Если вы когда-нибудь видели, как бестолковый родитель запихивает за щеку комок «белого листа», а в это время его ребенок играет на полу с рассыпанными ножами и вилками, то можете представить мое отношение к Валенграду.
Дым из фабричных труб зачернил небо задолго до того, как показался город. Облака летучей дряни гирляндами висели над изгаженными домами. В дрянь гордо вонзался огромный Великий шпиль, увенчанный сферой из черного железа, открывавшейся и закрывавшейся, когда требовалось управлять запасами фоса. Угрюмо торчали башни Машины, в клоунских колпаках которых таилась беспомощная тоска, будто башни знали о своей бесполезности и скорой кончине.
Город вонял все тем же: людьми, зверями, фабриками, водой из каналов. Я почти соскучился по этому смраду. Люди суетились, торопились по делам.
Подумать только, вся моя возня за последние тридцать лет, так или иначе, была ради пользы этого скопления тщеты и смрада, ради каменных нагромождений и их суетливых обитателей. Притом что я в жизни не считал себя альтруистом и радел всегда исключительно о паре-тройке людей. И они, как ни смешно, тоже отдали многое за это вонючее место. Эзабет сгорела за него, а Дантри нынче – самый разыскиваемый преступник во всех княжествах.
И лишь рассмотрев Цитадель, я понял: город-то, оказывается, изменился. Пропал целый его кусок. Западный фасад скалился обломками камней. Мы встали посреди улицы и, раскрыв рты, глазели на страшную прореху. Неоновые буквы на Цитадели, изломанные и мигающие, гласили «Муж» вместо привычного «Мужество».
С ума сойти.
– Большой пес интересуется, что за хрень стряслась с этой грудой камня, – сообщил Тнота.
– Впервые слышу вопрос от твоего Большого пса, – заметил я. – И впервые мы с ним думаем одинаково.
Я нацепил очки, прикрыл рот повязкой от пыли, и наш отряд въехал в город. Видя, что мы не везем ничего на торговлю, стражники просто махнули: мол, давайте, проезжайте. Привратная служба донельзя нудная, а тут еще потрепанные скучные старики верхом. Но я таки остановился поболтать.
– Что это с Цитаделью?
– Никто не говорит, – не глядя на меня, буркнул стражник.
– А когда случилось?
– Два дня тому. Грохнуло ночью, и все западное крыло – тю-тю.
Стражник был уже немолод. Похоже, он пережил и атаку Шавады, и огонь с небес, и, разумеется, Морок. Беда в Цитадели для такого – крушение мира. Бедняга.
Мы двинулись дальше, и Тнота угрюмо спросил:
– Какие планы?
– Надо где-то устроиться, снять номера в гостинице. Не в крысиной норе, но и не в «Колоколе». Там, где нас не узнают.
– Тебя-то сейчас точно никто не узнает, – вставил Гиральт.
Выглядел он кисло. Ладно, пусть плюется желчью. Несладко ему, горемыке.
– Тноту могут узнать, – заметил я. – Мне придется залечь на дно, а вы пока кое-что прикупите.
В солдатском квартале Пайкс мы отыскали приличную на вид гостиницу, где не было клопов, крыс и недостатка в пиве и бренди. Здесь не обратят особого внимания ни на закрытое лицо, ни на внушительный запас оружия. Конечно, я побаивался, вдруг Тноту с порога окликнет старый знакомец? Прежние его собутыльники легко догадались бы, что это с ним за семифутовый мужик. Я пригнулся, постарался сгорбиться, сжаться, дабы не давить на окружающих. Впрочем, девчушка за стойкой, вынудившая Тноту записаться, не проявила к нам интереса. Платим, и хорошо.
Мы разместились в соседних комнатах – уютных, с упругими кроватями и добротными каминами, полными дров. Я отправил Тноту с Гиральтом за покупками, а сам прилег вздремнуть. По пути с севера мне почти не довелось поспать. Даже и без ночных всадников поездка выдалась нервная.
Я закрыл глаза.
Мне приснилась Эзабет. Теперь она редко снилась, и сны о ней не мучили, как раньше. Память блекнет, превращается в наборы слов. Да, где-то там, глубоко, по-прежнему печет, но сила уже не та. Ты печалишься, но тоска не режет сердце, она похожа на застарелую боль в давно сломанной руке. Когда Тнота тихо постучал в дверь, я открыл глаза. Сон сохранился в памяти, а боль его осталась в глубине дремы.
Любовники постарались на славу и притащили гору косметики: пудру и порошки разного цвета, вязкую белую мазь, под которой запаршивевшие скрывают язвы. Отыскали Тнота с Гиральтом и огромные очки с каплевидными гнутыми стеклами, закрывающими половину лица. Такие носят фос-инженеры. Желтые стекла защищают глаза от шальных искр и потоков сконцентрированного лунного света. Тнота с Гиральтом нашли даже одежду моего размера, хотя кое-что и оказалось тесноватым. Скроенных по моим меркам людей совсем мало, но, к счастью, в Валенграде процветает торговля одеждой мертвецов, и мне подобрали подштанники и штаны, носки, рубашки, жилеты, и – о радость! – новые сапоги. Мои-то старые повидали слишком много Морока. Я был как мальчишка на собственном дне рождения и едва заставил себя помыться в лохани перед облачением в новое.
Вода почернела, над ней заклубился пар.
Во время мытья меня снова настиг приступ кашля. В легкие и глотку словно напихали битого стекла. Я вытер губы, испачканные тягучей черно-зеленой слизью. Комнату заполнила знакомая химическая вонь. То ли тело, очищаясь, пыталось выкашлять яд Морока, то ли жить мне оставалось недолго. Впрочем, ладно.
Надо приниматься за работу.
Я посмотрел туда, где между шпилями и колоннами фабричного дыма возвышалась подбитая Цитадель. Ни тебе пожарища, ни расплавленных камней, ни оптических аберраций, бывающих после магических катастроф. Машина и ее проекторы были далеко от места крушения и не пострадали. Да, Машина в целости – но важно ли это теперь? Нолл уходит. Вряд ли мы сможем запустить Машину без него. Да и судя по словам самого Нолла, Машина все равно не защитит нас от Акрадия.
– Нам нужны деньги, – объявил Тнота и посыпал меня порошком.
На лицо будто повесили гирю.
– Мы сильно издержались?
– У нас и так было не много, а гостиница недешевая. Монеты хватит на пару дней.
– Выкрутимся, – пообещал я.
У меня не имелось ничего. В Мороке не слишком нужны деньги. Честно говоря, я и не подумал о них, когда послал влюбленных за косметикой. Экий эгоист. А ведь следовало сообразить. Тнота с Гиральтом не шибко богаты. Большую часть денег они вкладывали в дело Гиральта, брошенное теперь из-за меня. Само собой, Гиральт и глядеть не хотел на мою морду, которую штукатурил Тнота.
– Ничего, капитан, – подбодрил Тнота. – Мы справимся. Всегда справлялись, и сейчас сможем… Все, капитан, готово. Ты нынче белее молока, но Большой пес говорит, что это очень красиво. Конечно, с такой рожей тебя не примут за нормального, но и не решат, будто ты вылез из Морока.
Я надел очки и посмотрел на себя в зеркало. Появилось желание рассмеяться, но было страшно за свежую штукатурку – как бы не потрескалась.
– Сойдет, – кивнул я.
Затем повязал на голову платок, облачился в тесноватый плащ и поднял воротник. По длине плащ был как раз, но вот объемистостью прежний владелец не отличался, и я едва влез в рукава. Еще меня немного смущали золоченые нагрудные побрякушки на вытертой бурой ткани плаща.
– И какие планы? – спросил Гиральт, уныло глядящий в сумерки за окном.
– Мне нужно выяснить, что за человек Норт и кто его послал. Но сперва – поговорить с местным капитаном «Черных крыльев».
Я довершил костюм широкополой шляпой, на удивление просторной, и выбрался в городской сумрак. Увы, Валенград стал опасным для меня. Вряд ли я рисковал быть узнанным старыми знакомцами, в таком-то гриме и облачении, но стоило помнить, что маршал Границы Давандейн испытывала ко мне особую ненависть. Вообще, меня никто не объявлял преступником, но маршал, помимо прочего, вдруг решила, будто я виновен в том, что Железное солнце учинило с ее армией. Со своей стороны, я люто ненавидел маршала за атаку на город и резню ошалевших от веры идиотов. Но еще я был приятелем Дантри. И, наплевав на мое капитанство, Отдел городской безопасности мог решить, что мне известно, где его искать. Правда, я уже много лет не имел дела с Цитаделью. Вероятно, меня там считали трупом.
Пригнувшись, я крался по темным улицам и задымленным переулкам в сторону приличной части города, где обитали самые неприличные люди. Чемпионами по неприличию были законники. Да, я всей душой ненавидел банкиров, но они, по крайней мере, не скрывали своей жадности.
Квартал законников вычистили, бродячих свиней и собак отловили и выгнали специально обученные охранники. Пахло там, по валенградским меркам, не так и скверно. Хотя, принимая во внимание валенградские мерки, воняло все же отвратно.
Ненн поджидала меня на углу.
– Тебе не следует быть здесь, – заметил я.
– Это и мой город.
– Я имел в виду другое. Тебе не следует быть за пределами Морока. Ты ведь существуешь только там.
– Не я придумывала эти правила, – огрызнулась Ненн.
Она пошла рядом со мной, насвистывая мой самый нелюбимый народный мотивчик. Выглядела Ненн до ужаса настоящей. Захотелось потыкать ее пальцем в щеку. Но я не стал. Если Ненн и вправду настоящая, она откусит мне палец.
– Может, я плод воображения. Вдруг текущее по твоим жилам дерьмо наконец ударило в голову? Не бывало у тебя таких подозрений?
– Думаешь, ты – галлюцинация?
– А спроси-ка у своего безумия, галлюцинация я или нет. Ты ведь наверняка свихнулся.
Впереди показалась обломанная часовая башня – черная колонна, торчащая из густой пелены зеленого дыма, изрыгаемого фабрикой стекла. Верх башни уничтожило Небесным огнем, и с тех пор ее так и не отремонтировали. Как ни странно, часы еще работали, показывали время, но всегда неверно. Я пошел сквозь зеленый туман. Он цеплялся, тянулся за мной длинными прядями, разрывался и убегал назад, к основной массе. И с чего Клаун вздумал селиться в этом разваливающемся столбе? Работа «Черных крыльев» зависит от информаторов, а вся эта ядовитая химия может оттолкнуть подходящих людей. С другой стороны, если хочешь укрыться от посторонних глаз, место – самое то. С колдовским флером. Впрочем, Клаун и есть колдун.
Я внезапно вывалился из смога в кольцо чистого воздуха, окружающего башню. Ненн не пошла за мной. Вокруг башни были клумбы с засохшими цветами: бурыми бутонами на черных стеблях, убитыми химией и отсутствием света. У двери сидел парень с одеялом на плечах. При виде меня он вздрогнул и едва не уронил одеяло. Хм, уличная крыса с Помойки: скверно сделанные татуировки на пальцах и под глазами, подстриженные под горшок волосы. На боку – кое-как прицепленный меч, совершенно не подходящий к ливрее привратника. Ливрея, конечно, видала виды, но на руке уличного крысеныша красовались новенькие часы, а в ухе – самоцвет. Жалкий мерзавец, хотя, надо думать, далеко не безобидный. В малолетстве воровал, подростком доставлял посылки с разнообразной дурью, потом начались драки и рэкет. В детстве он мало и плохо ел, толком не вырос и не нарастил мышцы, но драться наверняка выучился – по-уличному, хитро, жестоко и беспощадно. Опасная, непредсказуемая, вечно загнанная в угол крыса – живая иллюстрация к тому, отчего из знати получаются скверные командиры. Они толком не понимают мир у себя под ногами, а вся настоящая работа делается в грязи.
– Я пришел повидать Клауна. Он дома? – осведомился я.
Шпаненыш смерил меня взглядом и не одобрил. Я весил как минимум вдвое больше него, но он явно привык выпендриваться, задираться, пугать и брать за горло. Может, потому Клаун и нанял его.
– Чего? А Клаун тебя видеть-то захочет? Ты, на хер, кто?
Чудесная мусорная речь.
– Капитан «Черных крыльев» Галхэрроу.
Он вздрогнул и оживленно закивал.
– О да, да, сэр, конечно!
Парень заколыхался словно желе, но, похоже, не от внезапного приступа благоговения. Может, он наслушался историй обо мне и перепугался до колик? Теперь уже никто не вспоминал мой краткий взлет к маршальству Границы. Вспоминали только ночные облавы и то, как я калечил и ломал тех, кого поймал. Издержки долгой карьеры: вовремя сдохнешь – и ты герой, а чем дольше служишь, тем больше дерьма копится вокруг тебя.
Крысеныш скинул, прямо в лужу, одеяло и зашел внутрь башни. Я услыхал вой заряжающегося коммуникатора, затем стук пальцев по кнопкам.
– Поднимайтесь, – вернувшись, сообщило дитя Помойки.
Пропуская меня, он буквально вжался в стену.
– Это правда, что вы остановили огонь с неба?
– Я там был. Но остановили огонь майор Ненн и ее ребята.
– Про Ненн не слыхал.
Я вздохнул и двинулся наверх по спиральной чугунной лестнице. Шесть лет назад весь город знал Ненн и ее «драней». Может, крысеныш выглядит старше своих лет? Прошло всего ничего, а некогда знаменитое имя осталось лишь в памяти соратников.
Резиденция Клауна была под стать моим мыслям: холодная и неуютная, почти на самом верху. Похоже, Клауна завела сюда неуемная тяга к романтике и дешевым эффектам. Он слишком серьезно воспринимал свою колдунскую суть и страдал катастрофическим отсутствием вкуса. Впрочем, я тоже хорошим вкусом не отличался.
Лестница скрежетала и качалась под моим весом, разболтавшиеся винты грозили выскочить. Не хватало еще свалиться отсюда.
Когда я наконец добрался, Клаун встретил меня стоя, как подобает равному. Шести футов ростом, светловолосый, чисто выбритый, хорошо сложенный. Но была в нем некая бледность, вялая бесплотность, делавшая правильное красивое лицо отталкивающим. Колдун носил белую шелковую рубашку с жемчужными пуговицами и пышный лиловый галстук. Странный наряд для колдуна-затворника, не ожидающего гостей. До того, как Воронья лапа предложил Клауну покровительство (цену которому я хорошо знал), тот был землевладельцем. Новые мощь и положение, покровительство Безымянного ударили бедняге в голову.
Капитанам «Черных крыльев» не привыкать к кошмарам наяву, и наверняка Клаун видывал зрелища поужаснее, но все равно опешил.
– Ты… ты не умер? Я думал, кроме меня, никого из наших не осталось…
Я всерьез испугался, что он всплакнет и вздумает обниматься.
– Кого это – наших?
– «Черных крыльев». Э-э, выпьешь?
– Спасибо, нет.
Клаун завел меня в свое обиталище. На одной стене крепились шестерни, канаты и трубы с фосом, уходившие наверх, к часам. На других висели доски для заметок, брошюрки, плакаты, исписанные вручную листки, соединенные бечевками, – плоды трудов плохо оплачиваемой агентурной сети Клауна. Мне вспомнилось, как работала с нашими информаторами и шпионами Валия. Увы, Клаун не справлялся с организацией, хотя и был одержим тягой к чистоте и порядку.
Впрочем, Клаун, по сравнению с прочими, легко приспособился к жизни в «Черных крыльях», пусть и злился больше других, что попал в услужение к Вороньей лапе. Мы, конечно, все злились, за исключением, пожалуй, Сильпура, но только Клаун нес свою злобу словно камень на плечах, и вечно демонстрировал ее окружающим.
– Давно сообщался с остальными? – спросил я.
– Так ты не знаешь… капитана Йосафа нашли в канаве у станции Четыре, с ножом в спине. Капитана Линетт удавили в спальне дешевой таверны. Василова и Амайры уже много лет нет на Границе.
– А Сильпур?
Клаун был сильным и умелым магом, но вздрогнул при упоминании Сильпура.
– Лучше бы я больше не встречал эту тварь. Прослышав о его смерти, выкурю трубку и открою бутылку лучшего вина.
– А когда ты в последний раз получал известия от Вороньей лапы? – поинтересовался я и уселся на видавший виды диван.
Только духи знают, как его втащили по винтовой лестнице. Клаун устроился напротив, на жестком деревянном стуле.
– Восемь лет назад. Сообщение прекратилось еще перед Вороньим мором, – сказал Клаун и с отчаянной надеждой добавил: – А с тобой он связывался?
– Нет.
– Одно время я боялся, что с ним случилось плохое, – уныло поведал Клаун.
Я догадался, о чем он хотел и не решался спросить. Страшился самой этой мысли или боялся выдать свои ожидания? Скорее, и то и другое вместе.
– Если бы он умер, мы бы узнали, – заверил я. – Понятия не имею, что с нами стало бы, но хорошего уж точно бы не случилось. Когда Глубинные короли грохнули Холода, взорвались все его капитаны.
Клаун кивнул – мне показалось, что с облегчением.
– Тогда где он?
– Он ослаблен, возможно ранен. Вороний мор тяжело дался всем Безымянным.
– А вот Мелкая могила весьма бодр, – заметил Клаун. – Видел, что стало с Цитаделью? Это его рук дело. Судя по всему, несчастный случай. Хотя с Безымянными нельзя быть уверенным ни в чем.
– Мелкая могила снес кусок Цитадели? – не веря своим ушам, пробормотал я.
– Он вроде пытался подарить нам какое-то оружие. По крайней мере, так говорят. Но маршал Давандейн перекрыла все подходы и даже не захотела обсудить это со мной. Она давно недолюбливает «Черные крылья». И мы оба знаем почему.
Конечно, Клаун оставался союзником, но вел и свои игры. И пусть мы служили одному господину, это не означало взаимного доверия. Валия собрала кое-какую информацию о колдуне. Ходили слухи про задушенных молодых женщин, причем беременных. Они были служанками или батрачками на ферме Клауна. Но в дни их смерти тот непременно отсутствовал.
Да, Воронья лапа выбирал знающих и сильных. Совесть таким скорее мешала. Может, Клаун знал о событиях в Цитадели больше, чем сказал, а может, и вовсе не знал ничего. Как и у меня, у него были свои цели. Он присматривался ко мне: заглянул в мои желтые глаза, определил толщину макияжа. Наверное, учуял и вонь Морока.
– Галхэрроу, где ты был? Что делал? О тебе спрашивали и прочие капитаны, и Цитадель, и даже служба городской безопасности. Все интересовались, куда подевался наш капитан. И вот, спустя пять лет, ты снова здесь, странный донельзя, и говоришь так, будто проглотил жабу. Давандейн хочет арестовать тебя за пособничество обезумевшему графу.
Ха, ну и новости. Впрочем, не слишком удивительные. Но вряд ли Норт работал на Цитадель. Он хотел не поймать меня, а грохнуть.
– Куда Воронья лапа посылал тебя?
Клаун заблуждался. Кроме того, он нарушил правила. Если думаешь, что другой капитан на задании, зачем спрашивать на каком?
– Я работал на всеобщее благо. Надеюсь, и ты тоже, – изрек я и пренебрежительно махнул рукой в сторону бумаг и веревочек.
Клаун холодно уставился на меня. Зря я с ним так. Все же пока он не враг мне. И лучше не делать его врагом.
– Меня пытались грохнуть на станции Четыре-Четыре. Южанин, назвавшийся Нортом. Проворный и умелый тип. Профи. Линетт и Йосаф уже трупы. На нас идет охота.
– Атака на «Черные крылья»? Хм… И два капитанских трупа – подозрительно. Но покушение на третьего – верный признак. Норт – имя редкое. Я поищу.
Он уставился на стену с бумагами и веревочками.
– А что насчет Линетт и Йосафа? Есть подозрения, слухи?
– Цитадель снабдила меня информацией, – хмуро сообщил Клаун. – Йосафу в хребет воткнули нож, Линетт удушили проволокой. Не подстрелили, не пырнули. Никакой надежды на случайную смерть. Полагаю, ты прав. Никто ведь не носит с собой удавку на всякий случай. А Линетт не из тех, кого легко застать врасплох. Да, и по Линетт есть описание возможного убийцы.
– Описание? Не слышал. Что-нибудь полезное?
– Не слишком. В ночь смерти Линетт прислуга видела околачивающегося поблизости «малыша».
– «Малыши» не душат людей удавками, они их просто рвут на части. К тому же, на Границе уже давно не было «малышей». Скорее всего, бродил какой-то ребенок.
– Я тоже так подумал. Но ты ведь спросил про слухи. Кстати, я повесил заклятие удушения на входе – на тот случай, если ты соврал привратнику. Нынче осторожность не помешает.
Я даже обрадовался тому, что не заметил заклятие. Клаун был «немой», а я знаю про магию «немых» меньше, чем про рельеф собственной задницы. «Немые» умеют убивать тихо и быстро. Воронья лапа спешит закабалить магов при малейшей возможности. Капитан Василов – спиннер. Про Сильпура толком не знаю, но нормальные люди не двигаются с таким проворством.
– У меня есть кое-что интересное, – заявил я и рассказал историю моего знакомства с темноволосым южанином в Фортуна-тауне.
Клаун прилежно записал детали, но бумажку на стену прикрепил без проблеска энтузиазма. Видать, бедняга совсем выдохся. Если бы жилище не выдавало фанатичную страсть хозяина к чистоте, я бы подумал, что интереса к жизни его лишает «сосун». Но мелкому дерьму здесь попросту негде спрятаться.
А я-то надеялся – Клаун расскажет, кто спустил на меня собак. Но Клаун, похоже, сидел себе в башне, одинокий и безразличный, и ни черта не знал. О Василове, Амайре и Сильпуре он давно не слышал, а ведь Воронья лапа поручил ему следить за своими капитанами, собирать сведения о том, где они находятся и что замышляют. Я выполнял его работу без малого двадцать лет. Теперь, когда нас всего пятеро – если, конечно, остальные еще живы, – скоординироваться важно до крайности. Нужно отыскать кого-нибудь, реально держащего руку на пульсе.
– Тут всплыло еще одно имя, Зима, – вспомнил я. – Знаешь, кто это?
– Понятия не имею, – ответил Клаун.
Ну да. Про Зиму я узнал от Нолла, в Мороке. Шансов на то, что и Клаун в курсе, было с гулькин нос. Но стоило пройтись по всем дорожкам, даже самым глухим.
Клаун просмотрел несколько листков с записями и покачал головой.
– Цитадель ищет тебя, но вряд ли Давандейн опустится до того, чтобы нанимать бандитов. Слишком уж она амбициозна. Для нее услышать свое имя на параде победы важнее, чем победить. Ходит слух, будто Давандейн хочет выйти замуж за Великого князя Верканти и унаследовать его титул князь-маршала. Хотя титул она и так получит, если запишет на свой счет большую победу. По крайней мере, Давандейн так думает – и планирует занять Адрогорск.
Столько лет прошло, а все равно я вздрогнул, услыхав это название.
– Идиотизм…
– Отчего-то меня не удивляет твое мнение, – заметил Клаун без тени улыбки. – Порой кажется, что я тут сижу зазря. Ресурсов – кот наплакал. На жалкие гроши, которые мне выделяет Цитадель, можно нанять лишь привратника – вдруг Воронья лапа явится, так хоть не пустой дом застанет. Впрочем, Воронья лапа не придет. Он жив, но с ним, я чувствую, покончено.
– Никогда не стоит сбрасывать ворона со счетов, – веско сказал я. – Кстати, насчет того мальчишки у входа. Сколько ты платишь ему?
– Две сотни в неделю. Едва хватает, чтобы не сбежал. У него чутье как у цыпленка, а мозгов вполовину меньше. Только и годится – сидеть у дверей.
– И ты не дарил ему часов? Разноцветного камешка в ухо?
Похоже, Клаун сильно удивился. Он не из тех, кто приглядывается к слугам. Типично для аристократов.
– Конечно же нет. Парень не любовник мне, если ты об этом. Знаешь ли, в постели я по другую сторону.
– Да не о том речь, – рассердился я. – Раз ты ему не платишь, а ты ему не платишь, значит, у него есть другой источник дохода. Черт подери, Клаун, он у тебя под носом работает на кого-то еще.
Клаун нахмурился, взял листок бумаги и записал, один в один, мои слова. Затем пришпилил листок на стену и внимательно посмотрел на него, словно встраивал элемент в гигантскую головоломку.
М-да. Кто мог знать, что дела настолько плохи. С другой стороны, такой, бесполезный, Клаус не помешает, когда настанет время отдернуть занавес.
За считаные секунды я, грохоча сапогами, слетел по расхлябанной лестнице. Клаун что-то прокричал мне вслед, но его уже не было слышно. Как оказалось, мальчишка-привратник смылся. Думаю, он помчался к Давандейн, едва я вошел в дом.
За кольцом тумана, окружающим башню, меня ждали.