Кораблик мой, уткнувшись в этот берег,
увяз в песке, траве, в словах прохожих —
так! – возмущённых… что число истерик —
сравнимо лишь – с иголками – под кожу —
не лучший вариант для воплощенья
на новом берегу, на новом месте,
где, видимо, не вымолишь прощенье,
но, может быть, к обеду – не повесят…
как заячий тулуп на ржавый гвоздик.
как некую вещицу из кладовки,
то есть, какой-нибудь – совсем ненужный зонтик…
в отсутствии дождя, когда ты в лодке —
на берегу… и видишь – только – воду,
в которую – опять – не окунуться…
и не напиться! – зрителям в угоду…
Вода течёт – чтоб больше не вернуться,
как ты хотел бы… пальцами потрогать —
не более – чтоб сохранить на память —
холодный, в воду перелитый – воздух,
который больше никогда – руками.
В сердце надежда тускнеет годам к сорока…
после – подавно – больница, анализы, утки —
не перелётные – дальше – чем местный вокзал,
где для встречающих – злые – смотрителя шутки…
и отраженье в витрине – пустые глаза —
всё, что тебе остаётся, что – точно увидишь! —
слившись с пейзажем, где медленные облака
пересекают – ту самую линию жизни…
с юга на север – расставив все точки над i-
плюс запятые, в которых – когда-то – надежда,
но не теперь – на вокзале – куда ни гляди…
лишь чемоданы, набитые старой одеждой…
голуби, сбитые с толку скопленьем людей —
как приезжающих, так и – уже – восвояси…
то есть – туда, где надежда – короче теней,
а у смотрителя – шутки – по поводу счастья.
Ношу ботинки от другого человека —
какого-то знакомого – не помню —
он, кажется, куда-то переехал…
в другую сторону. Где он теперь – сегодня
глотает пыль?.. С кем коротает время…
кто говорит ему – Живи – не бойся!..
ботинки – лишь – его стоят у двери,
но их не он – другой хозяин носит…
растаптывая камушки и глину,
вчерашнюю траву, сухие листья —
из прошлогодних, что слетали – в спину
и растворялись, как дурные мысли…
теперь чужим ботинком о дорогу —
асфальт – не принимает извинений —
ни от кого… в перечисленье строгом —
лишь вариант какого-то волненья
по поводу разношенных ботинок
с чужой ноги… как будто бы чужую
вытаптываешь жизнь – своим пунктиром…
но выбираешь сторону другую —
для проживания. Водичка камень точит,
тем более – подошва – о суглинок —
стирается – как будто – между прочим,
распоряжаясь временем ботинок,
отпущенным… на дальнюю дорогу —
знакомому и мне – для продолженья…
Ботинки оставляю у порога,
чтоб не прервать – ни время, ни движенье.
Неподалёку от выбеленных тополей,
по дороге на берег – старая водокачка,
что уже – со временем – тех тополей белей —
от недолива – просроченная подачка —
официанту – просто стакан воды!
Это седые камни… сухая бочка,
ставшая – лишь – объектом для детворы,
для мелких камушков, что расставляют точки —
в переливании, то есть – на самом дне.
Мерная бочка пережила столетье —
от основного времени – в стороне…
разве что – дождик – выльется на рассвете.
…и жизни ещё несколько часов,
чтоб дописать, то есть – закончить книгу,
пока в часах не кончился песок.
жизнь сократив до призрачного мига,
то есть – песчинки… то есть – навсегда!..
когда – уже – не время, а пространство,
когда в колодце – кровь, а не вода…
и друг тебе уже не скажет – Здравствуй!
Ещё чуть-чуть – на несколько страниц,
чтобы потом в конце поставить точку —
не запятую… чтобы только птиц
осталось покормить, сменить сорочку
на свежую… и к первому числу,
расправившись с делами и долгами,
оставить дом… и жить на берегу,
где разговаривать с пустыми облаками —
о том, о сём… есть зачерствевший хлеб,
пить воду из реки, смотреть на небо,
куда – пока – не гонят на обед,
то есть, в то место, где ещё я не был.
Вот и кораблики проплывают мимо,
не останавливаясь у старой пристани,
что теперь выглядит – сиротливо —
не так, как раньше… почти немыслимо…
и облака – вперегляд – над берегом —
над этим берегом – в другую сторону —
к другому причалу, ими проверенному,
чтобы – ни взглядом… ни – разговорами.
Мимо листва – по волне накатанной,
в пене запутавшись – тоже – за облаком…
волны, как будто бы, пальцами смятые
передвигаются медленно – волоком —
мимо – и мусор от лодочной станции —
лодочник умер – и всё – не по правилам…
может, ещё ненадолго остался бы —
и корабли бы обратно причалили.
Луна, расцвечивая небо, скрывает звёзды
и всё вокруг – почти – не видно – слишком поздно…
отодвигает в дальний угол и дом, и площадь —
как будто бы – не будет утра – на час – не больше…
как будто бы постель остыла и не согреться —
в холодной поступи не видно – как! стынет сердце.
В шагах не слышно отраженье – в холодной луже —
луна в ней – тоже – без движенья – пейзаж простужен…
Блондинка цветом прикрывает виски седые —
луна собою закрывает чужое имя,
произнесённое однажды – такой же ночью,
когда звезда – одна – горела, как между строчек…
лишь звук, размноженный в ночи чужим молчаньем —
пронзительный, как будто крик – последний – чаек —
не отвлекается на свет, не умолкает…
Луна горит… как долог век – никто не знает.
Снятся ли мёртвым сны —
никто никогда не расскажет,
разве только один —
тот, кто стоит на страже
Времени, навсегда
став отголоском света…
но и Его слова
не различимы где-то —
в шелесте, в тишине,
в длительном щебетанье,
разве только – во сне…
О, медленное засыпанье! —
под чей-то галдёж и шум
с той стороны дороги…
и, кажется, что уснул —
кто сторожит – в итоге —
Времени, то есть, лет
оставшихся на молчанье…
Кто-то глядит во след,
остановив дыханье —
трепетное, как вода,
вылитая на руки…
никто не глядит туда,
где торопливы звуки —
в вымысле… где слова
не говорят – Останься!
Будто бы – навсегда! —
скомканное пространство
прячется между строк,
пережидая бурю —
с запада на восток,
где мысли давно уснули…
сдавшись, как будто, в плен —
снам, чтобы день короче…
чтобы узнать ответ —
видят ли сны – там – ночью.
География острова ограничена плеском волн,
глубиной обрыва – с берега – сразу в омут,
сократив до выдоха – не выкрик уже, а стон…
В зимнее время года – в прорубь!
Всё пространство берега усыпано чешуёй —
рыба меняет кожу, как ночь подкладку —
звёздного неба… небо, само собой,
переживает временную утрату…
Чтобы не впасть в зависимость, облака,
не останавливаясь, переплывают остров,
чтобы – случайным взглядом издалека —
остров увидеть – без выкриков и вопросов…
всю территорию – от берега до воды —
с той стороны, где чешуя и звёзды,
где отражение силится смыть следы
с изображения – насколько это возможно…
с контурной карты острова – навсегда,
чтобы пунктиром – только – вода и берег,
то есть – скупой рисунок, куда звезда —
не попадает, чтобы пейзаж проверить.
Привыкаешь к месту, приспосабливаешься, врастаешь,
становишься частью адреса на конверте,
тонкой ниткой букв, которую не распознаешь
при первом взгляде… и никогда – по смерти! —
чтобы запомнить – как доподлинно выглядит это место,
в какой части света координаты жизни…
где звонок телефонный, оставшийся без ответа —
тем длиннее, чем дальше звонившего мысли
передвигаются, становятся чьей-то собственностью,
попадают в списки не вышедших на работу,
что довольно часто случается в этой области —
из-за погоды… или, Бог его знает! – из-за чего там…
Привыкаешь к тому, что видишь с утра до вечера —
одно и тоже, независимо от освещения…
на остановке одни и те же потускневшие женщины —
как будто бы – кто-то оставил их без прощения…
без какой-то возможности… то есть – без права выбора
места действия, свободы передвижения —
в другую сторону, где, может быть, лучше было бы…
и совсем другое в зеркале отражение.
Привыкаешь не к месте – к тому, что вокруг и около,
что сквозь стекло – пожизненно – внутрь, в комнату,
включая луну и случайное рядом облако…
и, после спячки, муху – в апреле сонную,
что, как и ты, справляется с изображением,
то есть – с вполне конкретным фрагментом местности —
привыкаешь и к этому… не чувствуя раздражения —
только время года снова – грозит неизвестностью.
Вместо речи – песок… целлюлозно-бумажный шорох,
вызывающий оторопь при первом прикосновении —
в полном молчании, когда ни ползвука – горлом —
связки – сухи – от страха или волнения…
От возможности вымолчать, то есть – быть не услышанной —
речь становится памятью… пальцами неговорящего…
чёрно-белым рисунком на простыне – чтобы выспаться…
то есть – стать частью чего-то ненастоящего —
той его частью, в которой – ни слова! – шёпотом —
происходящее – через песок процеженное,
с чёрным ветвистым профилем дерева – около…
произнесённая часть – невозможного целого.
Речь – не озвучена – только одним написанием
всё продолжается… Только одним написанием! —
только перо по бумаге – меж клеток – старается,
чтобы слова – не закончились – просто рыданием.
Другие люди приходят в дом —
знают где что лежит…
трогают пыль, моё кресло, стол —
бумаги ещё свежи —
с перечислением суммы дней,
с рисунками между слов…
Строчка с рисунками тем длинней,
чем день за окном суров…
Люди приходят ко мне домой
и смотрят в моё окно…
свет не включают, само собой,
даже, когда темно…
передвигаются с помощью рук
вдоль поток, держась за стул —
вот и окно… половицы звук,
возникнув, опять уснул…
Люди приходят… вокруг меня
гомон и суета…
вещи лежат на своих местах,
но, кажется, что не так.
Россыпь над берегом маленьких облаков —
как будто – дневные звёзды…
и, даже, ветер к ним – не суров —
не говорит, что поздно —
с места на место… туда-сюда —
пора бы остановиться!.. —
стать поселенцами – навсегда,
в грязной воде отразиться —
слиться с реальностью этих мест —
влиться в песок и глину…
Город – чуть дальше – почти исчез,
но прикрывает спину —
берега… длится – почти как сон,
медленно растворяясь
в облаке маленьком… на поклон —
к берегу – не набиваясь…
издалека наблюдая – как
светят дневные звёзды,
то есть, те самые облака,
которым скитаться – поздно.
Вот и сдвинулся берег – ближе к воде…
значит – весна – главенствует понемногу —
над иждивенцами зимними – в немоте
сдавшимися… без вымысла – на дорогу —
выйти – согреться или разжечь костёр…
неба – достаточно, но согревает мало —
блёклым – сквозь облако – светом… ночной ковёр —
это тебе – не ватное одеяло…
это пальто – на рыбьем ещё меху! —
сунешь в карманы руки – считай без пальцев —
холод сужает сделанное на ветру,
но позволяет двигаться – дальше. Дальше —
к берегу, что соблазнился на новый день,
ссыпав песок в другие – уже – карманы,
сдав на хранение зимнюю тень и лень…
став на мгновение – только – немного пьяным
от восхищения – просто – пришла весна —
сны утонули в омуте – как проснуться! —
берег сгребает волны… бежит волна,
чтобы ещё попробовать – вдруг – вернуться.
…из какого-то сна этот город и эта улица,
это время года, доставшееся в наказание —
тополиным пухом… тополь стоит – сутулится —
будто бы ждёт какого-то оправдания…
или прощения, глаза залепляя – походя,
прилипая к одежде, балкону, воздуху —
ко всему, что мимо хлопчатобумажного облака…
ко всему, что было когда-то руками создано —
из какого-то прошлого – оставшегося – нетронутым —
прикосновение – повод – забыть, расстроиться…
пальцы, как будто бы, сами становятся поводом —
для беспокойства. Тополь – не беспокоится,
заметая пухом – и прошлое, и настоящее…
только во сне – с заснеженного балкона
рассмотреть возможно – услышать – происходящее…
не избежав при этом, увы, урона.
…когда кровать на утро опустела
и руки могут – только покрывало —
ещё – потрогать, но никак не тело,
а губы тихо говорят – Как странно!.. —
что думать… рядом – ни Отца, ни Сына…
холодная постель, пустые руки —
в прикосновении… ни облака, ни дыма —
какого-нибудь знака! – только звуки
с той стороны оставленного дома —
деревья шепелявят о разлуке —
доподлинно – что только им знакомо,
что сами видели – как завершились муки…
как день закончился… как вышел и… растаял —
не оглянулся… будущее – близко,
оставил дом, где дети подрастают,
где мать хлопочет, отмывая миску
от утренней еды… Не попрощался! —
уйти, простить, забыть и сны не видеть…
кусочек ткани от него остался
и краткое – в упоминанье – имя…
Другая жизнь! – оплаченная свыше,
другие люди в доме проживают…
порой – в ночи – какой-то голос слышат,
но слов его, увы – не разбирают —
не понимают – чей – он – этот голос —
кто говорит так тихо, будто шепчет…
кто жил здесь раньше и оставил область
своих скитаний и ушёл навстречу
неведомо чему… кто в миг последний
недолгой жизни – стал воспоминаньем —
напоминаньем… Пышный куст сирени —
под окнами – как праздничное знамя —
готов приветствовать – не пальма – куст сирени —
в посёлке пальма – только на балконе —
одна – как будто – охраняет время…
подсчитывая листьями – сегодня
наступит завтра! – то есть – воскресенье…
никто не будет ждать на остановке
случайного автобуса – не едет
никто из дома… голуби так ловки,
распугивая пыль с пустой дороги,
встречают у порога возвращенье
в оставленную комнату – в итоге…
но комната пуста… ещё не время.
У прошлого всегда есть имя,
порой – какое-то чужое,
произнесённое другими…
тоже – чужими – не тобою…
ветвистое – на фоне неба —
древесное – в произношенье —
как будто – кто-то тихо – следом
твои копирует твои движенья,
расталкивая вспоминанья —
твои, чтобы к тебе поближе,
чтобы привлечь твоё вниманье,
которым раньше был обижен…
был не замеченным – как будто —
и не было то имя – рядом…
В воспоминаниях – минуты —
такие же, как вечность Ада —
холодные… Воспоминанье —
случайность, вышедшая к свету,
чтоб стать чему-то – оправданьем…
или каким-нибудь ответом.
1
Какое отношение окно
имеет к настоящему?.. – пространство
сжимается до форточки – оно —
в границах рамы пробует остаться —
стать поселенцем комнаты – внутри…
чтоб отражаться – в той же самой раме,
то есть – в стекле… смотреть на фонари,
что зажигают будто на экране —
невидимом – с той стороны стекла…
кружение – вокруг открытой створки —
откуда-то – так рано – комара —
спешит, чтоб жизнь не стала – вдруг – короткой —
на целый миг! – на целое окно…
В стекле пространство видит лишь руины
и понимает – это всё оно —
и это сад… и эти груши, сливы…
и женщина с обломанным вислом,
горнист – без горна, старые деревья,
что иногда пытаются в стекло
отсчитывать морзянкой дни старенья.
2
В пергаменте луны какой-то профиль —
туземца – фотография на память —
как будто – за столом… как будто кофе…
и что-то молча говорит руками,
пытаясь объяснить – кому-то что-то…
всё выглядит почти, как на картине,
увы – не маслом… нет ещё кого-то —
кому он говорит, кто в той пустыне
скрывается – невидимо – неслышно…
в той её части, что всегда закрыта —
для зрителя – чтобы чего не вышло,
чтоб сохранилась тайна индивида —
потустороннего… но столик, кофе, вечер,
вокруг слепые отголоски света —
почти история… что пальцами – при встрече
пересказать, но молча – без ответа.
3
…шнурки, ботинки, стоптанные внутрь,
зонт-палка, плащ, платок, портфель без ручки…
полтинник на проезд, забытый рубль
в углу кармана – видимо с получки
там завалялся… медленный озноб,
таблетки валидола, аспирина —
от головы, чтоб не болела… чтоб
не опустела пыльная квартира —
до времени… до приступа беды,