Папка содержала несколько видеостраниц обычного формата, а также несколько архивных пакетов для бумаг. С первого взгляда на материалы стало очень интересно. Это были снимки одной из башен Меера вблизи, крупным планом и в разных ракурсах, сделанные в то время, когда вокруг них не было никакой растительности – голая земля и все. Я поискал даты съемок, но не нашел.
– Это оперативные съемки, – пояснил Ростислав Петрович, заметив мои попытки. – На них цифровые даты скрываются, если выдаются по общему запросу. Я эти материалы собирал не по служебным каналам. Мы просто не хотели привлекать к себе внимания.
– Странно, что вокруг них так чисто, а сейчас – чащоба и не подойти, – заметил я.
– Чащоба начала расти после того, как вся команда отдала свои разумы и перестала существовать, – пояснил Ростислав. – И то, не сразу, видимо почва чем-то была пропитана. Это снималось лет сорок назад, никакой активности мы не фиксировали, мертвые сооружения и все. Вся активность началась после Церна.
Я присмотрелся к снимкам башни. У нее было широкое цилиндрическое основание, уходящее вглубь. От земли поднималось несколько уровней жилых отсеков с круглыми иллюминаторами вместо окон. Выше них поднимались параболические обтекатели ячейки супермозга, которые я и смог разглядеть сверху. Принцип известный – так многие обитаемые станции на планетах строили, в основании могло быть до десяти-двенадцати этажей вниз от поверхности. Иногда рядом делали несколько таких стволов и соединяли их межэтажными переходами на разных уровнях. Я поискал снимки второй башни, но не нашел их.
– Там, вроде, две башни было? – заметил я. – Или второй в то время еще не было?
– Она в другой папке, – ответил Ростислав Петрович, – пододвигая ко мне новую папку.
Влада в то время с интересом рассматривала одну из папок с персоналиями. Они были достаточно пухлыми. Я же углубился в материалы о второй башне. Она, как и первая, имела цилиндрическое основание, но оно заканчивалась поворотным кольцом, как у антенны дальней связи или телескопа. На нем была размещена знакомая нам пирамидальная конструкция, прикрытая обтекателем ячейки. Никаких окон-иллюминаторов на ней не было – пирамида начиналась почти от земли. И высота второй башни была небольшой. Странно, а мы их с горы видим почти одинаковыми. Спросил об этом Ростислава Петровича.
– Местность там неровная, – пояснил он. – Перепад высот есть.
– Раньше я пытался найти информацию про эти башни – и чего только не находилось! – проговорил я, перебирая снимки. – Мы сперва всерьез думали, что это какие-то бомбовые станции. При закрытых обтекателях они на них очень похожи. Если бы раньше эти снимки…
– Раньше не получилось, – сухо ответил Ростислав Петрович, давая понять, что развивать эту тему он не намерен. – Кстати, до сих пор не понятно, где обитали эти «старцы» – судя по информации Вебсика, весь объем этих строений занят оборудованием. Не в землянках же они жили, в конце концов?
– А почему – нет? – возразил я. – Землянка как раз самый простой и удобный вариант. Вкопать жилой бокс, засыпать землей… Я бы не исключал такой вариант.
– Вот я и поставлю задачу поиска брошенных ими помещений биомехами, – сказал Ростислав Петрович.
– Они могли с тем же успехом и надувные иглу использовать, – заметила Влада, отрываясь от своей папки. – Вот тут как раз несколько снимков есть на фоне явно надувных сооружений. Посмотрите! – с этими словами она протянула нам папку. Это были групповые снимки на фоне мобильного поселка.
Мы понимали, что от надувных строений, скорее всего, ничего не осталось. Тут я вспомнил про подземный ход, который мы начали исследовать со Штефеном. Вся аппаратура после той попытки ждала у дровницы на нашей горе, можно было повторить. Ход вел от замка наверх, возможно, что там, около спуска в него, и следовало искать следы прежних обитателей. Влада меня поддержала.
Ростислав Петрович немного задумался, потом решительно открыл последнюю папку, вынул из нее несколько видеостраниц и молча протянул нам.
С появившегося на странице изображения на меня смотрела фигура в биоскафандре какой-то старой модели, выходящая из-за огромной ели. На втором – три фигуры в таких же скафандрах проступали в пелене сильного тумана в небольшой ложбине. На третьем снимке одна фигура уползала на четвереньках под нижние ветки елей, являя объективу свой тощий зад.
– Это кадры с автоматических видеорегистраторов, которых я наставил сам в округе, – прокомментировал Ростислав Петрович. – Почти все устройства исчезли бесследно, будто на них специально охотились. Но несколько штук чудом сохранились и запечатлели то, что вы видите. И теперь самое главное – эти снимки сделаны восемь лет назад. Точно знаю, что никакая экспедиция в данном районе тогда не работала.
– Я смутно припоминаю, что еще в самом начале мне кто-то из наших близнецов, кажется, Ион, рассказывал, что автоматические камеры и самих «старцев» засекли, но это до катаклизмов было, вроде… – сказал я.
– Да, вот эти снимки, – Ростислав Петрович протянул нам новую порцию материалов. – Все снималось издалека, правда, но достаточно четко.
Я просмотрел кадры и передал Владе. На одном из снимков я узнал Жака Меера, его спутники были мне не знакомы. Но Влада уже успела всех запомнить и легко узнавала их. Она некоторое время сосредоточенно рассматривала снимки, потом взяла несколько видеостраниц и выложила перед нами.
– Вот, посмотрите, ничего не замечаете? – спросила она.
Мы с Ростиславом Петровичем внимательно посмотрели на снимки и пожали плечами.
– Все эти, в скафандрах – одного роста, особенно на групповом снимке видно. А в компании наших стариков только двое были одного роста – сами братья-близнецы. Вот, посмотрите – на снимке почти вся их команда на каком-то корпоративе, – пояснила Влада. – А эти, в скафандрах, сильно на роботов смахивают. Да и на тот зад посмотрите, характерный зад для андроида, – она ткнула пальцем в снимок, на котором фигура лезла под елку.
– Сон разумов породил андроидов, – констатировал я, гордясь наблюдательностью Влады. Впрочем, Ростислава Петровича внучка тоже впечатлила, по нему было видно.
– Разведчика он тоже породил, – ответила на мою реплику девушка. – До сих пор себе простить не могу, что такая машина погибла.
– Интересно, зачем он лезет под елку, не за обручем ли? – предположил я, вновь рассматривая снимок. После слов Влады, я сам стал замечать «специфику» запечатленного зада – скелет, да и только.
– Найдем – спросим, – фыркнула Влада. – По крайней мере, поисковая настройка биомехов мне ясна, хоть сейчас настраивай и запускай Дебби.
Пусь под столом сразу напомнил лапой о себе.
– Даже и не думай, – сказал я ему. – Это тигриная работа.
Все-таки удача отворачивается не всегда! Володя и Юля не только сами прилетели, но и тигрят с собой взяли. Так что, все пока складывается неплохо. Впрочем, увидев заваленный папками и видеостраницами стол, мой друг-профессор после кратких приветствий уселся «поглощать информацию», а Влада увлекла Юлю «подышать воздухом». Пусь посмотрел на меня, вздохнул и поплелся за девушками – они хоть при удачном раскладе то за ухом, то пузико почешут, а у вас тут одна болтовня…
Пока Ростислав Петрович давал Володе очередной комментарий, я прикинул обстановку на карте, найденной в одной из папок. Башни Меера стояли в стороне от Великой тропы, но один из ее поворотов почти до них доходил, если не считать разницу уровней и ущелье. Пока я не мог понять, какая логика определила выбор места создания башен. Мне было трудно представить, как можно было вообще сделать незаметным такое масштабное строительство в труднодоступном месте. Нам потому и пришла в голову идея про бомбовые станции – их с орбиты можно закинуть. Перенос сооружения в готовом виде исключался – полтора века назад гравидомкратов не было. Правда, была и применялась технология «семени» – на место будущего строения доставлялся «зародыш» его каркаса, который «строился» сам по заложенной программе. На каркас надевалось «мясо» и защитные оболочки. Так орбитальные города строили, лунные базы. Пока я размышлял, Володя добрался до наших «андроидов в скафандрах».
– А почему вы говорите, что было три андроида? – вдруг спросил он, внимательно изучив все снимки. – По-моему он там везде один. А кое-где его вообще нет – голограммы на фоне тумана. Посмотрите при максимальном увеличении на правый рукав – он у всех изображений порван, и порван одинаково. Могу ошибаться, но мне так кажется.
Пока мы с Ростиславом Петровичем «переваривали» новую информацию, Володя быстро досмотрел остальные снимки и устало откинулся на спинку стула.
– Я бы запросил мой отчет по экспертизе останков большого разведчика, – сказал он. – Как помните, его уничтожили импульсным ударом. А вот эти отверстия, которые вы посчитали за иллюминаторы жилого отсека, очень напоминают люки импульсных пушек конца двадцать первого века. Примерно к этому периоду относится и ходовая часть большого разведчика, которую я видел. Пирамидальная вершина второй башни тоже подозрительно напоминает щит-отражатель, которым в те времена прикрывались военные спутники. Так что, я бы все это уточнил и не сбрасывал со счетов вариант спуска всего этого хозяйства с орбиты. На бомбовые станции это не похоже, а на возвращаемые блоки старой военной техники – очень даже.
– Действительно, фирма «MAS» имела подразделение, занимавшееся утилизацией старого военного хлама, в том числе и космического, – сказал Ростислав Петрович. – Спасибо, Володя, очень интересно и ценно.
– Тигриный десант откладывается? – спросил я.
– Нет, почему? – возразил мне Ростислав Петрович. – Просто мы им запретим приближаться к башням, а так – пусть ищут этого андроида. Разомнемся? – Он стал и пригласил нас посмотреть его дом. Мы позвали девушек.
– Меня смущало, помню, то, что ходовая часть большого разведчика была во много раз старше его головы с «постом управления», – рассказывал нам Володя, пока мы поджидали Владу и Юлю. – А если смотреть с позиций всего этого, – он кинул на заваленный папками и видеостраницами стол, – то – ничего странного. Натащили сюда старого хлама и лепили из него.
– Но, согласись, биоскафандры на людях более логично выглядят, чем на андроидах, – заметил я. – Ты уверен, что это именно андроиды?
– Полностью тут нельзя быть ни в чем уверенным, – ответил Володя. – Но, представь себе, что ты имеешь какого-нибудь паука и хочешь придать ему человекообразный облик? Ты на него и наденешь что-нибудь человекообразное.
– А, знаете, это кое-что проясняет, – заметил Ростислав Петрович. – Я старался размещать регистраторы в труднодоступных местах, но «какой-нибудь паук» вполне мог залезть и потом их снять. Похоже, что они за мной следили. Но моя аппаратура ничего не фиксировала. Для меня самого эти кадры стали большой неожиданностью. Мы потом провели полную дистанционную разведку района для выявления техногенной активности, но никаких следов не нашли.
Володя хмыкнул, но ничего не возразил. Подошли девушки с Пусем, и мы отправились за нашим хозяином по дому. Впрочем, Пусь не пошел – остался с тигрятами на веранде.
В доме было пять комнат и большая белая зала с настоящим «концертным» белым роялем. Я не знал, что наш дед умел играть на этом старом инструменте. Оказалось, что он даже выступал с концертами в юности и пользовался успехом. Слушая его рассказ, я вспомнил про искалеченную руку и пожалел, что не услышу игры, если только его Вебсик не вылечит. С веранды вход был прямо в залу через ажурные раздвижные двери. Из залы арки вели в три комнаты и на лестницу к антресолям. Две комнаты – гостиная и столовая – были под антресолями и имели невысокие потолки. Мне понравилась очень уютная гостиная с камином, стенами в бежевых тонах и, как понимаю, «фирменными» для Ростислава Петровича плетеными креслами из коричневых прутьев. Тут же в углу стоял угловой диванчик совершенно «музейного» вида – где он только такой нашел?! Столовая имела современный интерьер, ее стену украшала только картина в тяжелой резной раме. Кабинет хозяина вызвал во мне резонанс заполненными книжными шкафами. Одну стену занимал видеоэкран, посередине стоял обычный письменный стол с двумя гостевыми креслами, в углу был диван с подушкой и пледом, около дивана на тонкой ноге торчала тарелка древнего светильника. На антресолях дома располагались две спальни. Вела к ним совершенно изумительная резная деревянная лестница-спираль. Никаких новомодных эскалаторов или подъемников. Меня, признаться, впечатлило. Краем глаза я видел, что Влада тоже не осталась равнодушной.
В кабинете Влада тихо тронула меня за рукав.
– Вон, на столе, посмотри, – шепнула она.
Среди папок на письменном столе рядом с пультом стационарного коммуникатора стояло на подставке малахитовое яйцо с видеопортретом женщины. Присмотревшись, я с трудом узнал в молодой особе Эмму Дэви. Стало грустно и понятно, почему наш дед с такой любовью обустроил этот дом…
Когда мы вернулись на веранду, то со стола все папки уже были убраны. Вместо них стояли тарелки на салфетках, а в центре возвышалась большая посудина, источавшая аромат борща. За столом нас ждали Ион и Зет. Влада уже успела послать коптер за Дебби, и вход на веранду украшало живописное семейство бенгальских тигров, между которыми «случайно» оказался мирно спящий и явно уже сытый Пусь. Влада и Юля принялись разливать суп по тарелкам.
– У нас есть новость, – сообщила Юля, переглянувшись с Владой. Суп уже был разлит, и все приступили к трапезе, но подняли головы.
– Мы обе ждем малышей, – совершенно будничным тоном продолжила Юля.
Наступила пауза, во время которой мужское сообщество «переварило» информацию, а потом выдало бурную реакцию. Я заметил, что Ростислав Петрович отвернулся и вытер ладонью странно заблестевший глаз. А мы с Володей сперва немного растерялись, а потом просто встали и молча поцеловали своих девушек.
– Вторая новость состоит в том, что у нас ожидаются двойни, – приняла от Юли эстафету Влада. – В связи с этим мы начинаем рассматривать вариант поселиться всем вместе в Соловье или Загорном.
Признаюсь, что сразу подумал о том, что мне будет очень грустно покинуть наш дом на горе. Я же простой человек, я привыкаю к вещам, как и они – ко мне, а этот дом – с ним столько уже связано! Но будущие малыши решительно меняли расклад вещей. Там, у нас на горе, все-таки было небезопасно. Мы могли встретиться с любыми неожиданностями, а девушек надо было обезопасить от них. Надо будет посоветоваться и с Вебсиком, решил для себя я. Оказалось, что Ростислав Петрович тоже об этом подумал.
– Новости у нас очень приятные, особенно для меня, – признался он, – но определенные изменения в расклад нашей команды они внесут. Вы еще не собираетесь последовать примеру наших будущих мам и пап? – спросил он близнецов.
Те немного смущенно ответили, что «только собираются создать союз». Ясно – «Виконика» на очереди. Мы им дружно похлопали и попросили не забыть пригласить.
– Я думаю, – продолжил Ростислав Петрович, – что для нашего друга Вебсика эти новости тоже будут приятны. Детей он любит, это факт. А то, что он их защищает, даже порой во вред себе, я убедился на примере истории дрессировки большого разведчика некими очень умными сорванцами.
– А почему во вред? – спросил Зет.
– А потому что, после того, как он разрушил связи большого разведчика с башнями, они начали вытеснять его самого. В итоге, чтобы противостоять объединенным разумам десятка людей, Вебсику пришлось приложить немало сил для их разделения. Что из этого получилось – вы знаете.
– Пирамидки, – пробормотал я.
– Правильно, пирамидки, – услышал меня Ростислав Петрович. – И в каждой из них – интеллект, достойный лучшего применения. Вы только подумайте, какую титаническую борьбу надо выдержать, чтобы вот так просто обратиться к вам и попросить о помощи, как это сделали они.
– А почему мы им тогда сразу не помогли? – спросила Влада. – Марта, как я помню, была готова помочь, но все заглохло, и они пропали сами.
– Есть несколько причин, – ответил ей Ростислав Петрович. – Во-первых, наши фобии прошлого. Они в свое время вызвали их травлю. Отчасти из-за того, что многие из той команды говорили и думали не так, как все. А все не посчитали нужным допустить, что они тоже могут быть правы. Это историческая беда человеческой цивилизации – одна ее часть постоянно чего-то запрещает другой и воюет за свою «правоту». И только спустя века выясняется, что Джордано Бруно был прав, а его сожгли за это. Тут у нас такие же «Джорданы», – Ростислав немного помолчал, собираясь с мыслями. – Во-вторых, год назад никто из нас не был готов к серьезным действиям, даже я и мой департамент в СБ, надо признать. И всю «разборку» с ними взял на себя наш Вебсик. Думаете, он просто так решил себе новый дом строить? Пока он был в башнях – с ним боролись. Есть Вебсик – есть проблема, нет Вебсика – нет проблемы, как говорится… Третья причина – мы подверглись атаке аномалии в Загорном, имели пострадавших и спасали их как могли. У нас просто не было сил ни на что другое. Даже хорошо, что после потери большого разведчика, мы к башням не лезли.
– Зато мы нашли пещеру и кристаллы, – вставил Ион.
Ростислав Петрович взглянул на него и задумался. Мы его не торопили. Борщ остывал, и его дружно доели. Маленький робот, который приносил папки, привез из столовой столик со вторым блюдом на тарелках. Больше никаких домашних роботов я в доме деда не увидел. Девушки помогли малышу раздать тарелки и собрать использованную посуду. Он благодарно коротко пискнул и укатил стол обратно. Получился небольшой перерыв.
– Вебсик вчера нам показал детальную карту размещения этих кристаллов, – прервал я паузу, – а мне он сообщил, что она составлена по сопоставительным данным дистанционного зондирования. То есть, выходит, что Вебсик к ним отношения не имеет и исследует их так же, как и мы. Только ему наша озабоченность аномалиями времени, телепортациями и прочими эффектами малоинтересна. В его мире нет времени.
– Зато это очень интересовало фирму «MAS», – остановил меня Зет. – Мы составили семантический фильтр, и по нему две трети их архива было отнесено к этой тематике. Думали, Вебсик поможет, но он не проявил активности.
– Правильно, что не проявил, – снова активизировался Ростислав Петрович, и мы приготовились «внимать». – Пещеры, кристаллы, масоны с Кобелевичем и Кулэге – это отдельная ветка нашей проблемы. Вебсик тут ни при чем. Он просто использовал ситуацию для решения своих задач. Он будет этим заниматься, думаю, только в одном случае – если пещера с кристаллами помогает связности двух миров – его и нашего.
– Но тут же, вроде, соприкосновение с каким-то другим миром было, – вставила Влада. – Если заинтересовать Вебсика этим другим миром…
– Он не станет им интересоваться, – ответил ей я, вспомнив рассказ Вебсика про детство. – Он рожден для странствия в нашем мире, он создал в нем свой новый сегмент…
– Ну-ка, ну-ка, постой! Откуда такие данные? – оживилась она.
Пришлось мне рассказать им то, о чем поведал Вебсик. Заодно я подумал, что не случайно он разговор про детство завел со мной – видит, наверное, что скоро папашей сам стану. Короче, мы пришли к выводу, что разговор с Вебсиком необходим, особенно после всех новостей. Поговорим – и поймем, что делать дальше.
После чая Юля неожиданно попросила у Ростислава Петровича разрешения поиграть на рояле. По Володе я видел, что про это ее умение он тоже не знал. Сама Юля сказала, что училась в детстве, но уже лет десять пальцы инструмента не знали, так что – не судите строго. Пару мелодий она сыграла неуверенно, но потом, словно «вспомнила» и «выдала» нам недурной отрывок какой-то очень знакомой на слух сонаты. Рояль давно смолк, а мы все сидели, очарованные его звучанием. Пусь у меня вообще «меломан», я его щенком приучил к музыке. Но реакция у него была уморительная – когда Юля кончила играть, то пес подошел к толстой ножке рояля и несколько раз потрогал ее лапой, словно прося поиграть еще…
Домой мы все вернулись поздно вечером на большом коптере. Саша уже спал, Слава и Марта нас ждали на скамейке у дровницы.
– Знаешь, – сказала, прижимаясь ко мне Влада, – я тоже хочу научиться играть. Мы заимеем рояль?
На синтекристалле она играла и очень неплохо. Особенно Слава любил слушать ее. Но рояль – совершенно другая техника, а потом, сам инструмент достать непросто. Ну, подумал я, если не найду ей инструмент, то у деда поиграет всегда.
– Заимеем, – ответил я.
– Уаа! – поддержал меня Пусь.