Вся синева неба - читать онлайн

5

– Я беру флягу на двоих.

– Окей.

Они закончили обед молча. Эмиль то и дело незаметно поглядывал на нее, чтобы уловить новую улыбку на ее лице, но она больше не улыбалась.

Он предложил, когда они убирали со стола:

– Пройдемся в деревню? А потом можем пойти к водопадам.

И она согласилась, снова с непроницаемым лицом. Он готов, в походных ботинках, с рюкзаком за спиной. Он взял флягу с водой и яблоки… на случай, если они проголодаются. Он смотрит, как Жоанна застегивает свои золотые сандалии.

– Обязательно нужно купить тебе что-то на ноги.

Она кивает. Она никогда не говорит нет. Он теряется от такой сговорчивости.

По деревне они идут медленно, не спеша. Эмиль впереди, он показывает вершины, ищет их названия в путеводителе. Пытается сориентироваться.

– Постой, это юг? Тут написано…

Он щурит глаза, вчитываясь в путеводитель. Отмечает вершины: Пик-де-Совегард, пик Сесире, Леза… Он называет их вслух на ходу. Жоанна просто молча любуется пейзажем. Они пересекают улочки, останавливаются перед каменным домишком, где греется на солнце кот. Он разлегся во всю длину на коврике у двери и зевает, глядя на них.

Они уже возвращаются к стоянке. Деревня крошечная. Они обошли ее всю. Ни одного магазина, полный покой.

– Красиво, правда? – говорит Эмиль, еще раз окидывая взглядом пейзаж.

– Изумительно.

Сначала улыбка. Теперь это изумительно. Он чувствует, что Жоанна потихоньку просыпается.

Дойдя до парковки, они идут прямо к ручью и походной тропе, в сторону водопадов.

– Как твои ноги?

Жоанна не жалуется, но он видит, что ремешки сандалий натерли ей ноги до волдырей.

– Нормально.

– Если тебе больно…

– Мне не больно.

Дорога тенистая и совершенно тихая. Они идут вдоль ручья. Время от времени встречают туристов и обмениваются приветствиями, потом снова повисает тишина. Иногда они останавливаются, чтобы напиться или окунуть руки в воду и освежить затылки.

– Расскажи мне про Сен-Мало.

Он остановился на тропе, пока Жоанна спряталась за кустики, чтобы облегчиться. Она возвращается к нему своим спокойным шагом.

– О, там…

Она подходит к нему и надевает шляпу.

– Там ветрено. И слишком много народу летом.

– И все?

– Да. Все. Нет прелести тишины.

– Из-за толп?

– Да. Место утратило свою дикость.

– Ты никогда не хотела уехать?

– Нет. Я жила в деревушке под названием Сен-Сюльяк, в нескольких километрах от Сен-Мало. Жизнь там была хороша.

– Там было более дико?

– Да. Было спокойно.

Они потихоньку идут дальше.

– Ты всегда жила там?

– Да.

– Там и родилась?

– Да. Я родилась в школе.

– В школе, где ты работала?

– Да.

Эмиль удивленно улыбается.

– Правда?

– Да.

– Это необычно.

– Мой отец был сторожем в школе.

– Неужели?

– Да.

Утренней улыбки больше нет, вид у нее серьезный. Жаль, что она не улыбается.

– Значит, ты в каком-то смысле унаследовала его должность?

– Да. Когда он вышел на пенсию.

– Сколько же тебе было лет?

– Только что исполнилось двадцать.

– Ты была совсем молоденькая! Такая ответственность!

Она пожимает плечами.

– Я знала школу как свои пять пальцев. Я всегда жила там. Это был мой дом.

– То есть это представлялось тебе логичным…

– Да. Точно.

Эмиль улыбается. Он думает, что ее жизнь была совсем непохожа на его. В двадцать лет он был еще дурачком и напивался с друзьями-студентами, тогда как Жоанна в этом возрасте справлялась с целой школой.

– А твоя мать чем занималась?

Он надеется, что не сморозил бестактность, потому что она отвечает не сразу.

– Я ее не знала.

Эмиль морщится, поняв, что да, он сморозил бестактность. Но лицо Жоанны по-прежнему невозмутимо и спокойно. Она ничуть не смущена.

– Я появилась у отца поздно. Ему было сорок лет.

Он кивает, не зная, что ответить.

– Он был старым холостяком. Деревенским холостяком, понимаешь?

– Да.

– Ходили слухи, что… в общем, много всего. Говорили, что он переспал с проституткой и она забеременела, хотела сделать аборт, но он умолил ее не делать этого, обещал ей денег, много денег, если она сохранит ребенка и отдаст ему, чтобы он его вырастил.

Она говорит это как само собой разумеющееся, без особых эмоций, спокойно и мягко.

– Ты узнала, правда… правда ли это?

– Скорее всего, правда.

Она пожимает плечами, как будто ей без разницы. Он смотрит на нее недоверчиво, но и с восхищением.

– А он что тебе рассказывал?

– Более красивую версию. Он встретил прекрасную и нежную женщину, которая забеременела от него. К сожалению, она не могла остаться. Ее образ жизни был несовместим с семьей, и она доверила меня ему.

Эмиль опять не знает, что ответить. Его слегка перевернула эта история. Он сам не знает, нашел ли ее попросту ужасной или грустной и отрадной одновременно. Жоанна явно не находит ее ужасной.

– Это, должно быть… это… думаю, с этим непросто… жить?

Она пожимает плечами.

– Нет. Наоборот.

Он хмурит брови, не уверенный, что понял.

– Я стала тем, чего, отец думал, у него никогда не будет. Он был счастлив и благодарен судьбе каждый день своей жизни.

– А ты…

Эмиль не знает, как сформулировать вопрос.

– Тебе никогда не хотелось большего?

– В смысле?

– Больше узнать… Узнать свою мать…

Жоанна решительно качает головой.

– Он меня всему научил. Он был добрый. Я любила его. Я была счастлива.

Эмиль не видит ее лица в тени шляпы. Может быть, она улыбается, как сегодня утром? Может быть, это отец научил ее узнавать побеги дикого розмарина?

Они идут дальше молча.

– Он… он еще жив?

Эмиль все-таки спросил, не мог удержаться.

– Нет. Он ушел во сне три года назад.

Она запрокидывает голову, ловя солнечный луч. Лицо ее спокойно, безмятежно. Эмилю трудно отвести от нее взгляд.

– Он прожил счастливую жизнь, – добавляет Жоанна.

Снова тишину нарушают только пение птиц и плеск ручья. Эмиль на мгновение закрывает глаза, чтобы лучше прочувствовать этот странный момент вне времени. Чудесный день. Он счастлив, что поговорил с Жоанной. Теперь он представляет ее моложе, на школьном дворе. Может нарисовать ее: на несколько сантиметров ниже, чем сейчас, в джинсовом комбинезоне, с волосами, заплетенными в косу. Может увидеть ее оживленной, идущей следом за высоким мужчиной. Эмиль готов ручаться, что высокий мужчина медитировал в поле, запрокинув лицо к звездам. И уверен, что он носил шляпу… Широкополую черную шляпу.

Записка лежит на столе, когда они возвращаются с водопадов. День клонится к вечеру. Они долго сидели на берегу, забравшись на валун. Ели яблоки. Смотрели, как купаются семьи. Мочили ноги в ручье. Эмиль ловил головастиков, пытаясь вызвать у Жоанны улыбку, но она сказала:

– Ой, не надо! Ты их пугаешь…

И он их отпустил. Потом они пошли обратно. Парковка пуста, на ней только их кемпинг-кар. Они оставили снаружи стол и стулья, и Эмиль думает, что это глупо, что их могли украсть. Но все на месте, а на столе лежит записка.

Он берет листок бумаги, прежде чем его прочтет Жоанна.

– Нас приглашают на вечеринку… Хлоя… вчерашняя девушка… Вечеринка будет в горном приюте, мы проходили мимо него в деревне.

Это не совсем правда, Жоанну, собственно, не приглашали, но ей не надо этого знать.

– Ох…

Она явно не в восторге.

– Пойдешь со мной?

– Не знаю…

– Она обещала нас проконсультировать насчет нашей экспедиции… Ты помнишь?

Жоанна слегка морщит нос. Всегда ли она корчит такую гримаску, когда ей чего-то не хочется? Он еще слишком мало ее знает, чтобы быть уверенным.

– Мне кажется, у меня солнечный удар.

Она показывает на виски.

– Стучит. Я полежу немного.

Он понимает, что ей не хочется идти, не хочется его компании и компании Хлои. Заставлять ее он не станет.

– Ладно. Тогда отдыхай. Я все запишу для тебя.

– Хорошо.

– Хочешь чаю? Может, поедим чего-нибудь, прежде чем я уйду?

Она качает головой.

– Нет. Я просто полежу.

Она взбирается по веревочной лесенке. Эмиль несколько секунд кружит по кемпинг-кару. Достает из холодильника бутылку воды, наливает себе стакан, запускает руку в начатый пакет чипсов. Лучше пойти сейчас. Вечеринка, должно быть, уже началась. Но ему тревожно оставлять Жоанну здесь совсем одну.

– Оставить дверь открытой или запереть тебя?

– Можешь запереть.

– Ты уверена, что все будет хорошо?

– Абсолютно.

– Ладно…

Он кружит еще несколько секунд, убирает бутылку с водой на холод.

– Тогда пока.

– Пока.

Горный приют – каменный домишко с двускатной деревянной крышей, клочком травы перед фасадом и столом для пикника на улице. Внутри общая комната с длинным дубовым столом. В ней человек десять, не меньше. В основном пары. Некоторым лет по пятьдесят, другим нет и тридцати. Эмиль узнал друзей Хлои, которые ждали ее за деревьями вчера, когда она пришла с ним поговорить. Хлоя выбегает внезапно, когда он робко стоит в дверях с бутылкой белого вина в руке.

– Ээээй, Эмиль!

Она налетает как ураган, обнимает его за плечи, звонко чмокает в щеку.

– Классно, что ты пришел!

Она берет у него из рук бутылку, вцепляется в запястье.

– Идем, я познакомлю тебя со всеми.

Он смотрит, как она пробирается по комнате. На ней коротенькие шорты цвета хаки и черный открытый топ. Волосы стянуты в узел на макушке. Щеки розовые, глаза блестят.

– Привет всем! Это Эмиль!

Глаза устремляются на него. Приветствия, улыбки. Ему протягивают руки, подставляют щеки. Звучат имена. Марта… Кевин… Ромарик… Эрве и Розелина… Хлоя по-прежнему держит его за руку, подводит то к одному, то к другому.

– Он пришел к нам на вечеринку. Идем, Эмиль, я тебе налью.

Он следует за ней в сторону от собравшихся, к помещению, где, должно быть, располагается кухня. Слева в приоткрытую дверь видна комната с четырьмя одинаковыми кроватями. На полу валяются рюкзаки. Они входят в комнату в конце коридора, это действительно кухня. Хлоя встает на цыпочки, достает из шкафчика стакан. Крутит штопор, чтобы открыть бутылку, которую он принес. Она корчит забавные гримаски, и Эмиль не спешит ей помочь.

– Мы сегодня ходили на пик Уссуэ, – говорит она, открыв наконец бутылку.

– Это далеко?

– Километров пятнадцать.

Она наполняет два стакана, прислоняется к кухонному столу.

– А ты? Как провел день?

Эмиль берет протянутый стакан и отпивает глоток.

– Мы прошлись по деревне и ходили к водопадам.

Хлоя одаривает его насмешливой улыбкой.

– С чокнутой?

– С Жоанной, да.

Пригубив из своего стакана, она продолжает смотреть на него все с той же лукавой улыбкой.

– Ты знаешь, что можешь поменять свои планы, а?

Эмиль хмурится, не понимая. Он не въезжает, о чем она хочет завести речь. Их прерывает голос, окликающий Хлою из общей команты. Вздохнув, она кричит:

– Мы идем! Начинайте разводить огонь!

Она снова поворачивается к нему:

– Сейчас поговорим об этом.

– Об?..

Он переминается с ноги на ногу со стаканом в руке.

– О твоих планах. О моих.

– Что…

Он понимает, что вид у него дурацкий, но хотел бы знать, что у нее на уме.

– Ничего. Но ты мог бы уйти с нами и забыть о чокнутой.

В этот момент Хлоя, повернувшись к нему спиной, идет в общую комнату, и он рад, что она не видит его ошарашенного лица.

– Ты идешь?

Он направляется за Хлоей. Все уже расселись на улице, за деревянным столом для пикника. Один из мужчин занялся костром и раздувает угли. Какая-то женщина расставляет на столе салаты, и Хлоя кричит ей:

– Прекрати изображать из себя прислугу, Селия! Попроси Франка тебе помочь!

Селия закатывает глаза.

– А может, ты мне поможешь?

Обстановка дружелюбная. Потрескивает огонь. Люди расспрашивают Эмиля. Все хотят дать ему советы, высказать свое мнение насчет того или иного маршрута. Картонные тарелки наполняются салатами. Передаются из рук в руки багет и кружок камамбера. Ходят по кругу бутылки вина. Хлоя достала блокнотик, в котором пытается составить список снаряжения, необходимого Эмилю для похода. Она пишет колонками: одежда, предметы гигиены и аптечка, постельные принадлежности и последняя – кухонная утварь (спиртовка, кастрюля, крышка…). Время от времени она читает вслух, что записала, и люди вокруг стола дополняют. Иногда вспыхивают споры.

– Двух комплектов одежды достаточно! Стираешь вечером один, и весь завтрашний день он может сохнуть.

– Три как минимум!

– Зачем лишняя тяжесть? Одного достаточно!

– Франк, не заводись, не такая уж это тяжесть…

Все люди вокруг стола собираются на десятый маршрут. Это опытные туристы. Они сравнивают калорийность злаковых батончиков, которые берут с собой, внимательны к составу своих спальников и спорят о любой ерунде. Эмиль уже сомневается, хорошо ли он подумал, предлагая подобный поход Жоанне… У нее нет даже походных ботинок…

– В плане гигиены советую тебе мыло «Алеп». Им можно мыть тело, волосы, чистить зубы, стирать одежду и дезинфицировать раны.

Этот совет дает пятидесятилетняя женщина. У нее мускулистые руки и острые черты лица.

– Полотенце из микрофибры, обязательно! Чтобы сэкономить место! Питание… Это довольно просто и логично. По минимуму. Хлеб, рис, макароны, злаковые батончики. Сыр и колбаса, чтобы был белок.

После списка всего необходимого для похода разговор плавно переходит на профессии каждого, на контекст их путешествия. Хлоя отложила свой блокнот. Допита шестая бутылка вина. Она кладет руку на бедро Эмиля и время от времени шепчет ему на ухо.

– Славно, правда? Думаю, это мое любимое. Встречи, вечеринки…

Эмиль кивает. В голове немного гудит от вина, но ему очень хорошо. Хлоя права. Здесь славно. Дружелюбно. Ему бы хотелось, чтобы так продолжалось каждый день, но он понимает, что это вряд ли возможно.

– Вы рано уходите завтра? – спрашивает он, наклонившись к ней.

– В пять.

– В пять? Почему так рано?

Она смеется.

– Лучше всего идти утром… Пока не станет слишком жарко.

И ласковым жестом щиплет его за нос.

– Ты-то настоящий новичок, да?

Он берет ее за руку, не давая теребить свой нос.

– В общем, да…

Ее улыбка становится шире.

– Не беспокойся. Ты получил столько информации, что тебе ничего не грозит!

Она склоняется к его лицу, касается губами щеки возле уха.

– Если только не решишь пойти с нами.

С лукавой улыбкой она ждет его реакции. Он в очередной раз строит из себя дурачка.

– Как это?

– Ну, ты же хочешь посмотреть Пиренеи. Можешь присоединиться к нам. У нас есть маршрут, снаряжение… У меня палатка, я готова ее разделить…

Ее рука на его бедре становится тяжелее, как будто она давит на него. Она не сводит с него глаз, сияя улыбкой.

– Оставишь свой кемпинг-кар здесь. На охраняемой стоянке.

– Я… Я не знаю.

– Тебе будет достаточно повернуть назад и вернуться сюда, когда насмотришься. Оп-ля, чао!

Он пытается ответить на ее улыбку. А сам думает о Жоанне, которая ждет его в кемпинг-каре.

– Я не могу. Со мной Жоанна.

Хлоя с трудом скрывает разочарование.

– Ей-то какая разница? Запрыгнет в какую-нибудь другую машину. Ты или кто-то еще, это не изменит ее жизнь!

Она отмахивается рукой от вопроса, как будто о Жоанне не стоит и говорить.

– Перестань… Я ее не брошу…

Хлоя убирает руку с его бедра. Ей все труднее скрывать раздражение.

– Ой, ты ведь на ней не женат?

– Нет…

– Ну и…

– Ну и это не повод.

Она сердито хмурится, наливает себе еще вина.

– Как хочешь. Но смотри…

Она показывает ему на стол, споры, разговоры, циркулирующие по кругу бутылки.

– Вот такой поход с нами. Вот так мы путешествуем.

Он пожимает плечами. Конечно, ему хочется. Конечно, он бы не отказался вот так делить ужины каждый вечер, знакомиться с новыми людьми, время от времени прикорнуть в объятиях Хлои. Но есть Жоанна. Сегодня ему удалось заставить ее улыбнуться. Она не просто потерянная девушка, севшая в его машину. Она – единственный человек, откликнувшийся на его объявление, готовый сопровождать его в этом последнем путешествии к смерти. Они в каком-то смысле связаны.

– Что скажешь?

– Я бы очень хотел… правда… Но…

Хлоя не дает ему договорить.

– Ладно, все, я поняла.

Она улыбается ему вымученной улыбкой.

– Но не рассчитывай, что я дам тебе сегодня вечером!

Он не в состоянии ответить что бы то ни было, даже Я и не собирался. Он смотрит ей вслед, когда она встает и уходит в кухню. Эта девушка своенравна и упряма. Она не выносит, когда ей перечат. Нет, он не хотел бы путешествовать с ней. Теперь он это понимает. Он смотрит на часы. Уже полночь. Сейчас он допьет вино и поскорее вернется в кемпинг-кар. Только дождется ее возвращения, скажет ей, что уходит, и свалит.

Он тихонько проскальзывает в машину. Хлоя никак не отреагировала, когда он сказал, что пойдет спать. Она протянула ему листочек из своего блокнота, где записала маршруты и походное снаряжение, и быстро чмокнула в щеку.

– Счастливо тебе.

– И тебе.

Он вздохнул с облегчением, удаляясь. Вид у нее был разочарованный и грустный, но ему что за дело?

Жоанна, кажется, спит беспокойным сном. Он слышит, пока чистит зубы, как она ворочается на матрасе наверху. Может быть, у нее действительно солнечный удар? Он принял это за выдумку, оправдание, чтобы избежать вечеринки, но вдруг это правда? Может быть, у нее жар?

Несколько минут спустя он забирается на кровать. Темно, но он различает ее лицо. Оно пылает. У нее жар, это точно. Она мечется на матрасе и часто, прерывисто дышит.

– Жоанна?

Он шепчет, чтобы не будить ее слишком резко. Она как будто не слышит. Склонившись к ее лицу, он повторяет:

– Жоанна?

Она перестает метаться. Но все еще не проснулась. Он видит, как быстро движутся глазные яблоки под сомкнутыми веками.

– Жоанна, как ты?

Она вздыхает, медленно поворачивается к нему лицом. Но все еще спит. Глаза закрыты, дыхание прерывистое. Она протягивает к нему руку, обхватывает его за шею. Приближается, прижимается к нему, обнимает. Эмиль боится шевельнуться. Она здесь, горячая от жара, приникла к нему, уткнулась головой в его шею. Надо бы ее разбудить, тихонько отстранить и повторить: «Жоанна!», но она вдруг шепчет во сне, слабым голосом, еле ворочая языком:

– Леон, ты сказал, что перестанешь звонить.

Она устало вздыхает, нежным жестом запускает руку в его волосы, бормочет на выдохе:

– Зачем ты отпустил его… Ты же знал, какой он… Перестань плакать, пожалуйста…

У нее жар, она бредит. Она принимает его за мужчину, который ей звонил, которому она без конца повторяла: «Нет. Перестань. Перестань плакать». Леон, кажется. Эмиль отводит прилипшую к влажному от жара лбу прядку волос и шепчет:

– Жоанна?

Она перестает ворочаться, что-то бормочет.

– Жоанна!

Он заговорил громче. На этот раз она открыла глаза. Несколько мгновений не понимает, что происходит. Она видит Эмиля, напряженного и застывшего на матрасе, не смеющего шевельнуться, видит свои обнявшие его руки, свою голову, уткнувшуюся в его шею. Ужас вырисовывается на ее лице. Он пытается что-то сказать, чтобы сделать ситуацию не такой неловкой.

– У тебя жар…

Но это ее не успокаивает. Она закрывает рот рукой.

– Ох! Я… Мне очень жаль!

– Ничего страшного. У тебя жар… Я… Мне надо было дать тебе лекарство.

Она мотает головой, садится. Она как будто не совсем здесь, а еще наполовину в объятиях Леона. В Сен-Мало.

– Что ты делаешь? – шепчет Эмиль.

Она берет свою подушку, спальник.

– Я спущусь, посплю внизу.

– Нет!

Он пытается удержать ее за руку.

– Ничего страшного, Жоанна, уверяю тебя. С кем не бывает…

Она вырывает руку. Говорит очень быстро, не глядя ему в глаза.

– Я теперь буду спать внизу.

– Все время?

– Да, все время.

– Жоанна, это смешно!

Но она уже спускается по веревочной лесенке с подушкой и спальником под мышкой. Очень поспешно. Она отвечает быстрым шепотом:

– Мне не трудно. Банкетка внизу достаточно широкая. У каждого будет своя спальня.

– Тогда оставайся наверху. Банкетку займу я.

Он слышит ее ответ уже снизу:

– Не беспокойся. Мне здесь хорошо. Не так жарко.

– Ты уверена?

– Да.

– Прими лекарство. Аптечка в моих вещах… Под банкеткой.

– Зачем?

– От жара.

– Это естественный процесс. Глупо ему мешать.

Он не может удержаться от улыбки. Жоанна с ее ответами…

– И что ты будешь делать? Ждать, пока само пройдет?

– Да. Разве только у тебя есть ромашка.

Сначала объятие, галлюцинации, потом резкое пробуждение и ночной переезд. Теперь этот бессмысленный разговор.

– Нет. Откуда у меня ромашка?

– Мне бы не помешал отвар ромашки.

– Он помогает от жара?

– Да.

– У меня нет, извини.

Снова в автомобиле повисает тишина. Эмиль слышит, как шуршит Жоанна внизу. Должно быть, устраивается на банкетке.

– Жоанна, знаешь, ты можешь вернуться сюда… Это глупо…

Но слабый голосок категоричен:

– Мне здесь удобнее. Спокойной ночи.

Он еще улыбается, отвечая:

– Окей… Ладно… Спокойной ночи.