ЯНГЫН. Крымское ханство, октябрь 1570 года.
– Тьфу ты! Бес тебя задери! – Кудеяр выругался по-русски.
В начинающих вечерних сумерках он шел густой чащей к берегу реки Чурук-Су, как вдруг что-то черное, темнее ночи, мелькнуло за разлапистой елью, пугающе уставившись на него не моргающими сверкающими огромными глазами. Завидев, Кудеяр поначалу напрягся и схватился за ножны – может статься, какой хищный зверь сбежал из ханского дворца. Приглядевшись и распознав, что это Мустафа Ага, Тихонков досадно сплюнул. Евнух, не так давно дарованный Османским султаном двору Девлет Герай-хана, вышел навстречу.
– Что ты изрек, достопочтенный брат хана? Я не распознал язык. Это язык урусов? Вы на нем говорите с вашим приятелем, сказателем Янгыном. Это у тебя он обучился? – скопец вопросил кротко и мягко, как подобает слуге говорить с господином.
– Видал Янгына? Он на берегу? Что ты вновь рыщешь тут, добрых людей шугаешь, – Кудеяр проигнорировал вопросы евнуха, недолюбливал он этого черного, как смоль, и хитрого, как черт, эфиопа.
– Да, твой печальный собрат на берегу. Я хотел говорить с ним о тех сказах, что он складно повествует отрокам. У меня великое желание их записать. Сохранить для будущих поколений ханской семьи. Но, когда видишь очень задумчивого человека, как-то не хочется его тревожить.