Заставим служить новой России лучшего из слуг старого режима.
Единственного государственного человека этого режима.
Самого умного, самого талантливого.
С. Ю. Витте.
Пусть в эту трудную, эту роковую минуту человек, умевший находиться в трудные минуты, из-за гроба подаст нам совет.
Как был спасён на краю гибели старый строй в роковое для него время 1905–1906 гг.?
Как спасаются всякие режимы. Как спасается всякий строй.
Витте на это отвечал откровенно, спокойно, ясно:
– Перед нами стояли два вопроса. Армия и деньги. Как вернуть из Маньчжурии армию? Озлобленную неудачной войной, революционно настроенную. Она совершила бы переворот.
Второй вопрос был – как достать денег.
– Обезвредить армию нам удалось. Благодаря расстоянию. Мы её вернули par les petits paquets.
Витте почему-то по-французски говорил это: маленькими количествами.
– По дороге мы её разоружали. И, вместо армии, в Россию вливались маленькими струйками горсточки безоружных обывателей. И рассасывались в стране. Впитывались. Как капли дождя в песок. Армия была возвращена. За армию мы были спокойны. Эта опасность исчезла. Оставалась другая, такая же огромная. Достать денег. И это сделал я!
– Он думает…
Витте произносил: думает, слушает, пишет:
– Коковцев думает, что деньги достал он! Деньги дали мне. Заём подготовил я! А он только съездил за деньгами.
Гр. Витте говорил о гр. Коковцеве со злобой, с уничтожающей иронией.
– Это всё равно, что какому-нибудь фабриканту согласятся дать в банке под вексель 100.000 рублей, он пошлёт с векселем артельщика получить деньги, а тот и станет уверять: «Деньги дали мне! Вот какой у меня кредит!» Деньги дали мне. Я подготовил заём. А он… Вместо него, можно бы послать просто артельщика за получением. Толк один и тот же. А стоило бы дешевле. Проезд по второму классу туда и обратно и 200 рублей наградных. Только и всего.
– А когда русские подняли агитацию в Париже, чтобы нам денег не давали, – они знали, что делали. Они знали, что это будет для строя смертельный удар. Знали, что бьют по самому больному месту. Под сердце.
– Но когда армия была больше не страшна, а заём удался, – строй был спасён. Даже больше, чем я предполагал и… хотел.
Он всегда говорил, указывая на сердце:
– Здесь я за самодержавие.
Но это…
Он указывал на лоб!
– Это говорит мне, что нужно другое.
– Строй был спасён. Больше нам ничего не было страшно.
Так был спасён старый строй. Так уцелел в роковую для него минуту старый режим.
Так спасаются все строи. Все режимы.
Старые и новые.