Глава 2 Дом Пресвятой Богородицы

Оптина пустынь, расположенная рядом с Козельском, не могла, конечно, остаться в стороне от происходивших здесь исторических событий. А история этого, некогда пограничного, места была бурной и часто жестокой.

Козельск, уже в XIII веке город немалый, подвергся в 1238 году семинедельной осаде многотысячным войском Батыя. Захватчики заваливали рвы хворостом, делали подкопы, метали особыми машинами горшки с зажженным жиром. Приступы врага следовали один за другим, но козельцы бились храбро и не сдавались. Мало того – они вдруг вышли из города и напали на стан осаждающих, уничтожили метательные машины и перебили до четырех тысяч татар. До сих пор вблизи сельца Клыкова высится курган, насыпанный над убитыми воинами Батыя. Город все же был взят: слишком неравны были силы. Но Батый прозвал его Мольбугузуном, то есть «злым городом», так как подобного сопротивления он еще не встречал.

В Ипатьевской (Костромской) летописи Козельск упоминается под 1146 годом – ранее Москвы. Первым козельским удельным князем был Мстислав, убитый в сражении с татарами на реке Калке в 1224 году. В начале XV века город подпал под власть Литвы и в течение двух веков переходил от Москвы к Литве и обратно, а в Смутное время, вместе с Калугой, присягнул на верность самозванцу. В 1610 году Козельск подвергся полному разорению и ограблению от «черкас», как называли тогда запорожцев, которых пришло сюда около сорока тысяч.

После Смутного времени, при царе Михаиле Феодоровиче, по всем границам Руси начали строить засеки – лесные укрепленные линии. Засека представляла собой толстую деревянную стену со рвом перед ней, с бойницами, башнями и кое-где воротами. При ней были пограничные вооруженные отряды. Засека Козельского уезда выходила за его пределы и тянулась лесами на триста верст. Не однажды удавалось сдерживать здесь орды крымских татар, порой прорывавшихся и доходивших до Москвы. Этот-то лес и стоит за Оптиной пустынью – древний, могучий, преисполненный тишины и благоухания.

Существуют два предания о возникновении Оптиной пустыни. Первое гласит, что основал ее раскаявшийся в своих преступлениях предводитель шайки разбойников Опта. А разбойников и в самом деле было тогда немало, – они таились в дебрях близ засек, выходя оттуда по ночам на свой промысел. Второе же – о том, что некогда эта обитель (как и некоторые другие на Руси) служила для одновременного проживания здесь как иноков, так и инокинь: монастырь разделен был на две части. То есть тут была жизнь «оптом».

Архимандрит Леонид (Кавелин), автор «Исторического описания Козельской Введенской Оптиной пустыни» (после первого – 1847 года – издания, переиздававшегося несколько раз с дополнениями), был сторонником первого предания. Он писал: «Подробности благодатного обращения и последующей за сим жизни отшельника Опты, по недоведомым судьбам Божиим, навсегда сокрыты от нашей любознательности; однако для любомудрствующего духовно, несомненно, что, обратясь на путь истины, он соделал и плоды достойные покаяния, ибо из предводителей шайки душегубцев Господь Бог взыскал его в вождя и наставника душ, ищущих спасения. Можно предполагать и то, что он благоугодил пред Господом, ибо благословение Божие не оскудевало и не оскудевает доселе над основанною им обителью.

Не более как 70 верст разделяют Козельскую Введенскую Оптину пустынь от другой обители, столько же древней и равным образом носящей имя Оптиной (Орловской епархии города Волхова Оптин Троицкий монастырь); почему с большою вероятностию можно предположить, что обе эти обители имеют одного и того же основателя.

Признав же отшельника Опту за основателя обеих сих обителей, совершающих уже четвертое столетие со времени своей известности, мы приходим к заключению, что сей пустынножитель пожил немалое время после своего благодатного обращения и, подвизаясь подвигом добрым, восходя от силы в силу, от славы в славу, успел, до исхода своего в вечность, благоустроить и усовершить основанные им пустыни. В которой из них преставился и погребен отшельник Опта, это, к сожалению, утаено от нас так же, как и другие подробности богоугодной его жизни после обращения. А может быть, рука Промысла с намерением скрыла от людей это обстоятельство, чтобы уменьшением внешней славы здесь соделать блистательнее подвижнический венец его в Небесном Царстве.

Можно предполагать, что Опта при пострижении в монашество был наречен Макарием, почему и пустынь его (в которой, вероятно, он сам и был первым настоятелем) удержала за собою название Макарьевой Оптиной. В древних письменных актах обыкновенно писалось: “Макарьевы пустыни Оптина монастыря”. Введенского же пустынь сия начала именоваться только с начала нынешнего столетия (XIX, – Сост.), хотя по письменным сведениям еще в 1629 году был уже в ней храм во имя Введения Пресвятой Богородицы. Впрочем, название Оптиной пустыни Макарьевою, по другому предположению, объясняется и иначе: в “Истории Российской иерархии” (том 5 под литерой М) упоминается о храме святого Макария как о главном храме обители, а Введенская церковь показана состоящею на воротах. Но на чем основано это показание, не знаем. По крайней мере, известно, что со времени первых удовлетворительных сведений о состоянии пустыни, то есть с 1629 года и до 1864 года, в ней не было ни храма, ни придела во имя преподобного Макария»9.

Другой историк Оптиной пустыни, бывший письмоводитель преподобного Амвросия иеромонах Ераст (Вытропский), книга которого вышла из печати в 1902 году, не соглашается признавать Опту основателем обители; он ссылается на странность этого имени, но допускает, что на Руси существовали и существуют монастыри, основанные «бывшими грабителями, обратившимися ко Христу»10.

Странность виделась ему еще и в том, что в Волхове, в 70 верстах от Оптиной, существует монастырь с подобным же наименованием. Для читателя же более убедительным казалось второе объяснение, оговоренное обоими историками, – о том, что на Руси были некогда общие для старцев и стариц обители. Например, тот же Волховский Оптин до Смутного времени звался Общим монастырем. Такое жительство запрещено было лишь в 1499 году Московским духовным собором. Сохранились и древние синодики, в которых попеременно поминались насельники и насельницы. Можно вспомнить и Покровский Хотьков монастырь, где подвизались в иноческом образе родители преподобного Сергия – Кирилл и Мария, старец и старица.

Почти нет сведений об Оптиной пустыни за Смутное время, за весь вообще XVII век. Ясно одно: во время всех войн, потрясавших эту землю, как и город Козельск, как и крестьянские деревни в округе, вероятно, не раз страдала и обитель. Из разрозненных сведений можно отметить следующее. Под 1625 годом упоминается оптинский игумен Сергий. Из писцовых книг видно, что в 1629–1631 годах монастырь имел только одну деревянную церковь и шесть келий. 15 июля 1680 года царь Феодор Алексеевич пожаловал «Козельского уезда Макарьевой пустыни Оптина монастыря строителя старца Исидора с братиею против их челобитья те пустые посадские дворовые семь мест велели им под огороды, под овощ дать в дачу»11.

«Оптина пустынь, – пишет иеромонах Ераст, – не имевшая заботы о вотчинах, принуждена была жить подаянием. Окрестные владельцы не оставляли ее без внимания. Так, вместо деревянной церкви, стоящей целое столетие, в 1689 году начато построение каменного соборного храма во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы с приделом преподобного Пафнутия Боровского»12.

К 1703 году Оптина пустынь имела лишь следующий небольшой доход, которым жила братия: с мельницы на речке Другусне – 35 рублей в год; с рыбной ловли на Жиздре – 16 рублей; за перевоз через Жиздру против монастыря – 10 рублей; с земли, что «на колодези», – 20 рублей; с огородных мест, что в Козельске, – 3 рубля и с сенных покосов – 16 рублей в год. Однако из этого мельница, рыбная ловля и перевоз были отобраны в казну и возвращены лишь в 1802 году. К 1709 году в Оптиной 16 насельников. В сохранившемся списке значатся: игумен Дорофей, казначей Сергий, иеромонахи Пафнутий, Иосиф и Моисей, иеродиакон Софроний, монахи Николай, Манассия, Никандр, Панкратий, Исаия, Иларион и Варсонофий, трудники Никита, Иван и Михаил.

Введенский собор, начавший строиться в 1689 году, еще к 1717 году стоял без крыши. Оптинский игумен Леонид обратился к вкладчикам с прошением. «…Прошу и молю, – писал он, – со многим усердием вашего благородия и любви, в дом Пресвятые Богородицы прежних вкладчиков и новоподательных всяких чинов людей, на ту святую Божию церковь – на кровлю, что та святая церковь отгнила кровлею, и ограда опала и кельи развалились. Пожалейте нас, не оставьте сирых своих богомольцев, заставьте за себя вечно Бога молить и родителей своих поминать, потому что у нас ни вотчин, ни крестьян нет, питаемся мирским подаянием, кто что пожалует»13.

В 1724 году Оптина пустынь была закрыта, а братия переведена в Белёвский Преображенский монастырь. Однако благодаря хлопотам как иеромонахов упраздненной обители, так и их козельских покровителей, в особенности стольника Андрея Шепелева, сына его Никиты, капитан-лейтенанта лейб-гвардии Преображенского полка, и козельского воеводы Григория Ардашева, монастырь был восстановлен летом 1727 года.

Но что же увидела братия на месте своего монастыря, возвратившись из Белёва? Совсем пустое место, на котором лишь Введенский храм стоял, да и у него протекала кровля… Ведь при закрытии всё, даже ограда, разобрано было и увезено. Лошадь, корова, заготовленное сено, зерно, а также церковная утварь и книги и многое другое – все осталось в Белёве, и возвратить это не представлялось возможным. Но «крайне скудное положение обители тронуло сердца окрестных бояр, и, как видно из вкладной книги, довольно значительные лица приняли участие в судьбе ее, каковы, например, генерал-майор и гофмаршал Дмитрий Андреевич Шепелев – пожаловал в обитель годовую пропорцию хлеба; брат его, лейб-гвардии Семёновского полка майор Степан Андреевич Шепелев (на церковную утварь), – пять рублей; князь И.М. Черкасский, генерал-майор Н.М. Желябужский, тайный советник Беклемишев, полковники П.Д. Бестужев-Рюмин и Кошелев, лейб-гвардии лейтенант Чичерин, коллежский прокурор Камынин, заводчики братья Пётр, Александр и Григорий Баташевы и многие “всякого чина люди” способствовали обновлению обители по мере своих средств и усердия, жертвуя кто деньгами на церковь, кто хлебом на прокормление братии»14.

Шли годы. Общими трудами братии и жертвователей Оптина пустынь строилась. По описи 1762 года в ней значатся соборная каменная церковь во имя Введения Пресвятой Богородицы с двумя приделами – Пафнутия Боровского и великомученика Феодора Стратилата. Службы долгое время шли в приделе преподобного Пафнутия, так как главный храм и другой придел внутри не были отделаны. Деревянная колокольня «на столпах», на ней пять колоколов (построена в 1761 году). Трое ворот, деревянная ограда, келия игумена и три келии для братии, хлебня, конный двор, амбар и два сарая.

С 1764 года Оптина пустынь «за штатом», то есть не получает никакого содержания, а живет как придется. Господь посылал жертвователей. Кроме ранее названных, это были бояре Пушкины, Яковлевы, Румянцевы, Полонские, Хлоповы, Нарышкины. Девица Елизавета Никитична Шепелева пожертвовала на устроение иконостаса во Введенском храме 800 рублей, а на возведение каменной колокольни – 250. Кроме того, она поставила комплект для ризницы и всю утварь для храма.

В 1769 году воздвигнута была каменная колокольня и начата постройка каменной ограды. При этом, кроме игумена, в обители находились только три брата, из них один – отец Карион, девяностолетний слепец. Близилось краткое время царствования одного из благочестивейших русских государей – Павла Петровича, который по своем воцарении в 1796 году обратил внимание на бедственное положение большинства русских монастырей, поставленных предыдущим правлением в такие условия, что им ничего не оставалось, как постепенно угасать.


Загрузка...