Когда они покидали Гафаста́н, солнце нового дня, очищенное сияние нового года, заливало пустыню, наполняя светом бесконечно протянувшиеся воды Великой реки, на которой, подобно лепесткам лотоса, белели паруса одиноких лодок. Жрицы Мейшéт приветствовали обновленный мир: их голоса летели над городом, густые, сильные, рвались из груди, точно птицы, прорезая еще прохладный воздух, натягивались, подобно струнам, и утихали в неподвижности утра. Жрицы передавали зов – от башни Храма Девяти к городским стенам, где, созерцая поднимающееся из песков светило, на дозоре стояли другие сестры, посвятившие жизнь Мейшет.