Как известно, любая нежить, предпочитает творить свои дела ночью. Вот только – кому известно? На самом-то деле, когда говорят «общеизвестно», это как раз из той категории, когда неизвестно ни фига. Те, кто хоть единожды повстречался с нежитью, или иной тварью, уже никому ничего рассказать не сможет. На самом-то деле, нежити все равно, в какое время суток творить свои действа. Тем не менее, в ожидании нового штурма, на башнях и стенах Тангейна всю ночь не смыкали глаз часовые, а между зубцами горели факелы.
С восходом солнца, когда караульные на стенах Тангейна уже принялись отчаянно зевать, мечтая о смене, о подогретом пиве с пряностями и добрым куском пирога, а чтобы потом и в постель, со стороны моря раздались звуки флейты. Сонливость как рукой сняло, а услышав осточертевшую со вчерашнего дня мелодию, народ скривился. Флейта – очень хороший инструмент, но теперь флейтистам Тангейна не заработать на хлеб насущный. Боюсь, что и всем прочим, кто играет на духовых музыкальных инструментах. В лучшем случае сломают дудку о голову, намнут бока, а о худшем, даже подумать страшно.
Защитники изготовились к штурму, но их тревога была напрасной. Оказалось, что «музыкант» подает не приказ к атаке, а сигнал об уборке территории. Впрочем, для горожан это пока простительно. Не сказать, что ремесленники, моряки и торговцы были заядлыми меломанами, но большинство обладало каким-никаким музыкальным слухом, и отличить одну мелодию от другой могли без труда. Другое дело, что мелодии «холодных бардов» были не похожи ни на одну человеческую, ни на те, с чем сравнивают неудачную музыку – ни на воронье карканье, ни на собачий лай. Это были звуки, составленные в стройные ряды, но звучавшие с какой-то нечеловеческой гармонией, отчего мороз продирал живое тело, а по спинам начинал стекать холодный пот.
Данут провел ночь в небольшой караулке в башне, скрючившись на коротком топчанчике. Рядом с ним спали еще пять человек – те самые, с которыми он патрулировал улицы, а теперь уже взял под постоянное начало. Только-только проснулись, как снизу пришел очень серьезный мальчишка, с котелком каши и корзиной хлеба. Данут управился с завтраком раньше подчиненных и уже собирался пойти посмотреть, что там творят скелеты, как в дверном проеме показалась Тина.
– Не разбудила? – весело поинтересовалась девушка.
Появление красивой женщины в караулке сродни явлению королевы на постоялом дворе. К счастью, все из присутствующих уже были одеты, нигде не валялось ничего непотребного, вроде кальсон или грязных портянок. Кто-то из бойцов присвистнул, а самый молодой – всего-то на пару лет старше Данута, длинный парень, прозванный почему-то Комаром, успевший походить по Шейне до самого Скаллена, поплавать по Петронеллу, носивший на лице шрам, оставленный речными пиратами, хотел было, сказать что-то скабрезное, но наткнувшись на свирепый взгляд командира, сдержался. Зная Данута, понял, что ему могут заткнуть рот кашей. Вместе с миской.
За спиной у девушки торчали охранники, приставленные опекуном. Два гоблина, укутанные в плащи с капюшонами, в иное время и заинтересовали б народ, но не сейчас. Ну, оно и правильно. Гоблин, он гоблин и есть, чего на него пялиться? А красивая женщина всегда вызывает желание полюбоваться на нее и пожалеть, что это чужая женщина!.
– Ну-с, муженек разлюбезный! – уперев руки в боки, шутливо сказала девушка. – Где это ты опять шлялся всю ночь? Небось, по девкам бегал?
Не выдержав, юная жена подошла к мужу и уткнулась ему в грудь. Данут осторожно обнял супругу, с неловкостью оглянувшись на соратников. Те, делая вид, что не смотрят и, что им ни капельки не интересно, потихоньку забирали свои миски с кашей и ушли доедать на лестницу. Вместе с ними исчезли и охранники, правильно рассудив, что с мужем их подопечной нечего опасаться.
Данут, уже начиная сходить с ума от любимой – ее запаха, ее рук, тела, скрывавшегося под слоем ткани, принялся торопливо расстегивать на ней одежду, но получил за это чувствительный тычок в бок. «Потерпишь», – одними губами сказала девушка, слегка вздохнув. Данут, поначалу не понял причины отказа, попытался продолжить домогательства, за что получил второй тычок.
– Дверь, дурачок! – погладила Тина мужа по ушибленному месту. Видя, что тот, не понимает, показала глазами на дверной проем.
– Так нет здесь никакой двери, – ошарашено сказал Данут, норовя засунуть руку под одежду Тины.
– Так я про то и говорю, бестолочь! – вырвалась из рук мужа юная женщина. Переведя дух, потрясла головой. – Я ж тоже, не железная…Вот-вот уступлю, а там…
И тут-то до него наконец-таки дошло! В дверном проеме дверь отсутствовала. Кому она здесь нужна? Друзья-соратники далеко не ушли, да и некуда уходить. А если эти уйдут, там, внизу другие. Они ж, гады, советами замучают! Не драться же потом с собственными подчиненными. Вздохнув, парень сел на топчан, пытаясь усадить девушку рядом, но та покачала головой.
– Я ненадолго, – сказала девушка с грустью. – Дядюшка очень просил с расчетами помочь, а кроме меня некому.
– С какими расчетами? – не понял Данут.
– Да все с теми самыми, бухгалтерскими. У одного из наших конторщиков слишком большая прибыль за прошлый месяц получилась, надо его учетную книгу перепроверить.
– А чем это плохо?
– Н-ну, знаешь ли, не то, чтобы это плохо, но подозрительно, – протянула Тина. – Если, предположим, ты дал в долг клиенту сто векшей на год, а тебе, включая проценты, должны вернуть сто четыре векши, то откуда взялась цифра в сто восемь? Значит, либо конторщик где-то ошибся, либо клиента обманул. А это, сам понимаешь, очень плохо. Рано или поздно обман, или ошибка всплывут, что тогда будет? Дядюшка Альц о своей репутации очень шибко печется!
– Слушай, а я и не знал, что ты этими делами занимаешься, – удивился Данут. Торопясь, чтобы Тина не обиделась, попытался выразить свою мысль более четко: – Для меня вся эта математика, бухгалтерия – темный лес! Здорово! Ты у меня такая умница!
– Вот так-то! – показала Тина язычок. – А ты, небось думал, что я так, девочка-припевочка, при богатом опекуне? Нет, милый. Дядюшка мне с детства талдычил – мол, все в жизни может быть, замуж за дурака выйдешь, кто станет деньги считать? Вот, учили меня и математике, и бухгалтерскому учету, и праву…
– Слушай, а господин Альц-Ром-Гем – он настоящий провидец! – сказал Данут с восхищением. – Вышла замуж за дурака, который ничего толком не умеет, ну, разве что, мечом махать.
– Я знала, за кого мне выходить замуж, – совершенно серьезно сказала Тина. – А те, кто только мечом умеет махать, они ростовщиков не особо жалуют. Значит, ты их гораздо умнее. И не скажешь такой глупости, что не женское это дело, счета вести.
Данут, выросший в поморском поселке, никогда не слышал, что женщина не может заняться каким-то делом только из-за того, что она женщина. И грамоту девчонки учили, и считать умели. А коли нужда была – женщина могла и коч в море вывести, и рыбу ловить. А уж относится свысока к профессии менялы-ростовщика, или банкира, каким был Альц-Ром-Гейм, у него бы даже фантазии не хватило. Без банков не было бы ни ремесленников, ни торговцев, ни самого Тангейна. А если не станет города, кому понадобится мечник, вроде него? И то, что его жена разбирается в таких сложных вещах, еще сильнее заставило уважать Тину, а заодно – еще больше пожалеть девчонку. Ведь ей, вряд ли доставляло удовольствие зубрить математику, корпеть над толстенными талмудами по городскому праву, изучать земельный кадастр города Тангейна. На Данута накатила очередная волна нежности к своей юной жене. Бедная сиротка, сколько же ей пришлось пережить! А тут еще и этот скряга со своей математикой и бухгалтерией!
– Просто, я очень хитрый и ленивый, – сообщил Данут. – Ну, скажи – зачем самому голову ломать, если у меня жена и красавица, и умница.
– Совсем мы с тобой заболтались, – спохватилась Тина, когда Данут снова попытался ее поцеловать, а его руки опять полезли туда, куда им сегодня не следовало лезть. – Я же тебе подарок принесла. Поначалу хотела чего-нибудь вкусненького притащить, но дядя сказал, что это важнее.
Тина вытащила из-под плаща небольшой кожаный футляр и покрутила его перед носом мужа.
– Угадай!
Данут внимательно осмотрел футляр. Круглый, похожий на тубус, в которых хранят карты и лоции, но гораздо меньше. Вряд ли это какое-нибудь украшение. И не оружие. Ничего толкового в голову не пришло. Поэтому, он только пожал плечами и виновато посмотрел на юную жену.
– Сдаюсь.
– Вот! – торжественно сказала Тина, открывая крышку и, извлекая из тубуса небольшую трубку.
Подзорная труба! Вот уж поистине, царский подарок! Такие трубы делали только гномы из Скаллена. А кто еще сумел бы настолько искусно выточить и подогнать стекла? И стоила она… А сколько стоила, Данут даже и не знал, потому что все равно она ему была не по карману. То, что девушка не понесла ему «вкусненькое», это было правильно. На всех лакомства все равно не хватит, а есть в одиночку Данут не станет. А подзорная труба – вещь нужная, а сейчас даже необходимая.
Пока Данут рассматривал подарок, Тина успела быстро поцеловать супруга и исчезнуть, оставив после себя легкий аромат юного тела и горьковато-нежный запах черемухи.
В каморку возвращались соратники. Мужики принюхивались к незнакомым запахам, перебившим привычные «ароматы» оружейного масла и потных мужских тел, улыбаясь до ушей. Опасаясь, чтобы соратники не принялись расспрашивать, или, не дай бог, начинать ее обсуждать, Данут вскочил и спешно побежал на стену, испытывать подарок дядюшки гоблина. Вчера целый день пытался понять – где же прячутся «холодные пастыри», без которых все войско мертвецов превращается в то, чем они и были – в одну из составляющих земли.
А к городской стене, между тем, потянулись группы мертвяков, держащие в костлявых пальцах большие грабли. С помощью этих сельскохозяйственных орудий, скелеты принялись очищать поле своего будущего сражения от вчерашнего мусора – камней, обломков лестниц и костяков своих соратников, разбитых настолько, что ни один джоддок не взялся бы их латать и клеить.
Данут внимательно рассматривал ряды скелетов. Похоже, пару-тройку «бардов» он обнаружил.
«Пастыри мертвых» стояли за рядами своего войска, надежно укрывшись от стрел и камней за костяными спинами подчиненных.
Поначалу с высоких стен Тангейна смотрели на уборку территории с насмешкой и неким благодушием. Деятельность мертвецов со стороны выглядела забавной, так как нечасто увидишь скелетов-уборщиков. Да и трудились они старательно, но уж настолько медленно и неуклюже, что кое-кто с башен и стен начал громко смеяться. Будет о чём рассказывать внукам в долгие зимние вечера.
Стоп! Внукам? Внукам можно рассказывать, если у тебя будут внуки, а пока город в осаде, шансы на это становятся все меньше и меньше. А ведь скелеты очищают предполье для себя, чтобы удобнее было идти и ставить лестницы!
Когда до защитников Тангейна дошло, что они собственными глазами наблюдают подготовку к новым атакам, но не пытаются помешать, по стенам пронесся досадный вой, подкрепленный солеными морскими словами. а на головы злосчастных «мусорщиков» посыпались камни и полетели бревна. Камни особого ущерба не причиняли, а вот бревна, сброшенные с большой высоты, пробивали в рядах «мусорщиков» целые просеки, добавляя к имеющемуся со вчерашнего дня хламу, новый, отчего скелеты запинались и еще больше тормозили работу.
Поняв, что дальнейшая работа идет без толку, «барды» повели свое войско в атаку.
За ночь властители мертвецов изменили штурмовые лестницы, приделав к ним железные крюки. Не каждый крюк смог зацепиться за камень, но если он впивался, то скинуть лестницу удавалось с огромным трудом, а то и совсем не удавалось. То тут, то там, скелеты умудрялись появляться между зубцами. Вооружившись тяжелыми киянками на длинных ручках, которую не каждый взрослый мужчина сумеет поднять (такими вколачивают части рангоута!) тангейцы били по черепам, разбивая их вдребезги. Особо здоровые парни умудрялись одним ударом не только расколошматить верхнюю часть скелета, но и вогнать шейный позвоночник в грудину, после чего в разные стороны отлетали и лопатки, и плечевые суставы, вместе с плечевыми и локтевыми костями. Впрочем, дотошным знанием человеческого скелета обременяют себя лишь студенты-медики, которых в Фаркрайне еще не было, а остальные обходились и без лишнего знания, а люди попроще говорили – хряснул по башке, кости поотлетали!
Тангейцы так азартно ринулись уничтожать скелеты, что напрочь забыли о бдительности, а отцы-командиры тоже профукали. Внезапно от бойниц раздались стоны и крики – со стороны мертвецов началась арбалетная стрельба. Вот, один из горожан, уже размахнувшийся от всего плеча, застонал и сел на камни с арбалетным болтом в груди. Другой получил стрелу прямо в лоб.
Внизу, между потоками мертвецов, стояли люди, работающие в команде – пока один целился и стрелял, второй перезаряжал арбалет.
– Мать честная, так это ж наши! – изумленно выкрикнул кто-то из защитников.
– Точно. Вон – Вальрас стоит, он у меня сеть взаймы брал.
Потом кто-то узнал соседа, кто-то приятеля. Тангейн, хоть и не маленький город, но в основном, все друг друга знали. Горожане принялись рассматривать остальных стрелков, узнавая в них рыбаков, ушедших, в нарушении приказа Городского совета, за рыбой. Вот так-так… Получается, их не пустили на дно кормить морских червяков, а поставили в один строй с мертвецами!
А между тем, отвлекаться было чревато. Воспользовавшись сумятицей, через стены перевалило сразу с десяток скелетов, вытащивших из-за спин небольшие треугольные щиты и легкие сабли, сразу же вступив в бой с защитниками.
Скелеты сражались по своей излюбленной тактике – становились спиной друг к другу, отражая удары щитами, и, нанося уколы клинками. Пробить брешь в их обороне было сложно даже для подготовленного воина, а не то, что для горожанина, пусть даже и имевшего кое-какой опыт владения оружием. К тому ж, тангейцы сразу же допустили ошибку – вместо того, чтобы действовать слаженно, они ринулись на врага поодиночке, позабыв о том, что нужно еще и держать под контролем ту самую лестницу, по которой влезал на стену противник. В результате – первая тройка скелетов, связав защитников боем, позволила увеличить количество наступавших. Будь на месте скелетов живые люди, они бы уже очистили всю куртину от защитников, и перешли бы к башне. Но скелеты, на счастье тангейцев, были слишком медлительны и туповаты.
Данут прибежал как раз к тому моменту, когда количество скелетов увеличилось до девяти штук. Махнув рукой двоим из группы – мол, отсекайте от лестниц, а сам, вместе с оставшимися, врубился в уже наметившийся строй.
Вчера он с парнями обсуждал подобную ситуацию. Он, облаченный в более крепкие, нежели у других, доспехи, пробивает строй мертвяков, а вслед за ним в образовавшуюся щель устремляются остальные. В сущности, ничего нового в таком построении нет – классический «клин», иначе зовущийся «кабаном», или и того хуже – «свиньей».
Как потом, уже после боя, признался самому себе Данут, он сделал большую глупость, врубившись в ряды скелетов, не убедившись, что за ним следуют соратники. Построение «клином» следовало хорошенько отработать, а не просто обговорить на словах, прежде чем использовать в схватке. Будь это в настоящем бою, где скелетов было бы хотя бы штук десять-двенадцать, его изрубили бы вместе с хвалеными доспехами. А так, можно сказать, что и повезло. На тесном участке стены, где негде было развернуться, воинство Данута застряло, и не смогло ринуться вслед за своим начальником.
Данут, оказавшись внутри трех мертвецов, крутился волчком, парируя сыплющиеся со всех сторон удары. И, скорее всего, ему скоро бы пришел конец, если бы не товарищи. Пока скелеты отвлекались на их начальника, они открыли спины и, тут же получили сокрушительные удары, крушащие ребра и сминающие позвонки. Наконец, все оказавшиеся на стене скелеты были скинуты вниз.
В конце-концов, горожанам удалось взять стену под контроль. Но какой ценой! Трое убито, четверо ранены. Многовато для нескольких минут боя.