Варяги. Призвание - читать онлайн

Часть первая. Весна.

I.

Ясным весенним утром, когда природа оживает, и деревья покрываются нежной дымкой зелени, на порог выбежал темноволосый невысокий мальчишка лет четырнадцати-пятнадцати и, как был босиком, бросился бежать к березовой рощице. Роща считалась священной, и просто так ходить в это место, было строго запрещено, но Световик – так звали мальчика – тайком частенько бегал в рощицу. Он мог подолгу сидеть под сенью берез и, вслушиваясь в их шепот, мысленно говорить с березками, в этот миг ему казалось, что они понимают его, и каждый раз ждут, а когда уходит – прощаются с ним. Роща, лес, поле для Световика были населены живыми существами, которые разговаривали с ним и всегда были ему рады.

– Ну, здравствуй, вот вы и проснулись, – тихо проговорил мальчишка.

Он провел рукой по белому стволу молодой березки – и та зашелестела в ответ нежными молодыми листочками. Световик прилег на землю и стал смотреть на кроны деревьев и ярко-голубое весеннее небо. Земля была еще сырая, но холода мальчик не чувствовал, ему было тепло и радостно. Только одна мысль не давала покоя.

Вдруг между березками Световик заметил девичью фигурку. С другого конца рощи к нему шла высокая стройная девушка лет шестнадцати в белом.

– Здравствуй, Влада, – мальчик вскочил было на ноги, но потом снова присел на землю.

– И ты, здравствуй, – ответила она, усаживаясь рядом. Влада была красивая статная девушка, с густой русой косой и задумчивыми зелеными глазами, в которых плясали золотые искорки.

– С чего грустный такой? Или случилось что? – спросила она, внимательно посмотрев на Световика.

– Да так отец женить меня хочет.

– Уж, не на Малашке ли?

"А ты откуда знаешь?" – хотел было спросить Световик, но вспомнил, кто была Влада.

Их род издавна поклонялся Берегиням. И мать, и бабушка, и все предки Влады по женской линии были ведуньями и травницами. Они могли многое: и бурю остановить, и людей лечить и скотину. Бабушка Влады пользовалась уважением всех родовичей. Она, единственная из женщин, была в совете старейшин и совершала все положенные обряды, чтобы почтить добрых духов и род не лишился их покровительства; вскоре ее место готовилась занять мать Влады.

– Отец говорит: работница в доме нужна, да и матери помощница, сестры ведь еще малы. Только не нужна мне Малашка! – сказал Световик, и злые слезы выступили у него на глазах.

– Что теперь делать будешь?

– Уйду, завтра же уйду! Не могу я так жить.

Если раньше Влада отговаривала Световика от этого шага, то теперь, подумав, сказала:

– Что ж видно не житье тебе с нами. И бабушка так говорит, а если она что скажет, то так тому и быть. Только куда же ты пойдешь?

– А куда глаза глядят. Не свет же клином сошелся на нашей деревне, есть другие люди и города на свете.

– Так – то оно так, только есть на свете и зло, и несчастье. Как бы не сгинуть тебе в тех далеких краях, – вздохнула Влада.

– Все лучше, чем здесь. Тебе-то легко говорить. Тебя никто неволить не станет.

Она промолчала. Тут он был прав – женщины в их семье издавна сами выбирали себе мужа.

Световика в их деревне не любили. Все считали его подменышем, да и внешне мальчишка отличался от своих высоких русоволосых родичей. Когда мальчику было около года, мать взяла его с собой в поле, но когда все стали собираться домой, его не нашли; три дня всей деревней его искали в поле и в окрестном лесу, а на третий день решив, что ребенка забрали лесные духи, бросили поиски. Еще через день мать нашла сына на том самом месте, где и оставила. Вече решило, что этот ребенок накличет беду на деревню, хотели было отнести его вы лес и там оставить, но бабушка Влады, Сведа, настояла на том, чтобы мальчик остался и ее послушали. Но сколько себя помнил Световик, относились к нему с опаской, и только семья Влады была ласкова.

– Ну, ладно, если решился – иди, – сказала Влада, – только сперва нужно подготовиться, бабушка тебе в дорогу все соберет и оберег сделает. Зайди завтра к нам, сегодня занята она очень. Нужно духов почтить. Весь род соберется, урожай добрый просить будем, весну закликать.

II.

Вся следующая неделя прошла в заботах о будущем урожае. Все село собиралось, чтобы совершить положенные обряды. Молодые парни и девушки водили хороводы, приветствуя весну и славя бога Ярилу, старшие приносили свои дары Рожаницам, богиням плодородия. Был назначен день начала полевых работ, ждали только когда месяц в рост пойдет, чтобы засеять поля, их уже опахали бороздой, для защиты от неурожая. Это было веселое и счастливое время, когда просыпалась сама мать-земля, а с нею и все живое. В священную рощу люди приносили свои дары, оплетали ветки берез ленточками, прося у Берегинь и духов-покровителей защиты от всех бед и напастей.

Световик еще жил этой привычной жизнью и радовался вместе со всеми приходу весны, но мысли его были далеко. Мысленно он как – будто уже прощался с прошлым, своими товарищами, родными и всем своим детством, что прошло в этих полях и лесах.

Он с грустью смотрел на мать, отца, брата и сестер и старался запомнить и сохранить в своем сердце каждую мелочь.

Вот, мать со строгим лицом и грубыми от работы руками оставляет на ночь миску с молоком для домового – доброго духа-хозяина, она верит, что домовой поможет уберечь от беды дом и скотину, которую уже скоро поведут на пастбище, а по вечерам при тусклом огоньке вышивает рубахи для Световика и его младшего брата. Обычно скупая на ласку, всю свою любовь вкладывает мать в свою работу, надеясь, что боги пошлют ее сыновьям добрую долю.

Отец до заката чинит во дворе силки для охоты на птицу и зверя; угрюмый и молчаливый он знает в лесу каждую тропку, умеет читать следы зверей, знает их повадки, да и зовут его Медведем. Нет в округе охотника лучше. Люди из деревни обычно с опаской ходят в лес, но Световик с отцом проводили там по многу дней, проверяя расставленные силки, ходили даже на медведя – потому и лес стал для мальчишки родным. Он не боялся ни лешего, ни русалок, потому что знал: если почитать лесных духов, то они и в охоте помогут, и нужную тропу укажут, если вдруг заплутаешь. В молодости отец был дружинником у князя кривичей. Потом вернулся, но никогда не говорил о своих походах и странствиях, сколько у него не выспрашивали.

Световик и Влада условились, что уйдет он завтра чуть свет, но сначала зайдет к ним проститься. Всю ночь мальчик так и не сомкнул глаз и прислушивался к каждому шороху. Как ни тяжко ему было покидать родных, но впереди манила неизвестность, и остаться он уже не мог. Световик заранее припрятал во дворе котомку с припасами, там же были спрятаны и новый лук, и стрелы со стальными наконечниками, что сделал ему отец для охоты. Решив, что уже пора, чуть слышно встал, надел новую рубаху, натянул сапоги из мягкой кожи, в которых можно было бесшумно ходить по лесу, выслеживая зверя, а на плечи накинул душегрейку на волчьем меху. У порога он еще раз оглядел горницу, прислушался к тихому дыханию матери и выскользнул в сени.

У амбара мальчишка нашел спрятанные припасы, лук и колчан со стрелами. На востоке небо стало светлеть, а на западе были видны лишь самые яркие звезды. Поеживаясь от холода, в последний раз оглянулся он на темное окошко, за которым мирно спали его родные, сердце сжалось от незнакомого еще чувства утраты, а еще от предчувствия чего-то небывалого и таинственного. Вдруг за спиной Световик услышал:

– Ну что, далеко ли собрался?

Это был голос отца. Внутри у мальчишки все сжалось, озноб пробежал по коже. Он обернулся и, не зная, что ответить, опустил глаза.

Казалось целую вечность, Медведь всматривался в лицо сына.

– А я-то думал, ты охотником будешь, но, видно, не судьба, – вздохнул отец.

Отец зашел в амбар и вернулся с каким-то свертком. Световик стоял, не смея пошевелиться, но уже без страха смотрел в глаза отцу.

– Хорошо мать не знает, она бы не отпустила, – насмешливо прищурившись, произнес Медведь, – я сам немногим старше тебя был, когда попал в дружину. Видно ты уж взрослым стал, а я и не заметил… Ростом хоть и невелик, зато силен и ловок. Секира для тебя еще тяжела будет, а это – в самый раз.

С этими словами Медведь развернул сверток и протянул сыну легкий короткий меч. С радостно бьющимся сердцем мальчишка взял оружие из рук отца: рукоятка и ножны были украшены тонкой искусной резьбой. Никогда еще Световик не видел ничего подобного, от волнения ком подкатил к горлу, и он чуть слышно произнес:

– Спасибо, батюшка, благослови в путь-дорогу.

– Пусть род и сила наших предков бережет тебя. Никогда не забывай – ты не один. Души тех, кто ушел с нами. Почитай их, и они никогда не оставят тебя в беде. Но мы еще после поговорим, а теперь – ступай. Знаю, куда торопишься, – усмехнулся Медведь, – там тебя уж заждались. Я тебя у леса буду ждать, дорогу покажу.

III.

Уже издали Световик увидел маленькое светящееся оконце в доме у ведуньи Сведы, бабушки Влады. В этом доме никогда не гасили огня: считалось, что этот священный огонь защищает деревню.

Световик оставил у входа в дом, над крыльцом у порога был вырезан символ солнца, символ вечного круговорота жизни. Войдя в избу, мальчишка огляделся по сторонам: по стенам и под потолком были развешаны пучки ароматных лесных трав, у стола на лавке ждала его ведунья, здесь же в уголке сидела и Влада. Низко поклонившись старухе, мальчик подошел поближе и поздоровался. Затаив дыхание он стал ждать, что скажет Сведа.

– Ну, здравствуй, Световик, собрался все – таки? Ну что же, в добрый час, пусть будет с тобой благословение всего нашего рода, а добрые духи укажут верную дорогу.

С такими словами Сведа надела ему на шею шнурок с оберегом. Это была медная фигурка коня.

– Пойдешь на запад. Там за лесом у реки Полисть – городище, – продолжала ведунья, – туда твой путь лежит, там и долю свою найдешь. А что, из дому тайком ушел?

– Нет, отец знает. Он меня благословил и обещал дорогу показать.

– Я так и знала, что он тебя отпустит. Сам в твои годы таким же был, да и нельзя без родительского благословения, – задумчиво промолвила Сведа, – у кого добрые помыслы, тем боги помогают, и имя у тебя светлое, в нем большая сила. Присядь на дорогу, а то удачи в пути не будет.

Световик присел на лавку, все трое молчали.

– Ну вот, пора прощаться. Влада тут тебе в дорогу собрала, – знахарка протянула сверток, – а теперь ступай, только не оглядывайся.

– Я провожу, – сказала Влада и выскользнула вслед за Световиком.

– Иди, иди, ишь, как сердечко встрепенулось, не волнуйся, свидитесь еще, – с улыбкой прошептала Сведа, оставшись одна.

Девушка решила проводить его до околицы. Стало уже почти светло, багряные облачка заалели на востоке. Только сейчас, когда пришло время расставаться, Световик почувствовал, как дорога ему Влада, но от волнения не мог вымолвить ни слова.

– Хорошо, что отец тебя проводит, – первой заговорила она, – бабушка говорит, что до городища пять дней пути, а в лесу всякое может случиться.

– Да что же может случиться? Лес я знаю и зверей не боюсь, звери человека стороной обходят. Только кабаньи тропки лучше стороной обходить, а медведь и волк огня боятся…

– В огне великая сила – он наш защитник. Никогда не отходи от костра ночью. Огонь тебя убережет не только от зверя… – сказала Влада, всматриваясь в гущу леса. – А не жаль тебе уходить? – вдруг спросила она. – Небось, забудешь нас.

– Никогда не забуду! – со всей горячностью юности вскрикнул Световик, в глазах его блеснули слезы.

– Тише ты! Верю, верю, – Влада пристально посмотрела ему в глаза, взяв за руку.

Как ни старались они идти помедленней, уже скоро вышли на луг за околицей. Сквозь прошлогоднюю траву уже пробивалась молодая сочная зелень, ноги промокли от росы.

– Ну вот, пора прощаться, скоро уж все село проснется. Мне домой нужно идти, а тебе… вот возьми на счастье, – Влада протянула Световику простенький амулет – вырезанный из березы символ солнца, – там, в котомке рубаха. Сама вышивала.

– Прощай, Влада, спасибо за все, – только и смог вымолвить Световик, сжимая ее руку в своей.

– Прощай, пусть боги берегут тебя. А теперь – иди. Отец уже заждался. Только не оборачивайся.

Световик пошел к лесу, а белая фигурка еще долго оставалась на месте глядя ему вслед, пока он совсем не скрылся из виду.

Как ни хотел он оглянуться и еще хотя бы издали увидеть Владу, но не мог. Сердце его сжималось от боли, будто бы часть его оставалась навсегда позади. «Только не оборачивайся», – все время твердил Световик про себя, уходя все дальше и дальше. «Свидимся ли когда-нибудь еще?» – думал он, и ему казалось, что он оставил не только свой дом, родных, подругу своего детства, но и душу свою там, за поворотом.

Но вот уже первые лучи солнца золотили верхушки вековых сосен и елей. Воздух был пряным от ароматов первой зелени, лесных цветущих трав и смолистой коры деревьев, от этого пьянящего ароматного воздуха грудь переполняла радость жизни, а боль разлуки потихоньку стихала, не проходя совсем, но давая место какой-то светлой грусти и вместе с тем легкости. Там вдали ждала совсем другая жизнь, манившая своей неизвестностью.

IV.

В лесу Световика встретил отец.

– Ну как, простились? – спросил он.

Мальчишка в ответ только кивнул. Медведь не стал больше расспрашивать.

Молча они передвигались по лесу, стараясь не шуметь. Из уважения к лесным духам не принято было громко разговаривать, да и многолетние привычки охотника не позволяли этого.

А лес между тем жил своей жизнью. Он весь был как – будто пронизан светом. Все вокруг пробуждалось от зимней спячки: зеленой дымкой одевались березки, из-под прошлогодней листвы пробивалась навстречу солнцу молодая зеленая травка; глухо шумели кроны деревьев, а где-то вдалеке слышались звонкие птичьи голоса. Казалось, вся природа приветствует восход солнца и новую весну.

Весь день Световик с отцом шли на запад, ориентируясь по солнцу, только один раз сделали они привал. Шли они быстро, и уже все реже стали попадаться березы и осины, уступая место могучим соснам и елям, лес становился все гуще, все безмолвней. Наконец стало смеркаться, а потом и совсем стемнело.

Медведь, как и положено молча развел огонь, они стали устраиваться на ночлег, за нехитрым ужином Световик думал о матери.

– Как там матушка… забеспокоилась, наверное, уже, – сказал он отцу.

– Да нет еще, она ведь не знает, что ты из дома ушел.

– А что будет, когда узнает?

– За мать не волнуйся. Ничего, поплачет и успокоится, привыкнет. Раньше нужно было думать, а теперь спать пора.

На третий день пути остановились они у маленького лесного ручейка – пополнить запас воды. Медведь подозвал Световика:

– Дальше придется тебе одному – мне уже пора домой возвращаться. Пойдешь дальше вдоль ручья – завтра выйдешь к реке там и городище.

– Знаю. – Сведа сказала? Все знает… старшина дружинников – мой давний товарищ. В дружину тебя пока не возьмут. За лошадьми ходить будешь, а там – как себя покажешь. Чему мог – я тебя научил. Вот, возьми, – Медведь достал из охотничьей сумки шкурки чёрно-бурой лисы, – за эти меха хорошую цену дают. Смотри не продешеви. Дождись лучше купцов из Новгорода.

Драгоценный мех блестел на солнце. Световик погладил его рукой.

– Спасибо, отец, – поблагодарил он, слезы наворачивались у него на глаза, но он старался держаться.

– Теперь ты уже не мальчик. Зверя в лесу не бойся – у него своя дорога, а увидишь следы людей, лучше стороной обойди.

– Чего же бояться? Разве только упырей да оборотней …

– Бывают люди пострашней оборотней… Ну да это ты после поймешь, а пока осторожней будь. Ну что ж, прощай, сынок, – голос Медведя дрогнул.

– Прощай, батюшка, маму береги.

Отец и сын обнялись.

Дальше мальчишка пошел уже один.

V.

На ночлег Световик устроился под большой сосной, ему в первый раз приходилось одному ночевать в лесу. Он вглядывался в темную чащу леса – и холодок пробегал у него по спине. Ветер гулял в верхушках елей, и от этого становилось еще страшней. Впервые лес, который раньше был другом, казался ему чужим и враждебным, а сам он чувствовал себя одиноким и беспомощным перед этой первобытной древней силой. На ум приходили рассказы о всякой нежити, которая подкарауливала одиноких путников.

Световик смотрел на пламя костра, мысленно прося у него защиты. Он взглянул вверх и между верхушек деревьев увидел маленький клочок неба усыпанного звездами, ему показалось, что звезды – это души ушедших предков, которые смотрят сейчас на него из другого мира.

Долго он смотрел на звезды. Вспомнились рассказы стариков о том, как когда-то давным-давно их предки пришли в этот суровый край, где раньше жили лишь племена чуди и мери, добывавшие себе пропитание охотой и собирательством; как отвоевывали они понемногу у леса землю, вырубая вековые деревья и выкорчевывая пни, чтобы построить дома и засеять землю; а еще как с оружием в руках защищали его предки свой род и землю от чужаков, приходивших с севера и юга. Так понемногу подчиняли они себе необузданную силу природы. От этих мыслей стало спокойнее: засыпая, он уже не чувствовал страха.

Вдруг он проснулся словно от толчка, совсем рядом послышался хруст веток. По другую сторону костра мальчишка увидел стоявшего человека. « Неужели оборотень?» – подумал он, невольно сжимая рукоятку меча.

– Вечер добрый, – поздоровался незнакомец, – прости, что разбудил. Можно у твоего костра посидеть?

Пламя костра освещало высокую фигуру незваного ночного гостя. Во всем его облике было что-то чужое, непривычное и потому пугающее.

– Если с добром, садись, – ответил Световик, пристально разглядывая незнакомца.

У него были светлые волосы, суровое обветренное лицо и глаза цвета стали. По одежде и большому охотничьему ножу за поясом Световик понял, что незнакомец был издалека, да и говорил он хоть и на родном для мальчика языке, но с другим выговором.

– Мое имя Световик, я из племени кривичей. А ты кто будешь?

– Я – Рёрик, сын Олафа, мы викинги. Вы, русы, нас варягами зовете.

– Рюрик? – переспросил Световик.

– Ну, пусть будет Рюрик, – сказал викинг, присаживаясь у костра.

– А ты как в лесу оказался? Да еще ночью?

– Пошел поохотиться, да заплутал. А сам-то ты, что здесь делаешь?

– Я в городище иду, к дружинникам, – нехотя ответил Световик.

– Так и я туда же.

Световик все еще с опаской поглядывал на гостя, в каждом его движении чувствовалась сила воина. Он рассказал, что пришли они по реке от озера Ильмерь из земель словен, из Новгорода, а родом Рюрик и его дружинники из холодного северного края, где природа такая же суровая, как и воины-викинги.

Световик заметил серебряный амулет странной формы на шее у варяга.

– Это молот бога Тора, ваши воины зовут его Перуном, – пояснил Рёрик. – Храбрые вы воины, русичи, только нет между вами согласия, – задумчиво проговорил он.

– А по- нашему так хорошо говорить, где научился?

– Нянька у меня из ваших, из кривичей, а брат отца моего – Бравелен – был когда-то воеводой в Новгороде.

Рёрик много чего еще рассказал Световику и про своих богов, Тора и Одина, и про дальние походы викингов. Только не сказал главного – зачем пришел он в землю кривичей, даже своим товарищам не говорил он этого.

Викинг рос с отцом и братьями и не знал своей матери, он почти не помнил ее, только какой-то далекий светлый образ всплывал в его памяти. Женщина, что прислуживала им и была его нянькой, рассказывала мальчику, что мать его – из племени кривичей, а отец еще маленьким увез сына с собой.

Сейчас Рёрику было девятнадцать лет, но суровая жизнь воина закалила его, и выглядел он старше. Только теперь, когда смог собрать дружину, решил он найти свою мать: узнал у отца, где жила она раньше, и отправился на ее поиски. Рёрик старался никому не говорить о своих планах – у викингов не принято было привязываться к женщинам; но не знал, что мать его погибла во время последней междоусобицы. Он в одиночку отправился искать деревню матери, а нашел лишь пепелище. На месте поселения остались только обгоревшие бревна, лес уже начал понемногу отвоевывать с таким трудом возделанную землю, а оставшиеся в живых жители давно покинули эти места.

Оттого викинг сейчас с особым интересом приглядывался к новому знакомому – мальчишка был из племени кривичей, как и мать Рёрика.

– А зачем в городище идешь? – спросил он у Световика.

– Я из дому ушел, а в городище в дружинниках отцовский товарищ, может, в дружину возьмут.

– А лет тебе сколько?

– Этим летом пятнадцать будет.

– Если хочешь стать воином, самое время. Я помладше тебя был, когда в первый поход отправился.

Световик уже с восхищением смотрел на этого сильного молодого воина из далеких северных стран, в мечтах своих он хотел так же, как Рёрик, отправиться в путь навстречу опасностям и славе.

На закате следующего дня вышли они к реке.

Отряд варягов, ожидая своего предводителя, расположился лагерем в стороне от городища.

Само городище было окружено рвом и частоколом из бревен, а ворота на ночь закрывались. Световик остался в лагере варягов; там он узнал, что старшина дружинников, давний товарищ Медведя, отправился со своими воинами собирать дань и будет не скоро – эта новость заставила призадуматься. Все же молодой кривич решил поговорить со старшим из тех воинов, что остались.

Варяги разбили лагерь у самой реки, где на якоре стояла их ладья. В сумерках она напоминала диковинного зверя: нос судна был украшен головой какого-то чудища. Световик узнал, что викинги называют их драконами. Мальчишка никогда раньше не покидал своей деревни, поэтому все вокруг казалось ему чудесным, таким же, как былины и предания, что доводилось ему слышать дома. Он наблюдал за варягами, прислушивался к их непонятной речи, и сам чувствовал себя героем сказок и легенд.

Не прошло и недели, как ушел он из дому, но вся прежняя жизнь казалась ему такой далекой… Притомившись от своих переживаний, мальчишка уснул крепким сном в палатке у Рёрика.

VI.

Поутру, когда ворота городища открылись, Световик решил найти старшего среди кривичей-дружинников, что жили там.

Рёрик знал старшего воина и пошел показать мальчишке его дом. За стенами крепости они встретили уже проснувшихся жителей: все занимались своими делами, стараясь не обращать внимания на чужаков. Дружинники тоже называли предводителя варягов Рюриком.

Все избы в городище были выстроены в строгом порядке – кольцевыми улицами по направлению к центру, в центре на главной площади обычно собиралось вече.

– Ну, вот здесь спросишь Вента, – сказал, остановившись у одного из больших домов Рюрик, – а я на площадь пойду, где искать меня знаешь.

Световик постучал в дверь. На крыльцо вышел хозяин, на вид ему было лет тридцать, но усы и борода уже были с проседью.

– Ты, чей будешь? – спросил он прищурившись.

– Я – Световик, мой отец – Медведь был когда-то дружинником. Он товарищ вашего воеводы.

– Так ты сын Медведя? Знаю о нем… Знатный воин, – сказал Вент, оглядывая мальчику с ног до головы. – А ты где остановился?

– Я пока в лагере у варягов.

Немного подумав, Вент произнес:

– Вот что, у нас сегодня праздник: весь народ в дубраве собирается Перуна почтить. Ты пока осмотрись, попривыкни, а потом к старшему конюху пойдешь. Пока на конюшне помогать будешь, а воевода вернется, тогда решит, что с тобой делать.

Поблагодарив дружинника, Световик пошел к площади: ему хотелось пойти вместе со всеми в дубраву. Встретив на площади Рюрика, он рассказал ему о празднике. Викингу стало интересно, и он тоже решил посмотреть, как приносят жертву своему богу русы.

Дружинники и весь прочий люд приносили свои дары Перуну на опушке у старого раскидистого дуба. Настала весна и повелитель грома и молний, покровитель воинов Перун пробуждался от зимнего сна. Столетний дуб тоже оживал: на ветвях его набухали почки; воины собрались вокруг дуба, чтобы почтить своего бога.

В жертву богу принесли молодого бычка, перерезав ему горло. Сосуд с еще теплой кровью волхвы оставили у дерева, а дым жертвенного костра взвился ввысь. Радостные возгласы пронеслись по толпе – это значит, что бог-громовик принял жертву и люди не останутся без его покровительства, а воины вернутся домой с богатой данью.

Весь день продолжались празднества: люди веселились, жгли костры и пели песни, славя Перуна.

На следующий день, в пятницу из окрестных селений стали приходить люди: они приносили дань дружинникам, продавали кожи, мед, зерно, звериные шкуры или обменивали их на посуду и изделия местных кузнецов.

Варяги покупали ценные меха куницы и черной лисы. Еще нужно было сделать необходимые запасы в дорогу: на днях они собирались возвращаться в Новгород. Световик показал Рюрику свои шкурки.

– Хороший товар… за него можно доспехи справить, только лучше продавать в Новгороде – там настоящую цену дадут, – Рёрик пристально посмотрел на Световика. – Нам уже пора возвращаться. Может, и ты с нами?

Викингу нравился молодой кривич. Рёрик решил научить его обращаться с мечом. Силы мальчишке пока еще не хватало, но зато в нем была необходимая для воина ловкость и бесшабашная удаль, да и рука была твердой, а с луком и стрелами сын охотника обращался даже лучше чем бывалые воины.

Но была у варяга и другая причина для того, чтобы взять мальчишку с собой. Световик был одного племени с его матерью. Рёрик не нашел матери, но встретил в ночном лесу этого мальчишку, и он стал для викинга единственной ниточкой, что связывала его с матерью, и поэтому теперь не хотел с ним расставаться.

Световик ничего не ответил. Ему и хотелось побывать в Новгороде, но здешние дружинники хорошо отнеслись к сыну своего товарища, а там он был бы один среди чужаков словен. Не забыл он и рассказов о давних распрях между племенами словен и кривичей и о том, как приходили варяги из Новгорода собирать с его родичей дань.

Хоть сейчас и был мир, но долго ли он продлиться? Сейчас он на родной земле, а что будет с ним там, на чужбине?

– Так что, так и будешь за лошадьми ходить, или все же хочешь стать воином? – усмехнулся Рюрик.

– Вот вернется отцовский товарищ, тогда в дружину пойду.

– Хорошее дело, а может, ты просто боишься? Тогда не стоило из дому уходить, охотился бы в своих лесах…

– Ничего я не боюсь, – сверкнул глазами Световик, – только что я в Новгороде стану делать? Лучше со своими остаться, а вы – варяги нам чужие. Да и что наши дружинники скажут?

Рёрик смотрел вдаль, глаза его отливали сталью.

– Не такой уж я тебе чужак, по матери я тоже кривич, – ответил он, наконец, – если решишься с нами уйти, я с вашими воинами договорюсь. Дело только за тобой. Как решишь – так и будет.

Назначенный день приближался, и варяги снаряжались в дорогу. Они были довольны. Выменяв у местных жителей драгоценные меха, викинги рассчитывали выгодно продать их в Новгороде и в уме уже подсчитывали свои барыши. Но еще важнее для этих неутомимых путешественников было поскорее отправиться в путь. Привыкшие к бескрайним морским просторам они не могли долго оставаться на месте: лесная глушь тяготила их. И старые и молодые, нетерпеливо поглядывая вдаль, чинили свои кольчуги, проверяли оружие, а по вечерам молодежь собиралась слушать рассказы бывалых воинов о былых битвах и приключениях.

Поддался общему настроению и Световик. Ему нравились суровые обычаи чужеземцев, он уже понимал некоторые слова их языка. От Рюрика он слышал сказания о северных богах, которые по своему характеру, бесшабашности и тяге к приключениям были такими же, как и воины-викинги. Их Тор и Один были для варягов скорее товарищами в битвах и путешествиях, чем далекими небожителями.

Привлекало Световика и неукротимое свободолюбие этого народа. Так же как и русичи, они предпочитали смерть жизни в неволе. Для любого из них плен считался позором. Они мечтали с оружием в руках войти в Валгаллу, на встречу с Одином.

Узнав, что Рёрик наполовину кривич, Световик еще больше сблизился с ним, но не одна общая кровь предков роднила их. Чем больше он узнавал Рюрика, тем сильнее крепло между ними родство душ. Мальчишке, не бывавшему дальше родного леса, отчаянно хотелось побывать в тех краях, о которых говорил ему викинг, и он все же решил отправиться с варягами в Новгород. В случае чего, как ему казалось, всегда можно вернуться с купцами, которые частенько бывали в этих местах.

Не знал тогда Световик, что только через пять лет с дружиной уже закаленным в боях воином вернется он сюда.

На рассвете одетые в доспехи, загрузив всю провизию, отправились варяги на своей ладье вниз по реке. С ними был и Световик. В этих лесах оставалось все, что было для него дорого, а впереди ждала неизвестность. С каждым взмахом весел все дальше и дальше становились родные места. Мальчик смотрел на сверкавшую в солнечных лучах речную гладь, а перед его мысленным взором были березовая роща, глаза матери, напутствие отца, прощание с Владой и дружинниками-кривичами. Он надеялся вернуться, но внутренне знал, что никогда больше не будет все как прежде.

В эту минуту прощался и Рёрик со своей надеждой. Он не знал наверняка, но чувствовал сердцем, что мать его погибла. Теперь она из иного мира, быть может, видит своего сына. Он прощался с далекой мечтой детства вновь обнять ее после долгой разлуки, вновь увидеть тот светлый образ из снов. Теперь он возвращался в реальный мир с его опасностями и славными битвами, и хотелось, чтобы его мать гордилась им.

На следующий день они были уже в землях словен.

VII.

Чем дальше корабль продвигался вниз по течению, тем чаще встречались небольшие поселения на берегу. Река становилась все шире и полноводнее, и наконец, в месте, где две реки Полисть и Порусья сливались в одну, ладья пристала к берегу у хорошо укрепленного города.

Это была настоящая крепость с толстыми бревенчатыми стенами, насыпными валами и рвом. Вокруг крепостных стен раскинулись полукругом дома местных жителей. Световик решил было, что они уже в Новгороде, но городок назывался Русса.

Как только корабль причалил к берегу, жители посада сбежались посмотреть на заморских гостей. Местные ребятишки рассматривали ладью и доспехи варягов.

Рёрик еще по дороге в земли кривичей встречался здесь с местным воеводой Смолятой. Сейчас он вместе с двумя воинами из своего отряда пошел в крепость.

Смолята встретил Рюрика у ворот крепости. Поприветствовав друг друга, они направились к дому Смоляты: там во дворе слуги уже накрывали богатый стол для викингов. Рёрик вслед за хозяином прошел в горницу, а его люди остались ждать снаружи.

Горница была большая, но с низким потолком, и высокий предводитель варягов почти касался головой потолочных балок; на стенах было развешено богато украшенное оружие и конская сбруя, а вдоль стен стояли лавки, покрытые звериными шкурами.

Смолята предложил присесть гостю. Это был человек невысокого роста с пытливым пронзительным взглядом, но все же, несмотря на все его радушие и гостеприимство, чувствовалась в нем какая-то скрытая угроза и настороженность.

– Давно варяги не показывались в наших краях. С тех пор как прогнали вас из Новгорода, не наведывались вы в гости, – с усмешкой произнес Смолята.

– Да, все так, но и у вас, смотрю, порядка не прибавилось.

– Сейчас еще ничего… С кривичами договорились. Теперь у нас мир, но дани они не платят, приходилось силой отбирать.

Рёрик вскинул голову, пристально посмотрев на Смоляту. Что-то недоброе промелькнуло в глазах у викинга – в этом взгляде чувствовалась могучая сила. Вспомнилось ему пепелище, поросшее бурьяном, но усилием воли Рюрик заставил себя сдержаться и ничего не ответил воеводе.

– Стосковались дружинники по битвам. Давно уже не было у нас богатой добычи, – добавил Смолята.

– Когда воеводой в Новгороде был брат отца Бравелен, ходили в поход на Корсунь, а сейчас между собой воюете.

– Да… старики еще помнят те времена. Но с тех пор, как умер Бравелен и ушли варяги, в Новгороде правит Гостомысл, а он купец, не воин, хоть и большого ума человек. Ну да ладно – что говорить. Во дворе уже стол накрыт. Мы, словены, умеем встречать тех, кто приходит к нам с миром.

До вечера пировали княжеские дружинники за одним столом с варягами. Лишь когда стемнело, вернулись викинги на свой корабль. Завтра нужно было отправляться дальше в путь.

Световику не спалось. Лежа на палубе, он смотрел вверх на звезды. Над лесом взошла луна, освещая все вокруг. В этом мягком призрачном свете стали отчетливо видны и крепость, и крыши домов вокруг. Все кругом стихло и погрузилось в сказочный сон.

Не спалось в эту ночь и Рёрику, но он был занят своими мыслями и не замечал волшебной красоты весенней ночи. Он думал о русичах, об укладе их жизни и обычаях. Много схожего у них было с викингами, да и сам Рёрик был одной крови с этим народом.

« Только не умеют они между собой ладить: у каждого племени свои боги, свои обычаи, да и союзы между ними не крепки. Лишь общие походы могут их объединить. Земля их богата, а пользоваться ее дарами не умеют. Вот если бы можно было собрать войско и отправиться в поход на Византию, как в свое время сделал Бравелен… Только общая война может объединить русичей…» – думал Рёрик глядя на спящий город.

Хотя он и был наполовину кривич, но сердцем – викинг. В суровом северном краю, где он вырос, людям каждый день приходилось бороться за жизнь, поэтому им приходилось держаться вместе. Все, от мала до велика, и даже женщины, умели обращаться с оружием. Вместе отряды викингов отправлялись в набеги, наводившие ужас на христианские страны, вместе на своих драккарах они бороздили моря в поисках новых земель.

Но все же русичи тронули сердце молодого викинга, их природа, нравы и обычаи, их удивительное гостеприимство к тем, кто приходил с миром, и ненависть к врагам – все это было похоже на волшебную сказку, одну из тех, что слышал Рёрик в детстве от няньки. Но все же он понимал, что только мир и согласие среди русов могли принести богатство и славу этому народу. И словены, и кривичи были славными воинами, но лишь в единстве была их сила.

С такими мыслями возвращался Рёрик в Новгород. Наутро викинги отправились дальше на север.

VIII.

На закате они вышли к заболоченной дельте, где три реки впадали в озеро. Ветер был попутным, и, убрав весла, варяги решили не останавливаться на ночь, а продолжить путь, ориентируясь по звездам.

Световик, как завороженный, смотрел вдаль. Выросший в лесной глуши, никогда не видел он такого простора. При виде бескрайнего водного пространства сердце его замирало от восторга, а грудь переполняло пьянящее чувство свободы.

Последние лучи заходящего солнца отражались в водной глади, окрашивая ее в бледно-розовые тона. Вдали у берега со стороны леса стелился туман. Все вокруг казалось нереальным в своей красоте.

Световик стоял, прислушиваясь к плеску волн о борта лодки.

– Так это и есть море? – спросил он у Рюрика.

– Нет еще, – с улыбкой ответил варяг, – это озеро Ильмерь. На другой его стороне, на реке Волхов стоит Новгород. А море… море совсем другое.

– Еще больше?

– И больше и опаснее. Здесь вода пресная, ее пить можно, а морская – соленая, словно кровь, а уж если поднимется буря… Правда и здесь бури бывают, но не в эту пору. Так что завтра будем в Новгороде.

При мысли о том, что путешествие скоро закончится, Световику стало грустно.

За все это время он успел привыкнуть к Рюрику и его варягам. Многие из них знали язык русичей, хоть и не так хорошо, как Рёрик. Между собой они говорили на своем языке, но лишь по необходимости или на отдыхе. Мальчишке нравилась их немногословность и суровая сосредоточенность, а уж в навигации и воинском искусстве им не было равных.

Наутро стала видна полоска берега. По пути стали встречаться ладьи и лодки поменьше: они торопились в Новгород, чтобы успеть привезти свой товар к пятнице, торговому дню. Торговцы везли кожи, мед, меха, зерно – все, чем были богаты окрестные племена.

Ненадолго остановившись у берега в устье реки, варяги на веслах двинулись дальше.

Солнце стояло уже высоко, когда прибыли они в Новгород.

Рёрик решил пристать к правому берегу Волхова – Торговой стороне. Здесь было много кораблей: и большие торговые ладьи, и лодки поменьше. У пристани сновали люди, разгружая товар; вся Торговая сторона напоминала пчелиный улей – много народу собралось к пятнице. Варяги наняли носильщиков и тоже начали разгружать свой товар. Их предводитель пошел в торговые ряды присмотреть место для торга, с ним был и Ингвар, старый боевой товарищ отца. Световику тоже захотелось пойти с ними.

– Смотри, не отставай, – крикнул ему через плечо Рюрик.

Мальчишка сперва растерялся и неуютно чувствовал себя в толпе, но потом природная любознательность взяла верх: стараясь не отставать от варягов, он с интересом смотрел по сторонам. А посмотреть было на что.

Они сейчас как раз проходили мимо ремесленных мастерских, каждая из которых находилась в отдельном дворе, у ворот были выставлены изделия мастеров. Чего только здесь не было: и конские сбруи, украшенные орнаментом, и разные доспехи, и богато украшенные кольчуги, мечи, топоры, кинжалы – все изделия местных кузнецов, а еще всякая посуда и утварь. Из кузниц слышались мерные удары молота, а по улице то и дело пробегали спешащие по поручениям мальчишки подмастерья.

Чуть в стороне от торговых рядов стоял идол богини Макоши. Туда новгородцы приносили свои дары богине, чтобы она даровала удачу в торговле, у нее же просили счастья в браке и обращались с просьбами о дожде в засуху. Служить богине выбирали молодых девушек, которые жили там же неподалеку от капища. Новгородцы почитали Макошь и приносили ей богатые дары.

Рюрик по дороге решил зайти в лавку к знакомому купцу. Купца звали Глебом, он как раз проверял счета, когда к нему вошли викинги. Это был плотный человек средних лет с густой рыжей бородой.

Варяги поздоровались с хозяином.

– И вы, здравствуйте, – ответил на приветствие Глеб, – не думал, что так быстро обернетесь. Как путь-дорога?

– Вот привезли товар в Новгород, – сказал Рёрик.

– А что за товар?

– Чернобурка, куница, есть и соболь.

– А какую цену хочешь? – маленькие глазки купца заблестели.

– Торг завтра – там и посмотрим, – ответил викинг. – А тебе на что?

– Я собираюсь с товаром к полянам в Киев, а там меха в большой цене. Купцы из самого Царьграда приезжают.

– Раз так, то завтра, может быть, и сговоримся… А сейчас нужно где-нибудь товар до завтра разместить.

– Так у меня здесь и оставляйте. Не волнуйся, замки у меня в амбаре крепкие.

Наутро горожане и приезжие торговцы стали собираться у торговых рядов. Была пятница и по обычаю в этот день никто не работал, можно было лишь торговать.

Сговорившись с Глебом о цене, варяги продали ему свой товар. Рюрик решил задержаться в Новгороде – и купец предложил погостить у него в доме на левом берегу Волхова, где жили все богатые новгородцы и люд попроще.

Световик получил свою долю за подаренные отцом меха, и потому денег у него было достаточно, но он решил повременить с покупками и просто смотрел на искусные украшения из бронзы, серебра и золота, заморского янтаря, камня похожего на солнце; глядя на все эти богатства, Световик вспоминал Владу – как хороша была бы она в этих монистах, браслетах, кольцах. Сам он подолгу рассматривал мечи и кинжалы в лавках оружейников, любовался орнаментом на рукоятках и шлемах. По правде меч, подаренный отцом, был ничем не хуже, а может даже лучше, тех, что он видел. Мальчишка почти не расставался с отцовским подарком.

В лавке у Глеба внимание его привлекли берестяные свитки: он развернул один из них – и ничего не понял во всех этих черточках на бересте, но все же, казалось, что где-то он уже видел что-то похожее, наконец, он вспомнил, что в доме у Влады видел подобные закорючки. Световик спросил у Рюрика про свитки.

– Это грамота, – пояснил варяг, – у нас викингов – это руны, а ваше письмо я плохо знаю. Ты лучше у Горки спроси. Он тебя может и читать выучит.

Горка, помощник Глеба, как и многие новгородцы, знал грамоту и согласился научить Световика.

Через две недели мальчишка научился сносно читать, но с письмом дело было хуже, у него не получалось правильно выводить черточки на бересте. Горка посмеивался над ним, но все же был доволен своим учеником.

– Толк из парня будет, – говорил он Рюрику.

Рёрик между тем обдумывал свою идею похода на Царьград. В Новгороде он много слышал о несметных богатствах этого города. Купцы, торговавшие с Киевом, а через полян – и с Византией, в особенности те, что бывали в Царьграде, рассказывали о храмах, украшенных золотом, о богатстве тамошних жителей и других чудесах сказочного христианского города. Из Византии привозили дорогие шелковые ткани, удивительные украшения и посуду, инкрустированные жемчугом и драгоценными камнями.

Рёрик разговаривал и с воеводой и с дружинниками из Новгородской крепости: все они не прочь были отправиться в поход на Византию, и викинг решил встретиться с Гостомыслом.

Палаты боярина были в Людином конце города, рядом с площадью, где собиралось новгородское вече. Викинг не был с ним знаком, но Глеб обещал свести его с Гостомыслом и договориться о встрече. Знал новгородского боярина еще с тех пор, когда Бравелен был воеводой, и Ингвар. В народе Гостомысла любили как защитника давней новгородской вольницы, как человека ученого, и предпочитавшего договариваться со своими недругами, а не воевать с ними; но поговаривали также, что боярин жестоко расправлялся с теми, кто мог открыто против него выступить. Рёрик с нетерпением ждал назначенного дня, чтобы встретиться с этим удивительным человеком.

IX.

Гостомысл сидел в горнице у открытого окна, он перелистывал страницы книги, подаренной ему купцом-христианином. Книга была на греческом языке – драгоценный фолиант, украшенный золотом. Боярин знал по-гречески и даже мог немного читать на этом языке, но, задумчиво перелистывая пергаментные страницы, он думал о другом – все мысли его были в прошлом.

Щурясь от яркого солнца, он вспоминал времена своей молодости, свои чаяния и надежды. Многие ли из них сбылись? Сейчас он ждал прихода молодого варяга Рюрика, боярин помнил и его отца, и родича Бравелена, который водил русичей в поход на далекий Корсунь. Много воды утекло с тех пор.

Гостомысл все чаще стал ощущать всю тяжесть прожитых лет, его стало тяготить бремя власти, возложенное на него судьбой. Он чувствовал себя одиноким и уставшим. Положение, что занимал боярин в совете, возносило его над толпой, но вместе с тем отдаляло от самых близких. Никому не мог он доверить свои мысли. С грустью смотрел он на немногих оставшихся с ним товарищей юности, но ничто уже не могло объединить их: ни старые воспоминания, ни общая выгода. Гостомыслу некуда было больше стремиться. Он как будто один стоял на вершине горы, а оттуда открывалась лишь одна дорога, ведущая вниз – к старости и смерти. Поэтому боярин с нетерпением ждал Рюрика, в надежде, что тот отвлечет его от грустных мыслей.

Наконец в горницу с поклоном вошел молодой статный воин.

– Здравствуй, Гостомысл. Мир тебе и дому твоему, – сказал он.

– Здравствуй и ты, Рюрик. Рад видеть тебя. Знал я и отца твоего Олафа, и мать – Умилу. Уж, не за ней ли ты подался в землю кривичей? А как отец, здоров ли? – Гостомысл с интересом всматривался в мужественное лицо варяга.

– Отец жив и здоров, слава Одину. А мать… ее я не нашел. Там только ветер гуляет по пепелищу, – сказал, опустив глаза Рёрик.

– Жаль… Красавицей была, – грустно произнес боярин. – Сколько бед нам принесла эта междоусобица.

При этих словах лицо его стало мрачным, словно тень минувшего проникла в залитую светом горницу. Вспомнилось ему красивое молодое лицо и искрящиеся весельем васильковые глаза. Боярин смотрел на Рёрика, пытаясь найти в его лице знакомые черты, но молодой викинг больше походил на Олафа, только льняной оттенок волос был как у матери. Гостомысл помнил, сколько крови пролилось и чего стоило усмирить вражду между племенами. Вспомнились ему разоренные села, и сожженные города, не забыл он и сколько сил, потом стоило наладить торговлю и добиться мира для Новгорода.

– Правда, теперь у нас мир, и купцы могут не бояться разбойников, – продолжил боярин. – А с чем ко мне пожаловал? Неужто просто так старика навестить? – вдруг спросил он.

Никому еще Рёрик не рассказывал о своем плане. Лишь только Ингвару он доверил свои мысли. Старый соратник отца во всем его поддерживал – это он посоветовал поговорить о своем замысле с Гостомыслом. Сперва Рёрику было неловко под пристальным взглядом новгородского боярина, ему казалось, что этот взгляд проникал в саму душу. Викингу стало не по себе при мысли, что его видят насквозь и ничто не может ускользнуть от этих умных, чуть прищуренных глаз, но, вместе с тем, он чувствовал невольное уважение к этому человеку. Он знал, что именно Гостомысл настроил новгородское вече против варягов, когда умер Бравелен. Боярин, тогда еще – простой купец, считал, что военные походы приносят Новгороду больше вреда, чем пользы, поэтому вместе со своими сподвижниками выступал против чужеземцев. После смерти своего предводителя викинги вынуждены были вернуться на север. Рёрик понимал, что правитель Новгорода наверняка выступит против его замыслов, но все же надеялся привлечь его на свою сторону. Он почувствовал, что сейчас многое зависит от того, сумеет ли он найти нужные слова и потому медлил с ответом.

– По дороге сюда я много думал, что бы могло объединить окрестные племена и закрепить мир надолго, – сказал, наконец, Рюрик.

– Да? И что же это? – усмехнувшись, спросил Гостомысл.

– Поход на Византию.

Хоть боярин и ожидал чего-нибудь подобного, но последние слова варяга удивили его, и он не нашел, что ответить. Рёрик между тем продолжал:

– Я говорил с дружинниками. Многие из них устали сидеть без дела, а общий поход сплотил бы всех. Лучше воевать против общего врага, чем между собой. Знаю, что дело трудное, но родич мой Бравелен водил русов на Царьград. И вернулись они с богатой добычей и славой.

– Как же, помню. А знаешь ли ты, что Византия не только богатая, но и сильная держава? Каменные стены Царьграда неприступны. Три года готовил Бравлин свой поход, сильное войско собрал, но переплыть море и подойти к стенам Царьграда так и не решился, – возразил Гостомысл.

Долгая привычка к власти и непреклонная сила чувствовалась в его голосе. Уже не давний знакомый отца, а правитель Новгорода говорил с Рюриком.

– Но это не значит, что невозможно, – упрямо стоял на своем Рёрик.

– Быть может, когда-нибудь, но не сейчас. Всему свое время… Одного желания мало, – голос боярина смягчился, но взгляд оставался твердым. – Нам не нужна война с Царьградом. Мне выгодней торговать с Византией, а не разорять ее войной.

Гостомысл как толковый купец не разделял своих интересов с интересами Новгорода и во многом был прав. Рёрик понимал разумные доводы боярина и потому не стал настаивать на своем, но вся душа его восставала против подобной расчетливости. Она не по нутру была гордому сыну викингов. Но все же он понимал: Гостомысл никогда не поддержит его идею – купец не мог в угоду воинам нарушить торговые связи.

Боярин был не согласен с Рюриком, но его удивила широта замыслов и смелость молодого варяга. Они поговорили еще о Византии и христианах, им обоим была чужда их вера в единого Бога, но, в силу возраста и жизненного опыта, Гостомысл терпимее относился к иноверцам, но все же викингу удалось завоевать его симпатию.

Когда они стали прощаться, боярин с улыбкой произнес:

– Замысел твой по-своему хорош, но, видно, стар я для таких затей. Только помни – Новгород силен торговлей, а для торговли нужен мир.

– А долго ли этот мир продлится?

Гостомысл пожал плечами:

– Кто знает? Волхвы знают многое, но и они тебе этого не скажут…

Проводив Рёрика, боярин, сидя у окна, смотрел вдаль.

Разговор с варягом заставил его задуматься о будущем Новгорода и о том, долго ли продлится установленное им хрупкое равновесие. Мысленно Гостомысл старался проникнуть за плотную завесу будущего, как вдруг в тумане неизвестности, как молния, сверкнула мысль, похожая на озарение: «Мир на этой земле будет, пока я жив, а потом… потом наступит твое время, Рюрик».

X.

Рёрик в это время шагал по новой мостовой, еще пахнущей свежей древесиной. Он злился на себя за то, что так глупо и необдуманно взялся за дело. Сила и кипучая энергия молодости клокотала в нем, ища выхода. Он жалел, что поддавшись чувству, сразу все высказал Гостомыслу, который казался викингу древним старцем, хотя было ему не больше пятидесяти лет. Рёрик почувствовал в боярине то природное превосходство ума, что ставит человека выше других, но привычки его предков викингов, издавна живущих набегами на соседние племена и страны, не давали ему понять всю мудрость политики Гостомысла. Ему казалось, что прекратить междоусобицы могли только общие походы. Боярин своими трезвыми доводами показал, насколько нереальной была идея Рёрика, но все же викинг чувствовал, что сама суть была правильной, и досадовал на свою неудачу. Теперь ему ничего другого не оставалось, как только вернуться со своим отрядом на север.

У самой площади Рёрик столкнулся со Световиком. Мальчишке разом открылось столько нового и интересного, что голова его шла кругом. В перерывах между занятиями с Горкой он с удовольствием бродил по новгородским улицам, подмечая каждую мелочь, быт и нравы людей, их занятия и привычки. Привыкший к уединению в лесной глуши, он мало-помалу стал привыкать к жизни в Новгороде; ему даже стало нравиться шумное многоголосье этого города, его особенный колорит.

Сейчас, под ярким весенним солнцем радость жизни со всей своей безмятежностью, возможной только в юности, переполняла Световика. Пьянящий весенний воздух наполнял грудь, готовую разорваться от предчувствия того невиданного, но чудесного и радостного, что, как ему казалось, сулило будущее. Так уж устроена жизнь, что молодость смотрит только вперед, в то время как старость обращает все свои помыслы в прошлое. Световику хотелось поделиться своей беспричинной радостью с Рюриком, но, увидев его хмурый взгляд и сдвинутые брови, растерялся.

– Что-нибудь случилось? – спросил он у варяга.

– Пора, видно, нам домой возвращаться… А тебе, я вижу, в Новгороде понравилось?

– Здесь хорошо. И зачем вам уходить из Новгорода?

– Так я решил. Да и ничего нас здесь не держит, – ответил Рёрик. – А ты, может, к купцам решил податься или все же хочешь стать воином?

– Я всегда хотел попасть в дружину, – потупил взгляд Световик.

– Ну, тогда тебе одна дорога – с нами. Я рад буду взять тебя с собой, но торопить не буду. Есть еще время подумать.

Рёрик направился к дому Глеба, а Световик в задумчивости побрел дальше. Вначале он хотел пойти к капищу, где волхвы приносили жертвы Велесу и Сварогу, но теперь он растерянно шел по улице, не замечая ничего вокруг. Уже не в первый раз приходилось самому выбирать свою судьбу. Не так давно оставил он оставил он мать, отца, Владу и всю свою прежнюю жизнь, но столько нового он успел повидать, столько впечатлений сменилось одно другими, что жизнь в затерянном в лесу селенье казалась ему теперь такой далекой… Но сейчас впервые мальчишке стало не по себе при мысли, что придется надолго, а, может, и навсегда покинуть все, что до сих пор было ему дорого и отправиться вместе с варягами навстречу опасностям.

Полностью поглощенный своими мыслями, Световик не заметил, как оказался в конце улицы, где неподалеку на пригорке стоял идол Велеса, бога-покровителя купцов, чародеев и охотников. Торговцы и ремесленники почитали Велеса и приходили сюда поклониться своему богу. Его изображение было увешано серебряными монетами и украшениями – дарами богатых купцов в благодарность за помощь в делах. В этот день богомольцев было немного, и Световик уселся на зеленом пригорке неподалеку. Он с удовольствием чувствовал, как легкий ветерок шевелит волосы, а солнце пригревает спину. Мальчишка закрыл глаза и мысленно попросил Велеса послать ему какой-нибудь знак, который подскажет, как поступить.

Вдруг Световик, почувствовав чье-то присутствие, открыл глаза и увидел, что перед ним стоит старик в белых одеждах волхва. Волосы и борода его были серебристо-белыми, добрые карие глаза улыбались, а сам он был, как будто пронизан внутренним светом. Мальчишка растерянно смотрел на волхва – ему почудилось, что сам Велес явился на его зов в образе старика.

– Дай-ка присяду рядом, – ласковым голосом заговорил незнакомец, – хорошо весной погреться на солнышке. Годков-то мне уж много… А ты, чей будешь? – спросил он у Световика, присаживаясь рядом.

– Я – Световик из племени кривичей. Здесь с варягами.

– Это с Рюриком что ли? Слышал о нем. Славный парень, с ним не пропадешь. Только, вижу, неспокойно у тебя на сердце. Что и говорить – нелегко тебе решиться. Да ты не смотри так. Я уж давно на свете живу, да и нашему Велесу давно служу – кое-что смыслю в людях.

Обрадованный неожиданным участием волхва, Световик произнес:

– Не знаю я что делать: здесь оставаться или податься с Рюриком на север… Может, ты подскажешь, дедушка?

– Всегда слушай свое сердце, – ответил старик, – оно тебе подскажет. Сварог, создатель неба, земли и всего живого, вдохнул в нас жизнь, а с вместе ней и знание. Сердце у людей вещее – оно все знает. Ты верь ему. Если сомневаешься, попроси бога Велеса, он даст тебе мудрость. В его власти все пути-дороги, но свой путь ты должен выбрать сам.

Световик слушал волхва, и на душе у него становилось легче. Он почувствовал неразрывную связь со своей землей, но знал также, что многое ему предстоит узнать и многому научиться, а для этого стоило отправиться в путь…

– Ну вот, заболтался я с тобой, – спохватился старик. – Пора мне…

– Спасибо, дедушка, – поблагодарил Световик.

Простившись со стариком, он оставил монетку у подножия статуи Велеса. Теперь он знал, что ответить Рюрику.

XI.

Почти все оставшееся время Рюрик и его варяги проводили в крепости. Викинги уважали в новгородских дружинниках храбрых воинов, хотя порой свысока поглядывали на русичей. Воевода не раз предлагал варягам остаться в дружине, но они не хотели расставаться со своим предводителем, да и привычка к дальним странствиям не давала им долго задерживаться на одном месте. От нечего делать, они то и дело затевали ссоры с дружинниками и с нетерпением поглядывали на Рёрика.

Рёрику хоть и было немного жаль покидать славный Новгород, но все-таки сильная натура молодого воина понуждала его к действию. Вся нерастраченная энергия молодости не позволяла ему долго сидеть без дела, достойного его предков-завоевателей.

Наконец, в погожий солнечный день, закончив все приготовления, викинги взошли на корабль. У пристани собрались проводить их дружинники. Пришел попрощаться и Глеб: он тоже снарядил две ладьи с товаром и со дня на день собирался отправиться в Киев. Дальний путь предстоял ему, поэтому, опасаясь разбойников, он нанял небольшой отряд воинов для охраны. Купец по-дружески простился с Рюриком, пожелав ему удачи.

Световик, между тем, прощался со своим учителем.

– Жаль, что ты не остался с нами в Новгороде. Знатным купцом мог бы стать. Грамота тебе легко дается, но, видно, другая у тебя судьба, – говорил ему Горка.

– Каждый свою судьбу сам выбирает, – запальчиво произнес мальчишка.

– Ты с такими словами не шути, как бы потом жалеть не пришлось… Где бы ты ни был, не забывай о родной земле. Мать-земля нас поит, кормит, в ней наша сила – всегда это помни.

– Никогда не забуду, – пообещал Световик, тронутый участием Горки.

Его напутствия напомнили мальчишке прощание с отцом, и он, пожав купцу руку, поспешил на корабль.

Викинги развернули парус и, взявшись за весла, отправились по реке дальше на север, к Ладоге, где заканчивались земли словен и жили племена чуди и мери.

С легким сердцем покидал Световик землю русичей. Уже без тревоги и страха смотрел он в будущее. Сердцем своим он чувствовал, что вернется, но все же, глядя на оставшийся позади город, он еле сдерживал слезы.

Рёрик тоже мысленно прощался с Новгородом. Викинг чувствовал, что отныне судьба этого города каким-то таинственным образом связана с его собственной судьбой. " Ну что ж, прощай вольный город. Я обязательно вернусь, когда придет время", – подумал он, в последний раз взглянув на тонувшие в дымке очертания крепостных стен.

Часть вторая. Поход на Царьград.

I.

В пору, когда природа, пробудившись ото сна, радует буйством молодой зелени, а сердца людей наполняет могучая сила, приносящая радость жизни, на рассвете, когда туман стелется над рекой, окутывая и саму реку, и берега таинственной дымкой, со стороны Ладоги к Новгороду, словно чудесные видения из другого мира, окутанные предрассветной дымкой, приближались драгкары – корабли викингов. По бортам этих кораблей были прикреплены круглые варяжские щиты, попутный ветер наполнял паруса, поэтому гребцы лишь слегка направляли ладьи веслами.

У самого борта одного из драгкаров, вглядываясь в берег сквозь пелену тумана, стоял молодой темноволосый воин. Сигнес, так звали его товарищи, прислушивался к плеску весел, и сердце его замирало от восторга. Многое сейчас вспомнилось ему: дальние морские походы на запад, богатая добыча и славные битвы, холодные фьорды и неприступные скалы, завораживающие своей дикой и суровой красотой. Целый огромный и прекрасный мир раскинулся сейчас перед мысленным взором Сигнеса: морские просторы с северными ветрами и земля викингов, родившая сильных и смелых воинов, таких же суровых, неприступных и свободолюбивых, как и их родина. Но все же здешние дремучие леса были милее сердцу этого молодого варяга, так не похожего на остальных.

Еще мальчишкой покинул он здешние места. Варяги стали звать его Сигнесом, лишь Рёрик да самые близкие товарищи знали его настоящее имя – Световик. С тех пор прошло пять лет, и уже взрослым, закаленным в боях и дальних странствиях воином возвращался он на Русь.

С восходом солнца туман понемногу рассеялся, и вдали показались смутные очертания новгородской крепости. Словно тень набежала на лицо Сигнеса. Много недобрых вестей довелось ему услышать. Он знал, что на Руси сейчас неспокойно, но все то, что видел он по дороге к Новгороду, не давало радоваться своему возвращению сполна. Совсем в другой Новгород возвращался теперь Световик. Как не похожи были те разоренные и опустевшие села, что встречали они на своем пути, на прежние, богатые и процветающие. Не спешили к Новгороду корабли торговцев, а местные жители, едва завидев чужаков, не встречали их, как раньше, а спешили спрятаться.

Сейчас варяг Сигнес с улыбкой вспоминал того мальчишку, каким он был пять лет назад. Много воды утекло с тех пор, он стал побратимом Рюрика, выучился у викингов навигации, их языку, рунам и военному искусству. Все принимали его за викинга, но в душе он оставался сыном охотника из племени кривичей.

Всю дорогу его не покидала смутная тревога и предчувствие чего- то непоправимого. «Как там отец, мать, брат и сестры, живы ли?» – думал Световик в пути. – «А Влада, как она? Наверное, уже замужем…» В дальних походах он часто тосковал по родным местам: вспоминалось ему детство, проведенное посреди дремучих лесов, а еще – зеленые глаза Влады. Встречал он и других девушек на своем пути, не одно девичье сердечко замирало при виде этого темноволосого викинга, но ни одна так и не смогла тронуть его сердце, в котором все еще жила память о далекой подруге детства. За все эти годы он так и не смог забыть Владу.

В это время Рёрик стоял на носу главного драккара, взгляд его был обращен к городу, что виднелся вдали. Легкий весенний ветерок шевелил его волосы, а сам он своей неподвижностью напоминал статую, высеченную из камня. Он оглянулся на свои корабли: восходящее солнце золотило их своими лучами, сверкая в щитах и доспехах воинов. За последние годы многое изменилось, стал другим и сам Рёрик. Следа не осталось от его горячности, теперь это был человек с непреклонной волей, способный подчинять и вести за собой других.

Удачный поход на западные земли принес ему славу и уважение варягов. Навсегда запомнились многим его воинам пылающие стены монастыря – крепости и предсмертные крики монахов, призывавших на помощь своего бога. После набега на монастырь местные жители сами заплатили викингам выкуп, опасаясь за свою жизнь и имущество. Вернувшись домой, Рёрик застал отца при смерти. До сих пор часто он часто видел во сне объятый пламенем корабль, уходивший в открытое море и постепенно превращавшийся в светящуюся точку, едва различимую в багровом зареве заката. Так отправился ярл Олаф в Валгаллу.

После смерти отца по всем обычаям ярлом должны были выбрать старшего сына Олафа, но у Рёрика тоже нашлось немало сторонников. Все же, чтобы не вступать в борьбу с братом, он не стал добиваться власти, а решил вернуться на Русь. Он снова вспомнил свою давнишнюю мечту о походе на Византию.

Недобрые вести доходили до него из Новгорода. Умер Гостомысл и без него вновь вспыхнули междоусобицы. Собрав своих людей, Рёрик снарядил корабли и двинулся в путь. Викингам не впервой было видеть смерть и разорение, что приносила с собой война, они сами уже много лет держали в страхе все побережье, избрав военные походы своим ремеслом. Но все увиденное в словенских землях, заставило Рюрика призадуматься. Как теперь встретят русичи заморских гостей?

От тягостных мыслей его отвлек восторженный мальчишеский голос. Предводитель викингов обернулся и с улыбкой посмотрел на племянника. В этот поход он взял с собой брата Трувора и сына сестры Олега – так на свой манер звал его Световик, а вслед за ним и остальные. Олегу было четырнадцать, для него это был первый поход. Сейчас мальчишка с интересом смотрел по сторонам, он напомнил викингу Световика, каким он был пять лет назад. Сейчас мало кто помнил настоящее имя Сигнеса, ставшего названным братом Рюрику. Теперь их связывало то, что порой бывает крепче кровных уз – боевое братство и родство душ.

Рёрик знал, что может доверить любому из своих воинов жизнь, но мысли свои он мог доверить лишь Сигнесу да еще, пожалуй, Ингвару. У побратима отца не было своей семьи, и потому он относился к Рюрику, как к сыну. Брат Трувор был слишком молод и беспечен, поэтому Рёрик не мог доверять ему вполне, хоть и любил его.

Наконец, флотилия викингов причалила к берегу неподалеку от крепости. Не заметно было того радостного оживления, что царило здесь прежде. Рюрик не торопился высаживаться на берег, пока не показался вышедший им навстречу отряд дружинников. Лишь тогда в окружении своих воинов ступил он на новгородскую землю.

II.

Смолята расхаживал по горнице в ожидании остальных членов совета. От дозорных он получил тревожные вести: с севера к Новгороду приближаются корабли варягов. Чужеземцы вроде бы вели себя мирно и не нападали на окрестные поселения, но все же эта новость сильно взволновала воеводу. Что нужно такому большому отряду в словенских землях? С миром или войной идут варяги на Новгород?

Теперь, когда новгородцы выбрали Смоляту своим воеводой, на его плечи лег груз ответственности за безопасность города. С тех пор, как умер Гостомысл, неспокойно стало в новгородских землях. Знатные бояре схватились за власть, торговля пришла в упадок, а вдоль торговых путей орудовали шайки разбойников. Союз племен распался, и дружинники время от времени совершали набеги на окрестные поселения; теперь никто не мог чувствовать себя в безопасности, словно темная туча нависла над Новгородом. Став воеводой, Смолята огнем и мечом пытался навести порядок, но и кривичи и словены отказывались признавать верховную власть Новгорода и платить дань. Не затем ли теперь пришли варяги, чтобы воспользоваться слабостью Новгорода и захватить город? Воевода приказал срочно собрать совет и сейчас ожидал прихода старейшин.

По одному в горницу стали входить участники совета. После приветствия никто из них не заговаривал первым, все вопросительно поглядывали на Смоляту. Когда все собрались, воевода обвел присутствующих взглядом. Он понимал, что едва ли может положиться на этих людей, были среди них и купцы, и воины, каждый отстаивал свои интересы, и даже под угрозой вторжения варягов тяжело им будет договориться, но все-таки нужно было хотя бы попытаться.

– Я собрал вас всех потому, что недобрые вести получил я сегодня, – твердым голосом произнес Смолята. – Варяги направляются к Новгороду. Не сегодня-завтра будут здесь.

Молчанием встретили эту грозную весть новгородцы. Нежданно-негаданно на них надвигалась новая беда с севера, все задавали себе один единственный вопрос и не находили ответа.

– С миром или войной пришли они на нашу землю? – прервал, наконец, тягостное молчание старый боярин, соратник Гостомысла.

– Этого мы не знаем. Но в пути варяги никого не тронули. Для того я созвал совет, чтобы вместе решить что делать.

После этих слов Смоляты все заговорили разом, перебивая друг друга.

– Вече нужно собирать, – говорил один из воинов.

– Правильно. Оборону нужно готовить, народ поднимать, – послышались другие голоса.

– Поздно уже вече собирать. Да и варяги, может, с миром пришли.

– Как же, с миром… знаем мы их.

Купец Глеб, старый знакомый Рюрика, тоже был сейчас здесь, в глубине души он, как и Смолята, не верил, что варяги решат напасть на Новгород. Немного подумав, он произнес:

– Если бы варяги к нам с войной пожаловали, мы бы уже знали. Воевода прав. Нужно сперва узнать, чего они хотят, а там – посмотрим.

– Правда твоя, – сказал Смолята, взглядом поблагодарив Глеба за поддержку, – сейчас главное – людей успокоить. Но и мечи лучше держать наготове: мало ли что…

Собравшиеся вполголоса стали обсуждать полученные вести. Смолята выглянул в окно: вдруг он заметил, как от ворот крепости к крыльцу чуть ли не бегом приближались дружинники. Воевода вздрогнул, сердце его бешено застучало. Неужели варяги уже здесь? Обернувшись к двери, он стал ждать. Между тем, споры уже утихли, а один из бояр, тот самый, что был сподвижником Гостомысла, сказал громко:

– Вот что сделаем: дозоры нужно усилить, но первыми свару с варягами не затевать. Нам это сейчас не с руки.

– Варяги пристали к берегу, – выкрикнул показавшийся в дверях дружинник.

– И много их?

– Семь ладей.

– Перун, помоги нам! – раздались вокруг голоса воинов.

= Они уже высадились на берег и идут в крепость? – спросил кто-то.

– Нет, вроде все тихо.

Смолята облегченно вздохнул. Он знал привычку викингов нападать внезапно, то, как повели они себя сейчас, вселяло надежду, что все обойдется миром.

– Тогда я с отрядом выйду им навстречу, а вы пока оставайтесь в крепости, – решил он.

Выйдя за ворота, Смолята и его воины увидели, что варяги и не думали покидать свои корабли. В утренних лучах солнца сверкали щиты и доспехи, паруса были спущены. Воевода видел, как с главного корабля сошел на берег небольшой отряд воинов. Один из них, по-видимому, был их предводителем.

Дружинники подходили все ближе и фигура одного из воинов, стоявшего впереди, показалась смутно знакомой. Варяг был без шлема, и легкий ветерок шевелил его светлые волосы. Приближаясь, воевода пристально всматривался в лицо викинга: да, конечно, где-то он уже видел эти правильные черты, а глаза … нет, такой взгляд не забудешь. Он стал припоминать, правда, тогда варяг был моложе… неужто…

– Здравствуй, Смолята. Мы к вам с миром, – услышал он голос Рюрика.

III.

Давно в Новгороде не было такого оживления. Казалось, свежий ветер ворвался в город с приходом варягов, будто бы вернулись те времена, когда здесь царил мир, а торговля и ремесла процветали. Новгородцы собирались на площади, чтобы обсудить последние новости. Опаска и недоверие первых дней уступили место исконному гостеприимству, что было в крови у славян. В народе ходили слухи о том, что Рюрик собирает поход на Царьград; говорили о предстоящем походе все: купцы, воины, ремесленники… Устав от постоянного страха за себя и будущее своих детей, люди, может быть впервые за последние годы, отдавались той беззаботной радости, что приносит с собой весна.

Никто ничего не знал наверняка, но в народе ходили самые невероятные слухи, в воздухе чувствовалось напряжение, как перед бурей. Все чувствовали: должно случиться то, что навсегда изменит жизнь Новгорода. После смерти Гостомысла город пережил много потрясений, и сейчас чувствовалось, как в народе просыпается могучая сила, которая пока не могла найти выхода. Новгородская знать не желала видеть недовольства, что копилось и зрело в народе, никто из бояр не обладал ни мудростью, ни широтой мысли, ни твердой рукой Гостомысла. Гроза нависла над Новгородом – эта готовая разразиться буря могла, как снести все на своем пути, так и дать ростки новой жизни.

В один из вечеров сразу же по прибытии Рюрик говорил со Смолятой. С тех пор, как его призвали воеводой в Новгород, трудно было ему договариваться с боярами, которые старались усилить лишь свою власть и влияние, забывая об общем благе. Смолята был воином, ему надоело сидеть без дела в крепости, поэтому он с радостью принял предложение Рюрика. Все же и воевода, да и сам Рёрик заранее предвидели все трудности задуманного дела: что до дружинников, так те готовы хоть завтра отправиться на Царьград, но купцы так просто не расстанутся со своими деньгами, если не будут уверенны, что поход принесет им прибыль, поэтому именно с ними предстояло договориться. Решено было собрать совет.

Хоть и не сразу, Глеб тоже поддержал Рюрика. Купец пользовался большим влиянием в Новгороде, и от него зависело многое, он обещал поддержку купцов на совете.

Глеб сдержал свое слово. Почти все бояре выступили на стороне Рюрика.

Световик как приближенный Рёрика уже не в первый раз присутствовал на похожих собраниях. В этот раз он, не принимая участия в спорах, он всматривался в лица присутствующих. По бурному одобрению дружинников сразу стало понятно, на чьей они стороне, купцы же не высказывались столь явно, но по блеску их глаз и некоторым жестам Световик понимал: они поддержат Рюрика и Смоляту, возможности получить часть добычи в обмен на свои корабли купцы не упустят. Теперь оставалось одно, быть может, самое трудное дело.

По старому обычаю такие важные решения не принимались без одобрения всех новгородцев. Нужно было собирать вече, а для этого – привлечь на свою сторону как можно больше простых ремесленников и торговцев и почий люд. Предстояло еще отправить послов в Киев. Путь на Царьград лежал через полянские земли, а связи с полянами, дреговичами, да и кривичами были уже не так крепки, как раньше. Но это потом, а сейчас главное – вдохновить на поход народ Новгорода. Трудная это была задача. Никому не подчинялись новгородцы и не платили дани, напротив – окрестные племена склонялись перед силой этого города, а что самое удивительное – сила этого народа была не в крепкой дружине, а в торговле и ремеслах, основном их занятии. Не терпели словены никакой власти над собой, даже бояре были выходцами из простого люда, поэтому и ушли в свое время варяги из Новгорода.

Даже теперь, когда, как казалось, поход стал делом решенным, между боярами не было согласия, одни хотели, чтобы во главе войска стал Рюрик, другие – Смолята.

Световик взглянул на Рёрика. Взгляд викинга, стать, манера держаться – все в нем казалось воплощением внутренней силы и воли к победе, когда он говорил, все молча слушали, ему хотелось верить, люди, словно по наитию, чувствовали превосходство его личности. Нет, его друг сумеет повести за собой воинов, и только Рюрик мог встать во главе похода, который был давней его мечтой. Да еще варяги с давних пор завоевали себе славу умелых воинов, у них было больше опыта в набегах на чужие земли, сам Рёрик уже не раз одерживал победы в дальних морских походах, и даже самые несговорчивые не могли не понять, что лучше него с этим никто не справится. Понимал это и Смолята, и, как ни досадно ему было, все же согласился, чтобы Рюрик возглавил дружину.

После совета Световику захотелось одному пройтись по новгородским улицам, погруженный в свои мысли, он шел, не замечая ничего вокруг. Бояре поддержали викингов, но что теперь скажет народ? Вольный народ Новгорода, не привыкший склонять голову ни перед кем.

Он не заметил, как оказался у капища. Ему вспомнилось, как когда-то мальчишкой он встретил здесь волхва. В тот день он решил отправиться вместе с Рюриком в земли викингов. Теперь и самого его знали как варяга Сигнеса. Воспоминания нахлынули на него, закружив в своем вихре, он снова почувствовал себя растерянным мальчишкой, стоящим на распутье и не знающим, как поступить; он вновь вспомнил свою просьбу к Велесу и старика волхва. Тут его осенило. Ну конечно, и как он раньше об этом не подумал? Волхвы – вот та сила, к которой прислушаются гордые новгородцы.

IV.

Главная площадь Новгорода шумела подобно морю. Звуки отдельных голосов сливались в единый гул, напоминавший шум прибоя. Рёрик стоял на возвышении рядом с городскими боярами и дружиной, радость победителя светилась в его взгляде, но лицо казалось бесстрастным.

Вече поддержало поход на Византию. Больше того – Рюрика назначили предводителем войска, новгородцы давали свои корабли, а еще было решено построить новые.

До последнего никто не был уверен в успехе, сперва новгородцы по-разному приняли весть о походе. В толпе раздавались выкрики и в поддержку и против Рюрика, одни хотели видеть во главе войска варяга, другие – Смоляту. Многие в народе не доверяли ни викингам, ни дружине. Но вдруг, как по волшебству, все голоса смолкли. Толпа расступилась, пропуская волхвов во главе с главным жрецом. Этот не старый еще человек выделялся среди всех своим ростом и горящим взглядом черных глаз. Он обвел взглядом толпу, народ замер в ожидании слов этого вестника богов. В тишине прозвучал его сильный, властный голос:

– Боги благословили поход. Да принесет он славу и богатство Новгороду!

Едва были произнесены эти слова, волхвы молча удалились. Одобрительный ропот пронесся в толпе, поход стал делом решенным. Долго еще не расходились горожане, обсуждая случившееся, слишком долго люди бездействовали, и вся огромная спящая сила вдруг пробудилась. Многие захотели вступить в дружину, выбирали послов, которых было решено отправить к кривичам, дреговичам, полянам – тем племенам, через чьи земли лежал путь на Византию.

– Спасибо, брат. Помогли твои волхвы… – сказал Рёрик Сигнесу, возвращаясь в лагерь варягов, – богатые дары достанутся теперь Велесу, – усмехнулся викинг.

Не просто было убедить волхвов поддержать поход. Рёрик, как и все викинги, видел в своих богах соратников в битвах, но не так все было у русичей. Ни одно важное дело у них не решалось без одобрения жрецов. Но как было чужакам викингам договориться с волхвами?

Горка посоветовал Световику поговорить со старшим из них – Любомиром. Новгородцы почитали его за доброту и прозорливость, от слов Любомира зависело многое, ведь он был жрецом Велеса, бога мудрости и тайных знаний. Поэтому Рёрик и Сигнес отправились к дому волхва.

Жил старик уединенно, почти у самого леса, на городской окраине. В тот день он сидел у избы на завалинке и чертил прутиком на земле у своих ног какие-то знаки. Длинные серебристые волосы падали ему на лоб, закрывая лицо. Варяги подошли поближе и стали ждать, когда волхв обратит на них внимание. Но Любомир, казалось, ничего не замечал вокруг, но вдруг, в тот самый миг, когда Рюрик хотел было окликнуть старика, поднял голову и с улыбкой пристально посмотрел на гостей своими добрыми лучистыми глазами. Световик с удивлением узнал в нем того самого волхва, которого встретил когда-то еще мальчишкой, решив отправиться с варягами на север.

– Здравствуй, Любомир. Мы к тебе с поклоном, – поприветствовал он волхва.

– Здравствуйте и вы, гости дорогие. Знаю, с чем пожаловали. А тебя помню, – улыбнулся старик, глядя на Световика. – Вот каким ты стал. Не узнать теперь. Небось, стосковался по родной сторонке? А ты, стало быть, Рюрик? – спросил волхв, переведя взгляд на викинга. – Слышал о тебе много чего…вот теперь и свидеться пришлось… Ну что же, милости прошу.

Тем временем из дома выбежала на порог и замерла в нерешительности девчушка лет семи, смеющиеся детские глазенки с интересом следили за варягами.

– Принеси-ка, внучка, гостям медку, – попросил старик. – Вот сиротку взял на воспитание. Родители ее померли прошлым летом. Одна она теперь на свете, у меня живет – и ей здесь приволье, и мне, старику, отрада. Да… много теперь сирот, видно, смутные времена настали. Прогневили мы богов, – произнес он с грустью.

– О том мы и хотели потолковать, – пристально посмотрев старику в глаза, сказал Рюрик.

– Слухами земля полниться. Отведайте сперва медку, да и в ногах-то правды нет.

Осторожно ступая босыми ногами, девочка, стараясь не расплескать, вынесла из дому душистый медовый напиток в большой деревянной чаше. Угадав в нем старшего, она поднесла чашу Рюрику.

– Благодарствую. Хороша медовуха, – сказал он, передавая чашу Сигнесу.

Девчонка улыбнулась, сверкнув глазенками, и побежала обратно в избу. Любомир проводил ее взглядом, и лицо его вновь стало серьезным.

– Знаю, что ты поход на Царьград затеваешь, – старик задумчиво посмотрел на Рюрика.

– Это правда, – просто ответил викинг.

– Мы к тебе за советом пришли, – добавил Световик. – Как нам народ убедить, что поход дело доброе?

– Доброе, говоришь? – покачал головой Любомир. – От таких добрых дел смерть и разорение по всей нашей земле.

– Все это от того, что русичи между собой воюют, – возразил Рюрик, – я же хочу на Византию идти.

– Так ведь и там люди живут. Мир един и все в нем связано: и люди, и деревья, небо и земля, духи природы, также и народы, и наш мир, и навий… Для того, чтобы дерево срубить, у духа леса разрешения сперва спросить нужно. Всему свое место и время, а если нарушить великий порядок – жди беды, – говорил старик с горечью. – Когда Гостомысл жив был, богатая торговля шла с Царьградом. А теперь что? Разоряя их города, вы купцов в Новгород не заманите.

Рёрик задумался. Ему хотелось найти нужные слова, чтобы старый волхв понял: не жажда наживы манила его. Викинга влекли дальние страны и широкие морские просторы, огромный мир, что открывался за горизонтом.

– Время Гостомысла прошло, – сказал он, наконец. – Поход сплотит и словен, и кривичей, и другие племена, да и греки почувствуют нашу силу. Много добра в славянских землях, широка и обильна эта земля, а мира нет…

– Хочешь мир на Русь через войну принести? – волхв пристально смотрел на варяга, но взгляд его, казалось, был обращен в беспредельность. – Много всего на белом свете… каждая былинка к свету тянется, все на свете создано для жизни, для радости, а пройдет человек сорвет ее и не задумается, что в каждой травке живая душа и великая тайна жизни, – задумчиво произнес старик. – Так и среди людей. Когда-нибудь ты поймешь, чтобы пришел мир и согласие на эту землю, много трудов положить надо, всей жизни своей не пожалеть. Не единым днем все строиться и впереди у вас долгий путь, много горя он принесет, но много и радости…

Любомир перевел взгляд с Рюрика на Световика. Да, они молоды. Кипучие силы бурлят в их крови. Но за ними будущее. Да, скоро грянет буря, но вслед за ней прорастут ростки новой жизни, и остановить их никто не сможет. Могучие силы живут в народе, словно водный поток, они могут смести все на своем пути. И лишь тот, кто сможет повести людей за собой, быть может, принесет и мир на эту землю…

– Все же вижу, что нет у тебя зла в сердце, – вздохнул Любомир. – Тучи сгустились над Новгородом, и если должна грянуть буря – быть может, правда за вами и поход твой принесет славу Новгороду. Будь что будет, и пусть боги решают нашу судьбу. Только вот волхвы … – озорные искорки засветились в глазах старика, – вы уж постарайтесь, уважьте нашего Велеса и Сварога.

В тот вечер Рюрик ходил по берегу Волхова. Разговор с волхвом взволновал его, и викингу хотелось обдумать все одному. С высокого левого берега открывался вид на реку и Торговую сторону. Лучи заходящего солнца окрашивали облака на западе в багряные тона, а сам воздух был пронизан чудесным розовым светом. Рёрик по своей привычке смотрел вдаль, стараясь мысленно заглянуть в будущее, но все предстоящее тонуло во мраке волнующей неизвестности и наступающей ночи, а мысли возвращались к прошлому. Вспомнился давнишний разговор о походе с Гостомыслом, тогда ему самому его план казался далекой мечтой. То теперь… теперь совсем другой Новгород раскинулся перед ним, другим стал и сам Рёрик. Теперь он чувствовал в себе достаточно силы, чтобы бросить вызов неведомому. Тогда он услышал за спиной шаги Световика и обернулся.

– Ну что, брат, как думаешь, поддержат нас новгородцы? – весело спросил Рюрик.

– Думаю, пора корабли готовить. Глеб обещал помочь с постройкой. Он хитрый лис, но на нашей стороне. И не пора ли отправлять послов к северянам и кривичам? Может, и дреговичи к нам присоединятся…

– Знаю, о чем думаешь, – усмехнулся Рюрик. – Успеешь еще повидаться, недолго ждать осталось, погоди, ты мне еще в Новгороде нужен.

V.

Наконец настал день, когда Световик с небольшим отрядом отправился в земли кривичей. Позади остались словенские земли и Русса. Во все отдаленные уголки разнеслась весть о походе Рюрика. Старое городище сгорело, но чуть дальше уже отстраивалось новое. С тяжелым сердцем ступил Световик на родную землю. Дружинники вышли встречать варяга Сигнеса и никто из них не узнал в нем того мальчишку, что когда-то ушел с варягами.

В прошлом году словены сожгли городище. Храбро бились тогда кривичи, но силы были неравны, и пришлось уходить в лес, многие воины сложили тогда головы, но воевода Вент был жив и вместе со всеми вышел навстречу гостям.

С недоверием слушали кривичи весть о походе на Царьград.

– Прошлым летом Смолята прислал дружину с нас дань собирать, – заговорил Вент. – И теперь он хочет, чтобы мы помогли ему в походе? – воевода грозно сверкнул глазами. – Это для того, чтобы ему сподручней было наши деревни разорять?

Больше всего сейчас Световику хотелось узнать, цела ли его деревня, живы ли родные. Но он не стал об этом спрашивать.

– Поход собирает Рюрик, а не Смолята, – запальчиво заговорил он. – Ты его знаешь, раньше он уже бывал здесь. Да и не время теперь для старых обид. Поход может принести вам всем мир. Не лучше ли искать славы в чужих землях, а не разорять свои?

Среди дружинников послышались слова одобрения. Но Вент упрямо стоял на своем:

– Вам варягам легко говорить! Вы уйдете, а нам на своей земле жить. Что будет, если я своих лучших воинов в поход отправлю? Да что говорить, разве тебе чужаку меня понять? – с досадой махнул рукой воевода.

– Знаю я, о чем тревожишься, Вент, – тихо проговорил Световик. – Тяжело вам оставить эти леса… многие могут не вернуться… Я сам из кривичей, имя мое – Световик, а родом я из этих мест, из той деревни, что за лесом.

– Световик? Уж не сын ли Медведя? – удивился воевода.

– Он самый. Жив отец?

– Жив. И деревня твоя цела. Мы и не чаяли тебя вновь увидеть с тех пор, как ты ушел с варягами, – улыбнулся Вент. – И надолго к нам?

– Через три недели Рюрик ждет нас в устье Ловати.

– Ну что ж, время на сборы еще есть. Буду вече собирать, пусть дружина решает… К соседям гонцов я пошлю, а ты пока своих навести. То-то отец обрадуется!

Световик шел через лес, где каждая тропка была знакома ему с детства. Он заночевал в том самом месте, где когда-то встретил Рюрика. Казалось, что ничего не изменилось с тех пор, те же звезды над головой, тот же глухой шум деревьев, но он смотрел на все как будто в первый раз, словно это был новый невиданный мир. Другим стал сам Световик, и так же неуловимо менялось все вокруг. Лучи солнца играли в ветвях деревьев, весь лес был пронизан ярким весенним светом. Все вокруг дышало молодым, радостным и дерзким буйством красок природы и самой жизни. Он чувствовал свое единство с этой могучей силой природы, его переполняло предчувствие чего-то небывалого, грозного и великого, всего того, что, как казалось, сулило ему будущее. Но чем ближе подходил он к оставленному когда-то дому, тем сильнее билось сердце. Не раз за эти годы Световик представлял себе встречу с родными, как когда-то мальчишкой, он незаметно подошел к деревне.

Дом Медведя стоял ближе к лесу. Уже издалека заметив фигуру отца, что- то мастерившего сидя у крыльца, он тихо подошел к амбару, но Сигнес, всегда спокойно смотревший в лицо опасности, все не решался окликнуть отца и как будто ждал чего-то. Голова старого охотника побелела, время и заботы добавили морщин на его лице, но фигура оставалась крепкой, и Медведь совсем не выглядел стариком.

Но вот на порог вышла мать. Рядом с Медведем она казалась совсем хрупкой и маленькой, плечи ее были опущены, словно тяжкий груз несла она на своих плечах, а вокруг глаз легли темные тени. Глядя на мать Световик вдруг почувствовал свою вину за то, что оставил тогда мать, так и не попрощавшись с ней. Раньше он никогда не думал о том, сколько горя и слез принес он ей, так нежданно уйдя из дому, быть может, раскаяние впервые шевельнулось в душе храброго варяга. Это чувство неожиданно захватило его целиком, придавив своим грузом, в груди защемило.

– Матушка… – тихо позвал он.

Мать встрепенулась, взглянула в его сторону и бросилась навстречу сыну.

Световик, обнимая мать, как ребенка, гладил ее по голове, мысленно повторяя: «Прости меня, мама, прости».

Во дворе у Медведя собрались все на веселый праздник. Старый охотник встречал сына, славного воина, соратника и побратима варяга Рюрика. Кое-кто из молодежи хотели отправиться в поход, что собирали варяги и новгородцы. Многие, глядя на Световика, хотели попасть в дружину.

Медведь с гордостью поглядывал на сына, вспоминая свои былые подвиги. Мать украдкой плакала, перебирая богатые подарки, что привез сын из дальних земель. Материнское сердце замирало при мысли, что уже совсем скоро придется опять проститься.

– Мы все уже и не думали, что ты вернешься. А мать верила. Этой зимой захворала она, но ведунья Влада ее выходила. Не отходила от нее, пока лихоманка не отступила… – говорил Световику брат, пока мать и сестры готовили угощенье, он стал уже почти совсем взрослым и, как отец, любил лес и, так же как Медведь, мечтал со временем стать лучшим охотником в этих местах.

Световик с улыбкой смотрел на мать и сестер. Он старался быть ласковым с матерью, и, зная, что не хотелось ей вновь потерять сына, старался смягчить боль предстоящей разлуки. Жаль было матери, но давно уже увела его судьба из этих мест. Вот только Влада… она так и не пришла встречать его. Темнело и гости стали расходиться по домам. Потихоньку, чтобы никто не заметил, вышел и Световик.

Как в детстве со всеми своими радостями и бедами он шел в священную березовую рощу, так и сейчас, сидя в изумрудной траве меж стройных белых стволов, он сжимал в руке драгоценное ожерелье из яхонтов, привезенное из-за моря для Влады. На западе догорали последние всполохи заката, и на землю спускались сумерки, окрашивая все вокруг чудесным сиреневым светом. Голова кружилась от дурманящего запаха цветущих трав и молодой зелени, того самого аромата, что чувствуется в воздухе лишь весенними тихими вечерами.

Раньше Световику казалось, что прошли те времена, когда красота природы и прелесть весенних вечеров имели над ним такую власть, но сейчас сердце так же замирало от восторга, и в казавшуюся такой далекой пору детства, проведенного в этих лесах. Все чувства его, загрубевшие в дальних походах варягов-завоевателей, вновь оживали навстречу новой чудесной весне. Но, все же, услышав легкий шорох у себя за спиной, он по привычке одним рывком вскочил на ноги и, обернувшись, увидел перед собой Владу.

Она смотрела на него смеющимися глазами все та же – и совсем другая. Ее тоненькая девичья фигурка и спокойный внимательный взгляд, казалось, совсем не изменились, но все ее существо светилось уже совсем другой по-женски чарующей прелестью так созвучной со всем буйством красок, жизни и ароматом весны. Световик, как зачарованный, смотрел на нее и не мог вымолвить ни слова…

Как когда-то давно, сидели они рядом в березовой роще. Влада говорила о болезни матери, о смерти старой ведуньи Сведы, о том, чем жила все эти годы их деревня. Световик больше молчал, слушая Владу, после бурных лет, проведенных в дальних краях, он как никогда чувствовал всю прелесть этой размеренной, уже такой далекой жизни. Но грозная сила, что как щепки в бурном потоке уносит и отдельных людей, и целые народы, докатилась и в этот тихий уголок. Во время последней распри между вождями полыхали окрестные селения, но по счастью беда обошла их деревню стороной. Влада благодарила за это Берегинь, древних покровительниц своего рода, но Световик за то время, что жил среди варягов, перестал так верить в могущество духов, он знал, что смерть и разрушения несут не они, а сами люди, и, подобно древним героям сказаний викингов, он готов был бросить вызов всемогущей судьбе. Но ему нравилось слушать тихий, словно лесной ручеек, голос Влады, чувствовать рядом ее дыхание… Световик так и не решался заговорить о том, что волновало его.