Глава 1. ДОБРАЯ ДЕВОЧКА.
«Жил-был один купец, да только на двенадцатый год прижил он доченьку себе – Василису», – кажется, так начинается русская народная сказка о Василисе Прекрасной.
Да только эта сказка имеет мало общего с жизнью современной девочки-подростка Васьки. И, в отличие от сказки, нашей Ваське недавно исполнилось пятнадцать лет.
Проживала Вася на границе России с Китаем, в славном городе Благовещенск. Да только вот, не с отцом-купцом. Хотя могла бы. Благовещенск торговал напрямую с Китаем в нашем мире. А проживала Васька со своим родным дедом китайского происхождения, по имени Юншен, что можно было перевести с китайского языка, как «бессмертный». В российском паспорте деда девочки звали: Юн Евгений Иванович.
Отца своего с матушкой Вася не помнила. Помнила только запах материнских рук и симпатичное лицо отца, которого мама называла «Красавчик». Родители утонули во время одного из наводнений. Или, всё ж таки, не утонули… А превратились в Русалочку из сказки Ганса Христиана Андерсена и Русала. В этом Васька немного путалась, так как в тот год, когда её родители больше не вернулись домой, девочке было всего пять лет.
К тому же, если верить дедушке Жене, то Русалочка любила вовсе не Русала. А Прекрасного Принца, с трудно запоминаемым именем. Ну, так и Василиса была в сказке – Прекрасной. А Васька считала себя не Прекрасной, а Ужасной. Потому что её нос и щёки, с недавних пор, стали украшать отпугивающие своей чернотой прыщики. А на правой руке выскочила невесть откуда взявшаяся бородавка.
Откуда взялся дед Женя в жизни Васьки?.. Про это Вася знала ровным счётом столько же, сколько теперь и про безобразную бородавку на своей руке. С той лишь разницей, что дед произвёл на Васю сразу положительное впечатление. А помнила она следующее: её, маленькую, после исчезновения родителей, чуть одна хмурая тётенька из каких-то там Органов не забрала. Как вдруг, верхом на Драконе, спустился с небес, невесть откуда взявшийся Дед. В остроконечной шапке, победоносно сверкающей в ярких лучах заходящего солнца. Этой шапкой, похожей на гриб Боровик, дед Женя сумел заинтриговать малышку, раскрывшую рот от удивления.
Тётушка, стоящая рядом с девчушкой, грохнулась в обморок. А Дракон превратился в симпатичного мужчину. Дед Женя снял свою остроконечную шляпу, улыбнулся своей беззубой улыбкой. Чем, как это ни удивительно, расположил Васю к себе. Девочка перевела взгляд на молодящегося приятеля деда и, показав на него пальцем, спросила:
– Папа вернулся?..
– Нет, что ты, девочка, – ответил смущённый дядька.
– Нет, не папа, – подтвердил дед Женя. – А я вот – твой дед. Отец твоей мамы. Воспитывал её, непутёвую, сызмальства.
– Сы..-Ма… – попыталась повторить незнакомое слово девочка Вася.
– Да такую же маленькую, как ты сейчас, – торопливо пояснил симпатичный спутник деда. – Бессмертый! Быстро лезьте с внучкой ко мне на спину, пока сюда зеваки не сбежались со всей столицы, – приказал он деду Васи, и тут же ослепил девочку своей неземной красотой, превратившись в змееподобное Чудовище.
Васенька нисколечко не испугалась. Она была Очень Храброй девочкой. И очень-очень любила Сказки. Вскоре все трое прилетели в город, где жил дед, – в Благовещенск. И Вася стала жить вместе со своим родным дедом на краю города. В бревенчатом доме. Не богато жили, но и не бедно.
Конечно же, тётушка из Органов подняла шумиху в Петербурге сразу же, как пришла в себя. Вася с родителями поначалу проживала в Северной столице, где, собственно, и родилась. В Благовещенске, из таких же Органов, в дом деда Жени приходили другие люди с проверкой. Но у деда оказались все документы в порядке: ни дракон, ни комар носа не подточит. Проверяющие люди посовещались между собой, неодобрительно покачали головами, но позволили деду Жене удочерить девочку. За неимением других родственников. Тем более, что дед Женя Васю не обижал. Он в ней души не чаял. И со здоровьем у деда всё было в порядке: он прошёл медицинское освидетельствование. И врачи все, в один голос, утверждали, что дед Женя находится в здравом уме и твёрдой памяти. Хотя под остроконечной шапкой его голова оказалась похожей на круглое яйцо, без единого волоса. А сердце деда Жени ничуть не уступало сердцу двадцатилетнего юноши. Так сказали врачи.
Одно только омрачало деда Женю: чем старше становилась Василиса, тем более замкнутой и нелюдимой она становилась. Вероятно, свой отпечаток накладывало мужское воспитание девочки. Про Дракона девочка забыла и, со своего пятилетнего возраста, его больше никогда не видела. Она быстро научилась шить и вязать. И дед, видя рвение Василисы к шитью, как-то решил познакомить внучку с соседкой, которую звали Мишель. Мишель была молодой девушкой лет девятнадцати, не больше. Василиса поначалу хмурилась и не приветствовала это знакомство. Она привыкла к тому, что в её с дедом дом гости не приходили.
Однако, дед Женя знал наверняка, что в Душе его Вася оставалась всё той же Доброй Девочкой, которой была и в своём раннем детстве. Да-да, доброй! И немного наивной. Поэтому нет ничего странного в том, что за достаточно короткий срок Васька начала верить своей новой подружке с иностранным именем Мишель, как самой себе. Впрочем, других друзей у Васьки и не было. А одноклассники считали Ваську немного чудаковатой. Если не чокнутой.
Самой Ваське больше нравилось, когда симпатичный ей Данька с соседнего дома называл её «Чудачкой». Потому что слова «Чудачка» и «Чудо» – однокоренные слова в великом и могучем русском языке. А Васька ничего против Чуда не имела. Девочка желала, чтобы Чудо свершилось, и её родители снова оказались живы.
Эту веру девочки Васьки подогревали и «готические» настроения её подруги Мишель, которая без умолку болтала о том, что искусство бессмертно. О том, что вампиры бессмертны. И о том, что, в теории, все люди тоже бессмертны. Так что: не только на почве любви к шитью сошлись Василиса и Мишель.
Вы скажете, что девочки-готы не болтливы, а, напротив, молчаливы? Но все люди разные. И готы тоже разные. В тот год, движение готов в Благовещенске ограничивалось всего лишь стайкой подростков, увлекающихся книгами и фильмами ужасов и любящих одеваться во всё чёрное.
Так, наша некогда Добрая Девочка Васька тоже примкнула к ним. Не обошлось и без стараний её подружки Мишель. Поначалу Васе всё было интересно: тёмные, скрадывающие формы одежды, прогулки ночью по кладбищу при полной луне, совместное прочтение мистических книг при свете костра, обрядовые ритуалы. Пока дело не дошло до жертвоприношений.
Оказалось, что Васька была настолько жалостлива, что не смогла собственноручно придушить писклявую мышь. Поняв это в один прекрасный (ужасный) вечер (точнее, – ночь), Васька сбежала с городского кладбища, где любили собираться такие же готки и готы, как её несравненная подружка Мишель.
А начиналось же всё так прекрасно! Как-то Мишель спросила Васю, восседая на её кухне:
– Ты же хочешь повзрослеть, подруга? Стать более раскованной, привлекательной и храброй?
– Я, итак, храбрая, – пожала плечами Вася.
– Храбрая, потому что сидишь целыми вечерами в домике деда Жени, вцепившись в свой термос, который он тебе подарил на твоё пятнадцатилетие? – беззлобно поддразнила Ваську подруга. – Или шьёшь ему умопомрачительные рубашки, которые никто, кроме него, заценить не может? Ты же ничегошеньки не видела в твоей жизни!
– Неправда! – слегка обиделась Вася. – Я гуляла с тобой недавно ночью по кладбищу. И прочитала всю книгу Стивена Кинга «Кладбище домашних животных», что ты сама мне подарила на мой День рожденье.
– Вот! – воскликнула Мишель. – Значит, ты поняла, что домашние животные, да и вообще, животные – это Зло во плоти?!
– Возможно, – осторожно заметила Вася. – А к чему ты клонишь, Мишель?
– К тому, что через час, в Полнолуние, на кладбище должен свершиться ритуал жертвоприношения, – ответила Мишель, бегло взглянув на свои наручные часы, обвитые золотистыми усами Дракона. – Ты готова туда пойти со мной, Василиса?
Мишель резво вскочила, опрокинув деревянный стул с квадратной резной спинкой, и быстрыми шагами устремилась вперёд, не оглядываясь на подругу. Вася нацепила на нос свои чёрные очки, накинула свой недавно приобретённый на Озоне тёмно-серый плащ, с красной подкладкой, и засеменила за ней, ни о чём больше не спрашивая.
У тёмно-серого склепа, что находился посередине кладбища, подруги услышали голоса двух спорящих парней:
– Я её поймал, я и убить должен!
– Да тебя самого Мишель в порошок сотрёт, если узнает!
– Об чём спор? – вмешалась в разговор Мишель, делая вид, что ничего не понимает.
– Стас поймал полёвку и хочет принести её в жертву, чтоб доказать самому себе, что он мужик, – взахлёб начал объяснять Пашка, соседский мальчишка лет тринадцати. – А я ему говорю, что обряд жертвоприношения – не игра, а серьёзно. И совершить его должен более старший по рангу. То есть, – ты, Мишель!
– Верно! – вкрадчиво промурлыкала Мишель. – Это должна бы сделать я. Как Королева готов. Но, властью, данной мне вашим доверием, я хотела бы изменить сегодня это правило!
– Как же так, Мишель?.. – Пашка отступил в сторону, недоумённо разводя руками.
– Я не понял, Мишель! Повтори! – приказал широкоплечий Стас, откинув черные кудри со лба. Глаза его недобро блестели в кромешной темноте, а идеально белые зубы сверкнули в некое подобие торжествующей улыбки.
Василиса поняла, что Мишель и Стас соперничают между собой в кругу благовещенских готов-подростков. Тотчас же, Вася увидела, чуть в отдалении, столпившуюся кучку других парней и девчат, одетых в черные плащи с капюшонами и чёрные маски и, оттого, незаметных, на фоне наступивших сумерек. Полная луна, в этот осенний вечер, спряталась за облаками. Стояла непроницаемая тьма. «Как же так, Мишель? Как же так?..» – послышался шёпот в толпе, скорее напомнивший Ваське дыхание ветра. Стас сильнее сжал беспомощно пищащую мышь в своём кулаке.
– Дай её мне, Стас! – приказала Мишель, выставив вперёд свою длинную ногу в высоком чёрном сапоге, за голенищем которого можно было разглядеть рукоятку тонкого меча, обвитую чёрной искусно выгравированной змеёй. – Я, всё ещё, ваша Королева! И требую, чтобы этой мыши свернула шею вот эта новенькая, которая изъявила желание стать одной из нас! Это и будет её Обряд Посвящения!
Мишель указала пальцем правой руки на Василису, а свою левую ухоженную ладонь, унизанную золотым перстнем с гранатом, медленно и демонстративно протянула ровно под кулак своего соперника. Стас, стиснув зубы, нехотя, разжал кулак, и бедная мышка упала на руку к Мишель, которая проворно зажала зверушку в своём кулачке и передала опешившее животное своей подруге.
Василиса, и от неожиданности, и из сострадания, тут же выпустила мышку из своих тёплых ладоней. Не верящая своему счастью, полёвка проворно исчезла в глубине гробницы. Все ахнули. Мишель, недолго думая, схватила с земли другую, более крупную, мышь (возможно, Крысу) и, с искажённым от отвращения лицом, свернула ей шею. Васька развернулась вокруг своей оси и, не чуя почвы под ногами, рванула по направлению к домику деда.
Мишель не стала удерживать свою подругу, успев презрительно шепнуть ей на ухо: «Ну, ты и Слабачка!» Васька кивнула головой, глотая слёзы от обиды за себя и за мышку-полёвку. За пять минут добежала она до домика деда Жени, где, по своему, давно заведённому, обычаю, уселась к своей любимой швейной машинке. Девочка хотела дошить деду начатую рубашку. Но, торопясь, от рассеянности и испуга, Вася, не в первый раз, сломала швейную иголку.
Зная по опыту, что дед Женя снова очень сильно рассердится на неё за эту оплошность, Васька, не без труда, выковыряла иголку из иглодержателя, ослабив болт и, то и дело, оглядываясь на дверь комнаты деда. Девочка спокойно вздохнула, когда, терпеливо вставив новую иглу, дошила рубашку деду и, умиротворённая, легла спать.
Мишель обиделась на сердобольную Ваську, которая, по сути, подставила её и поколебала авторитет подруги среди подростков с готическими настроениями. Но подруги есть подруги. Вопреки всему, Мишель согласилась познакомить девочку Васю на следующий же день с самым настоящим Вампиром. Не забывайте, что Вася искала любые пути, чтобы отыскать своих пропавших на берегу реки Амур родителей. Вася верила в Чудо. А Вампиры, если верить библиотечным книжкам, умеют творить Чудеса.