Об окно билась большая черная муха, тщетно пытаясь преодолеть невидимую ей преграду и, несмотря ни на что, с упорством, достойным уважения, лупилась головой о стекло.
– Да, сотрясение мозга ей обеспечено, – вяло подумалось человеку в дорогом, но тесном костюме.
У него в мозгу вертелись две вещи:
1. Помочь мухе и прекратить ее мучения, определив ее в мир иной.
2. Закончить стратегическое планирование на следующее полугодие по предприятию.
И первое, и второе было скучно и неинтересно, хотя мысль о мухе была веселее.
Он невидящим взглядом смотрел в монитор компьютера, где в скучных клеточках находились скучные цифры, в мозгу, привыкшем к точечным, острым, как укол шпаги, ослепительным стратегиям, крутились три активные мысли:
1. Чем прикончить муху.
2. Надо бы сходить в уборную.
3. И неплохо бы кофе.
Его блуждающий взгляд остановился на волшебном шаре, стоявшем на его большом, в соответствии с рангом, столе. Ну знаете, такой шар стеклянный, там избушка, бутафорское деревце в снегу и, если этот шар перевернуть и потрясти, пойдет снег (интересно, что за жидкость у него внутри?).
Человек в дорогом, но тесном костюме, чуть ослабил тугой узел галстука и потянулся за шаром.
– Надо было выкинуть его давно, – подумал он. Сотрудники на совещаниях странно на него посматривают, небось, шушукаются за спиной. У каждого свои тараканы.
Человек потряс шар, перевернул его, и метель из ненастоящих снежинок завертелась вокруг крошечной избушки с миниатюрным оконцем, в котором, в котором человеку привиделось, какое-то движение. Он приблизил шар к глазам, в проеме окна явно виднелся чей-то силуэт. Что за? Жужжание мухи стало навязчивым, оно буквально заполнило все пространство вокруг, вдруг все как-то смазалось, как в неудачном фотокадре в момент прыжка и…
– Ты что совсем с ума сошел?! Слышишь, что творишь, спрашиваю?!
Перед глазами человека проявилось веснушчатое лицо рыжего мальчишки. Он тряс его за плечи. Сам человек ощутил себя сидящим на твердом деревянном полу. Стоял страшный холод, изо рта мальчишки вырывались клубы пара.
Убедившись, что человек его достаточно разглядел, мальчишка повторил:
– Предупреждать надо, если приспичило потрясти эту штуку! Я так головой долбанулся, и мороза собачьего напустил!
– Ты кто? – только и мог выдавить из себя человек, зябко поднимая воротник дорогущего костюма.
– Кто, кто? Твой внутренний ребенок, вот кто! – ответил рыжий мальчуган и, обхватив себя руками, засунул красные кисти рук подмышки.
– Кто? – переспросил человек.
– Твой внутренний ребенок! Ну, это ты сам, только без всякого дерьма, которое наросло в твоей голове за годы!
– Я что, – сплю? – спросил человек, больно ущипнув себя за ляжку.
– Ну конечно, а ты думал, что твоя туша может пролезть в эту крошечную избушку?
Мальчишка заразительно расхохотался, широко открыв рот и хватаясь за живот.
Человек обвел глазами стены избушки, везде, буквально везде на стенах были развешаны рисунки. Где-то он их уже их видел, человек напряг память…
Ах, да, это его рисунки, те, которые он рисовал в детстве! Вот его любимая собака бежит вприпрыжку за ярким мячом, вот мама с букетом роз, подаренных ей на восьмое марта, вот…
– Так это мои рисунки, – проговорил тихо человек, поднимаясь на ноги и рассматривая стены. Вот вся семья, и солнце высоко над нами, и у всех улыбки на лицах. Какие замечательные рисунки, человек вспомнил старенького профессора, который учил рисовать того маленького мальчика.
– Ваш сын – талант, – не раз говорил он родным мальчика. Он станет великим человеком и принесет много радости людям.
– На этом денег не заработаешь, – отвечали они. – Что это за работа? Художник! Смешно!
И мальчику больше не разрешали ходить к старенькому профессору, который верил в его мечту.
А у мальчика была большая, сияющая акварельными красками, мечта. Он хотел стать художником! Не простым художником, а лучшим из лучших, чтобы его картины жили собственной жизнью, чтобы люди, смотревшие на них, чувствовали то, что чувствует художник, когда рождается шедевр.
– У тебя была мечта! – Тихо проговорил мальчишка, стоящий за спиной человека.
– Но на этом денег…
– У тебя еще есть мечта! – сказал мальчик, – иначе я бы умер в твоем сердце, а я – живу! Вот твоя жизнь, – указал мальчик на серию рисунков.
Человек подошел ближе! Вот он заканчивает школу с отличием. Вот поступает в университет на экономический. Большой успех. Стажировка в Великобритании. Первая должность, большая ответственность, ступеньки карьеры. И вот он, нарисованный простым карандашом, сидит в пухлом кресле, в глазах пустота, в руках волшебный шар. На оконном стекле прямо за ним черное пятнышко… муха.
– Не позволяй никому отговаривать тебя от твоей мечты! – тихо прошептал мальчик, – я еще жив, но силы на исходе!
Тебя будут отговаривать. Они скажут тебе, что ты сошел с ума и это невозможно. Будут и такие, кто станет смеяться над тобой, стараясь переубедить тебя! Они захотят сделать тебя таким, как все! Не смей прислушиваться к ним! Твоя мечта – это твоя настоящая жизнь!
Человек закрыл свое лицо руками… и проснулся от грохота упавшего шара.
Ничего не понимая, он огляделся. Его уютный кабинет, летняя жара, шею давит галстук… только в сердце остался холод. Холод заброшенной избушки, холод несбывшейся мечты.
Человек посмотрел на разбитый шар у своих ног. К дорогим туфлям подбиралась вязкая лужица с блестевшими в ней крупинками бутафорского снега.
Человек встал, медленно развязал галстук и направился к двери, остановился на мгновение. Вернулся, подошел к окну и широко его распахнул, выпуская наружу искусственный кондиционированный воздух, и муху в придачу. И уже потом уверенно вышел из кабинета.
Я не знаком с этим человеком. Кто это? Может это вы, или я, или еще кто-то?! Стал ли этот человек художником – я не знаю. Знаю одно, на одинокой могиле старого профессора, который верил в его мечту, круглый год лежат живые цветы.