Тося никогда не опаздывала на свидание и уже сидела на скамеечке под пушистой черемухой.
Сергей крадучись подошел к ней, – красавица, вы не меня ждете?
Она вздрогнула, повернувшись к нему, – нет, добрый молодец, не вас! – Она вскочила со скамьи, ласково улыбаясь, припала к его груди, – как я соскучилась, Сереженька!
– Я тоже скучал, – он поцеловал ее, – как день прошел, любимая?
– Все хорошо! Только, – она замолчала.
– Что только? – у Сергея промелькнуло в мыслях, – ей уже известно о матери, – не моргая, он смотрел в её глаза, будто хотел прочесть в них ее мысли.
Тося заметила его беспокойство и поспешила на выручку, – за тобой, Сереженька, должок!
– Какой должок?
– Ты обещал мне рассказать о своей семье, забыл?
– Фу, слава Богу, – подумал он, – она ничего не знает.
– Не забыл, Тося, расскажу обязательно. Что ты хочешь узнать?
– Вообще-то все! Но больше всего, меня интересует твоя мама. Я слышала, она, против меня и не желает, чтобы мы с тобой поженились!
Сергей обнял ее. – Тося, меня не интересует и не волнует мнение мамы! Я люблю, тебя, и никто мне не помешает и не запретит любить! Ты мне веришь?
– Да, Сереженька, верю! – он прижал к себе любимую, – если бы ты знала, как я люблю тебя, Тосенька!
Тосе понравился его ответ, она сильнее прижалась к нему и, глядя в его зеленые глаза, попросила: – давай, рассказывай, я слушаю!
– Ну, слушай, только не пугайся!
– Не испугаюсь, давай, рассказывай! – в шутку командным тоном сказала она.
– Семья у нас большая, – монотонно заговорил он, – кроме меня еще три брата. Старший брат Саша, стыдно говорить, отбывал срок в зоне. За что и сколько сидел, не знаю, я был тогда, еще маленький, а теперь спрашивать неудобно, боюсь обидеть. Но, он хороший брат, прекрасный человек, а красавец! Круглолицый, чернобровый, глаза полуовальные зеленые с густыми черными ресницами, волнистые темно-каштановые волосы. Когда, он вернулся домой, за ним девушки гурьбой ходили, а он встретил девушку, и влюбился в нее с первого взгляда. Она приехала откуда-то погостить к своей тете. На какие хитрости только он не шел, чтобы покорить ее сердце. Но она не хотела с ним даже разговаривать. Девушка оказалась стойкой, не воспринимала его ухаживания. Тогда, он решил взять ее испугом. Наведу, говорит, на тебя порчу. Будешь лаять, как собака, если не выйдешь за меня замуж. – Конечно, она не верила ему, и смеялась над его выдумками. Всю осень и зиму он ходил за ней. Наконец, не выдержал, набрался храбрости, пришел домой к ее тете, и сказал: – «Вера, предупреждаю тебя в последний раз, или ты сегодня же будешь моей женой, или к утру загавкаешь!» – Его тонкие губы скривились в легкой улыбке.
Вера с тетей переглянулись, сдерживая смех. Затем дрожащим голосом Вера сказала: – «Конечно, лучше быть мне твоей женой, чем собакой! Правда, тетя?»
– Да, Вера, лучше выходи замуж! А то гляди, и тетка твоя станет лаять.
За время, пока Саша ходил к Вере и смешил ее, она привязалась к нему, а может, полюбила. Дала согласие выйти замуж. Они сыграли свадьбу. Теперь у них четверо детей, живут счастливо и любят друг друга. Конечно, такую девушку смуглянку, с вздернутым носиком и карими полуовальными глазами, невозможно было не полюбить. Но моей маме, она не нравилась. Вера оказалась на редкость спокойной, и никогда не вступала в полемику с ней и не жаловалась на мать Саше. Он сам заметил отношение мамы к Вере и сделал правильный поступок, они ушли от мамы в однокомнатную квартиру, выделенную ему от совхоза.
Второй брат Анатолий, но он совсем другой. Щупленький мужичок, не высокого роста, рыжие жидкие волосы, тонкие черты лица, с серыми круглыми глазами. Но был женат пять раз и все неофициально. – Сергей ухмыльнулся, – и за что его женщины любили? Из этой пятерки любил только первую жену. Правда, она была старше его, умнее и богаче, так считала, мама. потому, что она работала продавцом, а в то время продавцы считались богатыми. Прожили он с ней вместе пять лет, детей у них не было, после разбежались, она уехала в город, а он так и живет в нашем селе, продолжает, жениться. Хотел детей, но не получалось. Потом, он привел домой пятую жену. Высокая, пышногрудая, очень привлекательная женщина. Крупные черты лица придавали ей строгость, а улыбающиеся голубые глаза смягчали ее гнев. Анатолий представил ее маме; – это, мать, моя новая жена, Маша!
Мама отнеслась к ней, как к очередной помощнице по хозяйству, но никак к невестке. Маша действительно вела себя с мамой, я бы сказал, не как помощница, а как рабыня, старалась, угождать ей, даже мыла ей ноги. Конечно, мама полюбила ее, а после души в ней не чаяла.
Через три месяца у Маши появился живот. Мама была рада, наконец-то, последний раз женился сын. А то, перед людьми стыдно, каждый год новая сноха. Теперь будет дите, ребенка не бросит, будут жить. И стала сама помогать ей по хозяйству, чтобы легче было беременной снохе.
Анатолия все поздравляли. Наконец, будешь отцом! Но Анатолий был равнодушен к поздравлениям, его будто и не касалось. К Маше он относился нежно и бережно. Мы все были рады, что появится новорожденный, и ждали его появления. И вот подошло время Маше рожать. Дело было зимой, Анатолий запряг пару лошадей, наложил в сани свежего сена, застлал ватными одеялами и на руках донес её до саней. Осторожно уложил ее, укрыл тулупом, и сказал: – «Чтобы ребенка не застудила!» – Мы все вышли, проводить ее, и были радостно удивлены, как нежно и заботливо, он относится к ней.
Через три часа он вернулся. Мы все с расспросами: – Ну, как, кто у тебя родился сын или дочь?
– Не знаю, кто, – спокойно ответил он, – я не стал дожидаться.
Мы были в недоумении, – как это не дождался?
– Да, как ты посмел не дождаться? – закричала на него мама.
– Мне не интересно! Этот ребенок не мой!
– Как не твой, сын? – возмутилась мама, – ты в своем уме?
– Пока, мать, в своем! Она меня обманула. Когда мы с ней познакомились, она была беременна около трех месяцев. Я привез ее домой в июне, а сейчас декабрь, вот и считайте! А еще больше вам скажу, я бесплоден! Если бы, она мне честно призналась, что носит ребенка от другого, я бы может, и женился на ней, скрыл бы ее грех и не бросил, а воспитывал ребенка, как своего и никто бы об этом не знал. Я ждал до последнего, признается и покается, что обманула, вышла за меня беременной. Уже в роддоме, я просил ее признаться, но не тут-то было! Она опять хотела обмануть, сказала, не доходила до срока три месяца, начались преждевременные роды, так у многих бывает! Я ей сказал: – Маша, я не мальчик и сразу понял, что ты была беременна! Если бы ты мне призналась, пусть даже сейчас, я бы понял и может, быть простил, а так извини, ты сама виновата! Из роддома пусть забирает тебя отец твоего ребенка! А тебе спасибо, что помогла матери по хозяйству! На этом мы с ней расстались. Конечно, мне ее жалко, но не хочу быть обманутым. Она же сама бы смеялась надо мной всю жизнь!
– Да, Сережа, какая трагедия для Маши! Мне жалко ее.
– Нам, Тосенька, тоже было всем не по себе. Да и брата я не оправдываю, воспитал бы для себя, своих детей все равно не будет, и при старости лет, было бы кому его досмотреть. А так опять без семьи, меняет женщин. Да, его уже все знают не только в нашем селе, но и в соседних селах, и никто за него не идет. Живет бобылем!
– Ну, а о Петре и говорить нечего, он из нас братьев, самый скромный и надежный. А похож он на сестренку Валечку, такой же кареглазый, смуглый и волосы черные, и губы пухлые и характер мягкий, услужливый. Он, наверное, в отца. Правда, я его никогда не видел, – он сделал не продолжительную паузу. – Женился Петр на Екатерине – соседке, через дорогу с нами жила. У нее дочка лет десяти от первого брака. Живут тихо, будто их в деревне и нет. Екатерина родила ему сына, теперь у него полная семья! – он вздохнул, – ну, а обо мне, любимая, ты все знаешь! – он посмотрел в ее голубые влажные глаза и тут же привлек к себе.
– Да, Сереженька, теперь я все знаю о твоей семье! Меня очень тронула судьба Маши, как она сейчас с ребенком и без мужа?
– Конечно, Маша зря пошла на обман, думаю, брат простил бы ее. – Он повернул голову в сторону, где расположено деревенское кладбище, его, очень хорошо видно со всех сторон села. – Какая светлая ночь, Тося, хоть иголки собирай! – он тихо и грустно гоготнул. Глаза его печально смотрели на могильные холмики. Он будто бы искал тот, где покоится тело его любимой и единственной.
– Сережа, прости, кто там у тебя?
С минуту он молчал, проглотил подкатившийся ком в горле. – Любимая сестренка. Ей было тринадцать лет, когда ее не стало! В ее смерти я виню свою мать. Она ничего не сделала для того, чтобы спасти ее! Представляешь от царапины на ноге, образовалась гангрена. Обращаться к врачам мама не захотела, лечила своими припарками, но ей становилось все хуже, со временем нога перестала разгибаться. В течение года она как-то могла, передвигаться при помощи костылика, а после слегла совсем. – Он закрыл лицо руками, продолжал говорить дрожащим голосом, – и, только лишь в день ее смерти, она привстала с постели, и сказала: – мама, в четыре часа дня, я умру!
– Четыре часа оставалось ей жить и только тогда все спохватились, кинулись, спасать ее.
За шесть километров от нас жил один дед, говорили, что он добрый колдун, излечивал любые болезни. А колдун действительно был знающим, когда Анатолий приехал к нему, он уже знал, зачем.
– Поздно ты, сынок, приехал, – сказал он, – умерла ваша девочка. Приехал бы ты часом раньше, я бы смог помочь. – Не мог брат приехать раньше! Дорогу завалило снегом, и лошади не шли, а просто тонули по брюхо в рыхлом снегу. – Сергей смахнул со щеки слезу, – единственная была сестренка, и ту не уберегли!
Мать предупреждали ее сестры и даже деревенские тетки, – Аксинья, вези дочку в больницу, а то запустишь, не дай Бог, начнется гангрена!
– Не знаю, почему мать так халатно отнеслась, её можно было бы спасти. Мы все виноваты, хотя мне тогда было пятнадцать лет, я с себя вину не снимаю!
– Сережа, она умерла в то же время, как сказала?
– Не знаю, часы остановились почему-то, может, гиря дошла до пола, не могу, сказать, и тогда на часы никто не смотрел, все были в такой суматохе!.. Теперь бы она тоже была чьей-то невестой! – он криво улыбнулся.
– Да, Сережа, очень грустно и тяжело вспоминать, я понимаю тебя. Но ничего не изменишь.
– Да, любимая, изменить, к сожалению, ничего нельзя!
Из рассказа Сережи, Тося поняла, какая у него мама, и ни о чем больше не спрашивала.
Несколько минут они оба молчали, Тося думала о будущей свекрови, что ее ждет, и от этого внутри ее пробежал холодок.
– Сережа, обними меня покрепче!
Он прижал ее к своей широкой груди.
Она успокоилась и подумала: – за его спиной я, как за каменной стеной и с ним мне ничего не страшно!