– Малыш, ты дома? Кари-ина?
Девушку бросило в озноб, несмотря на горячую воду в джакузи.
– Я тут! – крикнула она из ванной.
Борис. Вернулся… Он небрежно сбросил обувь – она поняла это по глухому стуку, отдававшемуся в полу. Спустя мгновение, за которыми последовали размашистые шаги, в приоткрытую дверь просунулась его рука с букетом бирюзовых орхидей.
Любимые.
– Мылы-ыыш, – ломано протянул он, следом просовывая в щель пьяную рожу.
«Или он опять под чем-то?» – мелькнуло у нее в голове. – Я так соскучился! Зайка моя. Искренне раскаиваюсь.
Удерживая орхидеи в левой руке и опираясь правой о бортик джакузи, Вишневский опустился на колени.
Карина постаралась усмирить затрясавшиеся пальцы, сжав руки в замок. Заметила, как он жалостливо смотрит. Искренне или играет?
Пять дней назад они сильно поссорились, и он впервые поднял на нее руку. Схватил за волосы и ударил головой об стену. Гематома на затылке все еще не рассосалась.
Хотя первый раз уже был, просто она не хотела брать его в расчет. Мало ли, всякое бывает. Например, в пылу страсти. Но тогда Борис шлепнул ее по заднице так, что на коже отпечаталась пятерня, мгновенно превратившаяся в сине-фиолетовый синяк, который на следующий день покрылся коркой.
С того события минуло уже четыре месяца.
– Простишь? Котенок… – позвал Борис, заглядывая в глаза.
Он поджал губы, встретив ее долгое молчание. Собрав остатки воли и смелости, Карина придвинулась к его лицу. Близко-близко. Смотрела внимательно и пристально.
Он накрыл ее руку своей ладонью, и она вдруг смягчилась:
– Что же мне остается делать.
– Вот и замечательно, – Вишневский как-то резко вскинул рукой, и Карина инстинктивно дернулась, застыв в боязливом оцепенении.
Последовал неловкий мужской смех. Занеся руку над головой девушки, Борис все же погладил ее по мокрым волосам.
Карина поморщилась от боли. Заметив это, благоверный поспешил проявить заботу:
– Ой, прости. Все еще болит? Ты пьешь таблетки?
Хорошенькая блондинка сдвинула брови: он о каких – об обезболивающих или о тех, что по рецепту от психиатра?
Борис заставлял ее глотать асентру всякий раз, когда ее мнение не совпадало с его. То есть почти всегда. По его принципам, она не должна была ему перечить, всегда ловить каждое слово и ублажать по первому зову.
– Да, – согласилась она на всякий случай.
Конечно, таблетки стоило прятать, по одной за раз. Ведь он все проверял.
Последовал одобрительный кивок, и мужчина, расслабленно поднимаясь, протянул руку:
– Пойдем. Вылезай. Налью твоего любимого вина.
Карина не могла отвести от него настороженного взгляда. Порой ей казалось, что она готова простить ему многое. Но отчего же сердце так бешено колотится? Предчувствуя очередной несчастный финал?
Она поднялась из воды. Борис застыл, разглядывая аппетитные и манящие влажные изгибы ее тела. Его большие карие глаза пылали вожделением.
– Хотя, нет. Погоди, – ухмыляясь, он принялся стремительно раздеваться. – Хочу взять тебя здесь.
Полностью обнажившись и залезая в джакузи, он развернул ее спиной к себе. Спустя мгновение она вскрикнула от грубого и нестерпимого проникновения сзади.
Вишневский утолил свою страсть довольно быстро. После они вдвоем ополоснулись под душем. Несмотря на спонтанную, почти насильственную близость, Борис ласково намыливал парфюмированным гелем избитое тело Карины. Делая это, он повернул ее к себе лицом, чтобы смотреть в упор.
Она же, глядя в ответ, пыталась разгадать, что творится у него в голове, что он еще замышляет.
В последнее время Борис становился все более агрессивным.
Возвращаясь к школьным воспоминаниям, Карина отметила, что и тогда Вишневский был отпетым чудаком. Она люто ненавидела его – настоящего подонка, который задирал и избивал парней в школе. А еще… ее парня Дана.
Но с тех пор прошло тринадцать лет. Много воды утекло. К тому же по-настоящему их отношения с Борисом начались в конце прошлой осени, когда она еще не подозревала о его невесте и помолвке.
И даже узнав об этом, она не захотела отказываться от него. Нет, не потому, что он был из богатой семьи и в тот период баллотировался в депутаты. Просто она втюрилась по уши.
В первый раз близость случилась почти сразу после интервью, которое Карина брала у него в загородном коттедже. Это можно было назвать случайностью, так как тогда она замещала коллегу. Повторное «происшествие» случилось на корпоративе с коллегами из местной теле- и радиостанции. Корпоратив проводили в ресторане «Генерал» у федеральной трассы. Борис завалился туда с друзьями заполночь, будучи уже навеселе. С момента интервью прошло всего шесть часов. А брала она его по случаю избрания Вишневского в депутаты окружной думы.
Повторная за сутки близость запомнилась Карине особенно ярко! Они пошалили, вломившись в хозяйский кабинет и заперевшись там.
После исчезновения Дана Карина долгое время не стремилась к серьезным отношениям – только к мимолетным связям, меняя мужчин исключительно из спортивного интереса.
Но эпичная встреча с Борисом во взрослой жизни перевернула ее мирный быт с ног на голову. Вишневский сумел вызвать в Карине настоящий азарт. Спустя первые полгода отношений испытанные ощущения и эмоции она сочла за первый и настоящий опыт любви.
Когда наличие невесты и помолвки вскрылось, Борис попросил оставить все как есть. И прощения. Конечно, Карина простила и воодушевленно приняла его предложение продолжать встречаться. Хотя и понимала, что это уже конкубинат в чистом виде. Она добровольно стала содержанкой на его условиях.
***
– Замолчи, выхухоль драная! Давно кулака не нюхала?
– Прекрати, мне больно! Умоляю, хватит!
Всклокоченная, с разбитой губой и ссадиной на скуле, я застыла в распахнутых дверях, через которые стремительно выбежал Борис. Срочный звонок спас меня от очередного избиения.
«Когда вернусь, будешь очень долго и усердно извиняться!» – сердито бросил он, обуваясь в прихожей.
Уходя, на мгновение оторопел: за моей дверью замерли три молодых человека, среди которых был внук умершей соседки.
«Квартиру показывает? Потенциальные новые соседи, наверное, в диком ужасе от моих криков».
Борис, видимо, тоже узнал его и кивнул. Тот ответил. На остальных двоих он едва взглянул – да и времени не было. Как и у меня – я не желала «красоваться» перед ними.
Дождавшись, когда внизу хлопнет подъездная дверь, я намеревалась закрыть свою, но ощутила сопротивление. Кто-то удерживал ее с другой стороны.
– Эй. Карина. Это ты?
Сосед не мог обратиться ко мне так. Тогда кто?
Высунув голову и разглядев мужчину, я сильно удивилась:
– Дан? Как ты тут оказался?
***
[Дан Д.]
– Что? Что ты сказал? Повтори… Негодяй! Ненавижу! Вернулся, чтобы снова испортить мне жизнь? Если не угрожать вздумал?! Тогда зачем появился? А ну вали отсюда! Вон! Видеть тебя не хочу!
Карине таки удалось вытолкать меня за дверь. Обернувшись, я лишь тихо, вытянувшись в лице, буркнул:
– Ты что, больная? Как с цепи сорвалась.
А я ведь толком ничего и не успел объяснить.
Мигом проскочил внутрь, пока она гадала, действительно ли это я. Передо мной предстала она в прозрачном черном неглиже, сквозь кружева которого я увидел три, четыре… нет, целых шесть синяков! Наверное.
Сосчитать она мне их не дала. Явно смутившись, поспешила накинуть непроницаемый атласный халат из гардероба в прихожей, дальше которой я шагнуть не посмел.
– Из-за чего?
– Что? – хищно вскинулась она.
– Из-за чего вы поссорились? И почему именно он? Карина…
– Достовалов, ты охренел?! Может, скажешь, какими судьбами тут оказался? Давай лучше о тебе поговорим! – с каждым словом она яростно повышала тон.
– Мда, о каких теплых и приветственных объятиях может идти речь, – опрометчиво буркнул я.
Не сдержался. Мне было жаль Карину. Но на мне-то зачем срываться?
– Я пришел с миром. Карина, успокойся.
– Успокоиться? – ее губы задрожали в подступившей истерике. – Все-таки решил напомнить о прошлом и посадить меня? Так давай! Топи! Мне уже нечего терять! – Карину не на шутку понесло.
Истеричка.
Разрыдавшись, она закрыла лицо руками. Сделала пару шагов назад и, сползши по стене, опустилась на корточки.
– Пожалуйста. Уйди, – сдавленно бросила она, задыхаясь от спазмов.
– Давай поговорим. Я не могу оставить тебя в таком состоянии.
Я присел перед ней на колени и протянул руки. На некоторое время мне удалось прижать ее к себе. Я по-обыкновению просунул пальцы в ее волосы и сильно обескуражился, наткнувшись на большую гематому.
– Тебе надо к врачу, Карин. Давай, я увезу и привезу.
Она разозлилась и оттолкнула мои руки:
– Добродетель нашелся! – Резко вскочила и принялась выталкивать меня. – Оставь меня! Уходи!
– Ты чего разозлилась? Да забудь ты про Ингу Вишневскую! Ей уже все равно. Меня волнуешь ты! И этот мудак Борис!
Стоило мне по понятным причинам назвать Вишневского мудаком, как я тут же впал в немилость и был беспардонно вытолкан. Договорить мне так и не дали…
В какой-то мере я мог понять ее чувства. Ревность!
Все началось со знакомства с Вишневским-старшим. Мой отец позвал меня на встречу, чтобы представить ему и его дочери. То есть Инге. Да, у Бориса была старшая сестра. Родители уже все за нас решили…
Инга Вишневская – фэшн-модель. Ей выпал шанс поехать в Корею на показ мод. И поскольку моя мать была кореянкой, а я имел двойное гражданство, меня определили в сопровождающие.
Я знал, что Карина обидится. Я соврал ей о спонтанной поездке к дяде на зимних каникулах. Она очень рвалась поехать со мной. Тогда я сказал, что меня ждет отнюдь не отдых, а серьезные мероприятия и плотный график, в котором я не смогу найти для нее времени. Семейные обстоятельства.
Правда вскрылась, когда Инга выложила в сеть наши совместные фото и отметила меня на них. Карина пришла в бешенство. Она долгое время не подпускала меня близко, принявшись назло тусоваться с Борисом Вишневским. Зато остальные одноклассники могли выдохнуть – на это время он слишком увлекся беготней за моей девушкой, «растаявшей Снегурочкой», как он сам ее прозвал.
Я был разочарован. Но больше в самого себя. Пусть это и была временная размолвка, конец нашим отношениям был близок. Спустя какое-то время после возвращения к моей школьной рутине у нас с Ингой состоялась совместная фотосессия, в рамках общепринятых стандартов – довольно вызывающая. Часть снимков опубликовали в местной газете, о нас сняли репортаж, взяли такое же совместное интервью, которое показали в эфире развлекательного канала, и совсем мизерную часть – в новостях. О нас гудели из каждого утюга. Называли золотыми детьми, сливками общества, просто созданными друг для друга.
Я часто задумывался, был ли у меня шанс отказать отцу во всем этом цирке с самого начала, еще до поездки в Корею. Нет. Я думал лишь о благополучии своей матери.
Скажите, какой известный депутат не гуляет налево? С вероятностью девяносто девять процентов из ста. И мой отец – не исключение. И Вишневский-старший – тоже. Эти два бывших депутата округа Талица-сити, познавшие роскошь и частенько творившие мелкое беззаконие, – точно!
Я не хотел идти по его стопам. Мне было проще встать на сторону правосудия. И защищать таких же несчастных жен, какой была моя мать. Защищать людей, попавших в беду.
Став подполковником, я создал отдел по борьбе с преступлениями против нравственности.
Матушки моей на свете уже нет. Умерла от рака. Донервничалась. Инги Вишневской тоже нет. Ее столкнула с лестницы Карина в ночь выпускного после одиннадцатого класса. Я выкрал записи с камер ночного клуба, где мы праздновали. Тогда я спас Карину. И сделаю это снова. А мудака Вишневского, если потребуется, убью собственными руками.