что-то сказать, но Тося своей рукой прикрыла ему рот, – не надо, Сережа, поговорим после! Ты только не волнуйся, все будет хорошо! – она смотрела на него, и крупные слезинки текли по ее бледным щекам.
Аксинья проводила Михаила и вернулась к горящему сеновалу, продолжая изображать из себя жертву. С озабоченным выражением лица подошла к сыну, – ну, что, Саш, все сено пропало?
Он резко повернулся к ней и не сдержал рыдания, – какое сено, мать? Сережа наш сгорел в сеновале! И не только Сережа, но и Игорь Потапов тоже сгорел!
Аксинья не слышала, что говорит сын, она как срубленное дерево повалилась на землю и потеряла сознание.
Саша был в шоке и не обращал внимания на мать. На какое-то мгновение он перестал себя ощущать, его тело превратилось в статую, взгляд был отрешенным, а по щекам скатывались слезы.
– Саша, Саша, – тормошила его Вера, – успокойся, Саша?
Он никак не отреагировал на перепуганную жену, не переставая, смотреть в темное небо.
Вывел его из этого состояния сильный удар по щеке, и только тогда, он обратил внимание на стоявшего перед собой брата Петра, он крепко обнял его, рыдания не позволяли ему сказать ни слова.
Петр прижал его к своей груди и как ребенка гладил рукой по спине.