Глава 9: Далёкое, но родное
Яркие солнечные лучи просачиваются сквозь окно, освещая всю комнату расплавленным золотом, создавая впечатление того, что ты попал в сказку. Они падают на кровать, на которой на самом краю устроилась Марина. Она чуть заворочалась и повернулась лицом к окну. Солнечный свет ласково прошёлся по её лицу, заставляя довольно дёрнуть кончиком носа, словно ей стало щекотно. Девушка сладко засопела, уткнувшись лицом в подушку.
Через пару секунд раздался стук в дверь. В тишине комнаты он прозвучал как раскат грома. Марина резко вскочила с ошарашенными глазами и истерично пролепетала:
– Мама? Я уже встаю!
Девушка запуталась в простынях и не очень грациозно спикировала на пол, утягивая за собой одеяло. Всё это сопровождалось жутким грохотом.
В комнату зашла служанка со стаканом в руках. Она издалека осмотрела скулящий свёрток одеяла на полу, над которым почти буквально развевался белый флаг, и после спокойно подошла ближе.
– Ваш утренний стакан целебной воды, – протянула его свёртку.
Свёрток же, в свою очередь, замер, а после резко восстал, словно привидение из простыни. Одеяло спало с растрёпанной головы Марины и упокоилось где-то у её ног.
– Вода! – обрадовалась она, схватившись за стакан, словно заблудший в пустыни странник.
Девушка жадно стала пить, несколько струек воды прокатились по подбородку, после чего плавно перешли на горло. Как только вода закончилась, Марина с облегчением вздохнула полной грудью, после же «элегантно» вытерла рот тыльной стороной ладони и только теперь заметила служанку.
– А вы, собственно, кто?
– Я проекция-служанка. Слежу за порядком в доме и за тем, чтобы жильцы были сыты и довольны. При необходимости могу выполнять роль медсестры, – чуть поклонившись, представилась.
Только сейчас до Марины дошло, что проекция полупрозрачная. Но что-то внутри ей подсказывало, что видит она это уже не впервые. Следующим откровением было то, что и эту комнату она тоже уже видела. Осталось лишь вспомнить, при каких условиях. «Похоже, и вспоминать что-то мне уже тоже приходилось… Плохое у меня предчувствие…»
Девушка перевела настороженный взгляд на проекцию, а после на стакан, который всё ещё держала в своих руках. «Я чувствую себя хорошо, значит, сюда ничего не подсыпали. Хотя об этом рано ещё говорить. В конце концов, подсыпать могли и не только яд… Ну, мысли, кажется, не путаются. Хотя это только пока…»
Марина нахмурилась от своих размышлений, но отогнала их подальше, чтобы не мешались.
– Как давно я здесь? – спросила, поставив стакан на прикроватный столик.
– Трое суток. Двое из них вы проспали.
Марина удивилась услышанному, но быстро успокоила себя.
– Понятно. Можешь идти.
Служанка поклонилась и вышла из комнаты.
Девушка тяжело вздохнула. «Кажется, у меня серьёзные провалы в памяти…»
***
Сегодня на завтрак были оладьи, джем и молоко у Марины, крепкий кофе у Альфонса.
Демон уже допивал свой напиток и читал последние несколько страниц утренней прессы. В столовую зашла Марина, на удивление у неё было хорошее настроение.
– Я по-прежнему ничего не помню, и что-то мне подсказывает, это всё по твоей милости, – девушка проговорила это с доброжелательной улыбкой, от которой больше веяло угрозой, чем дружелюбием.
И вот снова не получается вести себя как жертва похищения… Это ведь не розыгрыш, который устроила Екатерина – дура-подруга, это не игра с полным погружением, где можно совершать ошибки, а в случае смерти загрузить последнее сохранение… Вся эта магическая чушь реальна. А может, и просто сон… Проваляться двое суток без сознания? Что если всё это всего лишь видение человека, что лежит в коме? Видение столь реальное, что аж бесит. Но и в то же время осознание этой «реальности» лишь распаляет азарт. И очередную злость…
Марина села на своё место и принялась быстро уплетать свой завтрак. Альфонс продолжил своё занятие, даже не взглянув на девушку.
«Раз всё это лишь сон, то можно творить что вздумается?»
Доев очередной оладушек, Марина кинула короткий взгляд на мужчину и поинтересовалась:
– Скажи хотя бы, кто ты, – тут же отрезая небольшой кусочек оладушка, что контрастировало с прежней манерой поедания «можно и полностью отправлять в рот», впрочем, сама девушка не заостряла своё внимание на этом, занятая наблюдением исподлобья за Альфонсом в ожидании хоть какой-то реакции.
– Я, как вы уже должны были догадаться, демон, – ответил, всё так же не отрываясь от чтения газеты.
– Знаешь, мне с трудом верится, что обо мне будет заботиться какой-то левый демон, – продолжила разговор Марина, не забывая о завтраке.
«Что нужно сделать, чтобы выбраться из этого кошмара? Разгадать загадку?»
Однако мысль тут же оборвалась звучанием голоса демона, в котором не прослеживалось эмоций. Статуя, разве что ходит и разговаривает иногда. Обычное явление для сна, не так ли?
– Как я уже говорил, я просто выполняю задание. Встретимся на тренировке в 19:00, – Альфонс сложил газету и отложил в стопку справа.
– Погоди! А как же мои родители и школа? Меня будут искать. Может, ты и «демон», но не думаю, что тебе нужны проблемы в лице полиции и особенно моих родителей, – с почти плотоядной улыбкой выложила свои карты девушка.
«И как этот сон будет выпутываться из данной ситуации?»
– Это не вызовет никаких проблем. Я уже обо всём позаботился.
– Что значит «позаботился»? – Марина затаила дыхание в ожидании худшего. Отчего-то произнесённые слова тут же резанули слух, пускай всё происходящее и плод воспалённого воображения, но всё же не хочется, чтобы события приобретали слишком уж крутые обороты…
Альфонс допил кофе одним глотком и, встав из-за стола, сказал:
– Я внушил им, что сейчас вы живёте у своего дяди за границей. И если у вас всё, то позволю себе удалиться. Я должен идти, – Альфонс безразлично посмотрел на ошарашенную Марину, которая даже ложку выронила.
– А отцом моим ты прикинуться не мог? – с раздражением и потаённой злостью процедила в ответ. «Какого чёрта о себе возомнила эта фантазия?!»
– И тем самым взять на себя роль своего брата? – в столовой стало неожиданно темно. И в этой темноте вспыхнули два кровавых рубина, с презрением и холодом смотрящих на Марину, но сквозь неё.
Девушка испуганно закрыла рот и проглотила уже готовые сорваться слова. В эту же секунду в столовой вновь стало светло, а Альфонса и след простыл.
– Ничего не поняла, – пребывая всё ещё в шоке, отправила в пустоту.
Урчание в животе напомнило ей о вкуснейшем завтраке, и она продолжила свою трапезу в одиночестве. Однако короткие мысли о правилах, на которых основана эта «игра», всё же не давали покоя.
***
Тренировочный зал
В этот раз Марина пришла первой и, раскачиваясь с пятки на носок, размышляла: «Почему он так взбесился? И под „братом“ кого он имел в виду? В шутку моего отца? Тогда какой смысл ему беситься? Или у этой тёмной лошадки есть свой собственный брат? Тогда непонятно, что он имел в виду под „его ролью“… То есть мы говорили об отцовстве, странно это звучит, но не важно. Нет. Что-то не так. Пойдём по-другому. Если сложить все пазлы в картинку, то что получится? Получится, что брат этого… Как его там… Короче, демона, мой папаня, а сам не-помню-как-его-зовут ненавидит своего брата и не хочет иметь с ним ничего общего. И если следовать логической родовой цепочке, то получается, что этот демон – мой дядя. Но!.. Это всё абсурд. Полный бред. У меня уже есть папа и в придачу к нему мама… Этот сон начинает сводить меня с ума».
– А-а-а, как же всё сложно! Даже если это и сон, мне не нужны другие родители! – Марина схватилась за голову и через пару секунд безвольно опустила руки, тяжело вздохнув. «Господи, как же отсюда выбраться, если даже дверей нет?!»
В спортзале появился Альфонс и какое-то время наблюдал за девушкой, не спеша оповещать её о своём присутствии.
– Почему нельзя просто сказать: «Хей, Марина! Здесь действуют такие-то правила, чтобы вырваться из этого замкнутого круга, тебе нужно сделать вот это»? – Марина резко развернулась на 180 градусов и только теперь заметила Альфонса.
Она сначала удивилась, но через секунду недовольно уставилась на него. Внутри всколыхнулась лёгкая обида на весь этот мир и его несправедливость.
– Слышал?
Демон не отреагировал на это, но её это не остановило.
– Давай скажи. Поверь, это не трудно.
– Сегодня вы должны будете установить связь со своим воплощением силы.
– Не игнорируй меня. Пока ты не скажешь, я не успокоюсь, а значит, не смогу сосредоточиться на задаче.
– Постарайтесь сконцентрироваться на своих ощущениях. Так как вы не обучались этому, получиться может не сразу.
Марина недовольно запыхтела, а после села в позе лотоса прямо на полу.
– Я тебе это ещё припомню.
Девушка закрыла глаза и постаралась успокоиться. «Ишь какая наглая фантазия. Указывает! Мне!.. А если я стереть его решу?.. Правда, я ещё не поняла, как это работает… Когда этот сон наконец закончится? Я вообще просыпаться там думаю?.. Вдруг я там и правда под машину попала? Валяюсь там на больничной койке под капельницей. Фу, отвратительное зрелище… Родители, должно быть, волнуются… Та-а-ак. За выполнение задания мне должна полагаться какая-нибудь награда. Требую исполнение хотя бы одного желания!»
– Мне нужна музыка, – через пару секунд подала голос Марина, усаживаясь удобнее и разминая плечи.
– Она будет только мешать.
– Это тебе она мешать будет, а меня она успокаивает, – девушка раздражённо цыкнула и невольно дёрнула плечом. Злость неприятно кольнула где-то в районе сердца и свернулась там колючим шаром, царапая рёбра, если прислушаться, то можно будет услышать этот противный скрежет, который сводит зубы и заставляет кулаки сжать чуть сильнее, чем следовало бы.
Альфонс коротко вздохнул. Он провёл рукой по воздуху, словно ловя в нём что-то. В его руке оказался синий телефон и наушники к нему.
Секунду девушка сверлила гаджет невидящим взглядом, а после всё раздражение словно улетучилось, оставляя после себя мелкие царапины, что теперь неприятно зудели. Хотелось провести рукой, чтобы хоть как-то унять это ощущение, но не выйдет: от фантомной боли так просто не избавишься.
– А я-то думала, что потеряла его… – будничным тоном протянула Марина, автоматически протягивая руку вперёд, чтобы забрать мобильник и гарнитуру к нему. Однако на полпути рука всё же замерла в области сердца, почти касаясь свободной футболки, и тут же отпрянула. Девушка поспешила заполнить тишину какой-нибудь чепухой, чтобы хоть как-то скрыть свою заминку. – Что ещё ты у меня стащил?
– Только то, что может помешать выполнению задания, – от зоркого глаза демона не ускользнула эта скованность в движениях девушки, однако он не подал виду, что что-то заметил.
Марина вновь раздражённо цыкнула: слово «задание» так и резало ей уши. Выхватив свой телефон из рук Альфонса, она тут же подключила к нему наушники и включила музыку.
«Что-то мне не нравится происходящее. Плохое у меня предчувствие…»
– После вы вернёте его мне, – разрушил повисшую тишину Альфонс.
Марина же сделала вид, что не услышала этого.
– На каких конкретно ощущениях я должна сосредоточиться? – серьёзно и с явным желанием поскорее со всем этим разобраться. Лишь бы не возвращалось это странное раздражение…
– Огонь.
Марина вопросительно посмотрела на Альфонса.
– Представьте, что вы и есть огонь, – спокойно уточнил он.
Девушка склонила голову набок и несколько секунд сверлила пол задумчивым взглядом.
– Ладно. Я попробую, – она снова закрыла глаза и выпрямилась, глубоко вздохнув.
Марина представила перед собой чёрное пространство и попыталась увидеть в нём огонь. Тот появлялся и тут же исчезал. Каждый раз пламя вспыхивало, будто насмехаясь над девушкой. Марина старалась не думать о странном поведении огня, однако получалось это из ряда вон плохо.
Спустя несколько минут тщетных попыток девушка психанула, после чего заставила себя успокоиться и отпустить свои мысли в вольное путешествие.
Огонь… Он тёплый. Любит забавы… А ещё являет собой воплощение бушующих эмоций… Чистых, настоящих… Пожирающих без остатка. Огонь любит открытое пространство, когда есть где разгуляться. Любит забирать всё себе. И отдаёт столько же. Только… Жар этот невозможно вынести. Он выжигает изнутри, оставляя лишь обуглившуюся оболочку. Пустую. Мёртвую…
В чёрном пространстве стала медленно вырисовываться большая поляна со множеством маленьких синих цветов. На чистом голубом небе светило яркое, пылающее золотым огнём солнце. Где-то вдалеке можно было разглядеть огромный непроглядный лес, от которого веяло холодом. Но он казался таким родным, что не вызывал и тени страха.
Марина огляделась по сторонам, стараясь понять, куда она попала. Рёбра снова начало царапать неприятное чувство. Но это не раздражение. Нечто другое. Что-то ещё более тяжёлое и болезненное.
Секунда. Две. Видение не желало отступать, а рёбра… Их резко сжало, сломало с жутким хрустом, будто скрутило раскалённой цепью, каждое звено которой было украшено острыми шипами. Воздух вышибло из лёгких. Девушка опустила взгляд, но ни раскалённых цепей, ни сломанных рёбер не увидела. Вот только кровь всё равно засочилась алыми ручейками, тут же пропитывая футболку, отчего та стала противно липнуть к телу.
Боль отошла куда-то на второй план, уступая место какому-то новому, доселе неведомому чувству. Целый коктейль из эмоций словно окатил с ног до головы, заставляя покачнуться и судорожно схватить ртом воздух. Грусть, тоска, раздражение, обида, злость, страх, сожаление, надежда, безысходность и отчаяние – всё смешалось в кашу. Так много всего, что ещё немного, и голова взорвётся. Разве так бывает? Бывает ли такое, что эмоции настолько быстро сменяются друг другом, что даже не успеваешь понять, что это была за лавина и из чего она состояла? Бывает ли так, что тело одновременно прошибает озноб и адский жар?
Каждый вздох отзывался ужасной болью, перед глазами скакали разноцветные круги, вызывая приступы тошноты, отчего хотелось закрыть глаза, но казалось, что если сделаешь это, то уже не откроешь. Занавес. Тьма. Конец… Пустота.
Бывает ли так, что сводящее мышцы желание жить и хладное дыхание госпожи Смерти сливаются воедино? Бывает. И это чистое безумие.
Неожиданно дышать стало так легко, что даже можно было почувствовать аромат этих странных синих цветов, которыми была усеяна вся поляна. Можно было почувствовать еле уловимый запах хвои, что доносился со стороны лесной чащи. И лавина, что пару секунд назад сбивала с ног, уже казалась не такой уж и страшной… Безумие. Настоящее. Такое, когда тебя метает из стороны в сторону, разрывая на части. Такое, что вызывает истеричный смех, будто скрип сломанной музыкальной шкатулки… Разве бывает иначе? Разве тишина может существовать без шума? Разве можно понять, что такое «спокойствие», когда тебе не срывало крышу от бушующих внутри эмоций?
И небо стали застилать тяжёлые, серые тучи. Солнце до последнего пыталось пробиться сквозь свинцовый ковёр, но все усилия были тщетными. Свет угас. И пришла Бездна. Тёмная, непроглядная. Бездонная. Внушающая ужас неизвестностью тех образов, что разум выхватывал из бесконечного мрака.
И, как известно, когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит на тебя.
Раз. Два. Кап. Цветы зашипели. На их лепестках растекалась тёмно-алая вязкая жидкость. Кап… Кап-кап-кап. Из мрака ливнем ниспадали разгорячённые капли крови.
Марина лишь немного прикрыла глаза, чтобы хоть как-то защитить их от дождя, и устремила свой взгляд в темноту, пытаясь разглядеть в ней что-то, ведомое лишь ей одной. Её одежда и волосы, пропитавшиеся горячей кровью, обжигали кожу, однако девушка не обращала на это никакого внимания. Цветы почти погасли, не осилив пробиться сквозь эти кровавые реки.
Марина медленно подняла руку и протянула её к бездне.
– Почему ты плачешь? Тебе больно? – тихий, почти неслышный шёпот.
В темноте что-то дёрнулось и отчаянно завыло. Страх медленно распространялся во мраке, заполоняя всё липким чувством одиночества. Спрятаться, сбежать, закрыться. Даже цветы увядали под давлением внезапно потяжелевшего воздуха. И только девушка продолжала стоять смотря наверх.
Дождь пошёл сильнее. Капли летели с такой скоростью, что разрезали кожу, опаляя её жаром. Последние цветы потухли. Тьма полностью всё поглотила, оставляя слышным лишь звук разбивающихся капель.
Секунды шли и стояли одновременно. Раз. Два. А может, пять? А может, ноль. Три, четыре? Ноль. А может, это бесконечность? Ноль… Время идёт. Время остановилось.
В темноте мягко, словно боясь, зажегся маленький синий огонёк. Постепенно он превратился в огненную пантеру. Марина посмотрела на неё, пытаясь разглядеть в её глазах ответ на свой вопрос. Зверю не был страшен кровавый дождь: он обходил его стороной. Пантера подняла голову вверх, и Марина последовала её примеру.
Бездна на короткий миг вспыхнула синим цветом. Но за столь ничтожный промежуток времени разглядеть что-то было невозможно. Тогда бездна вновь начала двигаться, закручиваясь саму в себя. Она то загоралась насыщенным синим огнём, то потухала. Но лишь одно место оставалось тёмным. Синева обтекала его, очерчивая размытый силуэт. Именно оттуда лились кровавые реки. Силуэт мелко подрагивал в такт рыданиям, пытаясь скрыться во мраке, словно за занавесом театральной сцены.
Синее пламя подкралось ближе, словно шаль, укрывая тоненькую фигуру девушки. Та немного успокоилась. Постепенно все звуки полностью стихли, но кровавые капли дождя продолжали сочиться из ран, что покрывали всё тело девушки, словно первые неуверенные мазки краски на новом полотне.
Марина с болью наблюдала эту картину, по её щекам без спроса побежали прозрачные слёзы, смешиваясь с кровью бездны, а может, беззащитной девушки.
Марина вновь перевела взгляд на пантеру. В глазах читалась мольба рассказать, что случилось, кто такое с ней сотворил. Зверь лишь безразлично посмотрел на неё и тут же обратился в огненный шар, что плавно, но быстро полетел к туманной фигуре. Та обняла огонёк и уткнулась в шею уже материализовавшейся пантеры.
Резко на это место вновь опустилась тьма, скрывая за собой всё, что здесь творилось. На этот раз окончательно.
Марина судорожно выдохнула и открыла глаза. Слёзы всё так же бежали по щекам, а перед глазами продолжался кровавый ливень, что не желал исчезать. Вокруг неё ровным кругом расположился ковёр обгоревшего пола, а чуть в стороне стоял Альфонс.
Возможно, ещё несколько секунд назад на его лице отображалась растерянность, а может, его взгляд даже не менялся, как у каменного изваяния. Только вот под ногами можно было увидеть осколки статуи, что неприятно хрустнули и превратились в пыль от единственного уверенного шага демона, что наконец отмер и с неким почти неуловимым волнением посмотрел на девушку. Вот он уже набрал воздух, чтобы обронить какие-то глупые слова, что не свойственны демонам, но…
– Я… Я лучше пойду, – голос надломился, но девушка не обратила на это внимания. Она быстро встала, не дожидаясь ответа. Ноги подкосились, из-за чего она чуть не упала, но всё равно поспешно направилась к выходу из помещения, немного пошатываясь.
Альфонс, наблюдая за действиями девочки, становился всё мрачнее и мрачнее. Когда же захлопнулась дверь, он закрыл лицо руками. Воздух потяжелел, а напряжение уже можно было потрогать руками, тут же услышав звон натянувшихся струн. С тяжёлым вздохом и некоторым раздражением демон опустил руки и несдержанно отправил в пустоту:
– Если я сотру ей память в третий раз так скоро, то ничем хорошим это не кончится.
Альфонс щёлкнул пальцами. В спортзале появилась проекция-служанка.
***
Марина, добравшись до своей комнаты, рухнула на кровать и свернулась комочком, сгребая под себя одеяло. Слёзы не останавливались. Фантомные ожоги продолжали болеть и с каждой секундой лишь сильнее, ощущение стекающей по рукам крови не желало отступать, а лавина эмоций накрыла с головой, не позволяя сделать и вдоха.
Больно. Будто холодный клинок вновь и вновь касается кожи, разрезая её, бережно, но безжалостно, словно скальпель в руке повидавшего многое хирурга.
Голова была чугунной. Её одновременно разрывали тысячи мыслей: кто эта девушка? Этот ураган эмоций принадлежал ей? Откуда эти раны? Что вообще случилось? Почему она была в этой темноте одна, словно в клетке? Кто посмел сделать ей больно?
Ещё немного, и эти мысли доведут до глубокой истерики. И как только всё могло так обернуться? Почему безобидное упражнение принесло столько печали? Почему одно привело к другому? Почему она увидела то, что не должна была видеть? Или… Должна?
Ожоги прекратили пылать невидимым огнём, кровь больше не стекает по рукам, призрачный клинок растворился в воздухе, а раны перестали беспокоить, оставляя после себя лишь неприятный осадок, который хотелось как можно скорее стереть и забыть об этих ощущениях.
Единственное, в чём Марина была уверена, так это в том, что она отчаянно хочет помочь той, кто кажется такой далёкой, но такой родной… Родной? Звучит до ужаса пугающе и… Правильно?
Последняя мысль успокоила. Девушка всё же уснула, уткнувшись в одеяло, отпуская ворох бесконечных вопросов, но не забывая об их существовании.