В числе разнообразных охот человеческих имеет свое место и смиренная охота ходить по грибы, или брать грибы. Хотя она не может равняться с другими охотами, более оживленными, уже потому, что там приходится иметь дело с живыми творениями, но может соперничать со многими, так сказать, второстепенными охотами, имеющими, впрочем, свои особые интересы. Я даже готов отдать преимущество грибам, потому что их надобно отыскивать, следовательно можно и не находить; тут примешивается некоторое уменье, знание месторождения грибов, знание местности и счастье. Недаром говорит пословица: «Со счастьем хорошо и по грибы ходить».[1]
Тут есть неизвестность, нечаянность, есть удача и неудача, а все это вместе подстрекает охоту в человеке и составляет ее особенный интерес. Охота ходить по ягоды или за орехами (одна из охот второстепенных) с первого взгляда может показаться сходною с охотою брать грибы, но при ближайшем рассмотрении мы увидим, что последняя имеет большие преимущества. Охотники брать грибы, верно, со мною согласны, и с ними-то хочу я побеседовать, им хочу сообщить мои многолетние наблюдения.
Грибы составляют самую питательную, вкусную и здоровую пищу, если они употребляются не в излишестве, не слишком жирно приготовленные, а совершенно прожаренные и уваренные или совершенно просолившиеся. Последнее относится к тем породам грибов, которые солятся сырыми, как-то: грузди, рыжики и другие. Для горожан грибы лакомство, для народа пища, а в иных местах отрасль дохода. Гриб – дитя леса. В степи нет грибов, кроме шампиньонов и луговиков, но и те родятся только на земле унавоженной, на выгонах, толоках и дорогах, всегда около жилищ человеческих или скотских. Всем известное дело, что если посеять и насадить, одним словом развести и вырастить лес в чистом поле, то непременно начнут родиться в нем грибы, свойственные породам разведенного леса. Но не в одной тени (как думают многие), бросаемой древесными ветвями, заключается таинственная сила дерев выращать около себя грибы; тень служит первым к тому орудием, это правда; она защищает землю от палящих лучей солнца, производит влажность почвы и даже сырость, которая необходима и для леса и для грибов; но главная причина их зарождения происходит, как мне кажется, от древесных корней, которые, также в свою очередь увлажая соседнюю землю, сообщают ей древесные соки, и в них-то, по моему мнению, заключается тайна гриборождения. Это убедительно доказывается тем, что около пней срубленных дерев, производивших в изобилии известные породы грибов под своей живительной тенью, долго продолжают родиться те же самые породы, иногда десять лет и более. Медленно умирая, наконец корни сгниют и высохнут, и грибы перестанут родиться. Я неоднократно имел случай производить мои наблюдения над пнями дерев, стоявших отдельно на полянах и опушках, где нельзя предполагать влияния других соседних дерев. В доказательство же, что одной тени и влажности недостаточно для произведения грибов, можно указать на некоторые породы дерев, как, например, на ольху, осокорь, тополь, черемуху и проч., под которыми и около которых настоящие грибы не родятся. Полная зависимость гриборождения от древесных соков и даже от качества их всего убедительнее доказывается уже тем, что многие деревья производят исключительно им свойственные грибы. Если бы нужны были только сырость, тень и прохлада, то всякие породы грибов родились бы под всякими деревьями.