Война Сталина, или Тайны, мифы и трагедия Великой Отечественной. Книга вторая - читать онлайн

Глава первая

В первой книге мы рассмотрели предвоенные планы Сталина и выяснили мотивацию, которая подтверждает всю логику его деятельности. Сталин прекрасно знал о близости войны с нацистской Германией. Молниеносный разгром Франции и быстрый захват европейского континента Гитлером несколько подкорректировал его планы, однако это в целом его устраивало. Наличие одного, пусть и самого сильного, врага вместо многих означало лишь то, что этого единственного врага надо разгромить и беззащитная Европа-для начала-упадёт к его сапогам. Мало того, именно Сталин стремился к началу войны в 1941 году и сорвал возможность заключения мира с Германией, который-возможно-мог оттянуть начало войны. В то же время и Гитлер всю жизнь стремился решить вопрос «жизненного пространства» для немцев на Востоке, а также уничтожить главного врага-Россию. Нападение на нашу страну-мы об этом также говорили-произошло бы независимо от существовавшего в России строя и идеологических разногласий. Гитлер строил планы, вполне согласуясь с многовековой мечтой немцев о захвате восточных земель и господстве на двух морях-Балтийском и Чёрном. Так что идеологические разногласия это лишь вторичный и намеренно раздутый Западом признак, которым пытаются прикрыть экономические и территориальные предпосылки этой войны. Его же, впрочем, всемерно подчёркивал и сам Сталин после начала войны и вплоть до её окончания. Кроме того, нацизм предполагал уничтожение целых этносов и славяне здесь стояли одними из первых «в списке» Гитлера. Одна из самых известных его цитат однозначна и не подлежит иному толкованию: «Надо любыми средствами добиваться того, чтобы мир был завоёван немцами. Если мы хотим создать нашу великую германскую империю, мы должны прежде всего вытеснить и истребить славянские народы-русских, поляков, чехов, словаков, болгар, украинцев, белорусов. Нет никаких причин не сделать этого». Эту фразу, кстати, сегодня неплохо бы повесить на фасаде парламентов всех перечисленных славянских стран-кроме России и Белоруссии-страдающих исторической амнезией.

Столкновение Германии и СССР было предрешённым изначально, а с начала 1941 года оно стало неизбежным. Вопрос был лишь в том, когда и, главное, как начнётся война. Утвердив план «Барбаросса», Гитлер и вермахт готовился к вторжению в СССР и к победной кратковременной-но далеко не «молниеносной»-компании. В этих условиях-вместо того, чтобы ускоренными темпами готовить армию и страну к близкой войне или нанести упреждающий удар-Сталин перешёл к выполнению главного пункта своего плана. Плана, по которому агрессором в этой войне должна была стать нацистская Германия, а СССР выступал однозначно потерпевшей стороной. Этот главный политический пункт-при его выполнении-немедленно тянул за собой второй этап личного военно-стратегического сталинского плана. Плана сокрушительного ответа на агрессию, который должен был привести как раз к пресловутому «молниеносному» разгрому врага. Поставив свои личные политические цели выше интересов страны и народа, заставив армию отказаться от своих планов и лишь пытаться исполнить его волю Сталин ждал нападения Германии на СССР.

Сделаем отступление, ведь жизнь не стоит на месте, а мировая история на наших глазах делает новый виток, на котором Россия проводит специальную военную операцию (СВО). Все мы знаем цели этой операции, озвученные президентом Владимиром Путиным перед её началом, но опять-таки на наших глазах они становятся иными и абсолютно понятно, что наши противники ставили более глобальные задачи, чем возвращение Донбасса или даже Крыма. Про «демократическую Украину» и вовсе можно забыть и горько посмеяться над этой вечной западной фальшивкой для прикрытия преступлений против целых стран. Речь шла, ни много ни мало, о локальной войне не только в Донбассе, но на всём юге России. Очередной, уже не «крестовый», а настоящий сатанинский поход на Россию, рассчитанный даже не на разгром-про ядерное оружие забывать не стоит-а на свержение законной власти с последующим прекращением самостоятельного и свободного развития. То есть всё тот же государственный переворот, который впоследствии можно назвать революцией, и даже придумать благие намерения и цели. Как в 1905-м и дважды в 1917-м в России или на Украине в 2014-м. То есть всё те же вечные цели, которыми грезит Запад с момента образования государственности на Руси. Немудрено что этот новый план слишком уж напоминает тот, который был осуществлён ими же 105 лет назад и привёл к свержению императора, установлению кровавой, прозападной власти большевиков и развалу России буквально на пороге победы и будущего величия. Не случайно сейчас кукловоды из Вашингтона и Лондона подкорректировали цели по ситуации от «победы на фронте» до всемерного затягивания конфликта и «нанесения максимального вреда России». Они прекрасно помнят о долгой и кровопролитной Первой Мировой, рассчитывая и в этот раз создать в стране революционную ситуацию. То, что в авангарде очередного похода выступает Украина, никого не должно вводить в заблуждение. За спиной украинских неонацистов-что означает буквально «новые нацисты», т. е. появившиеся уже после разгрома нацистской Германии-стоят США, НАТО и практически вся Европа, которая, оказывается, также не прочь вспомнить об этой страшной идеологии и идти в её фарватере. Не стоит сбрасывать со счетов и прямого противника, восемь лет готовившегося именно к войне. При том к войне, в которой они решили применять-и применяют-такие методы, перед которыми преступления их идеологических учителей из нацистской Германии просто меркнут.

Однако 24 февраля все их планы полетели в тартарары, а Россия одержала для начала военно-стратегическую победу. Почему? Потому что был нанесён тот самый превентивный удар, который практически полностью разрушил все последние-а они всегда самые важные! – этапы подготовки к нападению на нашу страну и навсегда отнял стратегическую инициативу у противника. Наступление, которое вызвало цунами-ещё бы, кому понравится, когда вас опережают буквально в последний момент! – негодования в мире, «погнало волну» и в нашей стране, где многие так ничего и не поняли или не хотели понимать. Бессильная злоба и звериная жестокость прежде всего к своему же народу, с которой неонацисты всё это время цепляются за власть говорит лишь о том, что они признают своё поражение. Сколько бы теперь по времени-а нам спешить некуда, да и на войне гладко всё не бывает-не продолжалась операция, исход её ясен и в Киеве, и в Вашингтоне, и в Лондоне.

Сегодня многие наши эксперты поняли, насколько серьёзной была опасность и то, что иного выхода у нас не было. Однако если военное столкновение само по себе было неизбежным, то «иной выход» начала конфликта есть всегда. Наш президент и Верховный Главнокомандующий не мог не понимать, что превентивный удар вызовет во всём мире взрыв негодования, обвинения в «необоснованной агрессии», невиданные и незаконные санкции, а в нашей стране будет вопринят неоднозначно. В том числе и потому, что мы, буквально воспитанные никем иным как Сталиным, привыкли ждать, когда нападут на нас. Привыкли считать это правильным и планировать лишь ответ на агрессию под лозунгом: «Пусть только сунутся». А, дождавшись, вступать в «справедливую войну», не смотря на возможные ужасные последствия нападения. С политической точки зрения понять такой подход можно, однако невыученным урокам 1941-го как раз и посвящена эта книга. Выясняется, что президент эти уроки выучил «на отлично». И думал не о политике, не о сохранении личной власти-в чём его годами упрекают все, кому не лень и даже те, кому лень-а о России и принял единственно верное политическое и военное решение. 24-го февраля в своём Обращении о начале СВО президент ясно дал понять, что, принимая решение на начало операции, он не только учитывал события, предшествовавшие началу вторжения вермахта 22 июня 1941 года, но и считает ошибкой то, что Германии буквально позволили напасть первой. Вот эти слова: «Советский Союз… старался буквально до последнего не провоцировать потенциального агрессора, не осуществлял или откладывал самые необходимые, очевидные действия для подготовки к отражению неизбежного нападения. А те шаги, которые всё же были в конце концов предприняты, катастрофически запоздали. В результате страна оказалась не готова к тому, чтобы в полную силу встретить нашествие нацистской Германии… Врага удалось остановить, а затем сокрушить, но колоссальной ценой. В первые же месяцы боевых действий мы потеряли огромные, стратегически важные территории и миллионы людей». Президент обобщает, но он говорит именно о Сталине, как единоличном правителе СССР. Он имеет в виду личную ошибку Сталина, а на таком уровне, как говорится в знаменитой фразе, вынесенной в эпиграф этой части, ошибка-хуже преступления. А вот и логичный вывод президента в Обращении: «ВТОРОЙ РАЗ МЫ ТАКОЙ ОШИБКИ НЕ ДОПУСТИМ, НЕ ИМЕЕМ ПРАВА». Как не вспомнить о плане превентивного удара Жукова-Василевского-Тимошенко от 15 мая 1941-го, который Сталин отверг и не отметить, что президент исторические уроки выучил и ошибок не повторил. И как не удивиться в очередной раз, что практически никто на эти важнейшие слова-и решения-президента не обратил пристального внимания и не разобрал их подробнее. Но мы с вами, уважаемые читатели, люди внимательные и цену словам-благодаря в том числе и Сталину-знающие, так что обойти этот краеугольный факт стороной не можем. Тем более что история буквально вершится на наших глазах…

Каких же преимуществ это решение президента позволило добиться России, помимо нанесения критического урона частям противника, оснащённым самым современным оружием и захвата военно-стратегической инициативы на земле и-что важнее в современной войне-в небе? У неонацистов была отнята возможность совершения глобальных провокаций на двух атомных электростанциях, последствия которых могли бы стать катастрофическими. Или кто-то сомневается, что киевский режим, без тени сомнения использующий кассетные и фосфорные боеприпасы и бомбящий своих же граждан, пошёл бы и на это? Помимо этого, Украина будет теперь лишена возможности производить собственное ядерное оружие, на чём она начала настаивать не так давно. Неужели кто-либо до сих пор сомневается, что оно также было бы применено против нас, в случае его наличия? Была отнята возможность артиллерийских, ракетных и авиационных «ковровых» бомбардировок городов Донбасса-да и приграничных городов России, не говоря уже о разрушении Крымского моста-к которым готовились украинские неонацисты а, следовательно, спасены тысячи жизней мирных граждан. Была прекращена работа секретных биологических лабораторий и предотвращена возможность развязывания бактериологической войны. Взяты под контроль и защиту плотины на крупных украинских реках, разрушение которых могло привести к затоплению всего юга, экологической и гуманитарной катастрофе. Нацисты до сих пор пытаются их разрушить, но это уже агония. Захвачены совершенно секретные документы, позволившие не только оценить масштаб военных приготовлений противника, но вскрыть его диверсионную и шпионскую сеть-в том числе и в нашей стране-от исполнителей до заказчиков. Наконец, вскрыта реальная сила армии противника и масштаб их подготовки, а также глобальная роль США и стран НАТО в подготовке и развязывании конфликта. Мы ещё многое узнаем, ужаснёмся масштабам и бесчеловечности замыслов современных нацистов и воздадим «по заслугам» военным преступникам на грядущем трибунале, который обещает быть таким громким, что этот набат разбудит даже тех, кто до сих пор слеп, глух и нем во всём мире.

И всем этим мы обязаны «непопулярному» решению нашего президента о начале военной спецоперации, хотя совершенно очевидно, что если бы Украина напала первой даже не на Донбасс, а на саму Россию, нашу страну всё равно сделали бы агрессором. Невиданная по масштабам информационная война, развёрнутая против России, на это ясно указывает. Вот такой виток делает история в наши дни, где во главе страны стоит человек, думающий о своих гражданах и о стране, а не о том, как будет выглядеть в глазах т. н. «мирового сообщества». Сообщества новых нацистов. Сообщества «империи лжи». Нельзя не отметить что, не взирая на массированную информационную атаку, народ России всё прекрасно понимает, а поддержка армии и лично президента растёт. Вопреки всему, как нам предлагают считать? Нисколько. Просто не надо делать из россиян собирательный образ дурака. Это, кстати, главная ошибка всех наших врагов на протяжении веков, так и не понявших мудрость России, которая «нутром чует», где правда, а где ложь. Причём чем дальше в провинцию или в глубинку заглядываешь, тем это понимание яснее и прочнее. Посмотрите кадры того, как провожают нашу армейскую колонну жители моей родной Орловской области и всё станет понятным. Понятным до кома в горле. Не говоря уже о том, что 9 мая 2022 года весь мир увидел, как буквально вся страна стала одним «Бессмертным полком». Глобально же суть единства власти, армии и общества в России означает то, что основной «революционный» план Запада провален и дальнейший конфликт невыгоден именно им.

Мало того, крайне популярная сегодня версия гласит, что «заканчивать с Украиной» надо было ещё в 2014-м году, однако это утверждение является крайне опасным заблуждением. «Восстание» Донецка и Луганска было во-многом спонтанным, а Россия не была готова к ведению неизбежных военных действий-не только с Украиной, но и, возможно, со странами НАТО-ни в военном плане, ни по экономическим показателям, ни политически. Её агрессия выглядела бы абсолютно немотивированной также и для российских граждан. Провокация США с майданом и госпереворотом, безусловно, предусматривала и такой вариант втягивания России в войну с Украиной и с Западом, а её исход выглядел непредсказуемым. «Мятежные» республики залили бы кровью. Потерпев неудачу-или ряд поражений-в войне Россия неизбежно столкнулась бы с политическим и общественным кризисом, всё с теми же неминуемыми революционными последствиями и многими жертвами. Однако президент проявил выдержку и на провокацию не поддался. Вот такие уроки нам задаёт история, к которой мы снова возвращаемся в нашем расследовании.

Как мы уже понимаем, в 1941-м дело обстояло ещё хуже и эта глобальная ошибка Сталина была на самом деле «ошибкой» по плану. О том, к чему такой подход Сталина привёл армию и страну мы начинаем говорить предметно и возвращаемся к нашей теме, но сделаем ещё одно отступление… В первой части мы подробно говорили о том, что «краеугольный камень» в основание будущей Второй Мировой войны был заложен буквально в последний день Первой Мировой. Моментально при подписании Версальского мира, условия которого были навязаны побеждённой Германии союзниками в лице Англии, Франции и США, стало предельно ясно, что следующей войны не миновать в ближайшие четверть века. Говорили мы и о том, что развал Российской империи-который был подготовлен, проспонсирован и осуществлён прежде всего Британской империей-также стал одним из ИКС-факторов неизбежности следующей войны. Однако Россия-даже без императора-ни в коем случае не позволила бы поднять голову нацистам в Европе, не говоря уже о том, что она же должна была контролировать вообще все политические и военные процессы на континенте после Первой Мировой. И Британия, Франция, а с ними-параллельно и из собственной выгоды-Германия сделали всё, чтобы понаехавшие со всей Европы большевики произвели Октябрьский переворот, вывели Россию из войны и ввергли страну в кровавый хаос. Буквально «выкинув» Россию из европейского политического процесса, где лидерство вновь перешло к Британии. Рассматривали мы и «технические» вопросы того, что именно Британия и Франция по-существу прекратили контроль за выполнением условий Версальского договора, а также вполне спокойно отнеслись к приходу Гитлера и его нацистской партии, развязав Германии руки. А после и буквально «завалив» Третий рейх деньгами, нефтью, сталью и всем, что нужно с помощью США. Для чего? Для будущей войны с СССР, безусловно. И только с СССР.

Однако сегодня объективные факторы, предопределившие неизбежность Второй Мировой войны на Западе вообще-и кто бы сомневался! – не рассматриваются, а внимание приковано только к Пакту Молотова-Риббентропа, с которого, по их мнению, всё начинается и им же по-существу заканчивается. В смысле начинается Вторая Мировая война документально и фактически. Именно это подтверждает и призывает признать, как причиной, так и поводом для начала Второй Мировой войны Резолюция Европарламента от 19 сентября 2019 года «О важности сохранении исторической памяти для будущего Европы». Документ прелюбопытнейший и мы будем к нему возвращаться, а здесь коснёмся вопросов начала войны Что же так обеспокоило европейских парламентариев? А вот что. Оказывается: «…российские власти …в настоящее время пропагандируют мнение о том, что Польша, Прибалтика и Запад являются истинными зачинщиками Второй мировой войны». Итак, настоящая причина «ответа» Европы ясна. Россия-что абсолютно логично-не согласна с уготованной ей ролью «истинного зачинщика» Второй Мировой, даже не взирая на тоталитарный сталинский режим. Мы об этом подробно говорили в первой части, разбирали роль Сталина-которую он, безусловно, сыграл, но только преследуя свои личные цели в априори неизбежной войне-однако Вторая Мировая была задумана и развязана именно западными странами, ведущую роль среди которых сыграла Британия.

Отметим, что Резолюция-и я с ней в этом вопросе не могу не согласиться-прямо ставит вопрос об оценке «сталинизма» как тоталитарного режима и в то же время… Удивительно, но составлена она буквально «по шаблону», которым пользовался сам Сталин при подготовке практически всех важных документов. Помните, как Сталин буквально «вбивал» в общественное сознание те или иные слова, словосочетания или целые предложения, повторяя их в одном документе несколько раз? Впереди мы ещё увидим десятки примеров «сталинского стиля», а пока отметим, что из всех предвоенных международных договоров в Резолюции упоминаются лишь заключённые между СССР и Германией. Это, соответственно, Пакт Молотова-Риббентропа 1939-го года. Вполне по-сталински Пакт упоминается целых пять раз! Три раза вкупе с «секретными приложениями» к Пакту. А также-дважды-«Договор о дружбе и границах между СССР и Германией». Почему? По Резолюции всё просто-прям даже не как два, а как один палец-Германия и СССР, подписав Пакт и «…разделив Европу и территории независимых государств между двумя тоталитарными режимами и сгруппировав их в сферы интересов, что подготовило почву для начала Второй мировой войны». Однако Пакт подписан только в 1939-м! Иных документов Резолюция не приводит, но… Подождите, господа, а как же т. н. «Пакт четырёх», подписанный Германией, Англией, Францией и Италией в 1933-м году по инициативе фашистского диктатора Муссолини? Или Пакт Пилсудского-Гитлера от 1934 года? Забыты? А ведь они по-существу означали сворачивание контроля союзников за выполнением Версальского договора ровно в том момент, как Гитлер пришёл к власти! Может быть не было и т. н. «Морского соглашения» от 1935 года между Англией и Германией, по которому были сняты последние версальские ограничения и Гитлер начал строить свой флот? Было. Не говоря уже про Антикоминтерновский пакт 1936-го года, в котором к моменту подписания Пакта Молотова-Риббентропа уже союзничали Германия, Италия, Испания и Венгрия, не считая азиатских Японии и Маньчжоу-Го? Разве не он создал ту самую «сферу интересов» в Европе и не готовил войну ещё за три года до Пакта? Ещё как готовил! Наконец, ни слова-естественно! – не сказано о договоре-сговоре, подписанном в Мюнхене 29 сентября 1938-го высшими государственными лицами Германии, Италии, Англии и Франции. И вообще ни полслова о том, что положения Мюнхенского сговора были к тому же подкреплены Англо-Германской Декларацией о дружбе и ненападении 30 сентября и Франко-Германским соглашением от 6 декабря того же 1938 года. Их не было вовсе? Были, конечно. Так же как были военно-политические соглашения между Францией, Англией, Польшей, Бельгией, Голландией, Норвегией и другими европейскими странами, договорившимися вместе воевать против Германии или кого-нибудь ещё, вроде СССР. И разве не эти, задолго до Пакта Молотова-Риббентропа, подписанные в Европе договоры сгруппировали не только «сферы интересов», но настоящие идеологические, политические и военные союзы и коалиции государств? И не они ли подготовили войну на самом деле? Разве не аншлюс Австрии, не раздел Чехословакии и не политика «умиротворения агрессора», которую проводила Англия и Франция подготовили войну? Разве кто-то мешал союзникам объявить войну Германии, вместо «Мюнхенского сговора»? Никто, кроме них самих. Однако они желали лишь направить Гитлера на Восток и просчитались, не учтя заветную мечту «цепного пса». Но про эти договоры в документе нет ни слова, а Резолюция в итоге гласит: «…Вторая Мировая война, самая разрушительная война в истории Европы, была начата как непосредственный результат печально известного нацистско-советского договора о ненападении от 23 августа 1939 года, известного также как Пакт Молотова-Риббентропа, и его секретных протоколов…» Вот и весь вывод, вот и все виновные названы. Таким образом, пресловутый Пакт сначала «подготовил почву», а затем стал и «непосредственным» виновником начала Второй Мировой. Вот так просто и легко консолидированная-уж в историческом-то убожестве точно-Европа дошла до версии о том, кто виновен в подготовке и развязывании «самой разрушительной войны» на континенте. Ещё легче «не заметить», как целая страна сегодня вновь встаёт в Европе под неонацистские флаги. Опыт-то большой…

Мы уже говорили о том, что Западу было крайне выгодным столкновение Германии и СССР и всё задумывалось именно для того, чтобы столкнуть их. Чтобы руками одного уничтожить другого, а потом добить обескровленного победителя и владеть миром, снова получив сказочные барыши от войны. Рассказывали мы и притчу «О хворосте и спичках». Однако всё пошло не совсем так. Почему? Поведаю в этой связи следующую быль. Как то раз летом полетели мы всей семьёй в Забайкалье, где жили наши многочисленные родственники. Мне тогда было лет одиннадцать, судя по тому, что младший брат ещё ходить не умел, но ползал стремительно. Погостив у одних родичей, направились на машине-для Забайкалья полтыщи вёрст не расстояние-к другим. На перевале нас застал град размером со сливу, а к очередным родственникам мы приехали буквально в библейский ливень-потоп. Хозяин-мой родной дядя Миша, к которому мы и приехали погостить-правда, всё это природное безобразие быстро прекратил, выкинув на улицу кочергу. Оказывается, такова народная примета и верь-не верь, но сработала она быстро…

Уже топилась банька, взрослые сели за стол, а я взялся исследовать большой «придомовой участок» с малинником, смородиновыми кустами и черёмуховой рощицей. На котором в том числе располагалась будка, где мирно отдыхал внушительных размеров серый с рыжими подпалинами пёс. Жена дяди Миши сказала, что пёс смирный, но мой отец всё же строго-настрого предупредил, доходчиво рассказав о настоящих мечтах цепных псов. Вооружённый предупреждением, я «большим противолодочным зигзагом» огибал будку, но тут из кустов на дорожку буквально выкатился маленький полосатый котёнок… Цепь загремела и мы с псом бросились навстречу друг другу: я успел схватить котёнка и отбежать, буквально вжавшись спиной в забор, а перед моим лицом уже клацали клыки. Псу не хватило каких-то полметра цепи… Я стоял и держал котёнка, а потом сообразил и перекинул его через забор. Однако пёс не обратил никакого внимания на то, что этого вечного условного собачьего раздражителя уже нет и всё так же рвался ко мне, утробно рыча и брызгая слюною. Он так и не залаял, что говорит о том, что целью уже-или изначально-был именно я и привлекать внимания он не хотел. Зато завопил я… Когда на шум прибежали взрослые, пёс скрылся в конуре как ни в чём не бывало, а при виде хозяина вышел и дружелюбно махнул ему хвостом. Когда я всё рассказал, мне, конечно, от отца досталось-потом от матери, затем от обоих-а вот дядя Миша побелел, молча взял ружьё и вышел. Жена пыталась его остановить: «Ты кого-в Забайкалье «чего» почти не говорят и «е» часто не произносят-делашь то!» Но тот только обронил: «Напал раз на человека, нападёт и другой».

Пса мне, скажем, в общемировом значении было жалко, но пришло время рассказать то, о чём меня предупредил отец в отношении собак, живущих на цепи. Естественно, урок этот он также вынес из собственного опыта, когда несколько лет ходил в Чите в школу мимо частного дома, где на цепи бегал примерно такой же с виду брехливый и несчастный пёс. Отец периодически подкидывал ему косточку, а пёс, казалось, с нетерпением ждал нового друга, ласкался, валялся в ногах и с наслаждением подставлял ухо для «почесать». Однако всё до поры, когда отец в один не очень прекрасный день гладил пса по лобастой голове, но тот вдруг поднял пасть вверх и прыгнул, пытаясь схватить отца за руку. Отец еле успел отдёрнуть руку, как клыки с голодным хлопком схватили воздух… Отец отбежал в сторону, а пёс с досадой махнул головой, пустил жёлтую слюну и поплёлся в будку. Понятно, что отец с тех пор не подходил к псу, но ещё показательнее то, что тот вмиг «забыл» о многолетней дружбе с мальчиком и с тех пор только следил за ним с плохо скрываемой ненавистью. Как и то, что и тот пёс не лаял, нападая, как и «мой». Потому что заветная мечта таких псов, как понял отец и успел рассказать мне-перекусить эту самую цепь и напасть на тех, кого он ненавидит больше всего, то есть на самих «хозяев». На тех, кто его на эту цепь посадил ещё щенком, в то время как остальные сверстники резвились себе на свободе, пусть даже голодая А если хозяева предусмотрительно попрятались, то на кого угодно. Особенно на тех, кто послабее. Дети вполне подходят по всем параметрам…

К чему это я? К тому, как у западных «хозяев» «случилась ошибка, ошибка» и Гитлер, как классический «цепной пёс» исполнил свою мечту. Однако суть в том, что посаженная на цепь в 1918-м, выкормленная и выпоенная Англией, Францией и США «цепная псина»-нацистская Германия-и с цепи-то сорвалась не сама. Ей хозяева помогли-отогнули стальное кольцо на ошейнике-а сами укрылись в своих домах, оставив буквально во дворе своих «домочадцев». Толстого кота-Австрию-псина немедленно удавила, тот и мяукнуть не успел. Затем ей буквально привели упирающуюся вторую жертву и она схватила, утащила к себе в конуру и не спеша доела холёного породистого пуделя-Чехословакию-поделившись объедками с соседскими псами. Хозяева всё так же наблюдали за нею через окно, укоризненно покачивая головами. Никто даже не собирался её пристреливать. Наоборот, хозяева вышли и разъяснили-как могли-псине о том, что на них нападать не стоит. Подписали Мюнхенский сговор. Погрозили своими берданками, а попутно показали кого ей на самом деле надо бы загрызть. Указали на большого волкодава, жившего на огромном участке буквально через дом. Псина и сама его не любила, но пока побаивалась. Выслушав хозяев, псина осталась себе на уме. Волкодава-с которым схватка была неизбежна-оставила «на закуску». Быстро обежала окрестности, нашла ещё несколько таких же «цепных» собак, завлекла их в свою стаю. Помирилась на время с волкодавом, да вместе с ним разорвала гиену. Польшу. Хозяева, всё так же сидя в доме, объявили псине войну. А та осмотрелась и решила для начала-мечта всё-таки-на самих «хозяев» напасть, а потом уже разбираться с тем самым волкодавом. Вот такая притча получается… Абсолютно неприемлемая-потому что не выгодная-для Запада сегодня.

Поэтому совсем неудивительно, что профанская и антинаучная «ледокольная версия» так популярна, ведь она весомо дополняет мнение западных псевдоисториков, что гарантирует ей негласное «одобрямс». Мы уже отмечали её всеобъемлющую, скажем, удобность как для Запада, так и для современных неонацистов. Напомним, что основой «ледокольной» теории является то, что Гитлер якобы был вынужден напасть на СССР в июне 1941 года, чтобы опередить такой же «внезапный» удар Сталина. Что же до самого «Ледокола»-то есть нацистской Германии-то его буквально «создал» сам Сталин для того, чтобы сокрушить Европу. Подписав пакт Молотова-Риббентропа Сталин якобы обманул Гитлера, натравив того на Европу и уже в 1939-м «выиграл войну». Не удивительно, что теория эта популярна и на Украине. Ещё менее удивительны «доказательства», которые Резун даёт в своей книге. Итак, автор в качестве примера приводит слова Кейтеля и Йодля, которые они начали, как мантру, произносить лишь в мае 1945 года, после подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии. Кейтель: «Я утверждаю, что все подготовительные мероприятия, проводившиеся нами до весны 1941 года, носили характер оборонительных приготовлений на случай возможного нападения Красной Армии. Таким образом, всю войну на Востоке в известной мере можно назвать превентивной… Мы решили… предупредить нападение Советской России и неожиданным ударом разгромить ее вооруженные силы». С советской же стороны автор приводит «показания», как он пишет, адмирала Кузнецова: «Для меня бесспорно одно: И. В. Сталин не только не исключал возможности войны с гитлеровской Германией, напротив, он такую войну считал… неизбежной… И. В. Сталин вел подготовку к войне – подготовку широкую и разностороннюю, – исходя из намеченных им самим… сроков. Гитлер нарушил его расчеты».

Давайте разберёмся. Итак, что касается фельдмаршалов вермахта, то их позиция после войны проста: спасти жизни, а вот слова Кузнецова… На самом деле эта фраза сама по себе ни о чём конкретном не говорит и на «показания» никак не тянет, но это ещё, как говорится, полбеды. Самое интересное то, что Николай Герасимович её вообще никогда не произносил. Автор ссылается на книгу Кузнецова «Накануне» и приводит цитату на стр. 321, однако на данной странице значится на самом деле вот такая фраза: «Для меня бесспорно одно: И. В. Сталин не только не исключал возможности войны с гитлеровской Германией, напротив, он такую войну считал весьма вероятной и даже, рано или поздно, неизбежной». Отметим, как «грамотно» Резун вырезал важнейшую фразу «рано или поздно» из первого предложения. И к тому же откуда Резун взял второе предложение и «вклеил» его в цитату неизвестно, но только не из книги адмирала уж точно. Её там и в помине нет, как видим. Стыдоба, конечно, но, видимо, цель оправдывает средства. Для чего автор так грубо лжёт? А вот для такого вывода: «Обвиняемые в Нюрнберге свою вину в агрессии против СССР не признали. «Потерпевшая» сторона признает, что никто против нее агрессию не совершал, наоборот, «потерпевший» сам готовился к удару. Почему же вы, господа судьи, так спешили повесить Кейтеля и Йодля, но не спешите повесить Кузнецова, Жукова, Молотова?» Согласитесь, что такой «заказной» подход к истории, господствующий на «демократическом и свободном Западе» даст фору любой цензуре самого страшного тоталитарного режима…

Однако нам пора возвращаться к расследованию. Заметим лишь, что агрессию якобы готовил Сталин, но повесить надо не его-которого Резун называет «гением»-а Жукова, Кузнецова и Молотова. Диктатор снова остаётся в сторонке, хотя совершенно очевидно, что именно агрессии вермахта Сталин ждал, надеялся на неё и делал всё, чтобы она состоялась. Вопреки «ледокольным» измышлениям, где даже цитаты перевираются, дополняются и подгоняются под задачу, на деле всё было по-другому. Мы уже писали, что Сталин весь 1941-й год буквально «стоял насмерть» под напором военных, разведчиков и дипломатов, заявляя о возможности начала войны лишь через несколько лет. Расстреливая своих лётчиков, «посылая» своих агентов-и при этом захватывая власть в стране-Сталин подкидывая Гитлеру козыри один за другим и ждал нападения.

А что же Германия? Гитлер-с громадной помощью Сталина! – сломил сопротивление командования вермахта, а подготовка к вторжению шла полным ходом и практически без оглядки на приготовления Красной Армии. По крайней мере в дневнике начальника Генштаба вермахта генерала Франца Гальдера, который он вёл ежедневно с августа 1939-го года, нет и намёка на то, что Германия спешит, пытаясь опередить мифическое наступление Красной Армии. Вермахт заканчивает последние приготовления, прекрасно понимая с кем, как и где предстоит воевать. 8 июня Гальдер пишет: «Впечатляет бесконечность пространства, где будут наступать наши войска. Возможность сохранения локтевой связи здесь отпадает сама собой. Зато приобретает большое значение единство боевых действий дивизий. Здесь должен окупиться весь труд, который мы десятилетиями вкладывали в подготовку дивизионного звена командования. Артиллерийская подготовка в начале наступления не будет рассчитана на полное подавление, но должна быть достаточной. В отношении инженерно-технического обеспечения и обеспечения связью, кажется, все подготовлено хорошо». 13 июня в Дневнике появляется следующая запись: «Совещание с главкомом после его возвращения с Востока: Общее впечатление отрадное. Войска в хорошем состоянии. Все вопросы, связанные с подготовкой операции, в общем продуманы хорошо». 14 июня Гальдер пишет: «Большое совещание у фюрера. Доклады командующих группами армий, армиями и танковыми группами о предстоящих действиях в операции «Барбаросса»… После обеда фюрер произнес большую политическую речь, в которой мотивировал причины своего решения напасть на Россию и обосновал то положение, что разгром России вынудит Англию прекратить борьбу». Ни одним словом Гальдер даже не намекает на то, что противник вот-вот перейдёт в наступление и его надо опередить. Мало того, командование вермахта серьёзно ошибается в общем количестве советских самолётов и танков-а про наличие в РККА таких «монстров», как «КВ-1» и «Т-34» данные поступят лишь через три дня после начала вторжения-но это ничего не меняет.

А что происходит в СССР в эти последние дни накануне вторжения? Здесь автору следует дополнить факты, изложенные в первой книге, новыми. Время, как известно, идёт вперёд и в процессе подготовки второй книги появились новые данные, которые, впрочем, не противоречат сути нашего расследования, а лишь весомо её дополняют. Речь идёт об оценке деятельности Филиппа Голикова на посту начальника Разведупра РККА в предвоенный период. Мы затрагивали эту тему и выяснили, что обвинения в адрес Голикова-и вообще разведчиков, якобы «проспавших» начало войны-во-многом надуманы и основываются на общем сокрытии обстановки предвоенного периода и поиске тех самых «крайних». Однако разведчики продолжают сегодня публиковать рассекреченные материалы, на основе которых в рамках проекта «Легенды армии» был снят документальный фильм «Филипп Голиков. Важнейшие государственные тайны маршала СССР», вышедший в эфир на телеканале «Звезда» 1 марта 2022 года. В нём представлены документы, неопровержимо доказывающие, что Разведупр РККА в лице Голикова сделал всё возможное-а порой и невозможное-чтобы обеспечить информацией не только Сталина, но и руководство Красной армии. Приведём некоторые новые факты в дополнение к тем, что уже были изложены в первой книге, выстроив их в строгом хронологическом порядке.

Мы писали о том, что данные об окончании разработки плана «Барбаросса» и приказе Гитлера на подготовку войны с СССР были получены Москвой в конце декабря 1940 года-через 11 дней после утверждения «Барбароссы» Гитлером! – от агента «Альты». Выясняется, что Голиков приказал проверить донесение, но тем не менее немедленно направил эти данные Сталину, Молотову, а также наркому обороны Тимошенко и начальнику Генштаба Мерецкову. 4 января 1941 года, после получения подтверждения этой информации из других разведывательных источников, этим же адресатам вновь были направлены соответствующие сообщения. 31 января 1941 года Гитлер подписал директиву о начале стратегического развёртывания частей вермахта по плану «Барбаросса». Краткое содержание и этого документа стало известно «Альте» и 28 февраля 1941 года она передала в Москву основные положения военного плана. О тех самых трёх группах армий, направлении их ударов и фамилиях командующих. Голиков немедленно разослал и это сообщение уже известным нам адресатам. Таким образом, основные положения плана «Барбаросса» были известны Сталину, Молотову, Берии, Жукову, Тимошенко и так далее уже в конце февраля 1941 года. Безусловно, нельзя было исключать дезинформацию и эти данные были изложены в докладе Голикова 20 марта как один из наиболее вероятных вариантов среди прочих. Безусловно то, что и военные и Сталин именно этот вариант действий вермахта считали основным и именно ему пытались противостоять. Военные-при подготовке плана превентивного удара от 15 мая, а Сталин-при разработке своего плана ответного удара и начала «молниеносной войны». В то же время Голиков делал вывод о том, что в апреле-мае 1941 года нападения на СССР не будет. Его и не было. Учитывая-мы уже об этом писали-что и о сосредоточении войск противника с реальными цифрами и данными Голиков регулярно докладывал «наверх», обвинения с Разведупра в том, что они «проспали» начало войны можно смело снять. Не говоря уже о том, что после войны, в 1964-65 годах, уже маршал Голиков трижды обращался в ЦК КПСС с просьбой издать книгу о деятельности Разведупра перед войной, но всякий раз получал категорический отказ. Кто бы сомневался…

Напомню, что цели поэтапного разоблачения теории Резуна-Суворова мы в книге не ставим, иначе пришлось бы написать ещё том, однако вновь не могу не остановиться на очередных измышлениях автора по поводу Голикова, ввиду их смехотворной лживости. Тем более на фоне вышеперечисленных фактов. Особенно о том, почему же Голиков так и не был расстрелян Сталиным после того, как «проспал» вторжение. По словам Резуна, 21 июня Голиков доложил на том самом сверхсекретном совещании-подробности которого известны лишь одному автору «Ледокола»-о грандиозном сосредоточении вермахта на границах СССР, но сделал вывод о том, что к нападению Германия не готовится от слова «совсем». Автор, который, по его словам, долго мучился «загадкой Голикова» заявляет, что нашёл ответ, обучаясь в академии ГРУ и в процессе последующей работы в Центральном аппарате. Вот даже как. Вот он, этот «исчерпывающий» ответ. Оказывается, Гитлер и впрямь к войне не готовился! – делает вывода автор «Ледокола». Резун пишет, что Голиков, оказывается, искал и нашёл некие «ключевые индикаторы» подготовки Германии к войне, точнее которых просто нет в мире. На полном серьёзе он пишет о том, что Начальник Разведупра РККА неусыпно и постоянно занимался слежкой за… европейскими баранами! Прочтём: «Всем резидентам ГРУ в Европе было приказано следить за баранами, внедрить свою агентуру во все ключевые организации, прямо или косвенно связанные с «бараньей проблемой». Кроме этого все советские разведчики-якобы-вели настоящую охоту за грязными тряпками и промасленной бумагой, оставленной немцами после чистки оружия! И нам предлагается следовать этой «баранье-тряпочной» версии? Нет слов. Не говоря уже о том, что Голиков в таком случае был бы немедленно расстрелян как главный «баран» разведки в первые не часы даже, а минуты после начала войны.

Надо сказать, что Резун в своём довольно-таки стройном поначалу повествовании, к концу книги скатывается в подобные фантастические, нелепые и смешные «штопоры» не просто так. К финалу-то есть началу вторжения вермахта 22 июня-его «Ледокол» благополучно тонет, затёртый льдинами правды и торпедированный фактами, отрицать которые автор не может. И к тому же не собирается. Остаётся только их замалчивать, перевирать документы и «дополнять» чужие мысли своими. Чего не мог вынести даже барон Мюнхгаузен, который к тому же всегда говорил правду. Просто диву даёшься тому, как такая книга могла стать популярной, если не считать того, что она парадоксально выгодна как Западу вообще, так и сталинистам, о чём мы уже говорили.

Итак, наступил важный день 21 июня 1941 года. В ходе которого произошло много интересных событий, говорящих прежде всего о том, что Сталин уже точно знал о том, что нападение состоится на следующий день. Мало того, он предпринял ряд мер, о которых сегодня не принято вспоминать. Думается, необходимо задать вопрос, почему Сталин вынужден был всё-таки начать реагировать на угрозу 21 июня 1941 года, хотя упорно отказывался от этого ранее? На него ответил очередной документальный фильм, подготовленный на основе подлинных документов Службы Внешней разведки Российской Федерации-да ещё и с комментариями Директора Службы Сергея Нарышкина-вышедший в эфир канала ОРТ 30 апреля сего года. Фильм называется «Юстас-Алексу» и посвящён начальнику Внешней разведки СССР Павлу Фитину. Буквально накануне состоялась и премьера телевизионного сериала «Начальник разведки», что ещё раз говорит нам о том, что СВР РФ продолжает проводить «документальный ликбез» для граждан страны по поводу того, кто виноват во «внезапном нападении» 22 июня 1941-го. Мы об этом мужественном человеке уже не раз говорили, но новые факты не можем не привести. Итак, в фильме говорится о том, что 16 июня Фитиным были получены сведения от «Старшины»-мы об этом писали-о том, что «Германия окончила все приготовления и нападения можно ждать в любую минуту». Фитин и Меркулов немедленно(!) пришли с этими сведениями на доклад Сталину. Тот, после долгого раздумья, ответил: «Дезинформация». Меркулов после этой очередной отповеди Сталина умолк, а Фитин продолжал настаивать и доложил уже о конкретной дате вторжения: 22 июня. Сталин под таким напором был вынужден принять меры но, как отмечал позднее сам Фитин: «Если бы немцы задержали нападение хотя бы на сутки меня, скорее всего, не было бы в живых». Яснее некуда, не правда ли?

А что же с армией? Мы уже говорили о том, что Директива № 1-которую все историки считают самой важной среди трёх Директив от 22 июня 1941 года-на самом деле не представляет такой «особой важности». Даже не потому-как считается-что она катастрофически запоздала и просто не могла быть выполнена приграничными округами за три часа до войны. Дело в том, что те самые округа, которые в этот же день стали фронтами, вообще не были готовы к войне по всем параметрам, важнейшими из которых являются оперативно-стратегическое развёртывание, военная мобилизация и, наконец, отсутствие тех самых военных планов, которые они должны были выполнять. Командование округов просто не имело задачи на то, как вести будущую войну! Не то что наступать или обороняться, но можно ли вообще отвечать на огонь, сбивать самолёты врага или проводить ответную артиллерийскую стрельбу. Переходить ли границу или действовать на своей территории и так далее. Нонсенс? Вскоре увидим, что нет. Ведь ещё вечером 21 июня Нарком обороны Тимошенко, начальник Генштаба Жуков и Нарком флота Кузнецов решают, можно ли вообще применять оружие в случае нападения! А командование округов, имеющее строжайший приказ «не провоцировать», боится ещё больше. Все командиры под строгим надзором комиссаров и особистов, которые «генеральную линию» соблюдают строго. Все ждут письменного указания с тем, что вообще делать. Рассмотрим, как готовилась первая Директива, потому что здесь для нас процесс важнее результата, так как никакой практической пользы для армии сей документ не имел. Вопреки всеобщему мнению, которое на самом деле ничто иное, как заблуждение.

Дело это, кстати, нелёгкое, потому что единственными непреложными фактами являются текст Директивы № 1 и время её отправки в войска: ноль часов тридцать минут 22 июня. Обо всём остальном можно судить по мемуарам тех немногих действующих лиц, которые участвовали в подготовке этой Директивы. Их всего несколько, на первый взгляд. Это Сталин, ни слова не сказавший об этом в своей «Краткой биографии» и вообще нигде и никогда. Тимошенко, никаких мемуаров не написавший принципиально. И, наконец, Жуков, который в своих «Воспоминаниях и размышлениях» оставил как «каноническую», так и яростно оспариваемую много лет версию случившегося. Василевский дал крайне размытую картину событий предвоенных дней. Ещё одним действующим лицом мог быть Ватутин, но о его роли-скажем, технической-пишет только сам Жуков, а сам талантливый генерал до победы не дожил и, соответственно, ничего рассказать не мог.

Мы не имеем права ставить под сомнение воспоминания Жукова, поэтому коротко вспомним его пересказ событий. Итак, он пишет, что «вечером» 21 июня ему позвонил Начальник штаба Юго-Западного Особого военного округа генерал Пуркаев и сообщил о перебежчике-немецком фельдфебеле, который утверждал, что утром 22-го начнётся вторжение. Жуков доложил Тимошенко, а тот Сталину и последний приказал им «через 45 минут» прибыть в Кремль. «Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность»-пишет Жуков. Далее Сталин долго сомневается в возможной провокации, а военные настаивают. Члены Политбюро-Жуков пишет, что они вскоре пришли-хранят молчание. В итоге Сталин знакомится с проектом уже готовой Директивы и решает: «Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений». Жуков с Ватутиным тут же в соседней комнате делают новый текст Директивы, Сталин вносит в него «некоторые поправки» и таким образом утверждает текст. Это важнейший факт: Сталин Директиву № 1 правит, утверждает, но не подписывает! Впрочем, как всегда. Достаточно вспомнить все предвоенные документы, которые Сталин правит, пишет и готовит, а подписывает их Молотов. Для нас это не новость. Итак, Ватутин-по словам Жукова-уходит передавать Директиву в войска и заканчивает это делать в половине первого ночи уже 22 июня, о чём Жуков и докладывает Сталину. Как и об ещё одном перебежчике, сведения о котором он получил от Кирпоноса ровно в полночь. Ещё один важный факт состоит в том, что после утверждения Сталиным текста, и «срочной передачи» Директивы в войска не могло пройти более часа, то есть весь процесс её принятия в Кремле происходил-видимо-около полуночи.

Однако у внимательного читателя, конечно же, возник вопрос о том, зачем автор выделил некоторые предложения в цитатах Жукова. Отвечаю, что не просто так, а потому, что ясно: Жуков и Тимошенко поехали в Кремль УЖЕ с проектом Директивы. Ещё более внимательный читатель скажет, что Сталин приказал им прибыть в Кремль через 45 минут и они, могли успеть «набросать» проект Директивы. Однако от Наркомата обороны до Кремля только 15 минут ехать, да ещё подниматься в кабинет. Итого двадцать. А за оставшиеся 20–25 минут проект Директивы сложно даже тезисно составить, но Жуков и Тимошенко уже готовый проект Директивы с собой «захватывают». Вывод один: этот самый проект ими был составлен ЗАРАНЕЕ. Возможно, в этот же день, но текст был готов. И вот уже Сталин в Кремле знакомится с текстом и заявляет не только о «преждевременности», но и о том, что надо дать «короткую» Директиву. Следовательно, Жуков и Тимошенко подготовили не короткий, а, скажем, «длинный», то есть подробный текст, который Сталин приказал обрезать… Добавим к этому и то, что в ночь на 22 июня никто в Наркомате обороны и Генштабе домой не уходил, спать не ложился, а Жуков неоднократно говорил по телефону с начальниками приграничных округов. То есть обстановка была напряжённая и военные это понимали.

Об этом пишет, напомним, только Жуков и некоторые ставят его слова под сомнение. Эх, хоть ещё бы одного свидетеля послушать! – возмечтает дотошный читатель. И мы его не разочаруем! Есть такой свидетель, хотя при указанных выше событиях он не присутствовал. Зато на иных, скажем сопутствующих, побывал. Это Нарком флота СССР Николай Герасимович Кузнецов, бывший 21 июня в Москве. Многим важным событиям этого дня он был свидетелем лично, а о других фактах узнал уже после войны. И его слова под сомнение ставить не будем, а просто сравним их с записями Жукова и поищем соответствия или несовпадения. Итак, адмирал пишет, что в 14 часов этого дня Сталин позвонил начальнику Московского военного округа-им тогда был генерал Иван Тюленев-и «потребовал повысить боевую готовность ПВО». Дальше-больше: «…во второй половине дня 21 июня И. В. Сталин признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным. Это подтверждает и то, что в тот вечер к И. В. Сталину были вызваны московские руководители А. С. Щербаков и В. П. Пронин. По словам Василия Прохоровича Пронина, Сталин приказал в эту субботу задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать за город. «Возможно нападение немцев», – предупредил он». Итак, Сталин предполагает-а, учитывая слова Фитина, скорее знает! – что нападение 22 июня состоится и очень сильно беспокоится о собственной безопасности, требуя усилить защиту столицы от возможных ударов авиации, а также ставит задачи партийным руководителям Москвы. Всё это Кузнецову стало известно с чужих слов и уже после войны.

А что же насчёт армии и приграничных фронтов? Ведь ещё только день 21 июня и можно хоть что то успеть! Кузнецов пишет: «Позднее я узнал, что Нарком обороны и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И. В. Сталину. Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю». Кузнецов не пишет, от кого он это узнал «позднее» и, возможно, это только его предположение, так как реальных действий не было. Предположим, что Сталин отдал указание Тимошенко и Жукову на подготовку Директивы о приведении войск в боевую готовность примерно в 17:30, но время идёт, а военных он в Кремль не вызывает и текст не утверждает. Напомним, что в мемуарах Жукова на этот счёт нет ни слова, хотя если бы Сталин вызвал их в Кремль в 17 часов 21 июня, то такой важный факт он должен был указать. Не говоря уже о том, что, подготовив примерно за час текст Директивы, он и Тимошенко около 19 часов должны были быть в Кремле и утверждать её у Сталина, либо, получив от него разрешение, передать в войска максимум к восьми вечера. Но ничего этого сделано не было. Возможно, Жуков что то скрывает? Без комментариев, так как фактов нет никаких. Тем временем время катится к ночи, а на границе тишина и, как в песне: «Только лебеди пролетали, подставляя закату крыло»…

Кузнецов тем временем продолжает и пишет уже о том, чему был свидетелем сам. Он был вызван к Тимошенко около одиннадцати часов вечера 21 июня: «Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной – на трех листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии». Утверждён ли этот вариант Сталиным также неизвестно. Дальше Кузнецов пишет о том, что флоту, которым он руководит, в этой «трёхлистной» телеграмме задач никаких не было поставлено-что очень странно-и он отдал устный приказ своим подчинённым на приведение флотов в боевую готовность № 1. Дальше ещё «страньше». Кузнецов пишет: «В наркомате мне доложили: экстренный приказ уже передан. Он совсем короток – сигнал, по которому на местах знают, что делать. Все же для прохождения телеграммы нужно какое-то время, а оно дорого.» Итак, адмирал Кузнецов утверждает, что некий «сигнал» на приведение войск в боевую готовность в войска командованием РККА был передан ещё 21 июня. Правда, неизвестно в какое время, не говоря уже о том, что флотам, которым первым предстоит отбивать атаки противника, сей «сигнал» до сих пор не передан и сам Нарком флота о нём ничего не знает. Да и вообще нет никаких подтверждений, что такой «сигнал» существовал… Ещё труднее поверить в то, что он мог быть передан военными в войска самовольно, без санкции Сталина и тем более в то, что при его получении «на местах все знают, что делать». Никто там ничего не знал, потому что-как пишет сам автор-знаете, какой вопрос задал Нарком флота СССР адмирал Кузнецов Наркому обороны маршалу Тимошенко, ознакомившись с телеграммой? Вот такой: «Разрешено ли в случае нападения применять оружие?» Через четыре часа начнётся война, а военные настолько запуганы и дезориентированы, что не знают, можно ли им вообще применять оружие, то есть разрешается ли воевать с врагом и Родину защищать! И это высшее руководство армии, которая вот-вот нападёт на Германию? Поверить в это может только сумасшедший или сторонник-а скорее приспешник-«Ледокола». Тимошенко и Жуков, по словам Кузнецова, говорят, что-видимо, на свой страх и риск – разрешено и адмирал буквально «светится от счастья», разрешая своим морякам… воевать!

Подведём итог по воспоминаниям Жукова и Кузнецова в плане совпадения двух версий, ведь разногласия мы уже рассмотрели и комментировать их далее не будем. Итак, время «около одиннадцати вечера» 21 июня, а Директива, подготовленная Жуковым-подробная, на трёх листах, по словам Кузнецова-в пограничные округа и флотам ещё не передана. Ясно и то, что тот вариант, который Жуков показывал Кузнецову в войска так и не пришёл. Вполне возможно, что после ухода Кузнецова-в начале двенадцатого-Сталин вызвал в Кремль Жукова и Тимошенко. С собою они захватили тот самый «длинный» проект, который в итоге был Сталиным сокращён и передан в войска уже 22 июня ночью. Данные о переданном «сигнале» никак до сих пор не подтверждены. На этом расследование по процессу подготовки Первой Директивы-с «дырами» и «прорехами» за неимением иных фактов-можно считать законченным. И вряд ли мы найдём что то новое, хотя текст «длинной» Директивы Жуков должен был сохранить. Помним, что он имел полезную привычку важные документы не выбрасывать, но… При ознакомлении с черновиками его мемуаров «заинтересованными лицами», а также уже после его ухода с архивом маршала могло произойти всякое.

Что же за Директива в итоге пришла в приграничные округа после правки Сталина? Давайте не будем гадать, а просто прочтём Директиву полностью, а не отрывками-урывками…

Итак, вместо «трёх листов» с подробными инструкциями приграничным округам, в итоге текст не заполняет и половины страницы, а анализ её также будет кратким. В Директиве № 1 мы видим фразу о возможном «внезапном нападении». Хотя говорить о какой-либо внезапности просто смешно и мы уже этот вопрос рассматривали неоднократно. При этом совершенно очевидно, что тема «не провоцировать» остаётся для Сталина главной, а вот военных волнуют другие задачи. Поэтому сталинское «не поддаваться ни на какие провокационные действия» и военное «быть в полной боевой готовности» немедленно противоречат друг другу. Однако разве Жуков и Тимошенко в этом виноваты? Нет, конечно. Так что не обнаруживается вины военных при анализе Директивы, как не ищи её в надежде оправдать действия Сталина. Достаточно просто читать документы «от» и «до»…

22 июня 1941 года вермахт обрушился на СССР всей чётко и планомерно подготовленной мощью. Главная часть плана Сталина сбылась, а Красной Армии был нанесён тяжелейший удар. Гальдер пишет: «Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника на всем фронте полной тактической внезапностью. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать». Мы уже подробно говорили о том, что для Сталина нападение Германии не являлось ни внезапным, ни неожиданным, а желанным и необходимым. Но вся сталинская «деятельная бездеятельность» в 1941-м году привела к тому, что РККА-которой отказывали в оперативном сосредоточении, приведении в боеготовность и к тому же строжайше приказывали «не паниковать»-нападение застало врасплох.

Тем более что, разбирая план «Барбаросса» не поверхностно, а по крайней мере внимательно, нетрудно понять, что вермахт вполне мог знать-или предполагать-о наших планах контрнаступления силами мехкорпусов во главе с «ударным» Юго-Западным фронтом, не говоря уже об очевидности ударов на флангах сувалкинского выступа. В любом случае немецкий Генштаб, оставляя главным методом стремительные удары своими механизированными подразделениями, в отношении СССР разработал иной военный план, отличавшийся от прежних операций вермахта в Европе. По крайней мере от плана разгрома Франции, как самого сильного на тот момент противника Германии. Если там дело было решено мощными и быстрыми ударами через Арденны, то против СССР, учитывая мощь противника и протяжённость границы, стратегия осталась той же, однако тактика была применена иная. А именно: весь многосоткилометровый фронт советской обороны был разделён на отдельные участки с целью затруднения взаимодействия подразделений и воспрепятствования возможного отхода Красной Армии. 22 июня немецкие войска атаковали всю западную границу СССР, протяженностью более 3-х тысяч километров. Конечно, на направлениях главных ударов были сосредоточены большие силы, однако на всём протяжении западной границы от Баренцева до Чёрного моря закипели бои. Для этого, как мы помним, были созданы три группировки армий: «Север», «Центр» и «Юг», которые являлись на тот момент новым словом в военном искусстве, но уже прошедшим проверку во Франции. На юге наступали немецко-румынские части, а на севере немецко-финские. Сковав общим наступлением 22 июня практически все силы приграничных округов, вермахт максимально затруднил итак неготовым частям РРКА возможность манёвра и взаимодействия.

Также впервые в мировой военной практике был нанесён массированный авиаудар по приграничным аэродромам РККА, который привёл к критическим потерям авиации, не смотря на то, что противник ошибся в оценке её количественных показателей. Гальдер отмечает: «Наше командование ВВС серьезно недооценивало силы авиации противника в отношении численности. Русские, очевидно, имели в своем распоряжении значительно больше, чем 8000 самолетов. Правда, теперь из этого числа, видимо, сбита и уничтожена почти половина, в результате чего сейчас наши силы примерно уравнялись с русскими в численном отношении. Но боеспособность русской авиации значительно уступает нашей вследствие плохой обученности их летного состава. Поэтому, например, во время вчерашних воздушных боев над Двинском и Бобруйском атаковавшие нас воздушные эскадры противника были целиком или большей частью уничтожены». Как не вспомнить «дело авиаторов», по сталинскому велению уничтожившее авиационную элиту СССР, не правда ли?

Таким образом, вермахт на ограничился нанесением одного-двух главных ударов на Западном и Северо-Западном направлении. На этом этапе «Барбароссы», наряду с быстрыми прорывами, была поставлена более глобальная задача: сковать силы РККА общим наступлением, а затем разгромить её в большом приграничном сражении. Так что не стоит думать, что «Барбаросса» был только лишь копирующим планы немецкого Генштаба при разгроме Франции механизированными колоннами «быстроходного» Гейнца Гудериана. Нет, мы должны принимать во внимание глубину проработки плана, не говоря уже о чётком взаимодействии и отличной подготовке подразделений к его выполнению. На это указывали в своих мемуарах и Жуков и Василевский.

Уже после начала войны в 7:15 утра 22 июня в войска летит вторая Директива, которую также ставят в вину военным. «Историки» вообще годами приписывали авторство трёх Директив 21–22 июня то Генштабу, то Наркомату обороны, то обоим военным ведомствам сразу или даже конкретно Главному Военному Совету РККА. Но не Сталину, конечно же. И, соответственно, виноваты военные. Однако совершенно очевидно-и подтверждено многими фактами-что без одобрения и правки Сталина эти директивы не могли быть отправлены в войска ни в коем случае. Выход у нас один: снова прочесть очередной короткий документ.

Теперь в войска уходит Директива № 2, а вскоре уйдёт и третья, что немедленно ставит серьёзный вопрос: а почему они вообще были подготовлены? Ведь трудно вообще понять смысл второй и третьей Директив от 22 июня 1941 года. Если первую, по приведению войск в состояние боевой готовности ДО ВОЙНЫ объяснить вполне можно, то к чему были две последующие? Ведь во всех частях РККА-от дивизии до округа-должны были быть свои, заранее подготовленные и отработанные планы на случай начала войны. Особенно если предполагались оборонительные действия с целью остановить агрессора. При получении Директивы округа-фронты должны были по ним действовать и всё. Если общий план начала войны имеется в наличии, все должны его просто выполнять, не ожидая дополнительных приказов или в нашем случае директив. Именно так действуют армии всего мира, а не ждут «ценных» указаний сверху, как нам внушали восемьдесят лет.

Рассмотрим в качестве примера этапы выполнения «Барбароссы». Есть общий стратегический план, известный высшему командованию вермахта и командующим группами армий. Далее издаётся директива о начале стратегического развёртывания подразделений. Затем идёт постановка задач сверху вниз командирам дивизий, полков, батальонов и так далее. И, наконец, сигнал на начало действий. И на этом всё! Какие ещё дополнительные приказы или директивы нужны войскам? Да никаких! У нас же получается, что начальники фронтов ждут Директив «сверху», чтобы понять, как им действовать? А планы, которые они отрабатывали, побоку? Нонсенс… А если планов конкретных не было, и им было приказано «ждать указаний сверху», то нонсенс ещё более конкретный. Получается, что даже при явном нападении вермахта, когда падают бомбы и противник наступает, командующие приграничными фронтами ждут указаний воевать им вообще или нет? Немыслимо? Но, видимо, так и было, иначе никакого смысла в двух последующих директивах нет вовсе.

Что же касается текста второй Директивы, то снова никакого криминала в действиях военных не прослеживается. Они должны были как-то реагировать на вторжение и объявление войны Германией и они среагировали «как-то». Как-то так, как им Сталин позволил. Напомним, что нота об объявлении войны Германией уже несколько часов как была вручена Молотову и всё вроде бы было ясным, однако… О том, что война официально началась, командованию военных округов пока не сообщают. Лишь Нарком флота Николай Кузнецов-как мы помним, на свой страх и риск-объявил флотам о начале войны. Вместо «войны» значится фраза «в связи с неслыханным по наглости нападением», которая не могла быть Жуковым и Тимошенко придумана, и в военном документе выглядит чужеродным «телом». Следовательно, это снова правка Сталина, который до сих пор сомневается в начале полноценной войны и пока что опасается тех самых «провокаций». Сталин хотел быть уверен, что началась настоящая война, а не локальное столкновение или приграничный конфликт, в результате которых в агрессии могли обвинить СССР или сделать его равнозначно виновным в начавшейся войне. Нет, ему нужна была полноценная война, в которой СССР выступал в глазах всего мира исключительно в роли обороняющейся, миролюбивой и лишь отвечающей на агрессию страны. Поэтому и запрещается наземным войскам-пока-пересекать границу и бомбить Румынию и Финляндию.

Однако, как мы уже говорили, план Сталина не оканчивался «внезапным нападением» вермахта, а с этого момента только начинался. Защита Родины при этом для Сталина отнюдь не являлась не то что единственной, но даже не одной из главных задач. На кону стояло завоевание для начала Европы, а затем и всего мира. После так страстно желаемого им начала войны именно в 1941-м году и вторжения вермахта как обязательного пункта выполнения всех его предвоенных планов, Сталин немедленно начал свою ответную «молниеносную войну». Которая вскоре приведёт к невиданной в истории военной катастрофе. Об этом мы писали в первой книге, а также обещали привести фактическое, документальное подтверждение этому и подтвердить существование личного военного плана Сталина. Выполняем обещание и раскрываем одну из главных тайн начала Великой Отечественной, а именно: настоящие, а не мифические причины разгрома Первого (т. е. приграничной группировки) и Второго стратегических эшелонов Красной Армии-то есть всей кадровой армии! – летом-осенью 1941 года.

Глава вторая

Итак, когда всё выяснилось и Сталин получил неопровержимые данные о полноценном вторжении вермахта, то всё в тот же день 22 июня в войска «ушла» Директива № 3, которая на самом-то деле и является самой важной, потому что Сталин именно в ней начинает практическое исполнение плана своего блицкрига. Как же так? – спросит читатель. Какой блицкриг? Мы же перешли к обороне, нанося лишь контрудары мехкорпусами и это всем известно! О том, что нам «известно» о первых двух годах по «сталинской версии» войны мы как раз говорим, и нас буквально через несколько строк ждут первые фантастические факты, но в любом случае читатель прав. То есть он был бы прав… Действительно, ситуацию ещё можно было не доводить до катастрофической, если бы командующим фронтами, армиями и соединениями РККА была дана команда перейти к обороне и предоставлена свобода действовать, исходя их складывающейся обстановки. В том числе-это очень важно! – наносить те самые контрудары мехкорпусами в интересах обороны и по собственным планам, согласованным с реально складывающейся обстановкой. То есть вести активную или подвижную оборону, которая вовсе не состоит в том, чтобы всем частям «зарыться в землю» по всему фронту. Этой возможности у войск Первого эшелона РККА, благодаря всей предвоенной деятельности «плановика» Сталина, уже не было. Активная же оборона заключается в том, чтобы упорно оборонять важнейшие в стратегическом плане пункты: города, железнодорожные станции и узлы, переправы, мосты и дороги, одновременно нанося мощные контрудары мехкорпусами по флангам и тылам танковых и механизированных дивизий противника и переходя в контратаки кавалерийскими и стрелковыми дивизиями. Возможности для этого у РККА, не смотря на то, что первый удар нанесли немцы, были. Однако дело в том, что-как бы нас не «учили» в советское время-на самом-то деле Сталин не отдаёт приказа на переход к обороне. Нет!

Совсем наоборот. Он начинает-вспомним слова Василевского – встречные удары и широкие наступательные операции. Директива № 3 говорит об этом ясно и однозначно. Это тот самый документ, который объясняет всё и раскрывает как политические, так и военные сталинские планы. Не случайно текст этой Директивы не был опубликован ни Жуковым, ни Василевским в своих послевоенных мемуарах. К слову, Сталин-кто бы мог подумать! – после войны вообще не одобрял публикацию воспоминаний маршалов и генералов. Василевский пишет: «Первые книги о войне были написаны вскоре после ее окончания. Я хорошо помню два сборника воспоминаний, подготовленных Воениздатом, – «Штурм Берлина» и «От Сталинграда до Вены» (о героическом пути 24-й армии). Но оба эти труда не получили одобрения И. В. Сталина. Он сказал тогда, что писать мемуары сразу после великих событий, когда еще не успели прийти в равновесие и остыть страсти, рано, что в этих мемуарах не будет должной объективности. При всей спорности этого утверждения оно не могло не сказаться какое-то время на моем отношении к написанию книги». Да и вообще долгие годы эту Директиву «имели в виду» и трактовали кто как хотел, а сам документ никто не видел. По большому счёту и сегодня ситуация не сильно изменилась. Третья Директива из разряда «табу» плавно перешла в категорию «полу-табу». И это конечно же не случайно. Судите сами. Вот текст этой третьей, самой важной в стратегическом и историческом плане Директивы.

Итак, вместо обороны, «о которой нам всё время твердили большевики» и советская военная историография, к которой позднее добавились лишь «неудачные атаки мехкорпусов», значатся: «концентрические сосредоточенные удары» двух фронтов: Западного и Северо-Западного, а также «мощные концентрические удары» Юго-Западного фронта. Иными словами-общее контрнаступление почти всего первого стратегического эшелона РККА, приказ на которое отдан уже 22 июня, в первые часы войны! Разумеется, первопричиной всех «непоняток» с этой Директивой является желание просто размыть её содержание, потому что даже беглого взгляда на подлинник документа достаточно, чтобы разгадать сталинский замысел и выбросить в мусорное ведро истории версию о стратегической обороне РККА в первые дни войны.

Пытаясь выкрутиться из этой-на самом деле однозначной-ситуации, многие «историки» сводят для начала стратегическое контрнаступление трёх фронтов лишь к контрударам. И действительно-я встречал такую кастрированную версию Директивы № 3 не раз-если просто-напросто убрать пункт 2 Директивы, а начать «правдивый рассказ» с третьего пункта, то задачу можно трактовать по-другому. Так многие «историки» и делают. А далее можно вообще рассматривать приказ на нанесение таких контрударов как правильное, а в некоторых случаях и единственно верное решение Генштаба. Естественно, Генштаба, а не Сталина! Которое было принято-якобы-после быстрой и верной оценки обстановки в первые часы войны. Правда, они в придачу апеллируют теми же «железобетонными» мифами про «внезапность» и гитлеровский «блицкриг»-а без них-то никуда, как мы помним-и итоговый «неплохой» или «допустимый» результат, который далеко не катастрофичен. И вообще, мол, как раз это решение тот самый план «молниеносной» Гитлеру и «сорвало».

Но, как мы понимаем, ни о какой «внезапности» со стороны Германии речь вообще идти не может. «На стратегическую внезапность германское командование не могло рассчитывать. Самое большее, чего можно было достигнуть, – это сохранить в тайне срок наступления, чтобы тактическая внезапность облегчила вторжение на территорию противника…»-пишет немецкий военный историк Курт фон Типпельскирх. Не поспоришь, правда? К тому же и подготовка Директивы № 3 уже 22 июня разбивает эти доводы в пух и прах, потому что никакой оценки, а тем более анализа обстановки Генштаб-пусть даже Генштаб-просто не успевал провести. Общеизвестно, что данные с фронтов приходили крайне противоречивые. И выводы из них были соответствующими. К тому же, кроме ударов вермахта по указанным в Директиве направлениям, почему-то «забыты» удары групп «Центр» и «Север» на Вильнюс, Каунас и Барановичи. Поэтому оценка обстановки как минимум наполовину неполная.

Но, главное, не стоит подменять понятие общего стратегического контрнаступления на контрудары, которые на самом-то деле являются лишь методом той самой «активной обороны». Ведь в Директиве речь идёт не о контрударах в интересах обороны, а о мощных, сосредоточенных и концентрических ударах, то есть о стратегическом контрнаступлении и разгроме врага с мгновенным переходом на его территорию! Полное смешение понятий, говорящее о дилетантстве того, кто готовил Директиву. Военные до такого додуматься-тем более в первые часы войны-просто не могли. В том числе потому, что они прекрасно знают разницу между контрударами в интересах обороны и стратегическим контрнаступлением. Жуков позднее на страницах нашей книги расскажет о разнице этих военных понятий, когда прокомментирует принятие решения на контрнаступление под Москвой. Когда наши войска стояли в упорной обороне и наносили контрудары там, где была возможность и необходимость с целью остановить наступление врага. И, лишь увидев, что немецкие части окончательно выдохлись, было принято решение на переход в контрнаступление. Таким образом именно Директива № 3-которую всеми силами пытались скрыть, переврать или трактовать по-своему-неопровержимо доказывает, что план «молниеносной войны» после начала вторжения вермахта начал реализовывать именно Сталин. Очень быстро это понимает и, с недоумением и удовлетворением, отмечает немецкое командование. Гальдер в своём дневнике уже 24 июня оставляет запись: «В общем, теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают всё, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам. При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск. Причины таких действий противника неясны. Полное отсутствие крупных оперативных резервов совершенно лишает командование противника возможности эффективно влиять на ход боевых действий».

Кроме того, при анализе третьей Директивы снова понятно, что тот самый вариант № 3 плана «Барбаросса»-о котором докладывал Голиков, а Жуков назвал дезинформацией-положен в её основу. Впрочем, это уже не секрет, ведь и план превентивного удара Генштаба и Наркомата обороны от 15 мая также его учитывал. Напомним, что вермахт наносил три удара группами армий: на севере, западе и юге. И в ответ теперь наносятся те же три встречных удара войсками Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов. Итак, совершенно ясно, что в Директиве № 3 излагается «план Сталина» и решение это полностью укладывается в его военно-политическую парадигму. И так же естественно, что сегодня разнятся данные и о времени-речь уже идёт о часах и минутах-подготовки Директивы № 3: от 9-10 часов до середины дня или вечера 22 июня, так же как и времени её получения фронтами для исполнения. От «днём» до «вечером» или даже «ночью». Разнятся же они тоже по очень серьёзной причине. Очевидной причине. Поспешность принятия Директивы просто и ясно указывает на то, что этот план был готов заранее. Как ни прикрывай встречное стратегическое наступление РККА мифами о контрударах, что ни говори о стратегической обороне, но… Ясно, что, если решение принимается утром-днём 22-го июня, то всё указывает на то, что Сталину важно было лишь получить неопровержимые, даже помимо ноты об объявлении войны, вручённой Шуленбургом Молотову ранним утром-Сталин не может рисковать и поддаваться на возможные провокации! – данные о начале вторжения вермахта, чтобы немедленно ввести в действие свой план встречных ударов в Директиве № 3. Что же касается времени, то всё указывает на то, что она готовилась во второй половине дня 22 июня, а получена была командованием приграничных фронтов вечером того же дня. Молниеносно, не правда ли?

Что же касается самой Директивы, то давайте рассмотрим детали, которые идут вразрез с довоенными планами РККА. По крайней мере с самым последним от 15 мая, пусть даже не утверждённым Сталиным, но разработанным Генштабом и Наркоматом обороны. То есть военными специалистами, а не дилетантом. Напомним, что по «Записке Василевского» основной удар наносил Юго-Западный фронт, а Западный-вспомогательный своим левым флангом на Варшаву. В то же время Северный и Северо-Западный фронты должны были лишь «упорно обороняться». Согласно же Директиве № 3 Юго-Западный фронт остаётся «ударным» и ему предписывается перейти в наступление не только пятью мехкорпусами, но и силами 5-й и 6-й армии. С задачей для начала «окружить и уничтожить» группировки противника и далее захватить район города Люблин. Идём далее. Согласно Директиве, Северо-Западный фронт уже не только обороняется, но и наносит концентрический сосредоточенный удар на Сувалки. Да к тому же и Западный фронт, вместо вспомогательного удара своим левым флангом в помощь Юго-Западному фронту на Седлец-Варшаву, должен теперь нанести удар флангом правым на те же Сувалки. При этом и разгром, и уничтожение, и даже захват района Сувалки должен быть достигнут уже к 24 июня, а Люблина-к 26 июня. Напомним, эти города находятся уже на территории Польши, то есть должен произойти «молниеносный» перенос войны на территорию противника. Трудно предположить, что такой утопический бред родился в умах военных. Вот уж точно «ни в сказке сказать, ни пером описать».

Но это ещё не всё. «Чудеса» продолжаются и касаются теперь южного направления. Так, согласно Директиве № 3, на западной границе вдруг возникает пятый фронт! Совершенно неожиданно ставится задача: «Армиям Южного фронта не допустить вторжения противника на нашу территорию». Как же так? Вот так. Четыре западных военных округа 22 июня были переименованы в Южный, Западный, Северо-Западный и Северный фронты. При этом пятый военный округ-Одесский особый – должен был войти в состав того самого «ударного» Юго-Западного фронта. Однако 22 июня днём (!) генерал-лейтенанту Ивану Тюленеву сообщили, что он стал командующим нового Южного фронта и отправили в Винницу командовать им. Это тот самый Тюленев, которому еще 21 июня в 14.00 Сталин ставил задачу усилить ПВО столицы. А сам фронт юридически был создан Директивой Ставки № 20466 лишь 24 июня. Штаб нового фронта создаётся почему-то на базе Московского военного округа и укомплектован офицерами, которые вообще не владели обстановкой на далёком юге и к 25 июня только прибывали на новое место службы. А тем временем румыны-не особенно активничая, но всё же выполняя общий план сковать части РККА по всей границе-форсировали Прут и создали пять плацдармов на нашей территории. С четырёх из которых наши части их «сбили», а за пятый развернулись бои, как их называют, «местного значения».

Как комментировать этот факт? Совершенно непонятно. Снова ясно, что автор Директивы знает, что по «Барбароссе» «…силы, находящиеся в Румынии, образуют отделенный большим расстоянием защитный фланг через нижнее течение Прута. Румынской армии отводится задача сковать находящиеся между ними русские силы». Может быть этот относительно спокойный в первые дни войны участок фронта требовал отдельного командования? Может быть. Некоторые историки указывают, что все фронты-в том числе и Южный-были созданы уже 21 июня на совещании военных и руководства страны в Кремле. И как подтверждение тому самому наступлению РККА, которое Гитлер опередил, но которого-как мы выяснили-на самом деле никто не готовил. Возможно, это инициатива военного командования, которые хотели удержать хотя бы фланги всего громадного фронта и обезопасить черноморское побережье. При этом задачу, поставленную перед Южным фронтом пунктом «Д» Директивы № 3, следует считать как раз логичной и взвешенной. Напомним: «Армиям Южного фронта не допустить вторжения противника на нашу территорию. При попытке противника нанести удар в черновицком направлении или форсировать рр. Прут и Дунай мощными фланговыми ударами наземных войск во взаимодействии с авиацией уничтожить его; двумя мехкорпусами в ночь на 23.6 сосредоточиться в районе Кишинев и лесов северо-западнее Кишинева». То есть Южному фронту не ставится задача на «концентрические» или «сосредоточенные» удары и немедленный перенос военных действий на территорию противника. Здесь фронту приказывают как раз обороняться, контратаковать «по обстановке», а два мехкорпуса к 23 июня лишь сосредоточить в указанном районе. Чётко, профессионально и верно. Только вот если бы аналогичные задачи ставились Юго-Западному, Западному и Северо-Западному фронту, то было бы ещё логичнее и профессиональнее. Однако там всё как раз наперекор любой стратегии и тактике. С катастрофическим результатом.

При этом спешная организация нового фронта приводит к тому, что 27 дивизий из подчинения командования того самого «ударного» Юго-Западного были выведены и переданы Южному фронту. Таким образом, учитывая данные из «Записки Ватутина» от 13 июня, согласно которой вместо 122 дивизий в составе Юго-Западного фронта оставалось 97, но теперь их уже было лишь 70. Ещё раз напомню, это «ударный фронт». Таким образом, на 22 июня Юго-Западный фронт не досчитался 5-ти армий в составе 52-х дивизий! 25 дивизий просто не смогли сформировать, а ещё 27 отобрали. Соответственно и танковых дивизий вновь стало меньше, а самих исправных танков, которые могут принять участие в боях уже около 7 тысяч. Но задача-а скорее сверхзадача-фронту поставлена всё та же: «мощные концентрические удары механизированных корпусов» и занятие района Люблин.

Готовы ли три фронта к выполнению широких наступательных задач в первые же дни войны? Конечно, нет и ниже мы расскажем, к какой военной катастрофе привели попытки выполнить эту преступную Директиву, а пока объясним почему… Во-первых, потому, что ни Генштабу, ни Наркомату обороны, ни командующим фронтами-не говоря уже о командирах рангом пониже-до 22 июня НЕИЗВЕСТЕН даже сталинский ЗАМЫСЕЛ! Не говоря уже о том, что никаких ПЛАНОВ действий войск, согласно этому замыслу «военного гения», у них также нет! И уж совсем не говоря о том, что части и соединения к выполнению такого замысла не готовы абсолютно! Эта Директива для всей армии-настоящий шок! И при этом её надо было выполнять… Вот как прокомментировал в ту пору командующий мехкорпусом на Юго-Западном фронте Константин Рокоссовский реакцию уже командиров частей на задачи, поставленные им командованием фронта в соответствии с требованиями Директивы № 3: «Последовавшие из штаба округа распоряжения войскам… вызывали полное недоумение… это походило на подготовку прыжка вперед." То есть в «полном недоумении» были все: от командования округов-фронтов и до командиров частей.

Второй страшной ошибкой выступает тот факт, что вермахту было буквально «позволено» нанести удар первым. Тактика заманивания Гитлера, на которой Сталин строил свои военно-политические расчёты, сработала, но он не отдавал себе отчёта в том, насколько важный козырь лично вложил в руки вермахту. Планы Сталина сбылись, но одновременно они нанесли смертельный удар по военным планам РККА. О чём военные неоднократно предупреждали Сталина, в том числе и 15 мая. Ведь и план «превентивного удара» и вообще все планы Генштаба предполагали переход в наступление первыми, опережая противника, что даёт массу преимуществ, от которых зависит успех всего приграничного сражения. Свежие примеры от 24 февраля 2022 года мы уже приводили в начале главы. Перечислять плюсы опережения противника можно долго, а минусы всем сегодня известны. РККА потеряла до полутора тысяч самолётов ещё на аэродромах-а всего в первый день войны, как пишет Гальдер, их было потеряно 2000-была нарушена связь, перерезаны дороги и захвачены мосты, склады и бензохранилища, железнодорожные узлы и аэродромы, что в целом привело к переходу для начала оперативного, а затем и стратегического преимущества к вермахту. Вскоре вермахт уже овладел всей стратегической инициативой.

Третьим фактором выступает тот, что развёртывание частей и соединений-также по «милости» Сталина-не было завершено и РККА немедленно попала в тяжёлое положение. Василевский пишет: «…если бы наши войсковые части и соединения были своевременно отмобилизованы, выведены на предназначенные для них планом боевые рубежи, развернулись на них, организовали четкое взаимодействие с артиллерией, с танковыми войсками и авиацией, то можно предположить, что уже в первые дни войны были бы нанесены противнику такие потери, которые не позволили бы ему столь далеко продвинуться по нашей стране, как это имело место». Трудно спорить. Рассмотрим и мнение врагов, которое частенько позволяет докопаться до истины. Вот что писал Эрих фон Манштейн: «Более всего будет соответствовать правде утверждение о том, что развертывание советских войск, начавшееся уже с развёртывания крупных сил ещё в период занятия восточной Польши, Бессарабии и Прибалтики, было “развёртыванием на любой случай”. Вот это развёртывание «на любой случай»-крайне важное наблюдение военного профессионала и одного из лучших стратегов вермахта, говорящее напрямую о том, что командованию приграничных округов, то есть Первого стратегического эшелона РККА НЕ БЫЛА ПОСТАВЛЕНА КОНКРЕТНАЯ ЗАДАЧА НАСТУПАТЬ ИЛИ ОБОРОНЯТЬСЯ, ВПЛОТЬ ДО 22 ИЮНЯ! Они её просто не имели! Поэтому и планов найти никто не может и внятно объяснить того, что было в неких секретных или «красных» пакетах, якобы открытых командующими округами и частями 22 июня, тоже. И уж тем более это расположение войск говорит о том, что ни о каком наступлении РККА 6-20 июля и речи быть не могло! Никакого «внезапного» советского удара Гитлер не «опережал», потому что его никто пока даже не начинал готовить! Просто зубодробительный удар и «ледокольная» версия явно в нокдауне. За которым следует ещё один, сокрушительный. Посылающий её в глубокий нокаут, ведь Манштейн продолжает: «22 июня 1941 г. советские войска были, бесспорно, так глубоко эшелонированы, что при таком их расположении они были готовы только для ведения обороны». Думается, комментарии излишни.

Итак, Манштейн оценивает расположение советских частей как вполне соответствующее обороне. И только обороне! То есть, как мы уже говорили, возможности у командующих приграничными округами-пусть запоздало, пусть с большими потерями, пусть не на всех участках-перейти к обороне были. Конечно, организовать уже не стратегическую, подготовленную-эту возможность у РККА Сталин отнял-а активную или подвижную оборону, но Директива № 3 никакой обороны не предусматривает. Только вперёд! 25 июня Гальдер снова пишет: «Оценка обстановки на утро в общем подтверждает вывод о том, что русские решили в пограничной полосе вести решающие бои и отходят лишь на отдельных участках фронта, где их вынуждает к этому сильный натиск наших наступающих войск». Таким образом, последняя надежда дать достойный отпор у армии была буквально отнята Директивой № 3, принуждавшей три фронта к переходу в ответное «широкое» наступление-которое было просто невыполнимым по объективным обстоятельствам-уже к исходу первого дня войны. Именно оно и привело войска не только Первого, но вскоре и Второго эшелона к катастрофе.

Дадим слово военным-профессионалам, которые расскажут о том, что происходило на фронтах после получения ими Директивы № 3 и попытки её выполнения. Вот что пишет в своих мемуарах маршал Ерёменко, который был назначен командующим Западным фронтом после снятия Павлова о событиях, предшествовавших его назначению: «Командование Западного фронта в соответствии с директивой наркома обороны вечером 22 июня решило силами двух механизированных и одного кавалерийского корпусов с рассветом следующего дня нанести удар из района Гродно во фланг группировке противника, наступавшей из сувалковского выступа. Однако нанести по противнику фланговый удар оказалось весьма трудной задачей. Дело в том, что в исходном районе (южнее Гродно) находился лишь 11-й механизированный корпус, в то время как штаб 6-го кавалерийского корпуса был в районе Белостока, а его дивизии разбросаны на большом удалении друг от друга (36-я – в районе Волковыска, а 6-я – у Ломжи). В назначенный срок (23 июня) начал действовать лишь 11-й механизированный корпус, остальные войска при попытке занять исходное положение для контрудара подверглись ожесточенным ударам авиации противника и в значительной мере утратили свою боеспособность. На следующий день, 24 июня, войска 11-го механизированного корпуса и часть сил 6-го механизированного корпуса, которым удалось подойти, нанесли удар по противнику южнее Гродно и добились некоторого успеха, сковав в районе Гродно четыре пехотные дивизии противника и задержав на несколько дней их продвижение на Лиду. Однако уже 25 июня наш контрудар захлебнулся. Это объяснялось почти полным отсутствием авиации и недостаточным артиллерийским, в первую очередь зенитным, прикрытием. Наши потери в личном составе и материальной части от авиации и артиллерии противника были очень велики. В условиях непрекращающихся ударов противника с воздуха не могло быть налажено и снабжение войск боеприпасами и горючим». Вот так, в бесцельном контрударе «сгорели» 11-й и самый мощный 6-й мехкорпус, в котором было почти 1200 танков. Прибывшие в помощь Павлову маршалы Кулик, Шапошников и Ворошилов продолжали настаивать-а куда им деваться! – на выполнении Директивы № 3 и 6-й мехкорпус пошёл в атаку, которая привела его к полному разгрому и героической гибели командира генерал-майора Михаила Хацкилевича. А вот и общий вывод Ерёменко: «В Москве в этот период очень слабо представляли себе обстановку, сложившуюся на фронте. Задача состояла в том, чтобы быстро вывести из-под удара соединения, находившиеся в приграничных районах, на те рубежи, где можно было организовать жёсткую оборону, а не бросать разрозненные соединения в бесцельное в тех условиях контрнаступление. В итоге этих событий многие наши части оказались в кольце вражеских войск и в неравных боях понесли громадные потери или были полностью уничтожены». Простая и страшная военная логика. Ерёменко, кстати, впрямую говорит не о контрударах, а именно о «бесцельном контрнаступлении». Как вывод: командующий фронтом Павлов-вопреки мифам о его предательстве или профнепригодности-не самовольничал, а лишь «от» и «до» выполнил указания Директивы № 3, что в итоге привело к полному краху всего Западного фронта. За эту «вину» он поплатился жизнью.

Ерёменко вторит бывший командующий 3-й армией Западного фронта генерал-полковник Василий Кузнецов, который отмечает, что указание Третьей Директивы наступать в общем направлении на Гродно-Сувалки было неверным и невыполнимым. По мнению Кузнецова, наиболее разумными были бы переход к "подвижной обороне" и контрудар по тылам 2-й танковой группы Гудериана, быстро продвигавшейся к Барановичам с юго-запада. С юга! Для нас эти воспоминания Кузнецова и Ерёменко вдвойне ценны, ведь они говорят о том, что можно было предпринять в сложившейся обстановке, а именно: не пытаться начать невыполнимое «широкое наступление» с нанесением мифических «концентрических ударов», а перейти к подвижной или активной-она же «жёсткая»-обороне. В которой контрудары наших частей выполняли бы уже не стратегические, а оперативные и даже тактические задачи, в зависимости от складывающейся обстановки. И примеры такой активной и успешной обороны в первые недели войны были…

Так, 26 июня 1941 года в Могилёв из Тулы прибыла 172-я стрелковая дивизия генерал-майора Михаила Романова. Укомплектованная по штату военного времени, кстати, личным составом и вооружением. Это к вопросу о сосредоточении, военной мобилизации и стратегическому развёртыванию… На примере 172-й дивизии мы увидим, как могли сражаться дивизии РККА, будь они укомплектованы как положено и развёрнуты на боевых позициях с задачей оборонять свой участок фронта. Вплоть до 2 июля дивизия оборудовала оборонительные рубежи западнее города, а на следующий день танковые дивизии Гудериана попытались сходу захватить Могилёв. Однако ничего не вышло: за 5 дней лобовых атак противник потерял десятки танков и к 8 июля остановил наступление. В это время другие советские дивизии, разгромленные в первые дни войны, отходили на восток и занимали новые рубежи. С 11 по 14 июля дивизия продолжала отражать атаки частей вермахта, неоднократно переходя в контратаки и отбрасывая врага. Вот где пригодились бы механизированные корпуса, которые могли ударить во фланг или тыл танковым дивизиям Гудериана! Однако их уже не было… Вскоре дивизия попала в полное окружение, но продолжала героически и умело сражаться в окрестностях Могилёва и в самом городе вплоть до 26 июля, стянув на себя значительные силы противника. Немцы даже высылали к Романову парламентёров, предлагая сдаться и обещая «мужественным воинам» 172-й дивизии уважительное отношение, но генерал отверг их предложения. Когда все возможности для обороны были исчерпаны, Романов дал команду прорываться к своим и значительной части дивизии это удалось. Таким образом, 20-ти дневная героическая оборона Могилёва частями лишь одной 172-й дивизии серьёзно затормозила наступление танковых дивизий вермахта и позволила нашим частям более-менее организованно отойти на новые рубежи. Так же могла быть организована оборона на многих участках, если бы был отдан приказ перейти к ней и действовать по обстановке, а не бросаться в самоубийственное «широкое наступление». При этом сражаются наши части героически, а в ряде случаев и умело. Гальдер в своём дневнике пишет: «Генерал-инспектор пехоты Отт доложил о своих впечатлениях о бое в районе Гродно. Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо». Однако, в результате страшных стратегических ошибок Сталина, это сопротивление лишь на время задерживает продвижение врага на отдельных участках фронта.

Естественно, абсолютно невозможен и удар Северо-Западного фронта-вообще готовившегося лишь «упорно обороняться»-на Сувалки. Два мехкорпуса-3-й и 12-й-23-го июня попытаются нанести неудачный контрудар, но не на Сувалки, что на левом фланге фронта, а на Тильзит, то есть на правом своём фланге. При этом никакого выхода на территорию противника командующий фронтом генерал-полковник Фёдор Кузнецов не планирует, потому что он абсолютно невозможен. Контрудар преследует тактические цели, так как иных выполнить уже не может. В итоге, не выполнив(!) Директиву № 3-то есть полностью проигнорировав указание о контрударе мехкорпусами на Сувалки-Кузнецов избежал обрушения своего фронта и спас себе жизнь, в отличие от дисциплинированного Павлова. Очередной нонсенс.

Так что цитата из «Ледокола»: «Действия командующего Северо-Западным фронтом – это не импровизация. Просто генерал-полковник Кузнецов ввел в действие предвоенный план. Вечером того же дня высшее советское командование, еще не зная о действиях генерала Кузнецова, приказывает ему делать именно то, что он уже делает: нанести удар на Тильзит в Восточной Пруссии. Соседнему Западному фронту высшее командование ставит задачу нанести сверхмощный удар в направлении польского города Сувалки. И для командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова это не сюрприз. Он и сам знает задачу своего фронта и задолго до московской директивы уже отдал приказ наступать на Сувалки…»-просто притянута за уши и переврана, если прочесть Директиву № 3. Надо сказать, что многие исследования, авторы которых выдвигают теории, но «забывают» публиковать документы или, упомянув документ, интерпретируют его как им удобно-«плодородная почва», на которой вырастают просто-таки фантастические теории. Вот и здесь автор упоминает о Директиве № 3, но саму Директиву полностью не публикует по той простой причине, что её текст идёт вразрез с его теорией. Но у нас-то документ выше имеется. И в нём написано, что Северо-Западному фронту задача ставится ударить на Сувалки, а не на Тильзит. Явная и грубая подтасовка. Да и «сверхмощный»-по версии Резуна-удар Западного фронта на те же Сувалки мы выше уже разобрали и выяснили, что термин этот автором явно преувеличен. Не говоря уже о том, что тот же Павлов его абсолютно не подготовил, хотя, по словам Резуна, «сам знал»… Вот так примерно и создаются мифы, так «выпекаются» многие «горячие» версии.

Давайте теперь сделаем отступление и поговорим про те самые так называемые секретные или «красные пакеты», на вскрытие которых командирам требовалось разрешение-якобы-свыше. По другим данным, их должны были вскрыть после начала войны. По третьим, те командиры, которые их вскрыли самовольно, чуть ли не рисковали жизнью. Историки-сталинисты и сегодня напирают на то, что-де всё в этих пакетах было расписано, а командование армии эти указания не выполнило, «предав» Сталина. Очередной заговор, естественно. Что это вообще за пакеты? В фильме «Битва за Москву» Рокоссовский самовольно-якобы в нарушение всех приказов и к ужасу подчинённых-такой пакет вскрывает. Что не мешает ему потом воевать и стать в итоге маршалом. Если верить фильму, то Рокоссовский, вскрыв свой пакет, узнаёт, что ему надлежит привести свой мехкорпус в полную боевую готовность и выдвигаться к Луцку. И больше ничего. Что он и делает. Так о каком «заговоре» речь?

А вот об этом, видимо… Симонов приводит следующий пример, ссылаясь на воспоминания маршала Москаленко, бывшего в начале войны командиром танковой бригады: «Подъезжая к аэродрому, мы увидели, что его бомбят и самолеты горят. Генерал Лакеев, командовавший воздушными силами, не смог поднять с этого аэродрома в воздух ни одного самолета… Войска поднимались по боевой тревоге. Я вскрыл мобилизационный пакет и увидел, что в нем было предписание моей бригаде в случае объявления мобилизации идти на Львовское направление на Раву-Русскую. Я доложил командующему армией, что должен уйти от него, из его подчинения, на другое направление, на Львов.

– Как же ты можешь так поступить (сильно подозреваю, что генерал применил совсем другие выражения, которые не для печати), – сказал Потапов, – когда немцы уже выходят к Владимиру-Волынскому и сейчас его возьмут!

Я ответил Потапову, что тем не менее я обязан выйти из его подчинения и могу выполнить его противоречащий мобилизационному пакету приказ, только если этот приказ подтвердит Москва или Киев. Он позвонил мне снова через несколько минут – у него не было связи ни с Москвой, ни с Киевом, она была прервана, и никакого руководства ни по радио, ни по телефону оттуда в первые часы у него не было. Тогда в сложившейся обстановке я решил подчиниться приказу командующего и пошел на Владимир-Волынский».

Вот такими примерами апеллируют «историки», обвиняя командиров РККА в предательстве. Мол, «в пакетах» приказывалось одно, а военные самовольно выполнили другое. Что ж, как всегда «ларчик просто открывается», достаточно прочесть название пакета «мобилизационный», который должен быть вскрыт «при объявлении мобилизации». То есть это не пакет с задачей на случай начала войны, а лишь при начале проведения мобилизационных мероприятий. И задача в нём соответственно ставится: «идти на Львовское направление на Раву-Русскую». Так же как Рокоссовскому-по фильму-«идти на Луцк». То есть это не план и не боевой приказ наступать или контратаковать, а распоряжение бригаде идти в таком-то направлении. Куда? Да к месту оперативного развёртывания, конечно, то есть для занятия боевых позиций и только затем, собственно, следует боевое применение подразделения. Становится понятным, что эти мобилизационные пакеты предназначены для вскрытия отнюдь не в то время, когда война уже началась, а задолго до её начала… Когда поступает сигнал приступить к оперативно-стратегическому развёртыванию, которое длится минимум 40 суток. То самое, которое Сталин категорически запретил. Здесь же, когда война уже началась, командир бригады открывает, причём безо всякой боязни, «недрогнувшей рукой», пакет-а у него иных документов просто нет! – и только из него узнаёт, куда ему, собственно, нужно двигаться. Его бригада не на боевых позициях, а в казармах, хотя противник уже вовсю бомбит аэродром… В любом случае, не знает комбриг Москаленко до вскрытия пакета не только своей задачи, но даже того, где позиция для развёртывания его бригады! Оказывается, у Равы-Русской! Судя по всему, не знал и командующий 5-й армией генерал Потапов своей задачи. А когда узнал из Директивы № 3 что он должен, оказывается, перейти в «широкое наступление», то свой «мобилизационный пакет» мог уже и не открывать за его бесполезностью.

Так что нет заговора и в помине, просто командиры Директиву выполнить не могут от слова «абсолютно». Хотя бы потому, что части 5-й армии-такие, как бригада Москаленко-находились не на боевых позициях, а в местах постоянной дислокации. Тем временем обстановка кардинально меняется в связи с тем, что первыми напали немцы, а те самые «мобпакеты» становятся просто бесполезной макулатурой. И командарм Потапов вполне логично перенаправляет бригаду Москаленко на угрожаемое направление. Между прочим, именно 5-я армия, благодаря такому «самоуправству»-а на самом деле профессиональному руководству-генерала Потапова воевала в первые дни лучше многих. Те же командующие, которые, как Павлов, выполнили указания Директивы и «своевольничать» не решились, вскоре привели свои армии, корпуса, дивизии и бригады к полному, но логичному разгрому. Вот так и возникают мифы о «секретных пакетах» и «предательстве военных».

Косвенно это подтверждается и тем, что та самая версия о «превентивном» характере нападения вермахта-возникшая в конце войны и «поднятая на щит» Резуном-не нашла никакого документального подтверждения. А должна была бы найти, обязана! Потому что в первые недели войны немцами были захвачены штабы многих советских подразделений-с боевыми документами, естественно-да и немалое количество командиров в высоких званиях. И в этом случае документы должны были однозначно указать на скорое-через неделю-две-нападение РККА, а генералам, попавшим в плен, в таком случае оставалось лишь подвердить написанное. С другой стороны, если документов таких не было, а существовало устное секретное распоряжение, то в плен попали и такие командиры-а они есть во всех войнах и армиях всех времён и народов-которые готовы были бы рассказать об этом в обмен на собственную жизнь. А немцы, в свою очередь, обязаны были раструбить об этом на весь мир уже в июне-июле 1941-го. Однако «секретных» документов найдено не было, а «громкие» признания генералов так и не прозвучали. Потому что в советских частях не было ни документов, ни устных распоряжений о подготовке и скором начале вторжения РККА. Нельзя найти то, чего нет… И, как мы знаем, позаботился об этом никто иной, как товарищ Сталин.

Как вывод: части Первого стратегического эшелона РККА имели возможности для того, чтобы перейти к активной обороне в приграничье и, используя механизированные корпуса для нанесения контрударов по планам командующих, могли нанести противнику серьёзные потери и максимально затруднить выполнение плана «Барбаросса». Однако сталинская Директива № 3 перехода к любой обороне категорически не предусматривала и буквально «приговорила» армию к катастрофе первых недель войны…

Когда же этот план, озвученный в Директиве № 3, был подготовлен? И кто автор этого плана? В своих «Воспоминаниях» Жуков пишет, что в 13 часов 22 июня ему позвонил Сталин и приказал лететь в Киев с целью помощи командованию Юго-Западного фронта, оставив «за себя» в Генштабе Ватутина. Мол, «без тебя большевики обойдутся». Поздно вечером Жуков уже прибыл в штаб фронта в Тернополе. Далее Жуков говорит по телефону с Ватутиным:

Вот такие откровения Жукова, которые некоторые историки также ставят под сомнение, хотя факт его отсутствия в Москве днём 22 июня абсолютно доказан. Итак, округа-фронты совершенно не готовы к широким наступательным операциям вообще, не говоря уже о том, чтобы начать их в первый же день войны. Кроме того, все их части уже находятся под ударами наступающих дивизий вермахта и обстановка меняется буквально ежеминутно. Логично, что командование Юго-Западного фронта после получения Директивы № 3 немедленно заявляет, что фронт её выполнить не может. Почему? Хотя бы потому, что они не самоубийцы и всю меру ответственности понимали. Ну а если к ним «прилетела» Директива с такими глобальными задачами, к выполнению которых войска округа попросту не готовы, то их реакцию вполне можно понять. Безусловно, командование Юго-Западного фронта знало, что их фронт «ударный». Что на него возлагается задача основного удара. Но только не в июне и даже не в июле 1941-го. А в более отдалённой перспективе августа-сентября. Фронт попросту не готов, потому что – уже не раз писали-важнейшие оперативные подготовительные мероприятия не проведены. Поэтому выполнить требования Директивы № 3 фронт не в состоянии. Кирпонос, Пуркаев, Баграмян и другие профессиональные военные понимают, что не могут нанести тот самый «концентрический сосредоточенный удар», разгромить группу армий «Юг» и через 3 дня занять «район Люблин». Что же касается тех самых контрударов мехкорпусами, то они, конечно, могут их нанести, но уже в тактических целях, после оценки обстановки и развёртывания самих мехкорпусов. Как и заявлял Жуков Ватутину. Как предписано было действовать Южному фронту, к примеру… Однако приказ получен и выхода у них нет. Мехкорпуса а армии Юго-Западного фронта вскоре начнут наносить поспешные и неподготовленные контрудары. Гальдер пишет: «Организация атак исключительно плохая. Стрелки на грузовых автомашинах и танки наступают против нашей линии обороны в развернутом строю. Следствием являются тяжелые потери противника». В результате резервы будут исчерпаны и потрачены впустую, а фронт избежит полного краха-и расстрела его командования-лишь потому, что в его составе было в два раза больше дивизий, чем у Западного. При этом тот же Гальдер отдаёт должное «русскому командованию на Украине», которое «действует хорошо и энергично»…

И Жуков-за что его также обвиняют историки-настаивает, потому что у него теперь тоже нет выхода: приказ-директиву надо выполнять. Он прекрасно понимает, что если начнёт саботировать выполнение преступной Директивы № 3, то «встанет к стенке» как предатель. И станет-как начальник Генштаба-главным виновником как самого «внезапного нападения», так и неудачного «широкого наступления» РККА. Всё понимают и Ворошилов, Шапошников, Кулик, Маландин, Анисов… Ведь 22 июня Сталин буквально «разогнал» Генштаб и Наркомат обороны, приказав не только Жукову, но многим маршалам и генералам лететь в штабы фронтов, чтобы помочь в организации пресловутых контрударов, которые на самом деле означали стратегическое наступление. «Надо сказать, что в начале войны Генеральный штаб был растащен и, собственно говоря, его работу нельзя было назвать нормальной…» – вспоминал Василевский. Что ещё раз говорит о том, что в первые дни войны Сталин решения принимал единолично и никто ему не должен был мешать. И в первую очередь профессионалы-военные из Генштаба и наркомата обороны. Ещё раз отметим исключительную расчётливость Сталина, ведь эта «рассылка» высших командиров на фронты впоследствии очень помогла в создании того самого мифа о «вселенском заговоре армии». Задержал Сталин в Москве лишь Наркома обороны Тимошенко, ведь он был нужен ему в качестве для начала «подписанта» важнейшей Директивы № 3, а затем руководителя Ставки в первые дни войны. На которого можно было свалить в случае необходимости целый «воз» ответственности, что и было вскоре сделано…

Тем не менее миф о глобальном предательстве военных, начиная от Жукова и Тимошенко, и кончая командующих фронтами, до сих пор «жив и здоров». Военные «гениальные планы» Сталина просто саботировали. Что касается командующих округами, то нам должно быть уже понятно, что они просто не могут выполнить Директиву № 3 по объективным причинам, однако вынуждены следовать приказу и пытаться перейти к «широкому наступлению», что приводит к катастрофическим последствиям. Что же касается её подготовки, то если военные из Наркомата обороны и Генштаба «протащили» сию Директиву-так разительно отличающуюся от предвоенных планов и приведшую к катастрофическим последствиям-сами, без ведома Сталина, и отправили её в войска то… Видимо, они уже летят в Берлин к своим «хозяевам»? Не летят? Тогда они просто самоубийцы. Потому что иного-то не дано: если Директива составлена по их инициативе, то они действительно или предатели, или самоубийцы, неожиданно придумавшие документ, который иначе как преднамеренно провальной авантюрой назвать нельзя. Ну или полные идиоты и профаны в военном деле. В любом случае их судьба была бы решена если не 22 июня, когда Сталин прочитал «предательскую» Директиву, то в первую же неделю войны. Когда попытка выполнения указаний Директивы привела к катастрофе. Однако никто из Генштаба и Наркомата обороны за провал первых дней войны не то что не расстрелян, не снят с должности, но никак не наказан Сталиным даже дисциплинарно. Василевский, Жуков, Тимошенко и другие прошли всю войну и стали «маршалами Победы». Значит, Сталин не только не видит их вины, но даже не собирается-что удивительно само по себе-перекладывать ответственность на руководство РККА. Следовательно, не Жуков и не Тимошенко, не Генштаб и не Наркомат обороны были авторами сей преступно-профанской Директивы. Что касается командующих фронтами, то расстрелян лишь Павлов со своим штабом, Кузнецов просто снят, Кирпонос-«ударный» Юго-Западный которого задачу не выполнил абсолютно-командовал фронтом вплоть до своей гибели. Так что и здесь предательство не «пришивается».

Таким образом, совершенно ясно, что план «Барбаросса» в общем и целом известен и-по плану Сталина-наше общее наступление должно противостоять ударам немецких армий «Север», «Центр» и «Юг». После начала вторжения, РККА немедленно отвечает своим стратегическим наступлением, громит встречными ударами группы армий «Север» и «Запад» нашими Западным и Северо-Западным фронтами и выходит в район Сувалки. Юго-Западный фронт, попутно сокрушая группу армий «Юг», устремляется в глубокий прорыв на польскую территорию в район Люблина. Затем-видимо-подключается новый Южный фронт и, во взаимодействии с Черноморским флотом и Дунайской флотилией, наносит удар по румынским частям и вскоре выходит к нефтепромыслам Плоешти. Вот и она, та самая «молниеносная война», так страстно желаемая Сталиным, а вовсе не «грамотный ответ» Генштаба. «Молниеносность» отправки Директивы также говорит именно об этом. Так что вывод напрашивается только один: Директиву составляли не военные и уж тем более не по собственной инициативе. Они, возможно, её оформляли как подобие военного документа, но авторами не являлись. Автор-Сталин и никто иной.

Промежуточный вывод следующий: появление «Записки» от 15 мая крайне символично. Военные поняли угрозу и стремились её исправить «превентивным» ударом, но Сталин категорически не желал нападать первым. Таким образом, именно Сталин и есть тот самый автор приказа на «широкое наступление», отданного в Директиве № 3. Который оказался полнейшей неожиданностью как для Генштаба и Наркомата обороны, так и для командующих военными округами-фронтами. И этот вариант на самом деле следует признать единственно возможным. Давайте вспомним, как Сталин неожиданно стал председателем Совета Народных комиссаров и председателем Комитета Обороны в начале мая 1941 года, а, следовательно, прямым начальником для Наркома обороны, не говоря уже о его заместителе-начальнике Генштаба. В том числе и поэтому Сталин произвёл тот самый госпереворот, сместив Молотова. В этом случае Тимошенко и Жукову оставалось только подчиниться любому приказу Сталина и выполнить его. Здесь попытка 15 мая повлиять на Сталина была почти что героической, ведь спорить с вождём было смертельно опасно в прямом смысле слова. В любом случае, Сталин был не только в курсе, но и являлся автором замысла «встречной войны», плана неудавшегося блицкрига, а перевалить вину на военных не получится. Они не имеют права не подчиниться старшему начальнику, коим был Сталин. Директива не могла уйти в войска без санкции Сталина и, значит, она его полностью устраивала. Таким образом, он рассчитывал перехитрить Гитлера, но в итоге «перехитрил» своих военных и самого себя. Как говорил герцог-Броневой: «Война это не покер, её нельзя объявлять, когда вздумается». В нашем случае смысл тот, что нельзя менять военные планы на свои хотелки и бросать неподготовленные войска в наступление по своему усмотрению. Это те самые «нереальные планы», которые в военное время становятся преступными. На войне такой «номер» не проходит.

Ясно, что именно Сталин отдал приказ на подготовку Директивы № 3. Как именно он это сделал? В уже не раз упоминавшемся фильме «Битва за Москву» этот эпизод показан следующим образом. Тимошенко зачитывает сводку на 22 часа 22-го июня Сталину. В кабинете кроме них присутствуют и другие, среди которых Молотов и Ворошилов. Жукова-который уже на Юго-Западном фронте-среди них, естественно, нет. Итак, Тимошенко читает вслух некую обтекаемую сводку о положении на фронтах, за что получает от Сталина нагоняй за «приукрашивание обстановки». Затем Сталин даёт Тимошенко поручение о подготовке директивы, согласно которой части Красной армии должны немедленно перейти в контрнаступление. Тимошенко возражает, так как обстановка на фронтах не ясна. Его поддерживает Ворошилов, призывая подождать хотя бы до утра и в обстановку всё-таки вникнуть. Однако Сталин даёт гневную отповедь обоим, заявляя о том, что воспитанная в наступательном духе Красная армия не может отсиживаться в обороне, а должна наступать. На этом вопрос закрыт и, судя по всему, Тимошенко отправился готовить директиву, которая к полуночи «ушла» на фронты. Помним, что «красной нитью» в этом фильме проходит мысль о коллективном принятии решений в начале войны при главенствующей роли Сталина, так что всё развивается именно в этом ключе. На «почётном» месте и контрудары, ведь про «широкое наступление» не говорится ни слова.

Откуда авторы фильма взяли этот эпизод неизвестно. В мемуарах отсутствовавшего при принятии решения на подготовку Директивы № 3 Жукова-на основе которых во-многом написан сценарий фильма-этого эпизода, естественно, нет. Молчит и Василевский. И вообще все молчат. При том, что как у авторов фильма, так и у нас нет ни малейших сомнений в том, что именно Сталин являлся инициатором подготовки Директивы № 3, такая трактовка событий сомнительна. Думается, что эпизод этот сценаристами просто придуман, потому что вынесения столь важного вопроса на всеобщее обсуждение Сталин явно не хотел. И, скорее всего, такой приказ им был отдан лично Наркому обороны Тимошенко или в «узком кругу». Завесу тайны мог бы приоткрыть Тимошенко, но он наотрез отказался писать послевоенные мемуары. При этом на все предложения Семён Константинович отвечал максимально резко: «Правду всё равно не опубликуют, а врать и без меня есть кому!» Не хотел Тимошенко лгать. И не стал. Так что правду о том, как это было сделано «технически» мы уже вряд ли узнаем, однако смысл от этого не меняется. Итак, на первый взгляд главных свидетелей того, как именно готовилась Директива № 3 всего двое: Сталин и Тимошенко. Однако на самом деле их трое… При этом третий персонаж, о котором мы уже выше говорили, насколько таинственен, настолько же и логичен. Он появляется в крайне важных, ключевых точках нашего расследования внезапно и также быстро исчезает, но всё это происходит исключительно по плану Сталина.

Итак, одним из главных аргументов «сталинистов» является тот, что на Директиве № 3-как и на двух предыдущих, впрочем-нет подписи или хотя бы визы Сталина. Однако это ни о чём не говорит. Как мы уже знаем, Сталин всячески уклонялся от того, чтобы официально стать Главнокомандующим РККА накануне и в первые дни войны, то есть намеренно-и по плану-уходил от должностной и документальной ответственности. Помним и о том, что он вообще ничего не подписывал перед войной, а тем паче в первые дни войны. Но, тем не менее, опосредованно-то «его» подпись на директиве-даже на двух-была! За него её поставил тот самый «наш третий персонаж», уже появлявшийся на страницах книги в связи с разгромом ленинградского блокадного музей. Это Григорий Маленков. Внимательный читатель скорее всего подметил, что две важнейшие директивы за №№ 2 и 3 от 22 июня 1941 года подписаны не только Тимошенко и Жуковым, что вполне логично, но и… Маленковым. Что абсолютно логике не поддаётся. Но это только на первый взгляд. Конечно же выглядит странным тот факт, что на двух директивах совершенно неожиданно значится подпись члена Политбюро ЦК ВКП(б), а также и члена Главного Военного Совета РККА Георгия Максимилиановича Маленкова. Напомним, что по состоянию на 22 июня 1941 года в этот коллегиальный орган Народного комиссариата обороны-ГВС РККА-входило девять человек. Маршалы: Тимошенко (председатель), Будённый и Кулик. Генералы армии: Жуков, Мерецков и Павлов. Генерал-лейтенант авиации Жигарев, а также два Члена Политбюро: Жданов и Маленков. И в таком случае крайне интересно понять, каким образом именно подпись Маленкова оказалась на второй и третьей Директивах, наравне с подписями Наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Жукова? И почему тогда только его, а не всех членов Главного Военного Совета? А также какое право имеет этот рядовой член ГВС-да ещё и сугубо «гражданский» человек-подписывать важнейший военно-стратегический документ? Да никакого. Однако на обеих директивах стоит его подпись. Ответ прост и единственно логичен: Сталин лично составил основные положения Директивы, передал их Маленкову-письменно или устно-и приказал ему «приглядеть» за Тимошенко, чтобы он не вставил в текст что-то помимо его, сталинской воли. Ведь Сталин был в Кремле, а Наркомат обороны, где работал Тимошенко, располагался в специально построенном для него перед войной здании в Колымажном переулке и здесь за военными нужен был глаз да глаз. Вот и приглядывает «глаз» Маленков, докладывает всё Сталину, согласовывает каждое слово Директивы. И подпись свою также вынужден ставить, заверяя выполнение указаний Сталина. Для убедительности и за Жукова Сталин требует расписаться, хотя это, на всякий случай, вообще подделка подписи, то есть уголовное преступление. Но Сталина и это не смущает, он ответственность на других перекладывает, а здесь все средства хороши.

Таким образом, Маленков контролировал военных для того, чтобы в этот крайне важный для Сталина день его планы были выполнены «без сучка и задоринки». А уже на следующий день Маленков вновь «планово» и на время пропадает из нашей-и вообще из всей советской военной-истории. Ведь 23-го июня Главный Военный Совет РККА был Сталиным упразднён и его функции перешли к Ставке Главного командования. Попутно роль и подписи Маленкова 22 июня 1941 года-вместе со всем ГВС РККА-отправили в «архив». Просто, грубо, эффективно и планово… Маленков же вскоре ещё раз возникнет в очередной важнейший исторический момент по сталинскому плану. И вновь проявит себя всё в той же неприглядной роли его соглядатая. Читай, доносчика. Но это лишь на первый взгляд. На самом же деле Маленков вновь выступит «ретранслятором» важнейших сталинских идей и получит за это награду, войдя в состав Государственного Комитета Обороны. Однако снова останется «в тени» истории. Всё, как Сталин задумывал…

Итак, вывод: именно Сталин подготовил основные положения Директивы № 3 и через Маленкова отдал прямой приказ Тимошенко на её подготовку отправку в войска. И определил задачи по крайней мере трём фронтам. Ничего, кстати, сложного в том, что именно Сталин поставил такие военно-стратегические задачи, нет. Несмотря на то, что он в военных вопросах был дилетантом, тут особо напрягаться и не надо было: Юго-Западный фронт был «ударным» по всем планам, а удары Западного и Северо-Западного фронтов на Сувалки это вообще «очевидная очевидность». Об опасности сувалкинского выступа до войны не говорил только ленивый… Так что, повторяю, все три удара на этих направлениях логичны и предсказуемы. Для всех. И для вермахта в первую очередь.

В пользу сталинского авторства говорит и то, что, сравнивая Директиву № 3 с тем же планом от 15 мая, невооружённым взглядом видно различие между документами. Если майский план отработан крайне чётко и профессионально-вплоть до каждой дивизии-то третья Директива это какой-то полуфабрикат, не взирая на всю её важность. Так, Северо-Западному фронту предписывается «нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл сувалкинской группировке противника», а какими силами это сделать не говорится вообще. Мехкорпусами или стрелковыми дивизиями, а может кавалерийскими? Нонсенс. Западному фронту предписывается нанести свой «мощный контрудар силами не менее двух мехкорпусов и авиации». А если более, то это тогда сколько? Но ведь это же не задача, а какая-то «заготовка»! Тем более что бросать не просто в контратаку, а в «широкое наступление» мехкорпуса без поддержки пехоты-это нарушение всех военных уставов того времени. Если провести исторические параллели, то Наполеон пришёл в ужас в битве при Ватерлоо когда увидел, как осатаневший и искавший смерти маршал Мишель Ней раз за разом бросает конницу без поддержки пехоты на выстроившуюся в каре английскую пехоту. Другими словами, это полнейшее дилетантство и военное преступление! А вот в вермахте дилетантством не занимались. Гальдер пишет ещё 6 июня 1941-го: «Совещание с генерал-полковником Гудерианом: Главной задачей танковых групп являются не действия в начале наступления, а действия в глубине. Для выполнения этой задачи силы должны быть сохранены. Поэтому в самом начале наступления необходимо использовать поддержку пехоты. 2-й танковой группе должны быть подчинены 267-я и 293-я пехотные дивизии. Их предполагается использовать не целиком, а отдельными полками (без обозов), которые будут подчинены отдельным танковым дивизиям». Не случайно и танкист Павлов попытался нанести хоть и заранее обречённый контрудар силами не только двух МК, но и кавалерийского корпуса, который хоть как-то мог помочь танкистам. Где, в конце концов, задачи по артиллерийской поддержке «широкого наступления»?

Всё это приводит нас к выводу о том, что Директива № 3 просто НЕ МОГЛА быть подготовлена военными по собственному усмотрению, потому что представляет собою документ, нарушающий всякие военные каноны, идущий вразрез с любыми военно-стратегическими замыслами и оперативно-тактическими принципами. Этот документ с военной точки зрения-полная ахинея, эпический бред и сказочный прожект. Страшная авантюра. Директиву № 3 вообще нельзя считать военным документом, это скорее военно-политический замысел. Набросок «хотелок» Сталина. С профессиональной же военной точки зрения-это дело рук дилетанта, крайне далёкого от элементарных, начальных основ армейских знаний. Такой текст Директивы профессиональные военные просто НЕ МОГЛИ предложить Сталину ни при каких обстоятельствах. Исключено. Поэтому Сталин и не мог наказать автора этого около военного бреда, так как его автором он был сам.

Не мудрено, что Директиву № 3 многие «историки» трактуют скомкано, сжато и напирая на те самые контрудары мехкорпусов. А попутно выставляя как щит и как самый значимый документ Директиву № 1, которая абсолютно не так важна на фоне своей третьей по счёту «сестры». Однако при внимательном прочтении спорить с документом бессмысленно: уже 22 июня, в первый же день войны Директива № 3, требовавшая НЕМЕДЛЕННОГО проведения масштабных фронтовых наступательных операций и, следовательно, перехода в стратегическое контрнаступление, была передана в войска и её оставалось лишь выполнять. Таким образом, Сталин буквально «подписал»-как всегда, чужими руками-приговор Первому эшелону Красной армии.

Кроме того, именно Сталин своим приказом о переходе РККА в стратегическое контрнаступление «решительно» упростил вермахту задачу разгрома Первого стратегического эшелона. Ведь, как мы помним, главной задачей плана «Барбаросса» выступала следующая: «Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено». И части РККА не отступают, а, согласно сталинской Директиве № 3, атакуют и погибают, попадают в окружения и «котлы». Мы ещё не раз увидим примеры, когда Сталин запрещал переходить к обороне и отступать целым фронтам не только в 1941-м, но и в следующем году. Увидим и результаты, когда именно из-за этих решений «военного гения» миллионы солдат погибнут или попадут в плен. Всё ещё, к ужасу страны, впереди, а пока Сталин обрёк на полный разгром весь Первый стратегический эшелон РККА в первый же день войны.

И последнее. Конечно, непогрешимых планов не бывает. Все планы или ошибочны или верны, когда приходит время смотреть на результат. Который и есть один-мерило успеха. Тот же скрупулёзно подготовленный план «Барбаросса» начал корректироваться через час-полтора после начала его осуществления. Атака на Черноморский флот не удалась, погранцы дерутся упорно и так далее… На то они и планы, что жизнь их корректирует. Однако имел ли сталинский план шансы на успех? Никаких. Почему? Потому что дело даже не в планах, как таковых, которые на войне быстро меняются. Тот же 9-й мех корпус Рокоссовского-а его военные таланты не подвергаются сомнению-в первый месяц войны десятки раз атаковал, контратаковал, отходил, оборонялся, прорывался, обходил, окружал и снова атаковал в соответствии с обстановкой. И даже дело не в том, чтобы этот план осуществить от «а» до «я». Такого никогда на войне не было. Всегда «гладко на бумаге», то есть на картах. А в жизни выходит, что есть и «овраги». Главное в том, чтобы план был подкреплён объективными факторами возможности его выполнения. Если проще: у армии должно быть все необходимое для реализации этого плана. А именно: силы, средства и время. Другими словами-дело в готовности войск к реализации плана, их наличия на тех позициях, которые в плане обозначены, а также обеспечения всем необходимым. А дальше уже дело за командирами, обстановкой и умением всех сил выполнить задачи. То есть главное-выполнить все подготовительные мероприятия по подготовке армии к войне. Всё это вермахтом по плану «Барбаросса» было сделано чётко и методично. И практически ничего из этого сделано не было в СССР. Что Жуков, Тимошенко и все остальные военные, как могли, пытались втолковать «гению». Однако он остался непреклонен, преследуя прежде всего политические цели. Сталин, заманивая Гитлера, попросту запрещал проведение этих важнейших мероприятий. Собственно, в таких условиях любой план выполнить было крайне сложно. Однако заранее невыполнимый, авантюрный и дилетантский сталинский план стратегического встречного наступления трёх фронтов отнял у Красной армии последний шанс на то, что катастрофы первых дней войны удастся избежать. Так и не отдав распоряжений о военной мобилизации и стратегическом развёртывании частей, заманив Гитлера и предоставив ему возможность напасть первым 22 июня 1941 года, Сталин добавил к своим государственным ошибкам последнее: военную авантюру, которая окончательно подставила не только армию, но и всю страну под страшный, почти смертельный удар.

Ещё весомее ошибки Сталина выглядят на фоне того, что войска Первого стратегического эшелона РККА по состоянию на 22 июня 1941 года не только в разы превосходили вермахт в танках и авиации, но и нисколько не уступали численностью немецкой группировке «вторжения». Хотя сегодня «единым» мнением-и очередной попыткой оправдать катастрофу-историков является то, что на Восточный фронт вермахт направил силы, чуть ли не вдвое-втрое превышающие советские, что и явилось залогом успеха. Однако давайте прочтём первую справку о потерях, которую занёс в свой дневник тот самый начальник Генштаба Гальдер 1 июля 1941 года. В дальнейшем он примерно раз в десять дней будет вносить такие отчёты в свой дневник и они дадут совершенно иную картину как собственно потерь вермахта-вплоть до сентября 1942-го, когда Гитлер отправит его в отставку и записи прекратятся-так и общего количества немецких солдат, воевавших на Восточном фронте. Вот эта справка: «С 22.6 по 30.6 наши потери составляют в общей сложности 41087 человек=1,64 % наличного состава (при численности войск, равной 2,5 миллиона человек). Убито: 524 офицера и 8362 унтер-офицера и рядового. Ранено: 966 офицеров и 28528 унтер-офицеров и рядовых». Таким образом, Гальдер-а кто, как не начальник Генерального штаба вермахта знает точное количество войск? – определяет численность немецких войск, начавших войну против СССР 22 июня 1941 года, лишь в 2,5 миллиона солдат и офицеров. Подчеркну: только немецких, без союзных частей, но на начало войны союзники на Восточный фронт никаких значительных сил ещё не отправили, за исключением 100 тысяч румынских солдат. Верить или не верить этим подробным справкам Гальдера? А зачем ему лгать вообще, не говоря уже о том, чтобы делать это в своём личном дневнике, не предназначенном для всеобщего внимания? Думается, на такой источник не стоит закрывать глаза, мы будем к нему возвращаться и посмотрим, какие факты он нам ещё преподнесёт.

Итак-учитывая все «странности» предвоенных месяцев-после «внезапного» вторжения вермахта и отдания Сталиным провальных указаний на подготовку Директивы № 3, лично ему должны были быть заданы серьёзные вопросы руководством страны и предъявлены весомые претензии командованием армии. Возможно, так оно и было бы, если бы Наркоматом обороны и Генштабом руководили Тухачевский, Егоров и другие авторитетные маршалы. Если бы Молотов занимал пост председателя Совета Народных Комиссаров СССР и впрямую-согласно должности-руководил правительством страны и армией. Однако Молотов накануне войны был с главного поста снят и его место занял сам Сталин, а «старая гвардия» советских военачальников были давно расстреляна Сталиным же. Жуков же и остальные генералы таким весом не пользовались, напрямую подчинялись главе правительства Сталину, да к тому же 22 июня и в последующие дни были им же предусмотрительно и срочно отправлены на фронт. Всё шло по личному плану Сталина. Никто не помешал ему отправить в войска Директиву № 3, предопределившую страшный разгром всей приграничной группировки РККА. И это было только начало…

Глава третья

Итак, планы Сталина сработали и 22 июня 1941 года вермахт начал осуществление плана «Барбаросса», вторгнувшись на территорию СССР. Сталинские титанические усилия по заманиванию Гитлера в невыгодное уже по погодным условиям время конца июня принесли свои плоды. Они дали Гитлеру необходимые козыри в споре с командованием вермахта по вопросу нападения на СССР именно в 1941-м году, которого сам фюрер отчаянно желал. К вящей радости самого автора плана, смешанной, впрочем, со страхом. Самому Сталину нужно было быть в первые дни войны крайне осторожным, потому что все вокруг знали, кто был тем единственным человеком, которого все предупреждали-предупреждали, да так и не предупредили о скором начале войны.

Сегодня достаточно популярна версия, что Сталин, получив известие о начале войны, впал «в ступор», и даже на несколько дней заперся на даче. Многие считают это сказкой, другие непрерывно перетасовывают даты, запутывая истину по очень серьёзным причинам. Третьи ищут подтверждения-опровержения в «Журнале посещений» секретаря Сталина. На самом же деле, это не миф. Факт такой был и оснований не верить, к примеру, воспоминаниям Микояна нет никаких. Этот человек предельно чётко понимал всю ситуацию в стране и роль Сталина. Про годы террора он честно говорил: «Все мы тогда были мерзавцами». Факт «кризиса в Кремле» также подтверждают Берия, Молотов и другие люди «ближнего круга». Говорит об этом и Хрущёв в своём докладе. Слишком много свидетельств для мифа. Однако было это не в первые дни, а через неделю, когда состоялся разгром Западного фронта и был сдан Минск. При этом и в ступор Сталин не впадал. Чуть позже мы опишем эту «широко известную в узких кругах» сцену, только выводы сделаем другие и очень важные.

В первые же дни войны Сталин ни в каком ступоре не был. Это вполне согласуется со словами Жукова о первых часах войны. В своих «Воспоминаниях» он пишет, что, когда они с Тимошенко в 4:30 22 июня вошли в кабинет Сталина, там произошёл следующий диалог:

Итак, Сталин в Кремле, он работает, но «вышел на подмостки» и играет свою новую роль: обманутого и оскорблённого в лучших чувствах миротворца. На самом же деле 22 июня все свои планы Сталин осуществил: Гитлер «вероломно» напал, Красной армии дан приказ перейти в ответное «широкое» наступление, а со следующего дня в СССР объявлена Всеобщая мобилизация. При этом сам Сталин «чист» перед историей. Напомним, что формально он-в отличие от Гитлера-не Главнокомандующий армией, да ещё и подписи его на трёх директивах нет и в помине. Ну то есть виза его, в виде «маленковской» росписи есть, а вот фамилии «Сталин» не значится. Ещё раз отметим его предусмотрительность: де-факто он руководит всем и вся, в том числе и армией, но де-юре он за армию не отвечает. Ловко? Ещё как! Потому и роются историки до сих пор в поисках вины, а то и «предательства-измены» военных в лице Жукова и Тимошенко, а глобально и всей армии. В то время как главный «плановик» уходит от ответственности, как тот «Мерседес» от погони уходил в одноимённом фильме. Армейское руководство заляпано-пусть даже поддельными-подписями «от киля до клотика», а Сталин «чист». Он очень чётко ведёт свою игру и просчитывает возможные риски лично для себя, для своей власти. Скоро он их просчитает и начнёт действовать. И подписывать документы тоже начнёт, но пока ещё не время.

Так что никакой-кроме мнимой-растерянности у Сталина и в помине нет, особенно в первый день войны. Наоборот, этот крайне важный для него день, как и последующие, он проводит в Кремле, ведь речь шла о его планах, а глобально о его личной власти. Сталин был хмур, но собран, работал и даже привычного порядка не менял. То есть работал до поздней ночи, а потом спал до полудня. Видимо, вполне себе крепко. При этом он играл новую роль и играл её громко. Для истории. В первые дни он во всеуслышание заявлял, причитал и вздыхал, что-де Гитлер «его обманул» своим вторжением и «какое светлое будущее ждало нас, если бы мы с Германией объединились». И насчёт «обмана» нам всё уже ясно, да и присоединиться к странам «Оси» Сталину предлагали ещё в сороковом году, как мы помним. Так что всё это лишь очередная роль средненького актёра провинциального «погорелого театра». То, что ронял он эти слова в эти дни слишком часто, нарочито и везде, где только можно, подтверждают и Жуков и Молотов и Берия и все остальные. Сталин даже не забыл рассказать об этом своей дочери Светлане. Позже она чётко укажет этот факт в книге своих воспоминаний. Всё это смиренное покаяние и публичное признание обмана слишком уж показное и настойчивое, чтобы быть правдой.

При этом Сталин всё так же предельно осторожен и предусмотрителен. Утром двадцать второго июня стало окончательно ясно, что началось полномасштабное вторжение, а не пограничный конфликт. Пришло время выступить с обращением к гражданам страны о начале войны. По сложившейся традиции, с объявлением войны всегда выступало первое лицо государства, будь то император или премьер-министр. До изобретения радио Наполеон или Александр выпускали печатные манифесты, которые зачитывались в войсках и народу, публиковались в газетах. С возможностью лично обратиться к гражданам, это стали делать в форме радиообращения. Во второй мировой практика не изменилась: британцам объявил о начале войны король-заика Георг Шестой, во Франции премьер-министр, а в Германии с обращением выступил, конечно же, Гитлер.

Ниже мы приводим это Обращение. Оно пространное и информативное, ведь в нём Гитлер даёт анализ обстановки в Европе за несколько предвоенных лет. Безусловно, его попытки оправдать собственную агрессию против этой самой Европы лживы. Именно так в своё время действовал и Наполеон: обвиняя во всём Австрию, Пруссию, Россию и имея «в виду» стоящую за ними провокатора Англию, император начинал одну войну за другой. При этом он непрерывно говорил и желал-на словах-только одного: мира. Под тем же лозунгом «мира» выступает теперь уже Гитлер. Чем обернулась эта «борьба за мир» Наполеона и Гитлера сегодня известно всем. Однако прочесть его стоит… Крайне интересно здесь то, что Гитлер оценивает политику Англии примерно так, как её оценивает и автор в начале книги. То есть отводит ей роль кукловода и провокатора. И в этом смысле мы получаем ещё один ответ на вопрос о том, кто же несёт главную ответственность за то, что Вторая мировая вообще стала сначала возможна, а затем и неизбежна.

Кроме того, важен и взгляд Гитлера на отношения с СССР. И здесь-хоть мы и оценим это с известной долей скепсиса-о «миролюбивой довоенной политике» Сталина говорить не приходится.

В этом пространном заявлении Гитлера – к народу и, что крайне важно для нашего расследования, к «национал-социалистам» – явно видно, что ему приходится подробно и тщательно объяснять причины нападения на СССР, чего он не делал прежде. Совершенно очевидно, что и он сам в сомнениях, да и оппозиция этому вторжению в Германии сильна. Однако для нас также крайне интересно перечисление Гитлером требований Молотова на переговорах сорокового года в Берлине-о них мы уже подробно говорили – которые положили конец шаткому миру, нивелировали «Пакт о ненападении» и запустили маховик подготовки к войне. Даже если они-по Марку Твену-«сильно преувеличены» Гитлером, то по крайней мере имели место быть.

Очень интересно-а для «ледокольной» версии просто убийственно-звучит фраза о том, что Пакт о ненападении подписан Гитлером не в результате «обмана Сталина», а вполне осознанно и, можно сказать, «с чувством глубокого удовлетворения». Снова очень полезно читать документ полностью, не правда ли? А, прочитав такие слова: «…договора, которого я сам хотел и который заключил в интересах немецкого народа…» никаких поводов для интерпретации не остается, правда? Остаётся только солгать, а документ не публиковать. Нет также ни слова о том, что-де вермахту надо было спешить и нападать, упреждая внезапный удар Красной Армии, который она могла нанести в ближайшее время. Рассуждения Гитлера о сосредоточении советских армий на границе или существовании некоего «заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и тоже еврейских властителей большевистского центра в Москве»-грузин Сталин, как властитель такого «центра» в Москве, наверное, сильно удивился, узнав о своей новой национальности-тоже из серии отговорок и никак не говорят о скором нападении РККА. Так что версия Кейтеля, Йодля и «Ледокола» снова хромает на обе ноги. Потому что Гитлеру ничего не стоило-мало того, ему было выгодно! – в своём обращении заявить именно о превентивном характере нападения. Однако он этого не делает понимая, что после всех его книг, статей, лозунгов и речей о «жизненном пространстве на Востоке» ему попросту никто не поверит… Он ограничивается лишь лживыми фразами о заварушках на границе и «фактами» нарушения Пакта со стороны СССР, как повода для вторжения и не более того.

Если же соотносить положения этого Обращения Гитлера с планом Сталина, то здесь мы как раз можем видеть его поэтапное воплощение, начиная с 1939 года. Они перечислены в хронологическом порядке. Вот эти этапы… Заключение Пакта Молотова-Риббентропа. Подписание «Секретных протоколов», на которых настаивал именно Сталин. Выполнение их после нападения Германии на Польшу и немедленное нарушение их Сталиным в отношении-по Литве вопросы есть к обеим сторонам-Румынии. Приближение границ СССР к Германии. Сосредоточение советских дивизий. Война СССР с Финляндией. Выдвижение Молотовым новых требований по Финляндии, Румынии, Болгарии и базам в Средиземном море и «планово» сорванные переговоры в Берлине, наконец. Наращивание войск в приграничье. И, как итог, нападение Германии на СССР. Планы Сталина сработали, Гитлер напал первым и стал-при всех его оправданиях, которые никого уже не волновали, впрочем-однозначно агрессором.

Отметим также и тот факт, что в этом «миролюбиво-оправдательном» обращении Гитлера к нации и партии ни слова не говорится о том, что Гитлер начинает не просто войну, а войну на уничтожение. О существовании приказов для армии, зондеркоманд, эсэсовских частей и гестапо по поводу методов войны с СССР, которые в корне отличаются от войны с европейскими странами, знают лишь те, кому их надлежит выполнять. Те, кому предстоит варварски бомбить города с мирными жителями, жечь сёла и деревни. Кому в ходе войны и после победы предстоит «планово» и консеквентно уничтожить-для начала-тридцать миллионов советских граждан.

В свою очередь, Сталин практически свободен от всех сомнений прежде всего потому, что СССР-страна, пострадавшая от агрессии. Всё, что Сталин захочет озвучить или объяснить своему народу-и миру-он волен делать по своему желанию. Однако Сталин продолжает играть в свою игру. Он по-прежнему крайне осторожен. И по-прежнему не хочет брать на себя даже малую долю ответственности в первые дни и даже недели войны. В итоге с обращением к гражданам о начале войны Председатель правительства и Комитета обороны, а также Секретарь партии Иосиф Сталин выступать отказывается. По признаниям очевидцев: «до выяснения политической обстановки и положения на фронтах». Однако Сталин и здесь верен себе: всё по плану и продумано до мелочей. Таким образом, Сталин и тут остаётся «в тени». Ничего не подписывая до войны, он продолжает эту тактику уже тогда, когда война началась. Естественно, снова поручается «эт дело» многострадальному и много чего подписавшему перед войной Молотову. «До кучи» и выступление. Только это пока не Обращение, а Заявление, которое готовят Сталин и Молотов. Точнее, пишет его Молотов, а Сталин вносит давным-давно заготовленные им «правки». Трудно поверить, что это экспромт и что уже к полудню эти два «гиганта мысли» додумались до впечатляющего лозунга, которым Заявление заканчивается. Как известно, лучший экспромт-заранее подготовленный. К тому же здесь явно чувствуется если не «рука», то профессиональная помощь «его сиятельства товарища Толстого». Хотя утверждать этого мы не можем, но вполне похоже.

Итак, вот это Заявление. Им на самом деле оканчивается основная довоенная часть планов Сталина, которые до сего момента работали-работали, да и сработали. Как и было заявлено автором в начале книги, это Заявление и есть один их тех самых официальных-официальнее некуда, не правда ли? – и всем известных документов, найти который «в сети» может каждый. Однако давайте прочтём его повнимательнее и посмотрим, что интересного и важного можно отсюда вынести. И что кроется в словах-деталях. А также насчёт пресловутой, но не существовавшей «внезапности»… Есть ли она тут, в первом обращении Сталина-если кто не понял-к народу? По всем канонам должна быть…

В начале отметим, что Заявление выдержано в спокойном-даже слишком спокойном-тоне. Никакой паники ввиду «вероломного нападения» не наблюдается. Такое ощущение, что все к нему были готовы. Ну Сталин так уж точно, как мы понимаем. Таким образом, лгать народу Сталин начинает уже с первого дня войны. Никаких особых призывов, кроме обычных «сплотиться вокруг партии и великого вождя Сталина» или «мы уверены» нет. Всё достаточно буднично. Первым моментом, конечно, видно всемерное усиление роли того самого «вероломства» и нарушения Пакта Германией. Для этого сначала идёт «без объявления войны и без предъявления претензий». Хотя ниже становится понятным, что и война объявлена, и претензии предъявлены. Однако усиление вероломства «нападающей стороны» необходимо и оно присутствует. Заявляет Молотов и о единоличной ответственности Германии за нападение в нарушение Пакта чего, как мы понимаем, Сталин всемерно добивался. Интересно, что уже нет речи и о «гитлеризме», а напали именно «фашисты». Всё вновь переворачивается в политическом устройстве Германии и снова страна становится «фашистской». При этом ни слова в Заявлении не сказано о том, что, собственно, кроме Германии войну СССР 22 июня объявили также Италия и Румыния. Народу это знать, видимо, ни к чему.

Что касается времени вручения ноты германским послом Шулленбургом, то в Заявлении явное лукавство, если не сказать подтасовка фактов. В речи звучит о нападении в четыре часа, хотя уже часом раньше начались налёты на советские военно-морские базы и приморские города, такие как Севастополь. Казалось бы, это только говорит в «нашу» пользу. Однако сам же Молотов позже заявлял, что получил ноту от Шулленбурга в 2:30, а в 5:30 второй экземпляр вручили нашему-как и положено по «протоколу»-послу в германской столице. Есть, правда, на этот счёт и другие свидетельства, согласно которым Молотов намеренно «прятался» и не принимал немецкого посла, пока не получил сведений о начавшихся бомбардировках. В частности, черноморских военно-морских баз, которые открыли огонь по немецким бомбардировщикам в 3:05. Как мы понимаем, «вероломство» нападения и вопиющее нарушение Германией Пакта были для Сталина главными приоритетами. Выполнить «последний акт» этой трагедии путём задержки приёма посла было уже делом очень простым. Ну а далее при обсуждении текста Заявления было решено ещё «сдвинуть время» и тем самым усилить эффект фразы «без объявления войны», хотя все дипломатические приличия были соблюдены. Впрочем, с этими размытыми данными можно поспорить, поэтому не будем копаться в часах и минутах. В любом случае, даже просто нарушив Пакт о ненападении-не говоря уже про «Договор-невидимку» о дружбе-Германия становилась однозначным агрессором в лице всего мира. Это очевидно. План Сталина сработал.

Тем не менее, необходимо отметить, что в Заявлении словосочетания «внезапное нападение» не звучит. Звучит лишь «вероломное», а это означает лишь в нарушение существующего пакта и не более того. Ну а далее добавляется ещё и «разбойничье», которое вообще ни о чём не говорит. Сталину пока что не требуется оправдание и заявлять о «внезапном» или «неожиданном» нападении Германии он не собирается. Хотя всё-таки два заявления от официальных лиц с термином «внезапность» 22-го июня прозвучали…

Пока в Кремле думали, соображали и правили заявление Молотова, уже в десять утра в Москве зазвучал призыв Русской Православной церкви. Символично, что именно двадцать второе июня был первым днём праздника – Недели Всех Святых, в земле Российской просиявших. В последующие четыре года такими Святыми станут миллионы наших предков… Во время литургии в Богоявленском Соборе, которую служил местоблюститель патриарха митрополит Сергий Страгородский, он обратился к верующим с амвона храма с призывом, который в этот же день был разослан по всем приходам:

Здесь мы видим слово «внезапность», но оно простительно для священнослужителя, намеренно удалённого от всех государственных дел и пользующегося только лишь общедоступными сведениями. При этом в Послании нет ни слова о советской власти, а тем паче о Сталине. Митрополит говорит о Родине, об Отечестве и вере, обращается к памяти предков. Впервые за многие годы прямо говорит Сергий о патриотизме, предупреждает о тяготах войны, призывает к всенародному подвигу, к тому, что каждый должен нести свой труд на алтарь победы. При этом Сергий не только призывает «пастырей Церкви» «на подвиг», но и предостерегает от сношений с врагами, называя это прямой изменой родине и пастырскому долгу. Послание оканчивается двумя фразами-благословлением на «защиту священных границ нашей родины» и уверенным: «Господь нам дарует победу». Глупо отрицать, что Сталин в своих Обращениях к народу будет использовать и слова Сергия, и приведёт схожие исторические примеры. Тех же Донского и Невского. И обращение «братья и сёстры» выберет не случайно. А обещание победы прозвучит уже в Заявлении Молотова в тот же день. Всё в ход!

Также-шумно и облегчённо выдохнув-22 июня выступает с речью по поводу нападения Германии на СССР и Черчилль, употребляя термин «внезапность». В его заявлении все выглядит следующим образом: «В 4 часа утра этим утром Гитлер напал на Россию. Все его обычные формальности вероломства были соблюдены со скрупулёзной точностью… внезапно, без объявления войны, даже без ультиматума, немецкие бомбы упали с неба на российские города, немецкие войска нарушили российские границы, и часом позже посол Германии, который буквально накануне щедро расточал россиянам свои заверения в дружбе и чуть ли не союзе, нанес визит русскому министру иностранных дел и заявил, что Россия и Германия находятся в состоянии войны». Но это заявление всё та же часть пропаганды, только уже другой страны. Скрывая огромную радость от того, что Германия наконец-то повернула армии на восток против Советской России, Черчилль играет в свои игры. Соединённое Королевство снова с традиционной решимостью и упорством было готов воевать с врагом до последнего русского солдата. И Черчилль готов был усиливать и устрашнять ситуацию по мере необходимости. Этого он и добился, добавив к «вероломству» еще и «внезапность».

Мы же вернёмся к анализу Заявления Молотова. Отдельного внимания заслуживает абзац про «порабощённые Германией» народы Европы. Это уже начало «засветки» и обнародования Сталиным своих настоящих планов на эту войну. Но не Молотову, естественно, о них говорить прямо, а только самому автору планов и будущему «победителю», а пока что до этого дело не дошло. Можно только обозначить и «вешки поставить». Также важно, что уже в речи Молотова-а война только-только началась-звучит один, но зато самый важный исторический пример. А именно: вторжение Наполеона в Россию в 1812 году. За ним следует историческая аналогия и лозунг-объявление отечественной войны. Пока с маленькой буквы. «Нападающий и зазнавшийся враг»-так сравнивает Наполеона с Гитлером Молотов и предрекает такой же конец фюреру. При этом термин «отечественная война» повторяется дважды и, таким образом, запускается как в пропаганду, так и в обиход. И действует по сей день. И это крайне интересный факт. Итак, третья отечественная объявлена. Уже в первый даже не день, а в первый часы войны. Ясно, что это «заготовка» Сталина для народа, который необходимо поднять именно на войну за своё Отечество, а не за мифические коммунистические идеи. Ведь в страну вероломно и с мечом вторгся враг… Не зря и «отечественную войну» народ призывают вести «За Родину, честь и свободу». Пока. Сам Сталин вскоре эти цели и задачи подкорректирует, а скорее назначит новые, более глобальные и соответствующие его плану.

Мы же коротко рассмотрим две предыдущие войны в смысле сроков объявления той самой Отечественной. Итак, первой считается война 1812 года. По времени она охватывает промежуток с момента вторжения Наполеона в июне и выдворения остатков его армии из России в декабре того же 1812 года. Заграничный поход русской армии и вступление в Париж к этой войне хронологически не относятся. Только вот дело в том, что в 1812-м никто войну Отечественной не объявлял! Этот термин появится много позже-в 1830-х годах-и его приписывают перу геройского офицера и декабриста, писателя и поэта Фёдора Глинки. Автора знаменитых в ту пору «Записок русского офицера», где он впервые назвал войну «Отечественной». Словосочетание было замечено, прижилось и стало позже применяться к той войне. И до сих пор вполне себе логично применяется.

Вторая Отечественная была объявлена во время Первой мировой. И также не сразу, а лишь через год, когда русская армия начала терпеть неудачи, германцы вторглись в приделы-что очень важно вообще для терминологии «Отечественная»-империи и потребовалось поднять боевой дух солдат и всего общества. Она, в принципе, также нашла отклик и стала мощным пропагандистским лозунгом Первой мировой. Хотя применение этого термина советская послевоенная идеология, пропаганда и культура предпочитала всячески скрывать, дабы избежать неизбежных сравнений. Однако ещё раз: Вторая Отечественная объявляется лишь на второй год войны в 1915 году.

И только Третья-вскоре Великая-Отечественная объявлена немедленно в день начала войны 22 июня 1941 года. Вкупе с исторической аналогией о Наполеоне, вопросов о заготовленном экспромте, как продолжении планов Сталина не возникает. Всё логично. Неудивительно и вполне естественно в этой связи, что и знаменитый лозунг, которым оканчивается речь Молотова пришел также из той самой Первой Отечественной. То есть после неё… Самое раннее появление этой фразы можно найти в романе Михаила Загоскина «Рославлев, или Русские в 1812 году», изданного в 1831 году. Вот эта цитата: «Эх, братцы! Уж если вы начали служить верой и правдой царю православному, так и дослуживайте! Что нам считать, много ли их? Наше дело правое – с нами Бог!» И, если всё-таки Алексей Толстой помогал Сталину в подготовке знаменитых обращений сорок первого года, то такая «находка» вполне объяснима. Потому что сам «лучший друг писателей и знаменитый литературовед» Сталин мог не знать произведений «русского Вальтера Скотта» Михаила Загоскина. А вот автору «Золотого ключика» и «Петра Первого» они, безусловно, были известны. Талантливый человек… Интересно также и то, что примерно такие же лозунги мелькали в статьях и обращениях белогвардейцев в период Гражданской войны. Вот: «Наше дело право и мы победим!»-статья «Наши победы» в «белой» газете «Кубанский край» от 8-го января 1919-го. Или вот ещё: «Враг будет разбит!» в Воззвании генерала А. Н. Пепеляева к населению Пермской губернии в июльской листовке 1919-го года. Немного переработать, и получается: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Крайне забавным сегодня выглядит то, что сталинские апологеты с пеной у рта отстаивают и настаивают на том, что этот лозунг предложил именно… Сталин! В числе всех прочих других сталинских «гениальных» предложений, замечаний или веско оброненных фраз, конечно. К примеру, легенды о том, как Сталин по поводу предполагаемой медали «За мужество» задал-кому-то неведомому-вопрос: «А женщинам медаль может быть вручена? Тогда надо подумать. Может быть «За отвагу?» Ну и прочие сказки о том, как без «всепроникающей мысли и живительного слова вождя» даже колосок не поле не колосился. Однако тут сомнений нет. Успокойтесь, товарищи. Мы согласные. Ну, а кто ж ещё? Конечно, сей лозунг приготовил и предложил Сталин. Никто и не сомневается. Правда, 22-го июня 2021 года известный политолог, а по совместительству внук Молотова, выступая на телевидении по поводу 80-летия начала войны, ничтоже сумяшеся приписал сей лозунг родственнику. Мол, «ему дедушка так лично сказал». Оно на первый взгляд возможно, на второй не проверишь, а на третий-приписать дедушке значимое действие или слово всегда приятно. Однако на месте внука я бы сто раз подумал, стоит ли это делать. Потому что после анализа сего Заявления сразу же возникает масса вопросов и, если Молотов знал о сталинском плане, то он пойдёт конкретным соучастником. А это, как говорится, уже «другая статья». Но, как мы уже помним, Молотов едва не попал «под раздачу» в апреле-мае этого года и «разговор» с ним Сталина ещё далеко не окончен. Скоро будет очередная и уже впрямую смертельно опасная для Наркома иностранных дел и Зампреда СНК «беседа». Поэтому словам родственника не поверим, а оставим авторство лозунга именно за Сталиным.

Пока же агрессор-а это безусловно Гитлер-начал вероломное вторжение в СССР, под водительством «миролюбивого» Сталина. Очередная «Великая армия» вторглась к нам «с мечом», от «которого и погибнет». Как и завещал эйзейнштейновский-а на самом деле сталинский-«Александр Невский». Отечественная война объявлена, аналогия с событиями 1812 года проведена. Лозунг в духе преемственности поколений готов. Осталось начать разгром врага. Напомним ещё раз о том, что-по «сталинским планам»-Указом Президиума Верховного Совета СССР в этот же день была объявлена Всеобщая мобилизация, начинающаяся с 23 июня. Та самая мобилизация, как одна из главных составляющих «ответного блицкрига». При этом Гитлер ни о какой мобилизации в Германии с началом войны даже не задумывается. Воевать будет вермахт, а граждане Германии могут спокойно трудиться в тылу.

Ещё через день, 24 июня при Совете Народных Комиссаров образовано Советское информационное бюро, более известное как Совинформбюро. Нет сомнений, что и это было сделано по сталинскому плану. При этом в идеологическом и политическом плане оно было подчинено ЦК ВКП(б). Однако вся эта «подчинённость» фикция и не более того. Потому что… В это трудно поверить, учитывая занятость Сталина, однако с первого и до последнего дня войны все-повторяю, ВСЕ! – тексты сообщений Совинформбюро правил лично Сталин! С первого мгновения войны Сталин и никто другой лично решает, что услышит вся страна о войне. Конечно же, он не знал, что она продлится почти четыре года, а надеялся на другой, короткий-а в идеале «молниеносный»-период, но, раз «взялся за гуж»… Да ещё за самый важный, идеологическо-исторический «гуж», то далее всё по пословице. И дело это Сталин считал более важным, чем даже новости с фронтов. Как вспоминали генералы-маршалы, они порой подолгу просиживали в приёмной Сталина с военными донесениями, пока вождь правил сводки. Нетрудно понять, что сообщения Совинформбюро-а на самом деле Сталина-становились для всех газет той канвой, вплоть до заголовков, в которую они укладывали свои тексты. А позже они же стали практически «каноническими» для целых поколений историков, жонглировавших выдуманными ЛИЧНО Сталиным лживыми эпитетами о «молниеносной войне-блицкриге», о «временных неудачах», о «внезапном и неожиданном нападении» или о повторном наступлении вермахта на Москву в 1942 году, которое предотвратила, оказывается, оборона Сталинграда.

В этот же день вышел указ о сдаче государству всех радиоприёмников и с этого момента всей стране начинают говорить о войне так, как этого хочет Сталин, а не так, как всё происходит на самом деле. Как показывают тексты с его правками, Сталин часто сокращал сообщения, усиливал значение фраз или придумывал свои, типа: «кровь за кровь». Что касается потерь вермахта, то ясно видно, что они буквально взяты вождём «с потолка». Так, ответственный секретарь Совинформбюро Владимир Кружков вспоминал: «Если по сводкам посчитать все потерянные противником самолёты, танки, корабли, оружие и людские силы, то ни в Германии, ни в захваченной ею Европе не осталось бы ни людей, ни техники уже к середине войны». А тем временем для народа именно Совинформбюро стало единственным источником информации о войне, которое регулярно сообщало о страшных потерях вермахта, низком моральном духе и развале в Германии. Правда, следом за этой бравой ложью, очередная якобы «неуправляемая и дикая фашистская орда» подступала к Ленинграду, Смоленску, Москве… Тот же Кружков вспоминал, как Жуков и Василевский ждали в приёмной, а секретарь Поскрёбышев передал ему сводку, которую всю исчеркал Сталин. Кружков увидел, как изменился в лице Жуков, а Василевский был непроницаем внешне, но… Он понял, что генералы давали для сводки цифры, которые после сталинской «правки» стали совсем иными. Тем не менее, генералы не проронили ни слова и отошли в сторону. Впрочем, вскоре многие граждане СССР поняли, что читать-в смысле слушать-надо «между строк» и сопоставлять происходящее наяву с тем, что говорят по официальным громкоговорителям. Как сосед Синцовой.

Однако для нас очевидно, что сообщения Совинформбюро-важнейший источник сталинской пропаганды. Источник подробный, идеологический и исторический, потому что именно таковым его считал сам Сталин. Его «разговор» с народом и историей посредством Совинформбюро, кстати, не ограничивался одними короткими сообщениями. Среди них часто встречались настоящие заявления, обращения и подробные разъяснения по целым периодам войны, подготовленные лично Сталиным и ставшие основой всей советской военной мифологии. Именно здесь будет опубликовано и озвучено, к примеру, его очередное Обращение к народу 22 июня уже 1942 года, посвящённое итогам первого года войны. О котором и мы уже говорили, и Хрущёв. Крайне важное для нашего расследования. Так что Сталин использовал Совинформбюро широко, разнообразно и для важных исторических и идеологических нужд. В частности, именно здесь проходили «обкатку» сочинённые им военные сказки и мифы, которые Сталин вбрасывал в общественное сознание и которые до сих пор «живее всех живых». Этот ценный источник история сохранила дословно и не только с датами, но и временем «рождения» всех сталинских мифов о войне. Так, буквально через неделю после начала войны именно в сообщении Совинформбюро Сталин сделает своё первое заявление о той самой «молниеносной». Для истории. А пока для Сталина всё идёт как нужно на словах и на бумаге, а вот на деле…

Глава четвёртая

А вот на деле всё очень плохо. В первый же дни на всех приграничных фронтах начинается страшная, но логичная катастрофа Красной армии. Об этом подробно сказано и написано, поэтому обратим внимание на главное. Итак, удар вермахта и союзников был нанесен по всей границе между двух морей. А основной-как и предсказывали полгода назад Мерецков, а ещё раньше Шапошников-вермахт направил как раз на Западный и Северо-Западный фронты. Пока пограничники геройски сражались и погибали на заставах, а дивизии прикрытия границы вступали в бой-кто выдвигаясь из мест постоянной дислокации, а кто и с марша-ударами германской авиации была уничтожена от одной трети до половины советских самолётов на приграничных аэродромах. Ещё одну треть истребили в течение двух-трёх дней в воздушных боях. Таким образом, авиация как род войск в первом войсковом эшелоне практически перестала существовать буквально через несколько дней. Ещё один «не сбитый» Сталиным до войны «испанец»-командующий ВВС Западного фронта, герой Советского Союза генерал-майор Иван Копец 22 июня в последний раз поднимется в небо. Он лично облетит разрушенные аэродромы фронта, на которых остались более полутысячи так и не взлетевших, сожжённых самолётов и в тот же день застрелится в своём кабинете…

Немедленно выявились критические недостатки связи, что явилось одной из главных причин несогласованности действий войск. Поработали над этим как немецкие диверсанты, так и местные, недавно ставшие «советскими» жители западных областей Украины, Белоруссии и прибалтийских стран. Уничтожение самолётов так же привело к полной прострации командования фронтов при оценке обстановки. Удар по «всей границе», как и предполагалось «Барбароссой», сковал силы всех фронтов. При этом Директива № 3 предписывала трём фронтам нанести встречные удары и перейти в стратегическое наступление. По плану Сталина. Он рассчитывал, как мы помним, на механизированные корпуса. Посмотрим, к чему они были готовы…

Немного предыстории. К началу 1939 года в РККА были четыре мехкорпуса, но в ноябре того же года наркомат обороны во главе с Ворошиловым принял решение о расформировании этих частей, исходя из опыта войны в Испании. Новый нарком Тимошенко, опираясь на немецкий опыт уже войны во Франции, принимает решение вновь сформировать мехкорпуса в июле 1940 года уже в количестве восьми. А в феврале-марте 1941 года было принято решении о формировании ещё 21 мехкорпуса. Однако Сталин утвердил их штаты только в апреле. В каждом корпусе должны были состоять: почти тысяча танков-2 танковые и моторизованная дивизия-артиллерия, минометы, зенитные части, броневики, мотоциклетные части, огнеметы и так далее. Естественно, по штату. И ещё более естественно, что подготовка мехкорпусов опоздала. Представьте себе, что нужно укомплектовать подразделения, обучить экипажи танков, согласовать взаимодействие со стрелковыми частями, артиллерией и авиацией. Не говоря уже про учения, которые должны были проходить непрерывно. Конечно же за три-четыре месяца почти никто ничего не успел. К 22-му июня только 4 мехкорпуса завершили формирование, но по штатам сорокового года! Остальные находились не просто в стадии реорганизации, а в катастрофическом, без преувеличения, состоянии.

Крайне низкой была подготовка танковых экипажей. Как тут не вспомнить крылатую фразу-лозунг Сталина, которую кто-то «умный» кастрировал вместе со смыслом до: «Кадры решают всё». На самом же деле в оригинале Сталин говорил: «Кадры, овладевшие техникой, решают всё», а всю страну немедленно оклеили соответствующими плакатами. И, как обычно у большевиков, лозунги делом не подтверждались. На этот раз уже применительно к подготовке танкистов вообще, не говоря уже об экипажах для новых моделей танков: «Т-34» и «КВ-1». А уж о слаженности действий корпусов, а тем более об отработке взаимодействия со стрелковыми частями, авиацией и артиллерией в реальной боевой обстановке и говорить не приходилось. В результате затягивания Сталиным всех необходимых мероприятий, не были обеспечены к 22-му июня танковые части даже боеприпасами и горючим. Естественно, всё это непотребство немедленно дало о себе знать. Один из стандартных докладов по средним танкам начальника автобронетанкового отдела Северо-Западного фронта от 8 июля 1941: «С началом войны вышло в поход 333 штуки. Потеряно от огня противника 144. По технической неисправности 122 шт. Состоит в наличии 58 штук. Из них исправные 2 штуки». Что же касается тяжелых КВ-1, то вот доклад бригадного комиссара Юго-Западного фронта, также от 8 июля: «Исключительно велики потери танков КВ. Потери объясняются плохой подготовкой экипажей, низким знанием материальной части. Были случаи, когда экипажи не могли устранить неполадки и подрывали их».

Однако это общие недостатки, но всё-таки мехкорпуса, пусть разной укомплектованности и готовности, но были в наличии и, при грамотном их использовании, они могли достаточно успешно контратаковать и выполнить если не стратегические, то по крайней мере тактические задачи. Однако сталинская Директива лишила командование округов возможности использовать мехкорпуса по обстановке, а направила их в безнадёжный прорыв. Итак, согласно Директиве № 3, командующие фронтами отдали приказы о контратаках мехкорпусами и уже с 23 июня пошли «машины в яростный поход». Не взирая на то, что некоторым мехкорпусам пришлось выдвигаться из мест постоянной дислокации и пройти сотни (!) километров маршем, с этих самых маршей тысячи танков ринулись в бой…

Мы уже приводили пример такого неудачного удара Западного фронта, о котором говорил маршал Ерёменко в своих воспоминаниях. Вот ещё один, уже «ударного» Юго-Западного фронта, говорящий о том, как Директива № 3 не согласовывалась с реальной обстановкой, о чём говорили и Жуков и командующие западными округами. И как нарушался главный принцип танковой войны: нанесение ударов только после полного сосредоточения и развёртывания всех частей танкового соединения, которое является условием успеха, так как удар будет в этом случае действительно мощным. Однако, как мы уже не раз писали, как раз эти мероприятия Сталин провести не дал. Командиры пытались сделать это уже в ходе войны. Так, могучий 8-й мехкорпус, по приказу своего командира генерала Дмитрия Рябышева, ждал подхода всех дивизий для нанесения мощного удара, но… На командный пункт прибывает Член Военного совета Юго-Западного фронта, полковой комиссар Николай Вашугин. Да не один, а с военным прокурором, с комендантским взводом и приказом-угрозой: «Если не начнёшь атаку немедленно, расстреляю под этой самой сосной!» Рябышев отдал приказ и в бой ринулась лишь одна танковая дивизия, а остальные направлялись в атаку по мере прибытия, в течение нескольких суток. Гальдер заранее оставляет в своём дневнике пророческую запись: «В полосе группы армий «Юг» 8-й русский танковый корпус наступает от Броды на Дубно в тыл нашим 11-й и 16-й танковым дивизиям. Надо надеяться, что тем самым он идет навстречу своей гибели». К сожалению, так и случилось. Итог: сотни подбитых танков в первые же дни, невыполнение боевой задачи и выход частей корпуса из окружения практически без техники. Ещё одним итогом стало самоубийство ретивого Вашугина 28 июня, когда выяснилась вся правда о разгроме. Не совесть заела комиссара, а страх, ведь свидетелями безобразной сцены были десятки офицеров… Генерал-лейтенант Рябышев же, проживший 100 лет, прошёл всю войну, воевал и успешно, и не очень, а представление к Герою ему в итоге заменили на награждение орденом Ленина.

Итак, никаких «широких наступательных действий», разгрома и уничтожения противника-не говоря уже о прорыве на польскую территорию-не могло произойти в принципе. И не произошло. Заранее невыполнимая сталинская Директива № 3 и на деле выполнена не была. Мехкорпуса фронтов нанесли поспешные контратакующие удары и сгорели в них в первые неделю-две, а остатки их вскоре превратились в обычные стрелковые дивизии по причине… отсутствия техники. Вот лишь один пример печально знаменитой атаки самой мощной танковой группировки того самого «ударного» Юго-Западного фронта. 23–30 июня в т. н. «Бродском треугольнике» – Броды-Луцк-Дубно-были разгромлены пять полностью и один частично мехкорпусов РККА. 8-й, 9-й, 15-й, 19-й и 22-й мехкорпуса, имевшие 2803 танка, прикрывал самый мощный 4-й МК с 892 боевыми машинами, из которых в наличии было танков КВ-1-89 шт. и Т-34 – 327 шт. Примерно 3,5 тыс. танков! Мощь, конечно, хотя если исходить из штатного расписания, то каждый корпус должен был иметь по тысяче танков. Здесь же-чуть больше половины. В 9-м мехкорпусе Рокоссовского, к примеру, было всего 300 танков и все лёгкие. Им противостояли танковые и пехотные дивизии вермахта, в которых было всего 800 танков. Итог боёв: 2,5–3 тысячи наших танков были потеряны. От 70 до 94 %. Немцы потеряли 186 танков. Причины: недостаток бронебойных снарядов, отсутствие авиационной и артиллерийской поддержки, несогласованность действий… И так везде, на всех фронтах. Лишь на Южном фронте удалось остановить атаки румынских частей, однако ненадолго.

Безусловно, непрерывные контратаки мехкорпусов затормозили, а где и остановили, и даже обратили в бегство немецкие части, однако главной цели они не достигли. Растеряв преимущество первого удара, не поддержанные авиацией, артиллерией и пехотой мехкорпуса наносили мощные, но бесполезные в стратегическом отношении удары. Немедленно сказалось недостатки: отсутствие запасов топлива и боеприпасов, преимущественно старые модели танков, непрерывные поломки техники, отсутствие средств к ремонту и слабая подготовка экипажей. Потеря авиации нанесла решающий удар по танковой армаде РККА и она просто перестала существовать. Через месяц после начала войны от 20 тысяч танков осталось менее 30 %. Около 5 тысяч боевых машин.

Мы уже говорили о том, что вермахт обманулся в оценке силы Красной армии, и в первую очередь в количестве и качестве советских танков. Однако если имела место «цифровая» недооценка, то стратегически вермахт действовал умело. Вполне себе представляли в Генштабе вермахта о том, что танков у РККА не мало, знали они и о том, что возможны контрудары советских мехкорпусов. Ещё 6 июня Гальдер оставил запись: «Тактика русских танковых войск. Использование небольших подразделений (для контрударов и контратак) и массированное использование. (Новость!) Выдвинуть вперед противотанковую артиллерию (возможно, даже из дивизий, расположенных в тылу)». Кроме всего прочего, передовые немецкие части были заранее вооружены бутылками с горючей смесью, которыми они сожгли сотни наших боевых машин. Тем самым «коктейлем Молотова», хотя это очередная подмена понятий и правильнее было бы его назвать «коктейлем Гальдера». Не говоря уже о том, что глухие, но упорные слухи, появившиеся в последнее время, обнаруживают в Генштабе РККА глубоко законспирированного агента – «крота», передавшего много ценных сведений в предвоенный период. Доказательства, правда, скудные или, наоборот, хорошо засекреченные, но полностью исключать этого факта нельзя. Однако это предположения, а вот фактом является то, что постепенный-и по частям-ввод мехкорпусов в бой из мест постоянной дислокации немедленно замечался немецкой авиацией и к встрече с ними немцы были готовы заранее. Нередко мехкорпуса несли серьёзные потери от той же авиации ещё даже не вступив в бой.

При этом немцы немедленно ощутили на себе упорство и героизм наших солдат. Что не помешало им профессионально оценить, как состояние, так и действия РККА в этот период как «посредственное». К сожалению, спорить с этим трудно, учитывая и то самое мирное благоденствие, царившее в войсках под приказом: «не провоцировать». А ведь в спорте есть хорошее выражение: «Порядок бьёт класс». Оно означает, что средняя по мастерству, но организованная, подготовленная, дисциплинированная и выполняющая установки тренера команда-футбольная, хоккейная и так далее-нередко играет на равных, а порой и одерживает верх над более классной, талантливой и мастеровитой, имеющей в своём составе настоящих «звёздных» игроков. К этому можно добавить: «не умеешь играть-бегай». В смысле, бери не мастерством, а физической подготовкой. Немецкая армия, безусловно, была самой «классной» в то время. Однако это не означает, что она добилась бы серьёзного успеха-не говоря уже о таком разгроме-если бы в Красной армии были элементарный порядок, организация и подготовка. К сожалению, и пресловутый порядок был тоже на стороне германской армии, а Директива № 3 буквально лишила РККА всех шансов на успех в приграничных сражениях.

Возникает вопрос: а какой же орган вообще руководит действиями фронтов РККА в первые дни войны, ведь практически весь Генштаб разогнан Сталиным, а его офицеры направлены на фронты? 23 июня постановлением Совета Народных Комиссаров и Верховного Совета СССР № 825 был создан «Чрезвычайный орган военного управления для стратегического руководства вооружёнными силами СССР в ходе войны»-Ставка Главного командования. В неё вошли: Сталин и Молотов, Жуков и Тимошенко, Ворошилов и Будённый, а также Нарком флота Кузнецов. Председателем же её стал… Тот, кто назовёт Сталина, видимо, не читал предыдущих глав. Потому что Сталин был-пока что-лишь «скромным» членом Ставки, а председателем её назначили Тимошенко. Кто его назначил, тоже не секрет. Сталин. Потому что ещё не время, ведь приграничные сражения могут пойти не по успешному, а по иному, плохому сценарию и Сталину совершенно не хочется нести за это ответственность. Он, как всегда, «просчитан» до мелочей… При этом Сталин, по воспоминаниям адмирала Кузнецова, вообще в первые дни на заседаниях Ставки под председательством Тимошенко не появлялся, нивелируя таким образом её значимость и по-прежнему уходя от любой ответственности. Кузнецов добавляет: «Функции каждого были неясны – положения о Ставке не существовало. Люди, входившие в её состав, совсем и не собирались подчиняться наркому обороны. Они требовали от него докладов, информации, даже отчёта о его действиях. С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков докладывали о положении на сухопутных фронтах…» Комментарии излишни.

В то же время в Кремле в первые дни Тимошенко и Жуков, вернувшийся 26 июня с Юго-Западного фронта, часами просиживали в приемной Сталина, ожидая аудиенции. Обстановка на тех самых фронтах менялась каждую минуту, но Сталин никуда не торопился. Когда их наконец принимали, приходили уже новые неутешительные доклады. И так каждый час и каждый день. Впрочем, сколько верёвочке не виться… а петелька-петля уже свивается и к концу июня катастрофа принимает зримые очертания. Которые Сталин начинает видеть. И это, кроме всего прочего, очень недобрый знак для него лично. Однако он готов и к такому ходу событий и запускает очередную хорошо-и давно-продуманную акцию. Пока солдаты и офицеры героически стоят насмерть, «вождь» решает заняться вопросом концентрации всей власти в своих руках. Самое время, правда? Не войной же заниматься лидеру державы…

Итак, пока всё шло «по плану» и, «гремя огнём» шли машины, Сталин оставался хмурым, но спокойным. Однако после того, как стали понятными примерные масштабы катастрофы приграничных сражений, тучи над вождём стали сгущаться. Его план ответного блицкрига так же молниеносно-а иного было и не дано! – провалился и, вместо успешного широкого наступления, привёл к глобальному разгрому приграничной группировки РККА. И тут Сталина в первую-впрочем, как и всегда-очередь тревожил вопрос личной власти. После многочисленных и прилюдных признаний в «обмане Гитлером» и последовавшим за этим разгромом армии в приграничных сражениях, авторитет Сталина несомненно пошатнулся. Его нужно было срочно восстанавливать, укреплять свою личную власть и «брать» её всю без остатка уже в новых условиях.

Однако Сталин предвидел возможность негативного хода начального этапа войны и был к этому готов. У него был загодя подготовлен план и на этот случай. План на сей раз был рассчитан на «ближний круг» соратников, которые прекрасно знали, кто до последнего тормозил подготовку страны и армии к войне и кто отдал приказ наступать уже 22 июня. Однако эти их мысли Сталин легко «считывал». И готовил для них небольшую авторскую трагедию. На сей раз задача перед ним стояла непростая. Скажем, «три в одном». Во-первых, снять ответственность с себя не только за само нападение, но уже и за военный провал первой военной недели. Второе: одновременно найти виновников и того и другого. И третий: окончательно захватить всю власть. Другими словами, Сталин готовит уже второй за неполных два месяца государственный переворот. Первый закончился, как мы помним, «мирным», но громким снятием Молотова с поста Председателя СНК в апреле-мае. На этот раз Сталин готовит новый, который можно с полным правом назвать военным переворотом.

Итак, сценариев развития событий у Сталина на этот раз было два и он устраивает спектакль, чтобы выбрать один из них. Занавес открывается и представление начинается… Оставив железное спокойствие и хмурую неторопливость первых военных дней, вождь примерно с 27 июня мрачнел на глазах. Всем стало понятным, что снова «планируются казни». Осталось решить, кого именно казнить. «Ближние», как водится, немедленно организовали для Тимошенко и Жукова, а заодно и для Ворошилова, «вакуум общения» и насторожились. Хотя на самом-то деле сильнее всех насторожился и, возможно, впал в отчаяние… верный друг и соратник Молотов! А он-то с чего, спросим мы? О, очень даже с того! Скоро расскажем. А пока Кремль замер в ожидании. Долго ждать не пришлось. Когда Западный фронт, лишённый танков и авиации, стал рушиться и 28 июня пал Минск, тучи прорвались громом и молниями. Метал их, конечно же, «непогрешимый военный гений и вождь» Сталин.

Итак, вопреки мифам, сорвался Сталин не в первые дни войны, а 29 июня. Естественно «сорвался» Сталин намеренно. Грубо и рассчитано. В этот день он дважды приехал в Генштаб и на второй раз устроил военным разнос. Досталось прежде всего Жукова которого Сталин даже грозился расстрелять, вроде бы найдя того самого крайнего. Жуков об этом пишет обтекаемо, конечно: «29 июня И. В. Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны, в Ставку Главного Командования, и оба раза крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на западном стратегическом направлении». Но это всё якобы. Истерики вождя были всегда тонко рассчитаны. Разыграв безобразную сцену в Генштабе, Сталин неожиданно всё бросает и уезжает на дачу. На первый взгляд, решение спонтанное, вызванное чисто человеческим, нервным срывом. Однако это не так. Нервные срывы вождя также всегда были чётко просчитаны. Вот и мы их просчитаем… Ведь Сталин не просто «срывается» и уезжает. Нет, конечно. Перед отъездом он идёт дальше и втягивает весь «узкий круг» руководства страны в орбиту вины. Он заявляет уже партийным деятелям о том, что «Мы»-ну, естественно, не он один, а все-«просрали государство, которое нам Ленин доверил». Таким образом, разделив со всеми ответственность за неудачи первой недели войны, Сталин просто отстраняется от руководства и уезжает «в расстроенных чувствах» на дачу. Якобы в прострации, а на самом деле внимательно-как всегда-наблюдая даже не за запуганными военными, а за «ближним кругом» советских управленцев.

Ах, какой сценарий! Браво-браво! Автора на сцену! Однако он не оригинален, если вспомнить, как Сталин лично выдвинул идею о съёмках фильма «Иван Грозный» примерно за год до войны и лично же редактировал сценарий первой части. Вторая часть-где опричнина дико гуляет, а сам царь превращается в маньяка-Сталину активно не понравилась, и на экраны ее не пустили, попутно прикрыв и третий, заключительный фильм. Первая же часть трилогии как раз и заканчивается неожиданным бегством Ивана Грозного из Белокаменной в Александровскую слободу 3 января 1565 года. Царь только что «раскрыл» боярский заговор, он «отрекается» от престола и таким образом ставит народ и высших сановников-бояр в неудобное положение, надеясь «на выбор народа». На самом же деле, царь действует строго по плану, ведь у него на тот момент нет всей полноты власти. Боярская Дума участвует в принятии многих решений, вплоть до назначения командующих в войсках и это царю мешает. В слободу вскоре начинает стекаться простой люд, умоляя царя вернуться, а затем и мятежные бояре подтягиваются. В результате царь возвращается полновластным хозяином страны, которую он делит на опричнину и земщину и вскоре те самые бояре заплатят своей головой и имуществом. Теперь в его руках неограниченная власть…

Так что в конце июня Сталин действует слово в слово по этому сценарию. Думается, правда, что тогда Иван Четвёртый рисковал больше, а сейчас ход Сталина был беспроигрышным. Ведь народ и не знал об этом «трюке со шляпой», а скорее с «шапкой Мономаха». Оставались одни «бояре», то есть тот самый «ближний круг». В том случае, если соратники попытались бы отодвинуть Сталина от власти, они были бы немедленно арестованы и казнены как шпионы и изменники. Именно на них Сталин и свалил бы всю вину за начало войны и первую её катастрофическую неделю, прибрав всю полноту власти с новыми опричниками. И дело ведь отнюдь не только в первых кандидатах «к стенке» в лице Жукова и Тимошенко. Отнюдь! Угрозы в адрес начальника Генштаба и «Мы» дают ясно понять всем остальным, что и они-«просравшие страну»-тоже под ударом! Кто это «они»? Спросим себя, кто эти кандидаты «к стенке»? И ответим…

Самое время вспомнить, что Сталин ничего не подписывал перед войной, самое время! А также «неожиданный» разнос, который Сталин устроил Молотову в апреле 1941-го, когда сместил его и сам стал Председателем СНК. И тогда станет понятным, что Сталин уже тогда готовил Молотова к будущей роли главного виновника и возможной жертвы. Как? Да очень просто! Пакт о ненападении-не говоря уже про договор «О дружбе»-в 1939 году подписывал Молотов, в Берлин с Гитлером в 1940-м ездил встречаться тоже Молотов. Все эти договорённости пошли прахом, раз Гитлер всё-таки вероломно напал. Тем более что является чистой правдой то, что в 1939 году немецкая армия была слабее Красной, не говоря уже об армиях не разгромленных к тому времени Франции, Польши, Бельгии, Югославии, Норвегии, Греции и далее по списку. Это открыто признавали и генералы вермахта. Вот вам и время для подготовки, предоставленное этим самым Пактом. Кому оно пошло на пользу, если не Германии? И возможный вывод «для прокурора»: что это, если не предательство Молотова, тогдашнего Председателя СНК? Не забудем, кстати, что именно Председатель СНК с ленинских времён считался первым лицом государства, а отнюдь не секретарь партии. Соответственно и ответственность на нём лежит неизмеримо более серьёзная. Идём далее. Пакт с японцами-который мог быть нарушен в ближайшие дни-тоже визировал Молотов. Так что всю деятельность Молотова до мая 1941 года на посту Председателя Правительства-а тем более с его подписями на всех пактах и договорах-легко в любой момент объявить предательством и государственной изменой. Где первым и главным пунктом можно «вписать»-объявить в первую очередь пакт Молотова-Риббентропа преступной ошибкой или того хуже-прямым сговором с врагом. Ведь с Заявлением о начале войны «в нарушение Пакта» 22 июня выступил также Молотов, а не Сталин. Всё предусмотрено…

Можно было припомнить также «дружеский договор» и вот такую цитату Молотова от 31 октября 1939-го: «На смену вражде, всячески подогревавшейся со стороны некоторых европейских держав, пришло сближение и установление дружественных отношений между СССР и Германией. Дальнейшее улучшение этих новых, хороших отношений нашло своё выражение в советско-германском договоре о дружбе и границах…» И прокомментировать её в «Правде», к примеру, так: «Вот такую «дружбу» принёс нам предатель и фашистский шпион-выбирай с какого угодно года-Молотов с Германией, чьи войска сейчас убивают наших мирных жителей, жгут наши деревни и сёла, бомбят наши города…» Не говоря уже о том, что можно было «прозрачно» намекнуть на некие секретные и доверительные протоколы, «которые Молотов подписал в обход партии и правительства с нашим злейшим врагом»… Вполне можно было даже приложить фото с подписями Молотова и Риббентропа под любым протоколом, «замарав» его название. И всё это Сталину, ставшему лишь 7 мая-«потому что именно тогда мы стали подозревать, что Молотов-шпион и сняли его с поста Председателя Совнаркома»-во главе Правительства теперь приходится «разгребать». После этого, «при всенародном презрении и поддержке» Молотова быстро ставят к стенке и дело с концом. Ловко? Конечно, ведь всё по планам…

Вторым «в распыл» и, конечно, «в сговоре с Молотовым» вполне может пойти руководитель разведки Берия. Или по крайней мере начальники ИНО и Разведупра Фитин и Голиков. «Не предупредили», «не убедили», «предали». Выбирай любое обвинение. А «признания», как известно, позже давали все. Про Тимошенко и Жукова мы уже сказали. Им можно вменить всё: от плохой подготовки армии и вплоть до свеженьких директив первых дней войны, которые Сталин готовил и правил, но предусмотрительно не подписывал. Они пойдут «паровозом» всё к тем же расстрелянным не так давно маршалам-шпионам Тухачевскому-Егорову, «в сговоре» всё с теми же молотовыми-бериями. К ним могут присоединиться и Ворошилов с Будённым. Ну и, «по мелочи» разные Микояны-Кагановичи. Он за ценой не постоит!

Хотя есть и другой вариант. Когда тот же Пакт будет окончательно оправдан, «Договор о дружбе» просто забыт навсегда, деятельность Правительства-не говоря уже про партию Ленина-Сталина-будет признана правильной, разведка не тронута, а армия… Армия ответит за всё. Ответит за провал начала войны. Ну то есть ответит народ. Итак, Сталин «сидит» на даче, ожидая того, что решит его «круг». Точнее, что они выберут-смерть или жизнь.

Однако приближённые бояре-чиновники прекрасно изучили повадки Сталина, на эту удочку не попались и в жертвы себя массово приносить отказались. Тем более что Сталин, находясь на даче якобы в той самой «прострации», посылает им серьёзный сигнал: «Вечернее сообщение Совинформбюро» по итогам первых восьми дней войны» от того же 29 июня 1941 года. Показывая всем, что ни в какой он не в прострации, а работает на даче и работает эффективно. А именно: Сталин «стелит соломку» в оправдание неудач первой недели войны, которые мановением «волшебного пера» он делает… успехами! В ход идёт гениальная-без кавычек, потому что так оно и есть! – придумка вождя о той самой «молниеносности», которая пока что не стала «войной», а выступает в виде «молниеносных ударов» и «молниеносной победы». И которая УЖЕ «провалилась»! Сталин «бросает пробный шар» и выдвигает, так сказать, предварительный тезис:

Немцы преследовали цель в несколько дней сорвать развёртывание наших войск и молниеносным ударом в недельный срок занять КИЕВ и СМОЛЕНСК. Однако, как видно из хода событий, немцам не удалось добиться своей цели: наши войска всё же сумели развернуться, и так называемый молниеносный удар на КИЕВ, СМОЛЕНСК оказался сорванным. В результате упорных и ожесточённых боёв-за период в 7–8 дней немцы по теряли не менее 2.500 танков, около 1.500 самолётов, более 30.000 пленными. За тот же период мы потеряли: 850 самолётов, до 900 танков, до 15.000 пропавшими без вести и пленными.

То, что это именно сталинское «перо», сомнений нет. Все признаки авторского стиля налицо: отсылка к врагу, громкие эпитеты, уничижительные словечки, типа «хвастливая брехня». Нападение Сталин называет уже «воровским». И главное: главное в этом тексте слово «молниеносная», которое Сталин повторяет целых три раза, в своём стиле «вбивая» в общественное сознание нужное ему понятие, как гвоздь. Вот так прелюдия мифа о «молниеносной войне» впервые появляется на свет. Вслед за двумя «молниеносными ударами», которые были «сорваны», Сталин в конце говорит уже о «провале молниеносной победы», которую якобы планировал вермахт. Естественно, Сталин лжёт, вводя в обиход этот термин. Ведь, как мы помним, никакого слова «блицкриг» в немецких документах нет и в помине. Мы помним, что, согласно «Барбароссе», война планировалась «кратковременной», а вовсе не молниеносной. Разница громадная, не правда ли? Кроме того, главной задачей немцев был вовсе не захват городов-не говоря уже о Киеве и Смоленске «в недельный срок», это Сталин просто придумал-а разгром советских армий в приграничном сражении. Что они прилежно и чётко выполняют. Сталин же, попутно оправдывая захват вермахтом некоторых городов-не всех, конечно, Минск, например, «забыт»-уже пишет о «провале молниеносной победы», на которую так «рассчитывало немецкое командование». Далее Сталин уже начнёт впрямую говорить-и мы это увидим-о молниеносной войне и её провале или срыве Красной армией. Вопиющая ложь, которая тем не менее до сих пор для массового общественного сознания не ложь вовсе, а «наш компас земной».

И… «пошла писать и плясать губерния» о молниеносной сорванной войне и о провале блицкрига. И доплясалась до наших дней. Ловко? Ещё как! Чем наглее соврёшь, тем быстрее поверят! Кто станет слушать какого-то Гитлера, который, услышав, как в СССР «клеймят позором» и одновременно заявляют о срыве некоего «плана молниеносной войны» буквально взбесился: «Я никогда не применял слова «блицкриг», потому что оно совершенно идиотское!». Да никто! Не говоря уже о том, что той самой «молниеносной» войной, как мы знаем, грезил никто иной, как сам Сталин, планируя те самые одноимённые удары, наступление и победы после гитлеровского нападения в Директиве № 3. Вот так Сталин буквально перевалил «с больной головы на здоровую» свой собственный план, а попутно оставил для будущей советской истории непререкаемый тезис. Миф. Точнее сразу два: о самом «немецком блицкриге» и о его «провале». Попутно Сталин объяснил и причины неудачного начала войны, которые произошли из-за отсутствия «развёртывания» наших частей. Ну то есть «объяснил». Потому что ответа на то, почему же наши части не были «развёрнуты», он, естественно не дал и просто констатировал этот факт. Хотя мы-то отлично понимаем, что сам Сталин не дал команды на оперативное развёртывание, которого от него требовали военные. Но и так сойдёт. А скоро «дойдёт» до тех самых «временных неудач»… А пока что Сталин одним росчерком пера превращает неудачи армии в успехи, попутно забрасывая в самый дальний ящик свой план «молниеносной войны» и приписывая его Гитлеру. Волшебная сила слова, не правда ли?

Естественно, «ближний круг» это важное и лживое сообщение слышит, читает, анализирует и делает выводы. А выводы простые: хоть первая неделя войны и выдалась провальной, но не всё потеряно. Ложь «для народа» вождём уже придумана, но для руководящей элиты всё не так уж страшно. Их никто-пока что-не обвиняет, но надо думать быстрее. И они думают-соображают ещё молниеносней, чем Гитлер «хотел» разгромить СССР. «Свидетели» пишут, что на следующий же день у Молотова-а у кого же ещё, ведь именно он под ударом прежде всех! – собираются без вины виноватые Берия, Микоян, Вознесенский, Каганович, Ворошилов. И, конечно же, Маленков. А как же без него? Жукова и Тимошенко-первых кандидатов на расстрел, как они предполагали-предусмотрительно не приглашают. В итоге они решают учредить Государственный Комитет Обороны. Напомним, что это «масло масляное», так как Комитет обороны давно существует. Однако ГКО теперь высший орган власти в военное время с неограниченными полномочиями. Во главе которого-тут сомнений у соратников нет-конечно же, Сталин. Они прекрасно понимают, что иное решение подпишет им самим и их семьям смертный приговор.

Интересно, как упорно молчат «ближние» о том, кому первому пришла «светлая и мудрая мысль» про Государственный Комитет Обороны, но что-то подсказывает, что принадлежала она тому самому Маленкову. Мало того, сей экспромт-как водится-был подготовлен заранее. Кем? Конечно, Сталиным, а «мысль» была озвучена тому же Маленкову заранее. Так что и тут на самотёк-слишком высоки ставки(!) – ситуацию Сталин не пустил. Маленков на совещании озвучивает эту заготовку «товарищам», которые тут же хватаются за это предложение, как за спасательный круг. Вполне возможно, что они знали о роли Маленкова в истории с Директивами от 22 июня и обоснованно ждали именно его слов. Получив этот совет именно от Григория Максимилиановича, они всё окончательно поняли и решение было принято. Сам же Маленков вскоре получит «награду», а мы получим подтверждение этой версии.

Осталось разобраться со временем этого совещания. «Свидетели» заявляют, что оно проходило 30-го июня, однако это не так. Совершенно ясно, что всё это делалось отнюдь не на следующий день после сталинской «истерики», а вечером-ночью всё того же 29 июня. Все «ближние» прекрасно знали распорядок дня Сталина, который работал до поздней ночи, спать ложился поздно, а вставал около полудня. Тянуть до утра 30 июня они не собирались. Опасно. Ясно, что совещание «ближнего круга» состоялось уже вечером 29-го июня. А со своим предложением они поехали глубокой ночью 29го-или уже в первые часы 30-го-июня на дачу к заждавшемуся их «вождю». Тот с виду был непривычно тих и грустен. Своеобразным актёрским талантом диктатор вполне обладал. Они слышат от Сталина всего два вопроса: «Зачем приехали?» и, после предложения учредить ГКО: «Кто председатель?» Услышав, что председатель он сам, все окончилось и ситуация разрешилась, как у Ивана Грозного-Мучителя. Народ, правда, не знал и не участвовал, но «бояре» вновь принесли «царю» власть. На этот раз совершенно не ограниченную. Мало того, сами же эти «советские бояре» становятся таким образом прямыми соучастниками и им крайне невыгодно задавать неудобные вопросы, да вспоминать как и что было на самом деле. Они и после его смерти и до глубокой старости будут молчать о том времени. Круговая порука в действии. Таким образом, вся вина со Сталина за подготовку и начало войны, за преступную Директиву № 3 и первую катастрофическую неделю военных действий автоматически снимается, забывается и переходит в разряд «табу». Сам Сталин также больше ни «обмана Гитлера», ни своих «ошибок» не касается. Забыто. Теперь можно властвовать, а так же и выступить перед тем самым «народом».

Итак, Сталин разыграл краплёные карты и вновь стал непререкаемым авторитетом и лидером. Мало того, послушных «бояр» он больше казнить не собирался, но ещё и помиловал-возможно, пока-Жукова и Тимошенко. Которые на самом деле абсолютно не виноваты, но разве это когда-нибудь Сталина останавливало? Не сумев коренным образом повлиять на обстановку на фронтах, куда их откомандировал Сталин в первый же день войны, Жуков – а также другие офицеры Генштаба и Наркомата обороны-вернулись в Москву не только со страхом, но и с чувством вины за военные неудачи. Где их встретил ещё один неудачник-председатель Ставки Тимошенко. В очередной раз Сталин всё тонко рассчитал, надо отдать должное. Сценарий написан в лучших традициях иезуитства. Браво! Однако он всё знал-от Маленкова-и ничего не забыл, поэтому уже после войны один из тех, кто организовывал ГКО, но позволил себе «в кулуарах» возмутиться бездеятельностью Сталина, был арестован по «Ленинградскому делу» в 1949-м и на следующий год расстрелян. Это был председатель Госплана СССР Вознесенский. Нам же совсем не удивительно, что инициатором этого «дела» был никто иной, как всё тот же Маленков, заодно, как мы уже говорили, уничтоживший «Музей блокады и обороны» города. Верный-до поры-послушник Сталина и первый же обличитель его «культа».

Итак, этим спектаклем Сталин усилил свою абсолютную власть максимально и окончательно «задвинул» тему начала войны и своих ошибок в дальний ящик. Введя в обиход миф о гитлеровском блицкриге и его провале, он «замазал» провал своего плана молниеносной войны, озвученного в Директиве № 3 и, в итоге, оправдал катастрофу приграничных сражений, выдав её за «успех». В то же время он подвесил «дамоклов меч» над каждым, кто имел какой-либо политический или военный вес. Те же Молотов и Берия, Жуков и Ворошилов, а также остальные каждый день помнили, что их можно обвинить и «убрать» в любой момент. Таким образом, в кремлёвском спектакле наступает антракт, однако кто-то должен ответить…

Ко всеобщему облегчению, виновными снова стали генералы РККА. Уже 30-го июня был вызван в Москву и отстранён от командования Западным фронтом Павлов. Четвёртого июля он был арестован, двадцать второго расстрелян. За ним последовали аресты и расстрелы начштаба генерала Владимира Климовских и начальника артиллерии фронта генерала Николая Клича. Одним командованием Западного фронта не ограничились. Был арестован, а через год расстрелян начальник Управления военных сообщений Генштаба генерал-лейтенант Николай Трубецкой. Его жену и четверых детей выслали на 15 лет в Норильск. Также были арестованы и расстреляны командиры стрелковых и танковых дивизий, лётчики и инженерные специалисты. Среди них генералы: Герой Советского Союза Черных, Оборин, Мищенко, Коробков, Каюков, Качанов, Гловацкий, Галактионов, Гончаров, Григорьев, Клёнов и другие.

«Замечательный» план Сталина привёл к страшным потерям среди командования армии. В первые месяцы войны-в основном в июне-сентябре 1941 года-в боях погибли, застрелились или пропали без вести офицеры штабов армий, командиры стрелковых дивизий и бригад, мехкорпусов и танковых дивизий. Практически все в звании от полковника или генерал-майора и выше: Алексеенко, Качалов, Филатов, Алябушев, Белов, Борисов, Буданов, Верзин, Гарнов, Дедаев, Бацанов, Ахлюстин, Евдокимов, Акимов, Егоров, Ерёмин, Журба, Зеленцов, Кондрусев, Корнеев, Котельников, Кузнецов, Лавринович, Микушев, Михайлин, Неретин, Карманов, Новик, Павлов, Петров, Писаревский, Ракутин, Сафонов, Силкин, Степанов, Судаков, Сущий, Трутко, Турунов, Федюнин, Хацкилевич, Копец, Честохвалов, Шестопалов, Шишенин, Владимиров, Власов (Трофим), Казаков, Козлов, Митрофанов, Титов, Фёдоров, Борзилов, Иванов, Мишанин, Пуганов, Солянкин, Чистяков, Рихтер. Около тридцати попали в плен, откуда вернулись единицы. И это без учёта погибшего в сентябре 41-го почти в полном составе командования Юго-Западного фронта и потерь под Москвой… Это, кстати, к вопросу о «предательстве» армии. Видимо, эти павшие офицеры кого-то предали? Или может быть всё-таки защитник Могилёва генерал Михаил Тимофеевич Романов не герой вовсе? Ведь в сентябре 1841-го он окажется в очередном окружении и попадёт в плен. Где будет вести себя мужественно, от сотрудничества с врагом откажется, а в декабре умрёт в лагере Хаммельсбург от ран. Может он один из тех самых «предателей», которых так жаждут найти в РККА «историки»-сталинисты? Нет, конечно. Высший офицерский состав по вине Сталина понёс чудовищные потери, однако именно армия стала безвозвратно «виноватой» во всём.

Что же до государственных итогов «дачного бегства», то Сталин официально берёт всю власть в свои руки уже в военное время. И даже укрепляет её. Возглавив Государственный комитет обороны, учреждённый-тоже молниеносно-уже 30 июня, он становится главным лицом государства в условиях войны. То есть не формально, а официально Сталин становится военным диктатором. Однако даже сегодня достаточно популярна легенда о том, что-де Сталин никогда не являлся первым лицом государства, так как по закону высшим органом власти в стране был Президиум Верховного Совета СССР во главе с Михаилом Калининым. Мы уже писали о том, что власти у этого-и вправду номинально высшего-органа не было фактически никакой, однако создание ГКО отбирает у Верховного совета власть полностью уже документально. Потому что Государственный Комитет Обороны создаётся совместным постановлением Президиума Верховного Совета СССР, СНК СССР и ЦК ВКП(б) как чрезвычайный орган, получивший ВСЮ полноту власти в СССР. ГКО поручено руководство ВСЕМИ военными и хозяйственными вопросами в стране в период войны. Его указания были обязательны для любого советского, хозяйственного, партийного, комсомольского и военного органа, а также для всех граждан СССР. ГКО определял все планы экономического развития страны в военный период и ежедневно контролировал их исполнение. Любой документ ГКО имел силу закона. Таким образом, председатель ГКО-а это Сталин-получал всю полноту официальной власти в стране, а Верховный Совет становился странным придатком-аппендиксом реальной власти.

Вполне естественно, что орган с таким громким названием-Государственный Комитет Обороны-нам до сих пор представляется неким мощным государственным институтом со множеством управлений и отделов, многочисленной «армией» специалистов и отлаженной работой. Возможно, некоторые грезят о монументальном здании ГКО в центре столицы-в духе «сталинских высоток»-где кипит работа, формируются отчёты и аналитические данные, проходят совещания под руководством «мудрого вождя»… Однако всё это лишь мифический образ. На самом деле, все министерства работали сами по себе и ничего в конфигурации государственных и хозяйственных органов не изменилось. На местах в октябре были созданы городские комитеты обороны-ГорКО-в которые вошли всё те же секретари обкомов, представители НКВД-а без них как же? – РККА и советской власти. То есть всё те же пресловутые «тройки-пятёрки». На деле все решения готовились в наркоматах и ведомствах, а ГКО их лишь утверждал. В ГКО не было даже своего секретариата, а всё делопроизводство велось Особым сектором ЦК ВКП(б), куда и были переданы на хранение все документы после войны. При ГКО создавались т. н. «подразделения»: оперативное бюро, комиссия по эвакуации, особый или трофейный комитет, которые лишь контролировали ту или иную хозяйственную сферу. Для контроля на фронтах был создан институт представителей ГКО: выдавался мандат и человек ехал «помогать» – в смысле мешать-военными. Вот такой на самом деле лишний и никому не нужный орган.

В состав же самого ГКО входило… всего 5 человек! ПЯТЬ! Всё тот же «узкий круг» управленцев. Председатель Сталин, его заместитель-всё тот же Молотов, а кто же ещё? – и члены ГКО Ворошилов, Маленков-«награда нашла героя» и Берия. Если учесть, что первые трое вошли и в состав Ставки, то понятно, что та самая «сталинская колода» тасуется и здесь. Лишь в феврале 1942 года в состав ГКО дополнительно вошли Микоян, Вознесенский и Каганович. В 1944 году Берия стал заместителем, а Булганин сменил Ворошилова. Вот и весь орган и все перестановки в нём за годы войны… Совершенно ясно, что ГКО создан лишь для того, чтобы отдать Сталину всю официальную полноту власти. Не стоит поэтому удивляться тому, как именно принимались важнейшие политические и военные решения, за которыми стояли жизни миллионов граждан СССР в тот период. И трудно не верить Жукову: «Многие политические, военные и общегосударственные вопросы обсуждались и решались не на официальных заседаниях Политбюро ЦК и в Секретариате, а вечером за обедом на квартире или на даче И. В. Сталина, где обычно присутствовали наиболее близкие ему члены Политбюро, среди которых были В. М. Молотов, Л. П. Берия, Г. М. Маленков, А. А. Жданов, А. И. Микоян и К. Е. Ворошилов. Тут же за обедом И. В. Сталиным давались поручения членам Политбюро или министрам, которые приглашались по вопросам, находившимся в их ведении. С наркомом обороны иногда приглашался начальник Генерального штаба». И правильно, зачем часто приглашать Наркома обороны и начальника Генштаба? Ведь идёт война и можно их позвать «иногда». Все государственные и военные вопросы можно решить на посиделках с «видными специалистами» Молотовым, Маленковым и Ждановым. Под сухое вино и ароматный коньяк за сытным ужином. Да и немцам тоже воюется сытно, ведь благодаря сталинскому «плану» в первые месяцы войны им достались громадные продовольственные запасы и советские склады. Гальдер удовлетворённо пишет: «В Таурогген (Таураге) обнаружены исключительно большие запасы продовольствия (экспортная организация), например: 40000 тонн сала лярд, 20000 тонн сала шпиг, очень большие запасы мяса и жести для консервов. Живые свиньи… В Каунасе в наши руки попали в полной сохранности большие продовольственные склады и частные перерабатывающие предприятия пищевой промышленности». А скоро в Ленинграде, всего за 700 километров от Литвы, на складах которой тысячи(!) тонн сала достались вермахту, сотни тысяч наших граждан начнут умирать от голода…

Но Сталину до этого дела нет, необходимо полностью прибрать к рукам и армию, для чего он преобразовывает Ставку Главного командования, смещая с поста её председателя Тимошенко. 10 июля она переименована в Ставку Верховного Командования и во главе ее встал сам Сталин. Ну и уже «до кучи» Сталин становится 19 июля еще и Народным комиссаром обороны, отбирая у Тимошенко и эту должность. Сверх того, 8 августа Сталин стал уже и Верховным Главнокомандующим Вооружённых сил СССР. То есть Сталин предусмотрительно упразднил должность Наркома обороны и стал Верховным лишь после начала войны. И далеко не в первые дни! Мы уже говорили, что Гитлер это сделал давно, но Сталин хитрее Гитлера и занимает эти должности уже после провального начала войны и краха собственного плана. То есть снова уходит от ответственности. Думается, все эти должности Сталин занял бы безо всяких спектаклей и «единогласно», если бы его план «молниеносной» войны сработал. В реалиях же неудач и, по сути, провала ответного блицкрига ему пришлось приложить усилия и разыграть страшную комедию. Но он, как всегда в «плановом режиме», с нею справился. «Спектакль окончен, кончен бал». Станиславский «верит» и нервно курит за кулисами. Облегчённо вздыхает многострадальный Молотов. Вся власть в новых условиях безоговорочно сосредоточена в руках одного человека. Диктатора Иосифа Сталина. Финита ля… Занавес!

Однако если ответный блицкриг провалился, это совершенно не значит, что от своего глобального плана Сталин отказался. Отнюдь. В любом случае, главным для Сталина было вынудить Гитлера напасть первым. Так или иначе, именно это позволило ему-«по запасному варианту»-взять всю власть в стране. Разгром Первого стратегического эшелона РККА для Сталина неприятный, но не отрезвляющий фактор. Власть для него важнее, чем потери армии и даже срыв собственного ответного «молниеносного удара». Сталин готов спокойно принять эти неудачи. Основной же план остаётся всё тем же основным. Дилетант не в силах осознать, что отдал врагу стратегическую инициативу, чего так боялись Жуков и Тимошенко, не в силах понять, какому удару он подверг армию и в какой опасности страна. А, скорее всего, это его мало волнует. Сосредоточив всю власть в своих руках, он собирается план выполнять, пусть даже и с некоторой задержкой после приграничных неудач. Выполнять любой ценой, любыми страшными методами, любыми жертвами. Авантюра продолжается…

Глава пятая

Итак, пришло время для обращения Сталина к народу. Для первого обращения. Ведь 1941-м году их было на самом деле два, однако многие смешивают их в одно или цитируют оба вместе. Сталинские историки делают это, впрочем, намеренно, ну а мы так же намеренно их разделим и рассмотрим каждый в отдельности. Прежде всего потому, что необходимо учитывать обстановку, которая в тот момент им сопутствовала, ведь два обращения вождя к народу разделяют по времени целых четыре месяца.

Первое-самое пространное-выступление состоялось лишь 3 июля. За этот период Сталин успел прибрать абсолютную власть к рукам, возглавив Государственный Комитет Обороны, а также изучить Обращение Гитлера, в целом проанализировать международную политическую арену и уяснить обстановку на фронтах, где полностью провалился его план «молниеносной войны».

Давайте разберем Обращение. Для начала отметим что, кроме «братья и сёстры», на которых так напирают сталинисты, пока что речи о Донском, Невском и прочих героях не идёт. Время для этого ещё не пришло. Мы уже говорили, что некоторые «историки» смешивают два Обращения в одно, и делается это не зря. Позже увидим, почему и для чего так делается… Идём далее. Во-первых, интересна сама форма Обращения. Если Молотов 22 июня просто зачитывает текст, то Сталин устраивает подобие «вечера вопросов и ответов». Мы уже рассматривали документы, написанные лично Сталиным и вновь видим этот его излюбленный приём. Теперь уже с народом говорит именно «мудрый вождь», а не оттарабанивает текст какой-то там Молотов. Сталин как бы беседует сам с собою. Сам ставит нужные-но далеко не все! – вопросы и сам же на них отвечает. Тоже «как надо». Отметим, что по такому же пути в своём Обращении пошёл и Гитлер, а Сталин явно с его текстом знаком. Таким образом, Сталин проводит некий ликбез для народа. Проанализируем внимательно то, что диктатор счёл нужным этому народу сообщить, разъяснить, а также и то, что он впервые озвучивает. А это ничто иное, как те самые «сталинские планы», о которых мы так долго говорили. От которых он не собирается отступать. И, если кто-то ещё до сих пор в них не верит, то пусть теперь поспорит лично с их «разработчиком» товарищем Сталиным. С его словами, которые, как известно, «не вырубить топором». А вот забыть лет эдак на восемьдесят можно. Но, как известно, рукописи не горят, а слова когда-нибудь кто-нибудь да прочтёт…