Московская выставка продолжает обращать на себя общее внимание. Каждое утро она сборное место многочисленных посетителей: на бирже, на площадях, в гостиных, в смиренных жильях простолюдина, в кабинетах ученых, она предмет общих разговоров, наблюдений, пересудов. Москва более нежели когда-нибудь столица мануфактурная. Вельможи, дамы, чиновники, светская молодежь, не говоря уже о мануфактуристах, промышленниках, торговцах, все только и толкуют, что об изделиях, все как будто из-за станков, из мастерских, все вольноопределяющиеся кандидаты в члены Технологического Института. Нельзя полагать, что одно просвещенное любопытство влечет туда ежедневно несколько тысяч зрителей, что все суждения и толки о выставке дельны и поучительны; но если из числа всех посетителей сотая часть, тысячная часть возвратится из неё с одним новым наблюдением, с одною новою мыслью, с одним новым чувством уважения к пользам просвещения и благодарности к правительству, пекущемуся о развитии его, то и тогда нравственное влияние выставки обильно в богатых и утешительных последствиях. Действие подобных впечатлений должно у нас бить тем ощутительнее, что в России менее чем где-нибудь отделены между собою классы производителей и потребителей. Кто у нас из дворян, имеющих поместье, более или менее не фабрикант, не промышленник, не торговец? Богатый щеголь, который постыдился бы показаться на вечернем рауте иначе как во фраке из Английского сукна, сам утром снял поставку на низкое сукно, производимое на фабрике, им заведенной. Тот, у коего дом сияет роскошным убранством бронзы и фарфоров, платит за прихоти расточительности своей деньгами, вырученными от продажи железа с завода своего. В других землях высший класс народа более наслаждается успехами промышленности отечественной, но не имеет нужды предварительно заботиться о них; у нас тот же класс наслаждается ими и содействует им. В этом следуем мы примеру своего Великого Петра: он, дабы иметь флот, начал сам своеручно строить корабли. У нас дело промышленности – дело общее и частное. При таком соображении польза выставок многоплодна и учреждение оных мера самая благотворительная и совершенно государственная. Если и Французы приписывают учреждению сему великие успехи, коими ознаменовали они промышленные труды свои в последние годы, то каких же нам не ожидать от него последствий? Французы, народ скорый, весь внешний, весь на лицо самохвальный, громогласный в общежитьи, в печати, на рынках Европейских; во Франции множество журналов, обществ по разным отраслям науки и промышленности; многолюдство, почти всемирное средоточие Парижа, сего бессменного базара Европейского, древнее и всегдашним соприкосновением подстрекаемое соперничество с Англиею, служили бы и без выставок достаточными поощрениями, достаточными ручательствами в народной деятельности и гласности. Но у нас более живут жизнью домашнею, сокровенною; если Французы слишком самонадеянны, то мы слишком недоверчивы в себе; обширность государства отчуждает нас друг от друга, слишком раздробляет производительные силы и многие полезные успехи, усовершенствования, предприятия совершались в тишине и смирении бескорыстной неизвестности, или под фирмою иноплеменною переходили в магазины иностранцев. Ныне, благодаря правительству, выставки обнародывают богатства государства, дают права гражданства в России Русским изделиям, знакомят нас с самими собою, указывают в чем мы более успели, чего нам не достает, дают живой отчет в настоящем и предсказывают усовершенствования в будущем.