– А я тебе говорю, Женя, что это самое настоящее глобальное потепление! – назидательным тоном произнесла тетя Мила, делая звук в телевизоре громче.
На экране проплывали картины европейских городов, утопавших в смоге и духоте.
– Тетя, зимой, когда морозы достигли двадцати пяти градусов, ты меня уверяла, что нас ждет новый ледниковый период, – заметила я, меланхолично подпиливая ноготь стеклянной пилочкой. – Хотя в пору моего детства крепкие морозы стояли практически каждый год и не казались чем-то выдающимся. Мы даже радовались, потому что из-за этого занятия в школе отменяли.
– Вот видишь! – не смутилась тетя, плавно обходя тему ледникового периода, – я же тебе говорю: глобальное потепление! Скоро зимы в привычном нам смысле не будет вообще! А летом средняя температура поднимается до плюс сорока пяти!
– Это ты с чего взяла? – Я удивленно подняла голову от своих пальцев.
– Позавчера я смотрела передачу, посвященную этому вопросу, – с чрезвычайно серьезным видом поведала тетя. – Там очень убедительно доказывали, что потепление на нашей планете неизбежно! Причем жара будет только расти! Ты понимаешь, Женя, что это означает?
– Понимаю. Мы все сгорим, – кивнула я. – Не понимаю только, чего ты хочешь от меня?
– Как чего? – всплеснула руками тетя. – Нельзя же быть такой беспечной!
– И что ты предлагаешь? Купить подземный бункер где-нибудь в Антарктиде? – хмыкнула я.
У тети были свои методы решений сложных проблем:
– Нужно быть более бдительной и серьезной! Досконально все изучить, разобраться… Передачи познавательные смотреть почаще!
– Это о конце света, что ли? Который нам с завидной регулярностью обещают каждые полгода?
Тетя Мила надулась.
– Между прочим, – сухо сказала она, – одна женщина, победитель прошлогодней «Битвы экстрасенсов», открыто заявила о том, что если мы не примем мер, то конец света наступит уже через два года!
– Ну а меры-то какие требуются? – никак не могла въехать я. – Как я поняла, ты предлагаешь мне заняться изучением геологических процессов, просмотром псевдонаучных телепрограмм – то есть полностью переключиться на науку в смеси с эзотерикой. Может, конечно, это очень увлекательно, но мне только непонятно, кто при этом будет зарабатывать деньги? Или мне тоже в «Битву экстрасенсов» податься? Боюсь, у меня для этого нет данных. Никаких предков, наделенных экстрасенсорными способностями, – ни по материнской линии, ни по отцовской! Или ты у нас, может быть, скрытая ведьма, а? – подмигнула я тете. – Вчера поздно вечером куда-то уходила из дома – может, ты на метле летаешь?
Тетя Мила очень изумилась из-за такого предположения с моей стороны. А я продолжала ее поддразнивать:
– То-то я смотрю, стоило нашей соседке тете Кате – той самой, что залила нас неделю назад, – помыть окно, как сразу пошел дождь! Признавайся, это – твоя работа?
Тетя совсем опешила. Она, кажется, только сейчас связала эти два факта между собой и призадумалась всерьез.
– Вчера вечером я выходила в супермаркет, – наконец медленно произнесла она. – У меня закончились спички.
– Могла бы взять у меня зажигалку, – пожала я плечами.
Тетя ничего не сказала, только смерила меня подозрительно задумчивым взглядом и тихо удалилась в свою комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я посмеялась и тоже пошла к себе, чтобы посмотреть новый диск, который мне рекомендовал один приятель, отслеживающий все новинки кинопроката. Андрюха утверждал, что данный фильм – лучшее, что он видел за последнее время, и мне уже давно не терпелось его посмотреть и составить собственное представление.
Включив кондиционер, я растянулась на диване. Что и говорить, погода в последнее время и в самом деле вела себя просто неприлично. Жара совершенно распустилась и атаковала жителей Поволжья уже во второй половине мая. А затем начался июнь, один из самых любимых моих месяцев, когда еще нет пыли, духоты, назойливых мух… Когда еще не кончился период цветения и нежных ароматов, и ночи дышат свежестью и прохладой…
Но нынешний июнь – впрочем, как и прошлогодний, – не соблюдал эти правила. Он нарушал их с неприкрытым цинизмом. И духота накрывала всех с головой, не спадая даже ночью, и обнаглевшие мухи лезли изо всех щелей, и моя любимая акация под окном увяла стремительно, как затянувшая с замужеством привередливая девица…
Выручить меня, конечно, могла бы Волга. Но, как это часто бывает, тут я чувствовала себя сапожником без сапог. Живя на берегу самой крупной реки в Европе, я не так уж часто вырывалась отдохнуть на ее просторах. Конечно, главным препятствием являлась работа, которая летом накрывала меня с головой – прямо как жара. Но не только в этом дело. К середине июня вода в Волге становилась теплее, чем парное молоко, и облегчения уже не приносила. К тому же, пока доберешься в машине по раскаленному городу до дома после купания, тысячу раз успеешь вспотеть заново. Так что я уже несколько лет тому назад нашла максимально простой и удобный выход – кондиционер. Вернее, два кондиционера: в своей комнате и в тетиной. Так что в периоды отдыха, сидя дома под прохладными воздушными струями и высовывая на улицу нос только по вечерам, и то, чтобы быстренько добежать до ближайшего супермаркета, я вполне могла продержаться.
Правда, тетя так и не сумела до конца оценить все прелести моего домашнего нововведения: она то экономила электроэнергию и включала кондиционер лишь «на минуточку», за которую он, конечно, не мог охладить все пространство; то, наоборот, впадала в крайность и, врубив систему на минимальный режим температуры, садилась прямо под холодный поток выдуваемого воздуха и часами смотрела телевизор… Таким образом она однажды досиделась до ангины, после чего две недели мучилась, принимая антибиотики и парясь под двумя одеялами, когда меня пот прошибал даже в легкой майке. Словом, не сложилось у тети Милы с кондиционером. Она предпочитала по старинке пить зеленый чай и периодически принимать душ.
Я же с комфортом устроилась под прохладным ветерком и включила наконец DVD. Фильм назывался «Ловушка палача» и явно потакал вкусам любителей ужастиков и любовных приключений: свихнувшийся на гендерной почве маньяк собрал в заброшенном доме на острове всех девушек, которые когда-то его бросили или просто не ответили ему взаимностью, и теперь садистски медленно убивал их, наполняя помещение водой, накачивая ее из подвала. Кроме того, он повесил на стены этого мрачного здания какие-то головоломки и за их решение обещал своим жертвам свободу. Однако на то он и маньяк, чтобы быть непредсказуемым. Словом, он всякий раз обламывал перепуганных девчонок с этими задачками, так что, решая их, они добивались лишь того, что он милостиво опускал уровень воды на несколько сантиметров, оттягивая их смерть. Но, поскольку головоломок имелось значительно больше, нежели мозгов у ветреных особ, гибель их была неминуемой. В конце же, как это всегда случается в кино и никогда в жизни, по совершенной случайности одной из девушек удалось подать сигнал на волю (и это – сидя на острове!), и вскоре их освободил некий благородный юноша, заплывший в это место позаниматься дайвингом, и увидел знак в виде развевающегося лифчика от купальника. Честное слово, если бы мне подали такой знак, я бы никогда в жизни не приняла его за сигнал бедствия!
Что касается головоломок, то большинство из них предназначались для школьников средних классов. Разгадать их лично мне не составило труда, и тем большее недоумение вызвали у меня девушки-пленницы: возбужденно блестя глазами и расталкивая друг друга локтями, они хором ломали голову над их решением и заходились в экстазе после каждого верного ответа. Хотя, может быть, на них так повлиял ужас ситуации – не знаю. Но то, что вся эта история показалась мне обыкновенной небылицей, родившейся в чьей-то воспаленной голове, – это факт.
Именно так я и написала Андрюхе на кинофоруме, где мы обменивались мнениями по поводу просмотренных фильмов. Андрюха моментально настрочил ответ на полторы страницы, в котором с пеной у рта доказывал мою несостоятельность как ценителя искусства. Я спросила, не он ли соавтор сценария, на что он написал, что я, видимо, завидую, и что уж мне-то попасть в литературные соавторы никогда не светит, по причине примитивности моего мышления и неразвитой фантазии. Я намекнула ему, что фильм, видимо, задел какие-то его личные струны в душе, наступил на больную мозоль в виде неразделенных любовей. Андрюха с негодованием отверг такое предположение и довольно-таки по-хамски обозвал меня «холодной снобкой и дилетанткой от кинематографа». Я в ответ обвинила его в половом лузерстве, снабдив свой пост смайликом с высунутым языком, и отключила Интернет.
В этот момент послышался стук в дверь, а следом в мою комнату вплыла тетя Мила. Она была тиха и торжественна.
– Женя, – с достоинством произнесла тетя, присаживаясь на краешек дивана. – Я решила, что мне нужно развивать и отрабатывать свои экстрасенсорные способности!
– Ого! – подивилась я, даже не зная, как на это реагировать. – И как, уж прости, ты собралась их отрабатывать? Не на мне, надеюсь?
– Я хочу подать заявку на участие в следующей «Битве экстрасенсов»! – ошарашила меня тетя.
– Вот как? – озадаченно протянула я. – М-м-м… Тетя, а почему ты вообще решила, что они у тебя есть, эти способности?
– Ну как же! Ты же сама сказала! – обиделась тетя.
– Я? – на всякий случай уточнила я. – А что я сказала?
– Я решила проанализировать ситуацию с соседкой! – таинственным шепотом сообщила тетя Мила. – И знаешь, ты оказалась права! Помнишь, после того как она залила нас, я поднялась к ней и вежливо попросила перекрыть воду, а также спуститься к нам и посмотреть, во что превратилась наша ванная комната?
Я не очень уверенно кивнула.
– Так вот, – продолжала тетя. – Она ответила мне очень грубо и идти к нам отказалась. И тогда я – я это помню очень отчетливо! – невольно представила ее собственную квартиру, залитую водой! Ты понимаешь, к чему я веду?
– Нет, – честно призналась я.
– На другой день она мыла окна! Перемыла их все, и, как только закончила с последним, действительно пошел дождь! Все окна залило водой!
– А тетя Катя? – вставила я. – Тоже намокла?
– Да! – торжествующе воскликнула тетушка. – Она как раз пошла в магазин, и по дороге ее застал ливень! Она промокла до нитки!
– Ну, в такую жару это можно счесть даже за благо, – заметила я.
– Не в этом дело! – отмахнулась тетя. – Это говорит о том, что я обладаю способностью предвидеть будущее – раз! Мои мысли могут материализовываться – два!
– Круто! – сказала я, с опаской поглядывая на тетушку. – Надеюсь, ты не замышляешь ничего такого против других соседей? Против дяди Вовы, например, который два года тому назад занял у тебя сто рублей и до сих пор не отдал?
– А это мысль! – У тети Милы как-то чертовски злорадно заблестели глаза, и она многообещающе усмехнулась.
– Да уж… – протянула я, не зная, смеяться мне или огорчаться. – С тобой теперь ухо востро нужно держать! А то еще решишь превратить меня в жабу за то, что я, к примеру, забыла купить молоко!
– А ты не забывай! – многозначительно заметила тетя и, поднявшись с дивана, величественно покинула мою комнату.
Я проводила ее со вздохом. Черт меня дернул пошутить с тетей на тему экстрасенсорики, я же знаю, что для нее это – святое! Мучайся теперь, жди, когда у нее пройдет этот заскок… И, главное, неизвестно, во что он выльется.
Я уже хотела было пройти к тете и заявить, что все это ерунда и никаких способностей к ясновидению у нее нет, как тетя вновь появилась в моей комнате с телефонной трубой в руках.
– Вот, – сказала она, протягивая ее мне. – Держу пари – это по твоей работе! Наверняка опять исчезнешь из дома на целую неделю!
– Спасибо, тетя, – взяв трубку, я кивнула и закрыла дверь.
– Охотникова Евгения Максимовна? – Густой мужской баритон был мне незнаком.
– Да, слушаю, – подтвердила я.
– Моя фамилия Мирошников. Я возглавляю фармакологическое объединение «Поволжск-фарм». Хочу предложить вам работу.
– Вам нужен телохранитель? – деловито осведомилась я.
– Ну, не то чтобы телохранитель… – замялся Мирошников.
– Тогда почему вы звоните мне? Я – бодигард, то есть именно телохранитель.
– Потому что я слышал о вас положительные отзывы не только как о телохранителе. Мне как раз нужен такой грамотный человек, способный держать ситуацию под контролем.
– Уж не хотите ли вы предложить мне возглавить охрану на вашем объединении? – предположила я.
– Нет, – Мирошников был очень серьезен. – У меня уже есть начальник охраны.
– Тогда зачем вам я? – продолжала я допытываться, причем вовсе не из желания поломаться, а чтобы не попасться на уловку неких моих недоброжелателей, которые вполне могли таким способом заманить меня в ловушку.
Тьфу! Зря я насмотрелась рекомендованных Андрюхой фильмов, теперь ловушки и прочие объекты для возникновения у меня острой формы паранойи будут мне мерещиться за каждым кустом. Однако моя осторожность отнюдь не являлась пустым звуком: за годы моей деятельности мне довелось обезвредить столько негодяев, что их список занял бы несколько страниц, и многие из них не прочь были бы отомстить мне за разоблачение их неблаговидных действий. Так что предосторожность никогда не бывает лишней, тем более в моей работе.
– Вам предстоит охранять не только людей, но и кое-что еще, – сказал Мирошников. – Но по телефону я большего не могу вам сообщить. Могу лишь добавить, что заплачу хорошо.
– А вы знаете мои расценки? – поинтересовалась я.
– Да, – спокойно ответил Мирошников. – Если все пройдет благополучно, я заплачу в полтора раза больше, чем вы обычно получаете в день. Это не займет много времени, дня два-три, не больше.
– Что ж… Где мы можем встретиться? – спросила я.
– Сити-отель «Богемия» знаете?
– Возле детского парка? – уточнила я, так как отелей сети «Богемия» в нашем городе несколько.
– Совершенно верно, – подтвердил директор фармакологического объединения. – На последнем этаже располагается кафе «Парус». Вот туда и поднимайтесь. Впрочем… Лучше пусть вас встретят у входа.
– Может, и лучше, – согласилась я. – Во сколько?
– Через полчаса, – проговорил Мирошников и положил трубку, посчитав тему исчерпанной.
Тетя Мила моментально распахнула дверь, как только я закончила разговор, и со скрытым торжеством уставилась на меня.
– Ну что? – не выдержав, спросила она, видя, что я не собираюсь ничего ей докладывать.
– Звонили по работе, – сказала я, подходя к шкафу и принимаясь рыться в нем в поисках подходящего облачения.
– И что? – затаив дыхание, продолжила тетя Мила.
– Придется уехать на пару деньков, – небрежно бросила я, доставая легкий сиреневый сарафан на тонких бретельках.
– Вот! – просияла тетя. – А я что говорила? Помнишь, что я предсказала тебе? Нет, мне определенно нужно подавать заявку на участие в «Битве экстрасенсов»!
– Тетя, может быть, тебе открыть бюро гаданий? – съязвила я. – Дать объявление: «Потомственная ясновидящая предскажет будущее по рукам. Руки присылать по адресу…»
Тетя даже не сумела на меня обидеться: настолько она была поглощена нежданно-негаданно свалившимся на нее «даром». Она даже не спохватилась, что скоро время обеда и нужно что-нибудь приготовить. Вместо этого она облачилась в платье и даже подошла к зеркалу накрасить губы, явно куда-то собираясь.
– Ты на машине поедешь? – словно бы между делом спросила она.
– Да, – отозвалась я.
– Вот и хорошо, тогда выйдем вместе, – удовлетворенно кивнула тетя.
По ее виду можно было предположить, что она задумала что-то значительное. Я даже подумала, что тетя решила прямиком рвануть в Москву, на передачу, но потом отбросила это предположение. Все-таки тетя Мила – человек основательный, она не отправилась бы в столицу вот так, налегке.
Я вспомнила, как несколько лет тому назад тетя была одержима идеей попасть на программу «Поле чудес». Готовилась она к этому очень серьезно и вдумчиво. Она составила грандиозный кроссворд, вывязав его на свитере шерстяными нитками. Свитер получился очень красивым, ярким и забавным, мне даже жалко было с ним расставаться. Но тетя была неумолима: она упаковала его и отнесла посылку на почту. С того самого дня тетя жила в ожидании чуда: вот-вот придет телеграмма, в которой окажется приглашение на «Поле чудес». Но и ждала тетя Мила не абы как. Она выволокла из кладовки целую кучу солений в банках, предназначенных на зиму. Из остатков пряжи от свитера она связала еще и шарф, перчатки и шапку с тем же рисунком. Кроме того, через день тетя Мила пекла торты и пироги с разными начинками. Все эти рукотворные шедевры должны были занять достойное место в музее «Поля чудес», а шедевры съедобные она планировала с аппетитом съесть в компании бессменного ведущего программы. В ответ на мой резонный вопрос: «А как ты все это в Москву повезешь?» – тетя лишь отмахивалась. Меня терзали смутные сомнения, что она захочет взять меня в сопровождающие (читай – в носильщики).
Длилась эта история где-то около полутора-двух месяцев, так что я даже привыкла к постоянному тетиному восторженно-напряженному состоянию духа, к ее ежечасным проверкам почтового ящика и к запаху свежей выпечки. И даже стала находить в этом положительные моменты. В конце концов, каждый день есть пироги и торты – это не так уж плохо! А тетя, по прошествии очередных двух дней, вновь не обнаружив долгожданного приглашения, пекла свежие. Остановило меня лишь одно: когда я через некоторое время взвесилась, то обнаружила, что поправилась на три с половиной килограмма без каких-либо усилий с моей стороны. После этого я сказала себе: «Стоп!», и тете пришлось управляться со своей стряпней самой. Но, поскольку умять такое количество сдобы в одиночку не под силу никому, она принялась безвозмездно угощать соседей, а те, конечно, безмерно обрадовались и в душе надеялись, что тетю не пригласят на «Поле чудес» еще по меньшей мере ближайшие лет десять.
Собственно, примерно так и получилось: тетя наконец устала постоянно торчать у плиты, к тому же подступило лето – не самый подходящий период для пользования духовкой, да и другие дела и заботы закружили мою труженицу-тетушку. И по мере возрастания температуры за окном тетя Мила постепенно остывала, вспоминая о приглашении все реже и реже, пока наконец окончательно не предала забвению эту затею. Телеграмма ей, к слову сказать, так и не пришла, а симпатичные варежки с шарфом она подарила мне на Рождество, сочтя, что они прекрасно подходят к моему новому пуховику.
Одним словом, тетушка не решилась бы отправиться на «Битву экстрасенсов» с пустыми руками. Я не стала ее ни о чем расспрашивать, просто усадила в машину и попросила накинуть ремень безопасности. Когда мы проехали пару кварталов, тетя пожелала остановиться. Я высадила ее, но уезжать не спешила: очень мне было интересно, что же она задумала? Тетя скрылась в магазине «Водолей», специализирующемся на книжной продукции… Так как тетя сказала, что ждать ее не нужно, я с чистой совестью направила свой «Фольксваген» в сторону детского парка.
Сезон аттракционов был в разгаре. Разноцветные карусели, «ромашки», «ракеты» и прочие развлекалки крутились, двигались, переворачивались, создавая атмосферу радостной суеты. Округа оглашалась детскими криками, исполненными восторгов и легкого страха. Я с завистью окинула глазами надувной желто-синий бассейн, расположенный в центре площадки. Самые маленькие карапузы забирались туда и с визгом принимались плескаться. Не отставали от них и дети повзрослее, плюхаясь в воду прямо в одежде, и даже многие родители не уворачивались от летевших в их стороны брызг.
Остановившись возле сити-отеля «Богемия» – яркого здания в форме парусника в сине-желто-розовых тонах, – я подняла голову. Солнце ослепительно било в окна здания, оно было наполовину стеклянным. По моим прикидкам, на его двенадцатом этаже не просто жарко, а убийственно жарко. В кафе «Парус» я еще не была и подумала, что лучше бы Мирошников выбрал какое-нибудь более подходящее место для нашей встречи. Даже скамейка в детском парке, где-нибудь в тенечке, показалась мне предпочтительнее.
Решив, что, если в кафе мне станет уже совершенно невмоготу, я настою на том, чтобы перенести разговор в другое место, я шагнула к дверям. У входа я сразу обратила внимание на широкоплечего мужчину с темно-русыми волосами, подстриженными под «ежик», с крупными чертами лица. Мужчина был в скверно отглаженном сером костюме и явно парился в нем. Он сосредоточенно смотрел на вход, словно дожидался кого-то, и я подумала, что он встречает как раз меня. Однако, когда я появилась в здании, он даже и ухом не повел. Я огляделась: больше никого в вестибюле не было, не считая администратора.
Я полезла в сумочку за своим сотовым, чтобы позвонить Мирошникову и уточнить, ждут ли меня вообще, как телефон вдруг запищал. Посмотрев на номер, я увидела, что это звонит сам директор фармакологического объединения.
– Алло, Евгения Максимовна? Вы где? – спросил он.
– Я, собственно, уже подъехала, – проинформировала его я. – И очень удивлена, что меня никто не встречает. Помнится, вы обещали.
– Как не встречает? – удивился Мирошников. – Зайцев же уже спустился минут пять назад!
– Зайцев? – переспросила я.
– Ну да, начальник службы безопасности. Такой крупный мужчина, в сером костюме.
– А-а-а, – протянула я. – Значит, он меня и встречает? Только он пока что не понял, что это я. Ладно, дальше я сама разберусь.
Я подошла к мужчине в сером костюме и похлопала его по плечу. Он посмотрел на меня со смесью явного интереса и сожаления – видимо, по причине своей занятости – одновременно.
– Вы не меня ждете? – спросила я.
– К сожалению, я с большей охотой ждал бы именно вас, – не скрывая своего любопытства, сказал он и улыбнулся. – Но…
– Вы Зайцев? – довольно бесцеремонно уточнила я.
– Да, – удивился он. – А…
– Охотникова, Евгения Максимовна, – представилась я и кивнула в сторону лифта: – Пойдемте?
Зайцев моргнул, подхватил меня под локоть и, ведя к лифту, заговорил:
– Какая приятная неожиданность! Простите, что сразу не узнал вас! Честно говоря, я вас представлял себе совершенно иначе.
– И как именно, если не секрет? – полюбопытствовала я, пока Зайцев пропускал меня в лифт.
– Ну… Я думал, что бодигардом должна быть этакая крепкая, мужеподобная бабища с густым басом, – склонившись к моему уху, доверительно сообщил он и шутливо поднял руки: – Только не обижайтесь, пожалуйста. Я уже понял, что ошибся по всем статьям!
– Пусть это окажется самой серьезной вашей ошибкой, – пожелала ему я.
– Спасибо. – Зайцев нажал на кнопку с номером двенадцать, и лифт плавно пополз вверх.
Зайцев, выглядевший внешне довольно-таки простовато, как-то по-крестьянски (и впечатление это не мог скрыть даже его серый костюм), тем не менее пытался проявлять по отношению ко мне истинно джентльменскую галантность: пропускал меня вперед, подавал руку, пытался поддерживать за талию…
– Спасибо, я и сама передвигаюсь вполне уверенно, – сбросив его руку, сообщила я, пристально глядя на него, когда он слишком уж выразительно приобнял меня. – И вообще, насколько я понимаю, охранять должны не меня, а я – кого-то?
– И я, – сообщил мне Зайцев. – Но об этом вам подробнее расскажет Геннадий Владиленович.
– Мирошников? – уточнила я.
– Да, – подтвердил начальник службы безопасности. – А меня зовут Михаил Петрович.
Именно так незатейливо его и должны были звать – Михаил Петрович. Или, скажем, Степан Васильевич. Я не стала рассыпаться в дежурных признаниях, как, мол, мне приятно знакомство с господином Зайцевым, лишь кивнула и уверенно двинулась вперед: кафе на двенадцатом этаже имелось только одно.
Когда мы вошли в зал, из-за дальнего столика нам помахал рукой тощенький мужчина средних лет, с небрежной черной маленькой бородкой, одетый в светлую рубашку, на которой виднелись несколько пятен непонятного происхождения. Мы подошли к столику, и Зайцев заговорил первым:
– Вот, Геннадий Владиленович, встретил, понимаешь, как вы и просили… Доставил, так сказать, в лучшем виде.
– Спасибо, – небрежно проговорил Мирошников, быстро осматривая меня снизу вверх. Наверное, у него тоже, как и у Зайцева, имелись свои представления о том, как должна выглядеть женщина-телохранитель, потому что тень удивления скользнула по его лицу. Однако он никак это не прокомментировал, просто предложил мне садиться и заговорил:
– Дело очень важное! Вам следует быть очень внимательной и аккуратной…
– Может быть, вы хотите что-нибудь заказать? – влез Зайцев, с легким укором глядя на своего начальника.
Господин Мирошников держался сухо и деловито. Его умные серые глаза, скрытые очками с сильными диоптриями, казались отрешенными от окружающего мира и сосредоточенными на каких-то внутренних вопросах. Он был очень серьезен и неулыбчив. Внешний вид его не показался мне аккуратным, особенно смущали пятна на рубашке и съехавший набок галстук, но серьезности и деловитости ему было не занимать.
– Да, – кивнул он, нахмурившись. – Если желаете – пожалуйста!
Я отметила, что перед господином Мирошниковым стояла чашка кофе, а уже предыдущую опустевшую только что унесли. Зайцев двинулся к прилавку, затем к кассе и откуда вернулся с двумя подносами. Для себя он заказал жареное мясо с картошкой, маринованные грибы и селедку. Я даже удивилась его выбору: пить мне лично хотелось постоянно, а после всех этих солений и вовсе можно с ума сойти от жажды, но хозяин, как говорится, барин. Зайцев взял также графин сока, пирожное с кремом и чай. Мне он принес двойную порцию мороженого в глубокой креманке и чашку кофе. Я была не голодна, но с удовольствием обратила внимание на большой выбор мороженого, предложенного в меню.
В просторном зале, отделанном в минималистском стиле, было прохладно, что меня сразу же успокоило: не придется перемещаться в другое место, можно с комфортом наслаждаться питьем и десертом и не спеша обсуждать детали нашего предприятия. Мирошников с Зайцевым расположились за столиком у окна, и с этого места открывался отличный вид на город. Казалось бы, я давно уже привыкла к Тарасову и не очень-то обращала внимания на его красоты, как и на то, красив ли он вообще. Сейчас у меня появилась возможность заметить, что город наш все-таки очень даже ничего. Особенно летом, когда обилие зелени на фоне голубой волжской воды создавало яркую картинку летней свежести и ощущение пребывания на каком-нибудь южном курорте.
Мирошников с некоторым неодобрением взглянул на стоявшие перед Зайцевым тарелки и обратился ко мне:
– Вы готовы отправиться сегодня же?
– Простите, куда отправиться? – переспросила я, отправляя небольшие кусочки мороженого в рот и запивая их кофе.
– В Голландию, – коротко ответил Мирошников и испытующе посмотрел на меня. – Надеюсь, у вас есть загранпаспорт?
– Загранпаспорт у меня, конечно, есть, – кивнула я. – Но о визите за границу пока что речи не шло.
– Но я же сказал, что заплачу в полтора раза вашей привычной ставки, – напомнил мне Мирошников. – Думаю, это вполне адекватная доплата за дальность расстояния. Хотя Голландия, если разобраться, не так уж далеко.
– Возможно, возможно, но все же, другая страна есть другая страна, – заметила я, желая дать понять Мирошникову, что вообще-то тут возникают определенные неудобства и его доплата за это отнюдь не является такой же завышенной – чтобы он не забывался.
На первый взгляд Геннадий Владиленович показался мне черствым сухарем, вовсе не «страдающим» из-за широты своей натуры, человеком, привыкшим четко отслеживать каждую копейку. Душа бухгалтера-экономиста жила в его довольно жалком облике книжного червя.
– Но Голландия есть Голландия! Я вполне понял бы ваше неудовольствие, если бы речь шла о какой-нибудь захудалой стране. Я же не прошу вас, например, отправиться куда-нибудь… в Либерию! Я предлагаю поездку в благополучную цивилизованную страну. Это даже не Египет и уж тем более не Таиланд, на которых в последнее время свихнулись все россияне – по непонятной мне причине. Это Европа!
– Смещение часовых поясов, акклиматизация, – спокойно перечислила я список негативных факторов. – К тому же погода там явно не радует. Видели, что по телевизору показывают? Все небо над Европой закрыто гарью и смогом!
– Вы отказываетесь ехать? – нахмурился Мирошников.
– Я пока что просто рассуждаю, стоит ли мне за полуторную ставку лишаться домашнего комфорта, – подавив зевок, ответила я.
– Решайте, пожалуйста, быстрее, – резко произнес Мирошников. – Для меня это непозволительная роскошь – тратить время на размышления. Вылет в Москву запланирован на завтрашнее утро, оттуда – прямым рейсом в Амстердам. Документы уже подготовлены. К вечеру вы должны быть там.
– С господином Зайцевым? – спросила я.
– Не только. С вами отправится еще Дмитрий Сергеевич Ковалев, он, кстати, сейчас подойдет, я хотел вас представить друг другу. Если, конечно, вы согласны лететь. В противном случае мы зря теряем время.
– Я думаю, – поспешил вмешаться Зайцев, – что стоит рассказать Евгении Максимовне о сути дела, чтобы она получила о нем четкое представление и поняла, насколько оно простое. Геннадий Владиленович, может быть, вы все расскажете, пока Ковалев не подошел?
По глазам начальника службы безопасности я видела, что ему очень хочется отправиться в Голландию в моем обществе. Он был очень оживлен, благодушен и постоянно вставлял какие-то реплики в отличие от Мирошникова, который, напротив, сидел бука букой и постоянно поглядывал на часы.
– Хорошо, – буркнул он. – Кстати, пока вы добирались сюда, на дорогах были пробки?
– Да вроде нет, – пожала я плечами. – Я доехала практически беспрепятственно, середина дня все-таки.
– Странно, почему он так долго едет, – пробормотал Мирошников. – Ведь я его послал в район цирка, это в пяти минутах отсюда.
– А он звонил? – спросил Зайцев.
– Да, минут десять назад. Сказал, что уже в пути.
– Ну значит, скоро будет! – оптимистично махнул рукой Зайцев.
Вопреки своей фамилии Михаил Петрович больше напоминал мне добродушного медведя, только не такого неуклюжего, как настоящий мишка. Он, не смущаясь, отправил в рот большую ложку маринованных грибов, с аппетитом захрустел ими и принялся за картошку с мясом. Мирошников искоса бросил на него недовольный взгляд, поморщился и перешел к делу.
– Наше фармакологическое объединение имеет связи с одной голландской компанией, – начал он. – Они изготовили образцы одного препарата, который мы уже здесь должны довести до ума и превратить в лекарство. Очень хорошее лекарство, оно помогло бы многим больным. Оно еще не готово, пока только в разработке. Рабочее название – троянус. Образцы эти очень ценные, их немного – слишком уж тонкая технология производства, у нас в стране недостаточно средств для этого. И, как вы понимаете, я не могу рисковать и отправить их без сопровождения. Поэтому в Амстердам должны отправиться три человека: Дмитрий Сергеевич Ковалев, Михаил Петрович и вы. В Амстердаме вы пойдете по указанному адресу, где получите пробирки с образцами. Ваша задача – упаковать их в контейнер и не спускать с них глаз. Увы, в Амстердаме вам придется переночевать, тут уж ничего не поделаешь. На следующий день вы вылетаете обратно в Москву, а оттуда – прямиком в Тарасов. Все это время образцы находятся у вас, вы за них отвечаете. Все трое! – подчеркнул Мирошников. – К вам же, Евгения Максимовна, такое требование: следить, чтобы образцы, упаси бог, не украли, не потеряли или не испортили.
– А упаковывать в контейнер – тоже моя задача? – спросила я. – Предупреждаю сразу, что я не химик и не фармацевт и не знаю, как правильно это делать.
– Нет-нет, – пояснил Мирошников. – Это задача Ковалева, он как раз химик по образованию, это все по его части. Равно как и звонки, и переговоры с голландцами. Главное – довезти образцы в целости и сохранности, это ваша задача. Здесь, в Тарасове, вы довозите их до нашего объединения и передаете нам. Я проверяю груз, и, если все в порядке, вы получаете свои деньги и спокойно отправляетесь по своим делам. Все понятно?
– А как мы будем связываться друг с другом в Голландии? На всякий случай нужна постоянная связь.
– Я продумал это, – кивнул Мирошников и, достав портмоне, вынул сотовый телефон и протянул его мне: – Это вам, на время вашего пребывания в Голландии, как раз для связи с Ковалевым и со мной. Они снабжены такими же телефонами, номера их вы сейчас получите.
Я взяла телефон, но не положила его в сумку.
– Ну что? – посмотрел на меня директор объединения. – Договорились?
– Почти, – склонила я голову к плечу и поймала встревоженный взгляд Зайцева.
– Что еще? – спокойно спросил Мирошников.
– Аванс. Часть обещанной вами оплаты я хочу получить вперед. С вашей стороны ведь тоже могут возникнуть непредвиденные накладки!
Мирошников чуть подумал и утвердительно кивнул:
– Хорошо. Вы получите аванс.
В это время сзади послышались шаги, и на лице Мирошникова появилось облегчение. Я обернулась: к нашему столику торопливо подходил мужчина лет сорока пяти, несколько полноватый, но при этом подтянутый, с симпатичным загорелым лицом и светло-русыми волосами.
– Дмитрий Сергеевич, что же вы так долго! – укорил его Мирошников.
– Дела, дела, к тому же пробки, прошу прощения, но зато все сделано, – скороговоркой произнес белокурый Дмитрий Сергеевич, бесцеремонно наливая себе полный стакан сока из графина, принесенного Зайцевым. Он в несколько крупных глотков выпил сок и поставил стакан на стол. – Фу-у-ух, – протянул он, качая головой и ослабляя ворот рубашки. – Эта жара меня доконает!
– И почему бы нам не сотрудничать с Исландией? – подмигнул мне Зайцев с улыбкой. – Там бы вы точно отдохнули от жары!
– Потому что в Исландии нет развитой фармакологической промышленности, Михаил Петрович, – снисходительно бросил блондин. – Впрочем, вас это не интересует.
Зайцев открыл было рот, но тут вступил Мирошников:
– Знакомьтесь, Дмитрий Сергеевич, вот это и есть Евгения Максимовна Охотникова, о которой я вам говорил. Евгения Максимовна, Дмитрий Сергеевич Ковалев будет вашим спутником в Амстердаме. Он отвечает за организационные вопросы.
Ковалев мельком взглянул на меня, ничуть, кажется, не удивился и вообще никак не выразил своих эмоций. Он лишь сказал:
– В аэропорту нам нужно быть завтра утром, в половине восьмого. Так что постарайтесь не опаздывать.
– Я вообще стараюсь никогда не опаздывать, – заметила я. – Если, конечно, еду на значимую для меня встречу.
– За вами заехать? – живо осведомился Зайцев.
– Спасибо, я вызову такси, – отказалась я.
– Ну зачем же такси! – не унимался начальник службы безопасности. – Я сам могу за вами заехать! Для меня это ничего не стоит и даже будет приятно. Вы где живете?
– В квартире, – ответила я, мило улыбнувшись и бросив взгляд на часы, после чего переключилась на Мирошникова: – Значит, Геннадий Владиленович, сегодня мы прощаемся, не так ли? Завтра к половине восьмого я буду полностью готова. Билеты на обратный путь уже заказаны?
– Я сейчас же закажу их по телефону, если вы обо всем договорились, – сказал Ковалев, вопросительно глядя на Мирошникова.
– Договорились, – ответил тот. – Кстати, Дмитрий Сергеевич, выдайте Евгении Максимовне деньги в счет аванса, – и он назвал сумму, ровно пятьдесят процентов от оговоренной им ставки за мои услуги.
Положив деньги в сумочку, я поднялась, собравшись покинуть кафе «Парус», и Зайцев тоже поднялся.
– Я вас провожу, – заявил он, беря меня под руку, но его порыв остановила холодная реплика Мирошникова:
– Сядьте, Михаил Петрович, я еще не дал вам всех указаний!
Зайцев с сожалением опустился обратно на стул, я же направилась к выходу. Много времени сборы не займут, учитывая короткую продолжительность нашего путешествия, но все же кое-какие приготовления сделать надо. И я, сев в свой «Фольксваген», поехала домой.
Тетя Мила была уже дома. Я застала ее сидящую в гостиной. С увлеченным видом она листала книги, обложившись ими со всех сторон. При моем появлении тетя не вскочила, не кинулась в кухню подогревать для меня обед как обычно. Она даже не поинтересовалась, хочу ли я есть… Вместо этого тетя Мила едва оторвала голову от своего чтива и рассеянно произнесла: «А, это ты, Женя!» Как будто, кроме меня, мог прийти кто-то еще!
– Да, это всего лишь я, – мне пришлось подтвердить ее «гениальную» догадку. – Зашла сказать, что уезжаю на пару дней.
Тетя моментально преобразилась, отложила в сторону толстенную книгу, похожую на старинный фолиант, и повернулась ко мне.
– Вот! – подняв указательный палец, произнесла она. – Именно это я и предсказывала.
– Тетя Мила, – мягко проговорила я, присаживаясь на стул и мельком просматривая книги, лежавшие на столе. В основном это были издания по экстрасенсорике и биоэнергетике. – Ты же говорила что-то о неделе…
– Неделя, два дня – разница несущественная! – заявила тетя. – Главное, что я верно определила саму суть событий.
– Но ее не так уж сложно определить, – усмехнулась я. – Чаще всего, когда мне звонят по работе, я на несколько дней пропадаю из дома. Не нужно быть ясновидящей, чтобы это предугадать. Обычная логика.
Но тетю явно не устраивало столь прозаическое объяснение.
– Вот здесь, – ткнула она пальцем в самую толстую книгу, – все написано!
– Подожди, а откуда это у тебя? – обратила я внимание на то, что книга довольно затертая и зачитанная в отличие от остального набора свежеотпечатанных экземпляров. – Ну, с этими все понятно – ты их в «Водолее» купила. А эта книга откуда взялась?
– Эту книгу мне дала одна женщина, с которой я познакомилась в магазине, – сообщила тетя Мила. – Мы столкнулись у прилавка, разговорилась, и она мне рассказала, что давно увлекается всякими… необъяснимыми явлениями.
– Я надеюсь, ты не дала ей наш адрес? – мрачно поинтересовалась я, довольно невежливо перебив любимую тетю.
– Конечно же, нет! Я дала ей наш телефон! – огорошила меня тетя.
– Домашний? – мрачно уточнила я.
– Ну да! Не понимаю, Женя, отчего ты так тревожишься?
– Просто у нас с тобой разные поводы для волнений, – со вздохом пояснила я. – Меня твоя опрометчивость занимает куда сильнее, чем перспективы глобального потепления. Тетя, я хочу тебя лишь строго-настрого предупредить: во время моего отсутствия никому не открывать дверь! Никому! Даже если этот человек скажет, что его якобы прислала программа «Битва экстрасенсов» для интервью, потому что слава о твоих талантах уже стремительно докатилась до самой столицы.
И я отправилась в душ. Освежившись под упругими струями прохладной воды, я направилась в свою комнату. Собралась я быстро: кое-что из белья, пара футболок, джинсы и несессер с набором парфюмерно-гигиенических средств. Ну и, разумеется, кое-что из арсенала бойца экстра-класса – без этого я к работе не приступаю. Через полчаса я была готова к путешествию. А так как его запланировали на завтрашнее утро, у меня оставалось время, чтобы предаться беспечному безделью, чем я с удовольствием и занялась. Парочка пустеньких, но приятных фильмов на DVD, кофе с мороженым, коробка сока и журнальчик на сон грядущий отлично скрасили мое уединение. Тетя Мила безвылазно сидела в своей комнате. Я не знала, когда она собирается ужинать и собирается ли вообще. Есть мне не очень хотелось, и я, решив, что стакана сока в летних условиях вполне достаточно на ночь, со спокойной совестью отправилась спать.
Наутро тетя Мила, надо отдать ей должное, наконец вышла из своей комнаты, чтобы накормить меня завтраком и проводить. Выражение лица ее, правда, было задумчивым и отрешенным, но фаршированные грибами яйца и овощной салат оказались, как всегда, отменными, что в очередной раз подтвердило: опыт – штука сильная. После завтрака тетя «на автомате» вымыла посуду и вышла вслед за мной в прихожую.
– Женя, будь осторожна, – напутствовала она меня. – Особенно береги желудок и свою сумку.
– Я всегда подозревала, что эти вещи взаимосвязаны, – пробормотала я, целуя тетю на прощание в щечку. – Я очень прошу: ты тоже будь осторожна. И помни о том, что я тебе сказала. Не впускай в дом посторонних людей, даже если они представятся тебе представителями ордена тамплиеров и пообещают безвозмездно раскрыть многовековые секреты своих предков!
– Ну что ты, Женя! – воскликнула тетя Мила. – Я всегда настороже!
Я лишь вздохнула, дав себе мысленно слово – звонить тете регулярно в течение дня и спрашивать, как дела.
В аэропорту я оказалась в двадцать шесть минут восьмого. Когда я отправляюсь куда-либо по делу, за которое несу ответственность, то предпочитаю лучше прийти немного раньше, чем опоздать. Это идя на легкомысленное любовное свидание женщина вполне может припоздниться. Начальник службы безопасности Зайцев, для которого наша поездка, кажется, совмещала обе функции, уже топтался у входа и кого-то высматривал. Можно было даже не заключать пари – именно меня. Увидев, как я выхожу из такси, он радостно замахал мне своей ручищей и быстро пошел мне навстречу.
– Позвольте принять ваш багаж? – осведомился он.
– Да у меня, собственно, только это, – я помахала сумкой, которую свободно держала одной рукой. – Весь багаж.
– Да? – Зайцев казался разочарованным. – Я был уверен, что женщина в путешествие таскает с собой сумки, намного превышающие ее собственный вес!
– Ну, я же еду по делу, а не на курорт, – заметила я. – Зачем мне лишние тяжести?
Зайцев неопределенно развел руками, а я подумала, что он наверняка не воспринимает меня всерьез в качестве охранника. Что ж, это его право так думать. Геннадий Мирошников, полагаю, прибыл сюда даже раньше Зайцева. Для него, видимо, на первом месте – дело. Почему-то я была уверена, что он-то не посчитал нашу встречу обычным свиданием.
Дмитрий Сергеевич Ковалев появился с опозданием на пятнадцать минут. Видимо, это его коронная традиция. Геннадий Владиленович Мирошников весь извелся в ожидании своего зама, на которого была возложена столь ответственная миссия, он нервничал и смурнел с каждой минутой все больше и больше. Увидев Ковалева, не спеша шествовавшего по залу с небрежно перекинутой через плечо спортивной сумкой, увешанной яркими наклейками, блестящими замочками и карманчиками, он чуть не лопнул от злости.
– Где вы пропадаете, Дмитрий Сергеевич? – прошипел он, подскочив к Ковалеву и бесцеремонно дергая его за рукав.
– Пробки, – ничуть не смущаясь, спокойно ответил Ковалев и смерил своего начальника несколько насмешливым, как мне показалось, взглядом.
Мирошников ничего не ответил, лишь пробурчал себе под нос что-то нелицеприятное, после чего повернулся ко мне и спросил:
– Вы все запомнили, Евгения Максимовна?
– Да. Тем более что объем информации не такой уж большой. Но меня интересуют кое-какие детали.
– Спрашивайте! – кивнул Мирошников.
– Во-первых, адрес заведения, где нам должны выдать образцы, – сказала я.
– Вандербильд-страат, двадцать семь, – продиктовал Мирошников. – Это филиал факультета естественных наук.
– Во-вторых, маршрут, которым мы доберемся до отеля.
– На прямом поезде, он приходит на главный железнодорожный вокзал Амстердама. Поезда отправляются круглосуточно, в часы пик ходят три-четыре поезда в час, с часу до пяти утра – один поезд в час. Стоимость проезда – около четырех евро, время в пути – двадцать минут. Поезда отходят, как правило, с платформы номер три. Все платформы находятся под землей, под главным холлом аэропорта. Купить билет можно в одном из желто-голубых автоматов, – без запинки отчеканил Мирошников.
– Вы это специально выучили? – не без удивления спросила я.
– Да, – просто ответил Геннадий Владиленович. – Дмитрий Сергеевич и Михаил Петрович также должны знать это наизусть. И не только это, а и другие, не менее важные «мелочи».
И он окинул своих подчиненных вопросительным взглядом. Зайцев лишь хохотнул и почесал круглый затылок, а Ковалев несколько досадливо махнул рукой – дескать, знаем мы все.
– Название отеля? – прищурившись, посмотрела я на Зайцева.
Тот засуетился, нахмурился, захлопал себя по карманам и вытащил наконец на свет божий потрепанную записную книжку.
– Отель «Парк Плаза Виктория Амстердам», – тем временем снисходительно проговорил Ковалев. – Расположен в историческом здании напротив Центрального вокзала. Роскошная обстановка, оздоровительные процедуры…
– Вот! – обрадованно повернулся ко мне Зайцев и, разводя руками, произнес, оправдываясь и обращаясь уже к Мирошникову: – Да у нас же все записано, зачем наизусть запоминать-то? Тем более мы будем все вместе, не потеряемся!
Мирошников сдвинул тонкие брови и проговорил:
– Я предупреждал, Михаил Петрович, что нужно быть готовым к любому развитию событий! Вы даже не удосужились сделать такую элементарную вещь, как выучить название отеля?!
– Да на кой оно мне? – искренне удивился Зайцев. – Главное, что оно в документах прописано! И номера забронированы. Значит, нас оттуда никто не выгонит!
– Надеюсь, вы не забудете, с какой целью вы останавливаетесь в этом отеле, и не станете злоупотреблять оздоровительными процедурами? – холодно произнес Мирошников.
– Я, Геннадий Владиленович, над химикатами сутками не сижу, а веду здоровый образ жизни, так что в дополнительных процедурах не нуждаюсь, – парировал Зайцев, демонстративно поиграв своими внушительными мускулами и окидывая выразительным взором тщедушную фигуру директора фармакологического объединения.
Мирошников проглотил намек со скучным видом, посмотрел на часы и произнес:
– Скоро посадка. Повторяю: ни на секунду не забывайте о деле, по которому вы едете! В Голландии соблазны на каждом шагу. Не поддавайтесь им!
– Эх, а я-то мечтал там оттянуться на полную катушку! – протянул Зайцев, подмигнув мне.
Мирошников одарил его крайне неодобрительным взглядом и проговорил:
– За образцы отвечаете головой. Ступайте на посадку. Через два дня жду всех обратно. – И неожиданно с пафосом воскликнул: – Да поможет нам Бог!
Я видела в Мирошникове безнадежного атеиста, поэтому несколько подивилась подобному восклицанию и списала его на счет нервного возбуждения директора «Поволжск-фарм». Кивнув ему на прощание, я двинулась к месту регистрации. Зайцев затопал рядом со мной, Ковалев, подхватив свою выпендрежную сумку, легкой походкой последовал за нами. Через сорок минут самолет взмыл в небеса.
Зайцев, сидевший в самолете между мной и Ковалевым, всю дорогу пытался балагурить и заигрывать со мной, а также шутить с молоденькой стюардессой, которая сдержанно улыбалась его топорным шуткам. Я отделывалась однозначными ответами и делала вид, что дремлю. Ковалев, занявший место у окна и не проявивший джентльменского великодушия, чтобы уступить его мне, отвернулся к иллюминатору, а когда Зайцев достал его и там, пытаясь потеснить Дмитрия Сергеевича и заглянуть через его плечо на проплывавшие внизу пейзажи, уткнулся в ноутбук и прикинулся глухонемым. В конце концов, оставшись без собеседников, Зайцев наконец утих и нахохлился.
В Москве все время ушло на переход на другой рейс и подготовку к нему. Так как дорога заняла всего лишь около часа, никто не успел проголодаться, поэтому мы не рвались в местный буфет. Даже Зайцев, помня, видимо, о запредельных ценах в столичных заведениях общепита, не предпринимал никаких попыток затащить меня туда. На прогулку по Москве времени не осталось, да меня это и не расстроило. В Москве я бывала очень часто и все культурные сайты столицы изучила еще в детстве. Что же касается современных реалий, то и они были мне хорошо известны и не представляли особого интереса. По сути, все то же самое, что и у нас, только увеличенное в несколько раз – размеры, пробки, цены… Поэтому мое нынешнее посещение столицы ограничилось в основном пребыванием в Шереметьеве.
В Амстердам мы летели экономклассом – Мирошников показал себя человеком бережливым. Впрочем, как мне показалось, бережливость эта была качеством избирательным и распространялась лишь на вещи, которые он считал несущественными.
Тут мне повезло: я получила место у окна. А вот Зайцеву пришлось устроиться с краю. Нельзя сказать, что соседство белокурого самовлюбленного Ковалева было мне так уж приятно, но это, по крайней мере, избавляло меня от неуклюжего и навязчивого преследования Михаила Петровича. Хотя Зайцев, которому наверняка пришлось сегодня подняться очень рано, уже успел притомиться и не проявлял такой жажды общения, как во время перелета в Москву. К тому же стюардесса, к которой он попробовал было обратиться с каким-то вопросом, не понимала по-русски ни слова и лишь любезно улыбалась застывшей улыбкой, словно жизнерадостная кукла, так что Михаил Петрович махнул рукой, поворочался, пристраивая голову на спинке кресла, и, в конце концов, задремал. Что же касается Ковалева, то за всю дорогу он не произнес ни слова, что меня вполне устраивало.
Перед посадкой в Схипхоле он толкнул Зайцева в бок. Тот спросонья завертел крупной головой, пытаясь сообразить, что происходит. Правда, пришел он в себя быстро и даже попытался взять у меня сумку. Плюнув (мысленно), я не стала ему возражать.
Покинув аэропорт Схипхол, мы направились на станцию. До отеля «Парк Плаза Виктория Амстердам» мы добрались очень быстро, на поезде, тем самым маршрутом, который с такой четкостью описал нам Геннадий Владиленович Мирошников.