Бумеранг судьбы, или половина брюк
До наступления праздника оставался один день. Старший сын Фатимы очень хотел отметить его среди сверстников в клубе, но, к сожалению, было нечего надеть. Нет, в магазине было, только купить не на что… У Фатимы, кроме него, ещё семеро по лавкам. Муж умер и оставил на её хрупких плечах восьмерых детей. Вы представляете, восемь детей?!
Ладно, что не голодали, да и огород собственный помогает. Только вот одежда в огороде не растёт! А старший сын разве что не плачет, так ему хочется пойти на ежегодный бал-маскарад в деревенский клуб… Молодой ведь, не пойдёт же к девушкам в старых, заштопанных штанах.
Делать нечего, собралась Фатима, пошла в деревенскую лавку. У магазина стояли несколько женщин, только вышли с покупками. Фатима вежливо поздоровалась с ними и прошла внутрь.
Внутри магазина, кроме дородной, почему-то излишне накрашенной продавщицы, никого не было. «Почему она так красится, ведь и так красивая», – подумала Фатима.
Продавщица была почти одного возраста с Фатимой, но по сравнению с ней выглядела намного моложе. Такая ухоженная, надменная, холодная… возвышалась над прилавком. На лице как будто маска, никаких эмоций. Может, она и красится так обильно, что скрывает своё истинное лицо?!
– Здрасьте! – Здрасьте!
– Тут такое дело… Я пришла к вам, уважаемая, с большой просьбой… – от стыда Фатима не знала, как начать разговор.
– Ну, говори! – прикрикнула на неё продавщица. – Чё надо? В долг не дам!
– Понимаешь, уважаемая, сын мой старший…
– Да знаю я твоего оболтуса!
– Зачем так говоришь, уважаемая? Он не оболтус, хороший воспитанный парень растёт. Помощник мне. Отца-то нет, ты же знаешь.. Вот, помогает мне растить младшеньких!
На лице продавщицы не отразилось ничего, по обыкновению… Только тонкие накрашенные губы вытянулись в усмешке.
– Может, ты свататься пришла ко мне? Расхваливаешь сыночка! Так у меня нет дочери на выданье… разве что сама?! – хохотнула продавщица, передёрнув округлыми плечами.
– Нет, что ты, уважаемая, рано ему жениться! Ещё в армии даже не отслужил… и школу надо закончить. Но он, знаешь, готовится, вот осенью призовут! Такой сильный он у меня! – улыбнулась своим словам Фатима.
– Ну, ладно-ладно! Я пошутила. Ишь, опять начала расхваливать! Говори, что хотела-то!
Фатима опять засмущалась, но, собрав волю в кулак, всё-таки изложила свою просьбу. Легко только расхваливать детей, тем более, когда есть за что. А вот просить она не привыкла, всегда обходилась сама.
– Уважаемая, – опять начала она с этого обращения, – сын мой собрался на маскарад. Завтра в клубе будет.
– Пусть идёт, – усмехнулась продавщица. – А я причём?
– Понимаешь, брюк у него нету… Вот у тебя брюки висят. Он уже приходил к тебе, примерял. Вон те, с краю… Тёмно-синие, – показала пальцем Фатима. – Но у меня, уважаемая, денег недостаточно. Вот принесла, что есть, полсуммы. Я отдам, как будет.
– Вот когда будет вся сумма, тогда и приходи, – отрезала продавщица. – Я же сказала, что в долг не дам!
Фатима покраснела от стыда, но чего не сделаешь ради детей – встала на колени, вытянув руки с деньгами:
– Пожалуйста, уважаемая, отпусти в долг! Прошу! Умоляю тебя!
Продавщица подумала немного и сказала:
– Ладно, давай деньги!
Взяла у вспыхнувшей от радости Фатимы деньги, положила в ящик кассы, сняла с вешалки те самые брюки и… одним движением разорвала брюки на две части.
– На, держи! За второй брючиной придёшь, когда деньги будут, – сказала продавщица, подталкивая Фатиму к выходу. – Иди-иди! Нечего тут слёзы распускать. Не разжалобишь!
Униженная, заплаканная, раздавленная стыдом женщина пошла по заснеженной улице в сторону своего дома. Навстречу ей попадались люди, здоровались, но она их не замечала. То ли слёзы мешали разглядеть встречных, то ли острые снежинки, бросаемые в лицо встречным ветром, она не отвечала…
* * *
В том году весна пришла необычайно рано. Всё таяло так быстро, что реки вышли из берегов, затопило подворья. В иных местах передвигались только в болотных сапогах, на лодках, даже по заборам.
Продавщица, поехавшая в район за товаром, угодила вместе с машиной под мост. На крики о помощи сбежались люди, в том числе сын Фатимы. Женщина беспомощно барахталась в воде. Оказывается её ногу придавило упавшим бревном.
Сын Фатимы, не задумываясь, прыгнул в ледяную воду и вытащил несчастную на берег, оказал первую помощь. Надел на неё свою, оставшуюся на берегу, сухую одежду и помог вместе с остальными довезти её до больницы.
Довольно долго прожила свою жизнь та женщина. Только без ноги, без правой ноги – отрезали медики. Так же, как она отрезала правую брючину.
Всю оставшуюся жизнь вспоминала она ту историю: «Даже длина одинаковая. Как раз, как оторванная брючина». И опять под себя примеряла тот поступок сына Фатимы: «И зачем только спас меня тогда?! Другой на его месте, наоборот, притопил бы».
Ни разу к ней не ходила Фатима, да и эта женщина не приковыляла просить прощения. Потом долго болела и умерла в мучениях в ушедшем году…
Не делай зла – вернётся бумерангом,
Не плюй в колодец – будешь воду пить,
Не оскорбляй того, кто ниже рангом,
А вдруг придётся что-нибудь просить.1
Необходимое послесловие. Фатима, в конце концов, выкупила оставшуюся половину брюк, аккуратно зашила. Только сын эти брюки не надел ни разу. Так и висели на спинке стула нетронутыми… Фатима сохранила их. Детям и внукам в назидание.