Национальная идея, идеология ― эти призрачные нематериальные вещи значили для государств больше, чем эффективное оружие и укрепленные города, высокоразвитое производство и природные богатства. Эфемерную мечту невозможно измерить ни в каких единицах. Но она сплачивала народ в единое целое, заставляла каждого гражданина гордиться своей родиной, ее историей и верить, что избранный путь правильный.
Создать эффективную идеологию, как сказал бы один исторический деятель, задача архиважная; недостаточно иметь страну с огромной территорией и приличным населением, ― все это надо куда-то вести. Топтание на месте приводит к развалу. Народ, воодушевленный, вооруженный глобальной мечтой, легко вести куда угодно, ― даже на верную гибель.
Оказывается, у России когда-то был великолепный идеологический базис: «Москва ― Третий Рим». Лозунг, появившийся на свет после гибели Византийской империи, периодически вызывал скептическое отношение, насмешки, ненависть и зависть. И все же… Истребить путеводную звезду не удалось ни революциям, ни войнам, хотя порой идея работала на уровне подсознания. За многие столетия русское государство настолько пропиталось восточной наследницей Рима, что уже не могло быть похожим на европейский Запад; точно так же, как отличаются от Франции Китай, от Германии Япония. Эти особые цивилизации вызывают раздражение Запада и поныне, их можно не принимать, ругать и ненавидеть, но в целом они не были плохими.
Избранный Россией путь развития также не был тупиковым. Уже по тому можно судить, что ее наставница ― Византия ― демонстрировала чудеса выживаемости на протяжении целого тысячелетия.
Заставить жить мир по определенным правилам пытались некоторые страны или группы стран с тех пор, как на земле появилась государственность. Раса господ и варвары существовали всегда; однако главным критерием лидерства являлось не умственное развитие народа, но обычная сила. Довольно абсурдно и смешно слышать, когда персов называли варварами македоняне ― вчерашние пастухи; объединенные в непобедимую фалангу, они все сметали на своем пути под руководством безумца-героя Александра, уничтожали города, сжигали царские дворцы, рубили во время дележа произведения искусства, губили все, что невозможно унести. Вопрос не в том, чтобы спустя тысячелетия определить какой народ был отсталым, а какой нес более высокую культуру, ― и с высоты своего времени благословить уничтожение Цезарем отсталых галлов. На практике оказывается, что вполне образованному человеку и сейчас трудно понять элементарную вещь: каждый народ имеет право и должен развиваться по своим законам, диктуемым обычаями, природной средой, менталитетом, что нет универсальных правил существования. Как свидетельствует исторический опыт: залог успешного развития человечества заключается не в стандартизации, но в многообразии культур. Главное, чтобы народ имел великую цель, видел пути ее достижения…
Пример Александра Македонского ― это наглядное свидетельство того, как маленький, не самый развитый народ, но охваченный единой мечтой, громил в разы превосходящие силы персов. Малочисленные македоняне, словно нож масло, разрезали самые густонаселенные области планеты. Современные исследователи подозревают манипуляцию с цифрами, потому, что историю пишут победители ― бесполезный труд: сила не в количестве, а в качестве.
В русской истории достаточно эпизодов, когда страна неловко себя чувствовала из-за того, что она отличается от соседнего Запада. Что ж, перенимать все лучшее у соседей ― это нормально, но другое дело ― слепо копировать идеологию, образ жизни, мысли и привычки. Ничего хорошего не получалось когда Россия пыталась свернуть с эксклюзивного византийского пути. Экспорт чужой жизни приводил к дезорганизация жизни собственной.
Россия неторопливо и размеренно шла своей дорогой, ― запрягать в этой стране любили медленно, и попытка ускорить процесс порождала хаос. Впрочем, ехала Россия довольно быстро: в начале 20-го века по большинству экономических показателей она сравнялась с хваленым Западом и нашла свое уважаемое место в мировой системе. Что касается культуры, то русская литературная классика XIX – начала XX ст. переведена на все мало-мальски значимые языки планеты, и по сей день считается верхом совершенства.
Исключительно разрушительное действие в России произвел марксизм, который был привнесен сюда в совершенно извращенных формах; собственно, им прикрывались силы, имевшие мало общего с учением Маркса. После слома старой государственной машины и грандиозных социальных потрясений, Россия трусцой побежала за странами капитала ― в надежде догнать и перегнать их. Новая машина, спустя несколько поколений граждан, испивших до дна чашу страданий, стала тормозить, а потом и вовсе сломалась. Сегодня создается новый локомотив, но и современный механизм интенсивно пытается вобрать в себя западные ценности, упорно стремится влезть в чужую оболочку. Точно так же пытался скопировать все Петр I, и порой дело доходило до смешного… если бы России до сих пор не приходилось пожинать горькие плоды его экспериментов.
Сегодня, средства связи и коммуникаций позволяют перенимать новшества гораздо скорее, чем триста лет назад. Прогресс движется невиданными темпами, ― в этом не было бы ничего плохого, если б экономический рост подкреплялся духовным развитием. Но нет никаких намеков на аналог мощнейшего средневекового Возрождения: тиражи книг падают, экран телевизора предпочитает развлекать граждан, а вовсе не призывает задуматься о смысле их существования, о судьбе страны и планеты. Все заняты улучшением только своей отдельно взятой жизни, все одержимы лозунгом, когда-то погубившим Рим: «Хлеба и зрелищ!» Еще хуже, когда единственной заботой крупных предпринимателей и власть держащих является спокойствие народа. Но ведь народ должен волноваться и болеть, по крайней мере, за свою страну, если не получается за весь мир. Все вместе мы куда-то движемся, как бы ни хотелось воскликнуть довольному буржуа: «Остановись мгновенье! Ты прекрасно!».
Впору задуматься: так ли необходима бешеная гонка технологий ― именно они сегодня определяют лидера? Не настало ли время всему миру поучиться у царской России размеренной неторопливости? Прогресс приносит не только процветание и облегчение жизни ― он и губит жизнь. Человечество создало множество способов убить себя, и вскоре будет достаточно одного сумасшедшего гения, чтобы уничтожить планету. Все чаще происходят катастрофы и трагедии по вине человеческого фактора. Эпидемии новых загадочных болезней берутся из ниоткуда, человек своей деятельностью нарушил экологический баланс земли: природа свирепствует, ежегодно принося сюрпризы в виде цунами, землетрясений, парникового эффекта. Земля устала от человека. Спешить уже некуда. Еще немного и под водой окажутся и голландцы, терпеливо отвоевывавшие землю у моря, и англичане, и большинство стран преуспевающей Европы. Человечеству самое время накладывать вето на изобретательский процесс, чтобы окончательно не превратиться в заложника своих изобретений, раба создаваемых механизмов. Пожалуй, луддиты первыми увидели обратную сторону медали явления по имени прогресс. Однако это чужая история, а мы вернемся к своей: в ней не меньше поучительного, чем в английской.
«Москва ― Третий Рим» ―этот слоган не был пустым звуком, не был он и простым отражением имперской, то есть, захватнической политики. Россия действительно взяла у Византии все лучшее, что составляет государственность, что делает страну сильной и культурной. Прежде всего, это христианство и царская власть со всеми атрибутами и символами. Это первые книги и школы, мозаика и фрески, иконы и тончайшие произведения искусства, храмы и целые города, создаваемые с помощью византийских мастеров… Не случайно большевики ненавидели этот осколок великой римской империи до такой степени, что репрессировали почти всех ученых-византиноведов, более счастливые бежали на чужбину. Новая власть нуждалась только в Иванах, забывших историю страны и не помнящих собственного родства, чтобы строить на пепелище великого государства принципиально новое общество, подвластное красным божкам.
Революция 1917 года сломала старый мир и повела к светлому будущему. Путь оказался в никуда.
Что мы сегодня знаем о Византии из той дозированной информации, которую позволялось нам получать? Знаний от учеников средней школы много не требовалось по истории государства, которое лучше всего забыть и не вспоминать, ― ровно столько, чтобы заполнить пустоту на карте средневековой истории. Итак, мы знаем, что такое государство было, и оно было очень слабым: то князь Олег прибьет щит на ворота Царьграда, то крестоносцы его мимоходом захватят, а турки и вовсе изничтожили. И еще, особо любознательные из книг и фильмов могут узнать, что византийцы были хитрые и подлые, и что у них были евнухи.
Может быть, не извлекать из забвения старую теорию? Но, без новой все равно не обойтись, идеологический велосипед придется тогда изобретать ― его требует человеческая природа. Человек ― существо коллективное, лишь единиц удовлетворяет монашество и отшельничество. И даже сейчас, во времена индивидуалистического общества потребления, когда легко ломаются границы, меняется гражданство и рвутся семейные связи: «Где хорошо – там и родина», ― человек желает быть нужным другим людям, он беспокоится, когда долго молчит его телефон, он желает быть частью чего-то, если не великого, то большого и сильного. Погоня за благополучием утомляет, она не дает пищи для души, и не всем удается найти свое место в мире машин и компьютерных технологий. Опустошенные прогрессом души становятся легким уловом для различных сект, профашистских и расистских организаций.
Жизнь без великой идеи ― это балансирование над пропастью. Именно в такой ситуации была Европа, перед тем как чеканным шагом по ее городам и странам прошел фашизм. Испанский социолог Ортега-и-Гассет еще в 1930 г. чувствовал, что грядет что-то ужасное:
«Проблема в том, что Европа осталась без морали. Человек массы отбросил устаревшие заповеди не с тем, чтобы заменить их новыми, лучшими; нет; суть его жизненных правил в том, чтобы жить, не подчиняясь заповедям. Не верьте молодежи, когда она говорит о какой-то «новой морали»… Те, кто говорят о «новой морали», просто хотят сделать что-нибудь безнравственное и примериваются, как бы поудобней протащить контрабанду».
В погоне за прогрессом, человек топчет свою культуру, историю. Показательно, как за несколько десятилетий упали тиражи книг и журналов исторической тематики, а также книг, заставляющих задуматься над смыслом жизни. Издатели смирились с ситуацией и выбрасывают на рынок новые и новые горы развлекательной литературы, не требующей приложения мыслительных усилий. Но удовлетворения нет, и народ, спустив в мусоропровод очередной томик легкого жанра, краем уха слушает: не появился ли новый Фэн-шуй, новая секта, обещающая чудесное спасение…
А ведь была идея, грандиозная, которая почти тысячелетие объединяла россов, вселяла в них уверенность в правильности избранного пути, была путеводной звездой!
В конце концов, Россия обязана Византии очень-очень многим, и вспомнить о ней не будет лишним. Но главное, прежде чем идти вперед, необходимо познать себя, оценить свой исторический путь. Между заявленной темой попытаемся выяснить: нужна ли России демократия западного образца,… либо ее сможет вести к процветанию сильный правитель,… либо ей предпочтительнее другое государственное устройство…
Испанский социолог утверждает, что в истории невозможно найти ответы на вопросы, поставленные современностью. Однако… не о нынешнем ли времени он писал в 1930 г.? Его далекие тревоги, ставшие для нас историей, актуальны как никогда:
«Развитая цивилизация всегда полна тяжелых проблем. Чем выше ступень прогресса, тем больше опасность крушения. Жизнь все улучшается, но и усложняется. Конечно, по мере усложнения проблем средства к разрешению их совершенствуются. Но каждое новое поколение должно научиться владеть этими средствами. Среди них ― чтобы быть конкретным ― есть одно, особенно полезное именно для сложившейся, зрелой цивилизации: хорошее знание прошлого, накопление опыта, одним словом ― ИСТОРИЯ. Историческая наука совершенно необходима для сохранения и продления зрелой цивилизации не потому, чтобы она давала готовые решения для новых конфликтов, ― жизнь никогда не повторяется и требует всегда новых решений, ― но потому, что она предохраняет нас от повторения ошибок прошлого. Если же человек или страна, проделав долгий путь и очутившись в трудном положении, вдобавок теряет память и не может использовать опыта прошлого, тогда дело плохо».