Я лежал в гамаке и мерно раскачивался, наслаждаясь тишиной и прохладным ветерком, обдувавшим мое лицо. Несколько мгновений покоя пришлись очень кстати после того, что мне пришлось пережить. И перед тем, что мне пережить только предстояло.
Стоило лишь закрыть глаза, и я легко мог представить себя в безоблачном детстве, когда из всех жизненных проблем меня заботила только одна – как бы в очередной раз сбежать от своих учителей, стащить из библиотеки толстую книгу в кожаном переплете и спрятаться в каком-нибудь укромном уголке, чтобы ни Мигель, ни Исидро не могли меня найти. На мое счастье, Гнездо Грифона, замок древний и неприступный, изобиловал тихими укромными уголками, и я мог менять свое убежище почти каждую неделю. На мое несчастье, Исидро был чародеем, способным найти меня, где бы я ни прятался. Если бы он хотя бы являлся за мной сам… Увы, милосердие чуждо моим опекунам.
Находил мои тайные места Исидро, но вытаскивать нерадивого ученика из угла всегда приходил Мигель.
Несмотря на то что этой способностью обладал только Исидро, в детстве я думал, что они оба могут видеть сквозь стены.
Ох, как же я их в детстве не любил!
Я их и сейчас не люблю. К Исидро и, в меньшей степени, к Мигелю я всегда относился по-родственному, как к старшим членам семьи. Этакие старые хрычи, парни из поколения твоих родителей, знающие все куда лучше тебя и постоянно подчеркивающие свое превосходство; нелюбимые дяди, от которых никуда не деться, с которыми приходится считаться, что бы они ни делали.
Справедливости ради хочу отметить: они никогда не претендовали на мою любовь, зато заставляли себя уважать. И еще они заставляли меня заниматься каждый день, без выходных.
Исидро хотел сделать из меня чародея.
Мигель хотел сделать из меня воина.
Я долго не мог понять их стремлений. Люди вокруг были либо чародеями, либо воинами, и никто не пытался совмещать эти две профессии. Либо ты красуешься на лихом скакуне, стреляешь из лука и орудуешь мечом, либо разишь врагов фаерболами и насылаешь на них инфаркт.
Тогда они сказали мне, что я не человек. Сказали правду.
С утра я отрабатывал выпады мечом или стрелял из лука, скакал на коне, дрался со щитом и без, бился боевым молотом или топором. Днем штудировал магические гримуары, занимался медитацией, накапливая ману, и старался не обращать внимание на ноющие от усталости мышцы и боль от многочисленных синяков и ссадин. До библиотеки я добирался только вечером и в половине случаев читал совсем не то, что хотелось, ибо Мигель заставлял меня штудировать труды по военной истории и стратегии.
Двое моих учителей пытались слепить из меня подобие моего отца, более-менее точную его копию. До моего рождения они были соратниками короля, может быть, даже друзьями, – настолько близкими, насколько кто-то вообще мог быть близок последнему королю эльфов. Сам я знал Оберона Финдабаира, Зеленого Змея, воина и чародея, истребителя драконов, огров и прочих разумных существ Вестланда только по рассказам учителей и песням бардов, которые изредка захаживали в Гнездо Грифона. И то, что я узнавал из посторонних источников, мне не очень-то нравилось.
Заветной мечтой моих учителей было затащить меня на Зеленые Острова и усадить на Древесный Трон, мимоходом спихнув с оного моего дядю Озрика, нынешнего регента государства эльфов. Когда сие нездоровое желание старшего поколения перешло в навязчивую идею, я сделал финт ушами, помахал обоим на прощание ручкой и свалил из Гнезда Грифона на север, тщательно заметая все следы. Я провел вдали от дома больше года, когда все пошло вразнос.
Сначала это были неприятности, которые могли произойти с каждым. Меня банально подставили, попытавшись навесить на меня преступление, которого я не совершал, а именно – убийство дракона с целью завладеть его сокровищами. Я оказался в положении беглеца, за которым гнались стражники графа Осмонда, феодала, на чьих землях проживал покойный дракон. Должен сказать, стражников у графа оказалось немало, и среди них попадались такие, драться с которыми я не желал. Также к охоте на меня присоединился и дядя невинно убиенного, старый и очень опасный хищник по имени Гарлеон.
Зато потом начались неприятности, которые с каждым произойти не могут. На меня совершил покушение эльф из отряда Пятнистых Лиан, диверсант с Зеленых Островов. Он был убит наемницей по имени Карин, которую я успел принять на работу в качестве собственного телохранителя.
Но даже несмотря на ее присутствие, снежный ком проблем нарастал, грозя превратиться в лавину.
Вскоре обстоятельства сложились таким образом, что мне пришлось раскрыть тайну, которую я хранил двадцать три года – всю свою жизнь – а именно, назвать собственное имя и продемонстрировать находящийся в моем распоряжении древний магический артефакт, по совместительству являющийся символом высшей государственной власти у эльфов. Событие это произошло не без свидетелей, среди которых оказался вышеупомянутый дракон Гарлеон, отряд стражников под предводительством межевого рыцаря сэра Ралло, а также почти сто процентов населения не очень приятного Города Людей. Почему я считаю Город Людей не самым приятным местом на Земле? Потому что его вышеупомянутое население состояло из оголтелых сторонниц матриархата, которые несколько дней заставляли меня носить ошейник, спать в клетке, а потом еще и отрезали мизинец на правой руке, оставив его себе в качестве сувенира.
В общем, тот еще городок. Покидая его, я предпринял несколько шагов, направленных на возвращение его жизни в более привычное для нормального человека русло, но…
Особых иллюзий я не питал. Ни насчет города, ни по какому другому поводу.
То, что за двадцать три года число посвященных в мою тайну не увеличилось с четырех человек, которые знали обо всем с самого начала, до нескольких тысяч, можно было объяснить только чудом. Теперь легенда о чародее Рико лопнула по швам – так же, как и легенда о доне Рикардо де Эспинозе, сыне барона Вальдеса, которая скрывалась под первой, и я предстал перед всем Вестландом в образе короля Ринальдо Финдабаира, сына Оберона Зеленого Змея, обладающего Повелителем Молний. Как это ни странно, но слухи распространяются по Вестланду со скоростью, превышающей скорость звука. Уже на следующей неделе байки о моих похождениях будут пересказывать в каждой таверне Вестланда, а еще через неделю информация докатится до Вольных Городов, различных племен орков и уйдет под горы, к вечным обитателям подземелий – гномам. Эльфы, которых это касается в первую очередь, обо всем узнают последними, но тут они сами виноваты. Не фиг было основывать поселения так далеко от материка.
Вне всякого сомнения, Исидро с Мигелем придут от подобных новостей в неописуемый восторг. Если эта информация и способна кого-то расстроить, то только двоих. Моего приемного отца дона Диего, который будет переживать из-за меня, зная мое отношение к трону, и моего дядю Озрика, которому теперь наверняка придется с этого трона убраться.
Если говорить о бароне Вальдеса, он хочет, чтобы я был просто счастлив. Именно я, независимо от того, каким именем меня будут называть окружающие. Мой приемный отец никогда не говорил этого вслух, но я знаю его мнение о том, что трон и верховная власть редко могут сделать кого-то счастливым, будь то человек или эльф. Слишком велика ответственность. Мой биологический отец король Оберон погиб во время пожара на Острове Владык, но… Пожары в королевских дворцах никогда не случаются сами по себе.
Мигель утверждает, что Оберона убил его младший брат Озрик Финдабаир. Исидро считает такое вполне возможным. Как говорилось выше, оба хотят, чтобы я отправился на Зеленые Острова, низверг Озрика с трона, сел на его место и отдал дядю в руки палача.
В связи с чем возникает довольно любопытный вопрос: на фига я закрывал глаза и пытался вспомнить детство, если в голову все равно лезет эта муть?
Открыв глаза, в некотором отдалении я узрел людей сэра Ралло, устанавливающих походные палатки и разводящих костер. Видимо, скоро они начнут готовить ужин. Сам сэр Ралло, в походной одежде и без доспехов, сидел на земле и чистил свой меч. Похоже, это у него привычка такая – едва ли меч нуждается в чистке на каждой остановке. Учитывая, в сколь мирное время мы живем, клинки очень редко покидают ножны, и остается только удивляться, как они вообще умудряются испачкаться. Сэр Джеффри, юный рыцарь, вытащенный мной из Города Людей, где он занимался улучшением местного генофонда, помогал латникам устанавливать большую палатку на десять человек. Одна такая палатка уже стояла.
Моя телохранительница Карин с непроницаемым лицом сидела на земле неподалеку от гамака, ожидая пробуждения своего работодателя. Скорее всего, для того, чтобы устроить ему, то есть мне, очередную выволочку.
Я зевнул – боюсь, слишком широко, нежели это положено делать в приличном обществе. В походах хорошие манеры забываются очень быстро.
– Выспался, красавчик? – почти ласково поинтересовалась Карин. В этой женщине мне особенно нравилось то, что с чародеем по имени Рико, с сыном барона Вальдеса и королем Ринальдо она обращалась абсолютно одинаково. Подобное встретишь нечасто.
Впрочем, помимо этого, у нее было множество других положительных качеств. Она была умна, красива, решительна, отменно владела мечом и очень трепетно относилась к своим обязанностям по охране моего тела. Пожалуй, в ней присутствовал небольшой избыток цинизма и кровожадности, но по некотором размышлении я решил, что это скорее очередные достоинства, чем недостатки.
– Отлично выспался, – сказал я.
– Странно, если учесть, что ты не заснул, а вырубился, чуть не вывалившись из седла. Сначала я подумала, что это был очередной приступ по причине колокольного звона, но колоколен поблизости не наблюдалось, да и ты никуда не собирался бежать. У тебя появились еще какие-то новые припадки, красавчик?
– Это не припадки, – сказал я.
– Тогда что же это было?
– Просто общее ослабление организма после использования Повелителя Молний. По-видимому, к могущественным магическим артефактам надо привыкнуть. Такое уже случалось, когда… Словом, однажды такое уже случалось.
Точно. «Такое» случилось в подземном королевстве гномов, когда я с помощью магического меча пытался вытащить Карин с того света, куда ее послало отравленное боевое копье гоблина. Попытка завершилась вполне успешно, но вызвала у меня полный упадок сил. Сообщать Карин подробности этого исцеления я не собирался. Моя спутница искренне считала, что ее вылечили мудрые гномы, и мне не хотелось ее разубеждать. Она не должна была чувствовать себя чем-то мне обязанной.
– И теперь это будет происходить с тобой постоянно? – уточнила Карин. – Будешь падать в обморок при первой же возможности, да?
– Нет, не буду. Это вопрос контроля, – сказал я. – Он возникает, если маг в своей работе пользуется столь мощными штуками и не обладает должным опытом в их обуздании. Со временем я научусь справляться с последствиями применения Повелителя Молний гораздо легче. По крайней мере, я надеюсь, что научусь. Э-э-э… к тому же в прошлый раз я был ослаблен бессонной ночью и потерей крови, которую мне устроила Владычица Виктория.
– А ты ее пощадил, – напомнила Карин. – Может быть, мне стоит вернуться в Город Людей и прикончить стерву, пока мы не отъехали слишком далеко?
– Не надо, – попросил я.
– Ты слишком добр к ней, – сказала Карин. – Эта женщина вырезала у тебя на груди свое имя, воткнула в ногу кинжал, отрезала тебе палец… Я не знаю, что она еще успела с тобой сделать, но уже за одно перечисленное она заслуживает смерти. Или хотя бы пыток, хотя лично я предпочла бы перерезать ей глотку. А ты ее пощадил. Не иначе, ты хочешь войти в исторические хроники под именем Ринальдо Жалостливого.
– Лучше уж Ринальдо Милосердного, – сказал я. – Учитывая, что моего папочку прозвали Обероном Кровавым, это помогло бы сохранить общий баланс.
– Я слышала об Обероне Кровавом.
– Все слышали об Обероне Кровавом, – сказал я.
И тут же мысленно поправился. Нет, не все о нем слышали. Леди Ива, сообщница сэра Джеффри, впоследствии предавшая молодого рыцаря и продавшая его в рабство, ничего не знала о последнем короле эльфов и его многочисленных похождениях. Или только делала вид, что ничего не знала.
– По-моему, тебе не нравится быть его сыном, красавчик, – сказала Карин.
– Не нравится, – подтвердил я.
– Почему?
– А почему это мне должно нравиться? – спросил я. – Как только кто-то узнает обо мне правду, он начинает относиться ко мне, как к сыну Оберона, и ему глубоко плевать, кто я такой на самом деле. А я этого Оберона, между прочим, никогда даже не видел. Он умер за несколько недель до моего рождения.
– Зато теперь ты – король.
– А оно мне надо? – риторически вопросил я.
– Тебе надо быть никому не известным чародеем, красавчик?
– Никому не известным чародеям живется куда спокойнее, чем королям. Даже самым популярным.
– Когда мы с тобой встретились, у тебя и правда была очень спокойная жизнь, красавчик, – согласилась Карин. – Всего-то куча преследующих тебя стражников и дракон на хвосте. Если ты помнишь, в конечном итоге разобраться со всем этим смог лишь король Ринальдо, а не чародей Рико.
– Увы, – согласился я.
– Поэтому я и не понимаю, чего ты так цепляешься за этого чародея.
– Чародей Рико – это человек, живущий сам по себе, – объяснил я. – В то время как король Ринальдо является лишь дополнением к своему мечу.
– Да ну?
– Точно, – сказал я. – Обратите внимание, что эта хреновина до сих пор висит у меня на поясе, хотя лежать вместе с ней в гамаке довольно неудобно.
– Мы не смогли его с тебя снять, – сказала Карин. – Точнее, мы даже дотронуться до него не смогли. Рука наталкивается на невидимую преграду сантиметрах в десяти от рукояти.
– Так оно когда-то и было задумано, – сказал я. – Никто не может дотронуться до Повелителя Молний, кроме законного короля эльфов. В этом и кроется суть моих проблем.
Владыка эльфов не может отречься от трона, как человеческий король, и провести остаток жизни в соответствии с собственными желаниями. Избавиться от своих обязанностей эльфийский правитель может только одним способом – уйдя в землю. У всех в этом мире есть право выбора. У всех, кроме меня.
Трон или смерть – разве же это выбор?
– Мне бы твои проблемы, красавчик, – отреагировала на мое последнее заявление Карин.
– Э… у всех свои трудности, – сказал я. – Как далеко мы успели уехать от Города Людей?
– Не очень далеко, километров двадцать. Альтернативой остановки было только решение привязать тебя к седлу, но мне эта идея не понравилась.
– Благодарю вас, – искренне сказал я. Сомневаюсь, что мне самому бы пришлась по душе идея путешествовать в качестве балласта для лошади. – А чей это гамак?
– Сэра Ралло, – сказала Карин, – По-моему, эта штука удобнее, чем спальный мешок.
– Вне всякого сомнения, – и рыцари любят путешествовать с комфортом. Даже когда они не просто путешествуют, а гоняются за особо опасными преступниками, каковым сэр Ралло считал меня до сегодняшнего утра. Повелителю Молний удалось его разубедить, но теперь сэр Ралло являлся самой малой частью моих неприятностей.
По сравнению с перспективой поездки на Зеленые Острова все проблемы Вестланда казались мне сущей мелочью.
– Как ты себя чувствуешь, красавчик?
– Нормально, – заверил я наемницу.
– Раны не болят?
– Нет, я временно отключил болевые центры.
– Не хочешь рассказать, что с тобой произошло этой ночью?
– Нет, – сказал я.
– Уверен в этом?
– Вполне.
– Ты помрачнел, красавчик.
– Мне отрезали мизинец, – напомнил я. – Я был очень привязан к этому мизинцу и имею полное право немного грустить.
– Ты все время врешь, – сказала Карин. – Тебя вовсе не мизинец беспокоит. Что эта стерва с тобой сделала?
Много чего.
Вспоминать об этом не хотелось совершенно.
– Ты так упорно об этом молчишь, что, будь ты девочкой, я бы в первую очередь подумала об изнасиловании, – заявила Карин. – Что бы с тобой ни случилось, наверняка это было очень неприятно. И больно. Когда мы возвращались в город, взгляд у тебя был совершенно дикий. Красавчик, такие вещи нельзя долго держать в себе, уж я-то знаю.
Она знает.
Карин рассказала мне о пяти годах, проведенных в рабстве в Вольных Городах. Свою карьеру, если это можно так назвать, она начинала в борделе, а закончила абсолютным чемпионом гладиаторских игр, что и принесло ей свободу. Покидая Камир, ей удалось прикончить некоторых работорговцев, принимавших в ее «карьере» непосредственное участие. Она жалела только об одном – город сложен из камня, и ей не удалось его сжечь.
Рассказать ей? Пожалуй. Карин является единственным моим другом, который будет в состоянии понять…
– Я не собираюсь ничего у тебя выпытывать, красавчик, – сказала Карин. – Но если вдруг ты решишь с кем-нибудь об этом поговорить, можешь иметь меня в виду.
– Спасибо.
– Когда ты собираешься допросить этого сэра Джеффри?
– Не знаю. А когда у нас ужин?
– Полагаю, через пару часов.
– После ужина и поговорю, – сказал я. – Мне кажется, он никуда от нас не денется. Как вы считаете, он знает, кто именно его захватил?
– Он должен был запомнить твое лицо, когда затаскивал тебя в пещеру Грамодона. – Это было после того, как его спутница двинула меня мешком золота по голове. – Наверное, он недоумевает, почему ты его выручил.
– Пусть еще немного подумает, – сказал я. – Он же не такой дурак, чтобы попытаться от нас сбежать. Или такой?
– От тридцати человек, из которых пятеро – чародеи? – уточнила Карин, – Думаю, он не гений, но все же не до такой степени.
– Значит, разговор с ним может подождать, – решил я.
– Как знаешь, красавчик. Ты у нас главный.
– Ага. – Осознание факта, что я у них главный, действовало на меня угнетающе. Теперь на мне лежала ответственность за три десятка человек.
Привыкай, Рико. Если ты и дальше намерен идти этим путем, то скоро станешь ответственным за тысячи.
Сколько эльфов живет на Зеленых Островах?
И за каким чертом я потащил с собой сэра Ралло и три десятка его солдат?
– Кстати, а за каким чертом ты их с собой потащил, красавчик? – поинтересовалась Карин, и я понял, что опять размышлял вслух.
– Король не может путешествовать в одиночку, – вздохнул я.
– Почему? Теперь за тобой не охотятся ни дракон, ни стражники…
– У королей много врагов, – сказал я. – Тот, кто захватит в свои руки Повелителя Молний, будет диктовать Зеленым Островам свои условия.
– Ты же сам говорил, твой меч захватить невозможно.
– До него невозможно дотронуться, – поправил я. – Но способы захвата все равно существуют.
Особенно если этим займется мой дядя Озрик, следующий в списке наследников Оберона прямо за мной. Эльфам свойственна дьявольская изворотливость.
– По-моему, твое положение ничуть не улучшилось с тех пор, как ты обнажил меч, – заметила Карин. – Разве что дракон перестал испытывать желание тебя испепелить.
– Положение не улучшилось, – подтвердил я. Карин удручающе часто оказывалась правой. Или это я без конца ошибался? Впрочем, сейчас я с ней был полностью солидарен. – И в ближайшее время все может стать гораздо хуже.
– Насколько хуже, красавчик?
– Пока не знаю, – сказал я. Убийцы с Зеленых Островов. Тридцать стражников их не остановят, это точно. Их вообще никто не остановит. Попыток было много. Прецеденты отсутствовали.
– Не знаешь? Или ты продолжаешь мне врать, как делал во все время нашего знакомства?
– Я на самом деле не знаю, – сказал я, и тут к нам подошел сэр Ралло, спасая меня от неприятных расспросов.
– Рад, что ты снова с нами, – заявил он.
– Ага, – сказал я. – Я тоже рад, что я снова с вами.
– Куда мы теперь направимся?
– Это я могу решить только после разговора с сэром Джеффри. – Термин «допрос» мне не нравился.
– Парень на самом деле рыцарь? – поинтересовался сэр Ралло, бросая на Гавейна подозрительный взгляд.
– Представь себе.
– А зачем он тебе нужен?
– Он может знать, кто гробанул вашего дракона.
– Вот как?
– А ты все еще подозреваешь в этом меня? – поинтересовался я.
Сэр Ралло вздрогнул.
Так и есть, подозревает. Я могу его понять. У меня нет никаких доказательств невиновности, кроме моего честного слова, в котором сэр Ралло не имеет права сомневаться лишь по причине нашего с ним социального неравенства. Рыцарь и даже граф не имеют права предъявить обвинение королю. Для этого нужен другой король или кто-то, кто чихать хотел на монархию и все ее заморочки. Дракон например. Гарлеон отвалил от меня, но только потому, что я его запугал, а не убедил.
Есть только один способ полностью избавиться от подозрений – выяснить, как все обстояло на самом деле. Я был уверен, что Грамодона насадил на копье сэр Джеффри Гавейн, оставалось только узнать, где он такое копье раздобыл и с какого бока тут леди Ива.
– У меня нет к тебе претензий, – сказал сэр Ралло, тщательно подбирая слова. – Как нет их у дракона и графа Осмонда. Поэтому тебе должно быть глубоко плевать, что именно я думаю по этому поводу.
– А если мне не плевать?
– Игры чародеев, магов и драконов выше моего разумения, – сказал сэр Ралло. – Допустим, у тебя нет мотива для преступления, зато была возможность, и тебя видели рядом с пещерой Грамодона. Я сам застал тебя не так уж далеко от этого места. В разговоре с Гарлеоном ты упирал на то, что, будь у тебя желание прикончить Грамодона, тебе было бы куда проще воспользоваться Повелителем Молний. Но это еще не означает, что по каким-то причинам ты не мог изготовить и использовать это чародейское копье, и не вытаскивать из ножен свой волшебный меч.
– Но Гарлеон мне поверил.
– А что ему оставалось делать? Альтернативой была драка с тобой прямо под стенами города, и я думаю, что Гарлеон не захотел ее затевать. Весь Вестланд слышал истории о Повелителе Молний и о том, что творил с его помощью Оберон.
– Все истории склонны преувеличивать, – сказал я.
– Разве Оберон не убивал дракона этим мечом?
– Убивал.
– Разве он практически в одиночку не останавливал флот огров, когда те решили совершить набег на Зеленые Острова?
– Такое тоже было, – согласился я. – Но силы одного меча мало. Сила должна быть и у его обладателя.
Оберон и без меча был могущественным магом и славным воином. А еще, по моему глубокому убеждению, он был маньяком, которому жизнь не мила, если нет возможности кого-нибудь прикончить.
– Извини, Рико, – сказал сэр Ралло. – Я хочу тебе поверить, но внутри меня сидит слишком циничный и во всем сомневающийся человек, которому нужны доказательства. Хоть какие-нибудь.
– Я дам тебе доказательства, которых ты так жаждешь, – сказал я. – Ты получишь их сразу после ужина.
– Отлично, – сказал рыцарь. – Тогда я пойду и потороплю повара.
– Вы тоже так думаете? – спросил я у Карин, когда мы снова остались вдвоем.
– О чем именно, красавчик? О том, что надо поторопить повара?
– О том, что это я прикончил Грамодона.
– Я уже не знаю, что и думать, – сказала наемница. – Сначала ты показался мне человеком, не способным прихлопнуть не только дракона, но и муху, но я вижу, что ошибалась. А те истории, что ты все время рассказываешь… Ты же все время врешь! То ты чародей, то ты дворянин, то ты человек, то ты эльф, а теперь оказывается, что не просто эльф, а настоящий король… С другой стороны, мне абсолютно все равно, убивал ты этого дракона или нет.
– Спасибо за вотум доверия, – вздохнул я. Похоже, что никто до сих пор не верит в мою невиновность. Просто связываться боятся.
Чертова папина репутация. Чертов Оберон.
Мало того, что он запугал половину Вестланда, так еще умудрился не вовремя умереть, свалив на меня всю ответственность за Зеленые Острова и Повелителя Молний в придачу.
– Странно обижаться, что тебе не верят, когда ты все время лжешь, красавчик, – сказала Карин.
– Я устал выслушивать, что я все время лгу, – сказал я. – Спросите меня о чем угодно, и вы услышите чистую правду в ответ.
– Ой ли? – скептически улыбнулась Карин.
Черт побери, она имеет полное право так улыбаться. Я выдавал ей правду порциями, а все остальное время врал. И она уже однажды задавала мне вопросы…
– Слово короля, – сказал я.
– Почему ты так хочешь, чтобы тебе поверили, красавчик? Ведь тебя больше никто ни в чем не обвиняет.
– Быть невиновным и быть достаточно страшным, чтобы тебе не решались предъявить обвинение – это две разные вещи.
– Ты хочешь, чтобы тебя считали хорошим? – уточнила Карин.
– Я хочу, чтобы люди видели разницу между мной и моим отцом, – сказал я. – Потому что убийство дракона – это как раз в духе Оберона. Он мог бы это сделать из чисто спортивного интереса. А я – не мой отец.
– Я поверю тебе, если ты расскажешь, что с тобой произошло этой ночью.
Я так и знал.
– А вы расскажете, что заставило вас утром выйти из города и присоединиться ко мне? – спросил я. – Вы ведь не знали, чем все кончится, и шли на верную смерть.
– По-моему, ты задолжал мне куда больше объяснений, красавчик, так что не стоит сейчас торговаться.
– Я не торгуюсь.
– Ах да, я и забыла. Короли не торгуются. Они ведут переговоры в поисках компромисса.
– Я не люблю компромиссы, – сказал я. – Компромисс – это решение, достигнутое путем взаимных уступок. Как правило, оно не устраивает ни одну из договаривающихся сторон.
– Ты снова начинаешь пудрить мне мозги, – заявила Карин. – Ты скользкий, как угорь. Скажи, ты на самом деле собираешься вернуться в Город Людей через год?
– Нет, – сказал я.
– Значит, ты их обманул?
– Да.
– Почему?
– Почему я их обманул? Или почему я не собираюсь возвращаться?
– На самом деле это один и тот же вопрос, красавчик.
– А вы представьте себе, что будет, если я вернусь через год, как и обещал, чтобы проверить соблюдение условий своего ультиматума, и увижу, что они не выполнены. Или выполнены, но недостаточно хорошо. Тогда мне останется только поубивать там всех на фиг, как я и обещал. А мне почему-то не хочется устраивать в этом отдельно взятом городе геноцид.
И если жители Города Людей не выполнят мои условия, то им придется постоянно жить в страхе от моего потенциального возвращения. Год за годом.
Надеюсь, они все-таки изменятся. Иначе их жизнь будет решительно неприятна. Ожидание смерти хуже самой смерти, или как там еще говорят…
– У тебя каждый раз есть причина, чтобы не говорить правду, – заметила Карин.
– Это верно.
– Я чувствую себя настоящим клоуном, – сказала Карин. – Ты сделал меня посмешищем, выставил полной дурой. Я из кожи вон лезла, чтобы сохранить твою жизнь, а ты оказался круче меня раз в десять.
– Вы не правы.
– В чем же?
Ответить я не успел, сэр Ралло позвал нас к костру. Что-то его ребята приготовили ужин подозрительно быстро. Наверное, сэру Ралло не терпится приступить к допросу Гавейна, вот он и насел на повара.
– Мы закончим этот разговор позже, красавчик, – пообещала Карин и предоставила мне выбираться из гамака без посторонней помощи.