-Что вы, что вы делаете… – задыхаясь от паники, визжала я на всю улицу. Тот, что держал меня, крепко стиснул руку, заставляя меня замолчать. Когда меня пытались запихнуть в черный джип, я усиленно сопротивлялась. Уперлась ногами о землю и чуть не поцеловала лицом асфальт. «Рюкзак со мной» – рефлекторно констатирую я мысленно. Рюкзак всегда со мной. Куда бы ни пошла. Главное, не дать им выкинуть или потерять его. «Иначе мне конец» – судорожно сглатываю я, продолжая сопротивляться. Под лютый мат и дерзкие пощечины меня силком запихали в чужую машину. В груди больно сдавило, дышать стало труднее. «Дыши, Варя, дыши. Тебе надо дышать» – всё, о чем я могла думать. Надо восстановить дыхание. Спазмы сами спадут.
Их трое. Один за рулем, второй держал меня, третий нет-нет отвисал хлесткую пощечину, когда я орала слишком громко. Удивительно, что никто из немногочисленных прохожих не предпринял попытку остановить этих ненормальных. Что они хотят от меня?
–Грузи давай уже. С соплячкой справиться не можешь, – рычит тот, кто нетерпеливо дергал по рулю. Кажется, он чего-то опасался. Еще бы! Среди белого дня похищать человека! На глазах у людей! Это статья! Уголовное дело! 126, будь она неладна! От 5 до 12 лет, если группой лиц…
Только никакие знания мне сейчас не помогут. Я зачем-то понадобилась этим трем неотесанным бугаям. Как назло я ни на чем не могла сконцентрироваться и запомнить. Ни номера машины, ни их лиц, ни одежды, в которой они были, ни характерных признаков.…Даже имен, что в промежутках между матом и приказами старшего звучали, я не запомнила. Определенно, тот у руля был за главного. За старшего. Два других мешкали, не сразу выполняли указания. Может, они и вовсе впервые на таком деле.
–Не ну, Лёх, ну зачем? – пронзительно прокричал мне в ухо парень, который сжимал запястья. Сжимал как-то неумело. Боязливо.
–Давай, бля! – откликается Лёха.
Тот, что стоял рядом, резким толком пихает меня в машину. Грубо заталкивает, ухватив за волосы. Поджав губу, вынужденно запрокидываю голову и вваливаюсь на заднее просторное сидение. Прижимаю рюкзачок к себе.
–Э, давай сюда, – указал светловолосый парень лет 20 на мой рюкзак. Я лихорадочно мотнула головой. Тогда тот попытался выдернуть у меня его из рук, но я сдавалась – вцепилась намертво. Стойко игнорировала боль, которую мне наносили. Главное, рюкзачок.
–Чё там происходит, мать вашу?! Вы еще дольше повозитесь с ней, решите спокойно все вопросы, обсудите насущные проблемы, а затем и поедем! Я подожду, у меня времени много! Нам же некуда, блядь, торопиться!
–Чего ты распыляешься? – отдернул парень, что не участвовал в битве за рюкзачок. Он резко пихнул своего товарища под бок и скомандовал: – Я разберусь. Ты спереди.
Тот, что секунду назад отбирал мой рюкзак, теперь отпустил. Фыркнув, он молча побрел на свое место. Его ноздри широко раздувались, а сам он был весь красный. На вид совсем юнец. И не на ту тропу вступил, ох, не на ту…
Тот, что заставил парня отстать от меня, сел рядом. От него пахло мятой и сигаретами. Я поморщилась – не переношу никотин. Он только сейчас взглянул на меня, и теперь я отчетливо вижу его каштановые пряди волос, небрежно зафиксированные наверх. Его пронзительно серые глаза казались безжизненными. Немного вздернутый нос говорил о присущей горделивости, а плотно сомкнутые пересохшие губы – о нарастающем напряжении. Возможно, больше, чем мне, именно ему было неприятно находиться в данной ситуации. Быть замешанным в заведомо гиблое дело. Парень бегло окинул меня взглядом и остановился на рюкзачке, что я прижала к груди. Я вплотную прижалась к двери. Дальше двигаться было некуда. «Отберет» – пронеслось в голове.
–Телефон тебя не спасет, – хмыкнул он и отвернулся. На первый взгляд ему не больше 30 лет. Худощавое телосложение; из-под темно-синей футболки показывались татуировки; от виска и вниз тонкой нитью тянулся шрам. Странно, но он не делал мужчину уродливым или отталкивающим. Единственное, что могло, пожалуй, оттолкнуть – его взгляд. Холодно-пепельный, пронзающий, пробирающий до мурашек.
«Телефон на беззвучном» – выдохнула я и заставила себя успокоиться. Нервничать мне нельзя. Никак нельзя. Страшно представить, что сейчас происходит с мамой и братом, а еще с отцом, который наверняка уже узнал о моем загадочном похищении. Зачем я могла им понадобиться? Впервые вижу этих людей. С криминалом я не связана, дорогу никому не переходила. Жила самой что ни на есть скучной жизнью. «Слишком сложно…» – подумала я о насильниках-убийцах или ворах. За похищением стоит либо выкуп, либо… они же не могли меня с кем-то спутать? Моя семья трудящаяся, но не из богатых. У меня нет сумасшедших бывших или лютых врагов. Да и чтобы поквитаться, необязательно куда-то увозить. «Слишком, слишком сложно, слишком продумано до деталей, чтобы убить» – и как мне удавалось оставаться такой спокойной внешне и еще размышлять? Не знаю. Наверное, адреналин гуляет по венам.
Голова гудела. Меня штормило. Я отчего-то безотрывно смотрела на мужчину, который, вперился взглядом в лобовое стекло и задумчиво всматривался в широкие просторы. Его руки были скрещены. На левом запястье красовался браслет. Кажется, серебро. Подняв глаза выше, заметила такого же цвета цепь, что обрамляла его мужественную шею. Пока изучала угрюмого незнакомца, нащупала ручку от двери и… попытка не пытка – дернула ее. К несчастью, она была заблокирована. Я разочаровано вздохнула, а тот, что сидел рядом покачал головой и хмыкнул.
–Егор, ну-ка свяжи ей руки, – кинул веревку, судя по всему, Леха, – Мало ли, вдруг умной окажется, а мы не готовы. У нас всего один шанс, – резко вырулил он с трассы и поехал менее приметной дорогой. Неизвестной мне дорогой.
Егор (тот, что сидел рядом) неохотно поднял веревку с пола и задержал на мне выжидающий взгляд. Затем опять хмыкнул и потянулся ко мне. К рюкзаку.
–Нет, пожалуйста, – пролепетала я, побледнев так, что он испугался, потому что в эту же секунду его руки зависли в воздухе. Сама я чуть не потеряла сознание. С передних сидений на мои слова среагировали.
–Тебя никакая сумка не спасет, красавица, – с азартом потянул молодой парень, что сидел рядом с Лехой, свои мерзкие пальцы. Я дернулась. Резко отстранилась. Тогда он нахмурился, и решил было намеренно теперь меня коснуться, как тот, кто назывался Егором, остановил его:
–Хорош хуйней страдать, – рыкнул он, – Неужели тебе, долбоебу, весело? До сих пор не вникнул, куда мы вляпались? Не?
–Егор, бля, тормози, – басил Леха, – Чего ты пацана стращаешь? Димка красавчик, не ссыканул! – он одобрительно посмотрел на светловолосого паренька в глазах которого резвились чертики. «Дурной…» – с горечью осунулась я. Несмотря на то, что Димка получил одобрение главаря, не стал больше ко мне соваться. Видимо, боялся Егора. Да и Леха с ним осторожничал, не наезжал в открытую.
Егор же, шумно выдохнув, откинулся на сидение и запрокинул голову. Нетерпеливо перебирал в руках ту самую веревку, что предназначалась для меня.
–Давай рюкзак, – первое, что произнес Егор, когда вновь открыл глаза. Он не собирался отбирать насильно. Выжидающе протянул руку навстречу. И я, к собственному удивлению, покоряюсь его воле – смиренно протягиваю старенький черный рюкзачок. Рука предательски дрожала. Мужчина плавно перехватил рюкзак. Одним резким движением закинул его назад, к колонкам. На его лице сомнения смешивались с раздражительностью. Не без того холодные глаза стали еще холоднее. Арктические льдинки. Я поежилась на месте, морально и физически готовя себя ко всякому исходу. Даже самому плохому. – Протяни руки, – снова послышалась команда.
Я сглотнула. Не торопилась слушаться. Завороженно смотрела на веревку и…молилась. Молилась всем существующим богам. Осознание того, что я совершенно беззащитна и эти мерзавцы могут вытворить со мной самые ужасные вещи парализовало тело. Непрошенная слезинка катилась по горячей щеке. Меня не волновало, что тушь могла растечься, как это случилось бы в обычной ситуации. Наивно цеплялась за последнюю спасательную соломинку – человечность Егора. Он единственный, кто не был со мной груб. Он даже держал меня нехотя, стараясь не причинить телесного вреда.
Поэтому, решив сыграть на «слабости», поменяла тактику. Протянула дрожащие руки к мужчине. Сама громко всхлипнула. Слезы рекой орошали мою сухую нетронутую тоналками, пудрами, хайлайтерами, бронзаторами и прочей херней кожу. Чуть ближе придвинулась к Егору. Кроткий взгляд. Вздох. Он не спешил связывать меня. Воспользовавшись его медлительностью, я бегло вытираю слезинки с лица. «Теперь я точно похожа на панду» – вспоминая, что утром красилась обычной неводостойкой тушью, нарочно растерла еще сильнее. Пусть будет драматичнее эффект.
–Не делайте мне больно, – щенячьими глазами молила я. Егор, крепко стиснув зубы, отвел взгляд, в котором уже не наблюдалось заснеженных непреступных скал. В серых глубинах растворялась твердость. Подобно химической реакции один элемент полностью поглощал другой. Так и возникшее сострадание поглощало жесткость.
Егор, почти не касаясь моих рук, обвил их веревкой. Сначала одно запястье, затем другое. Продел несколько раз и сделал узел. Не слишком тугой, но и не вырваться. Веревка неприятно резала нежную кожу.
–Ай, – пискнула я, пытаясь ослабить веревки. С передних сидений донеслись смешки. «Уёбки» – мысленно выпотрошила их кишки наружу. Посмотрела бы тогда, как изменились эти тупые лица. Егор не шелохнулся. Удостоверившись, что я сижу ровно и не рыпаюсь, угрюмо уставился в лобовое стекло. Оно было закрыто. Как и все окна в машине. Из-за этого было душно. Запах парфюма мешался с сигаретами и еще чем-то знакомым.