Подойдя к могиле, человек оглянулся вокруг. Заметив два блуждающих огонька в темноте, замер на месте, но быстро взял себя в руки. Эти огоньки он уже видел – когда стоял на этом же месте в такое же время, в обществе Артема Ухарева.
– Ларочка, – тихо позвал Колян кошку. – Кис-кис.
Ларочка недолго помешкала, сделала несколько шажков, и замерла, пристально изучая человека. Николай стоял, вонзив лопату в землю у самой могилы, улыбаясь Ларочке глупой холодной улыбкой. Кошка пристально смотрела на него, замысловато повиливая своим пушистым хвостом. Решив проигнорировать непонятного человека, животное двинулось к сторожке.
– Давай-давай, Ларочка, иди к хозяину, – с ехидной улыбкой прошептал Ухабов, глядя вслед Ларочке. – составь ему компанию.
Кошка, будто поняв его слова, беспокойно обернулась, ускорила шаг. Подойдя к сторожке, она еще раз оглянулась. Колян к тому времени уже во всю мощь орудовал лопатой, вскапывая могилу. Будто бы почувствовав на себе взгляд кошки, он нехотя обернулся, с усмешкой погрозил Ларочке пальцем: – Никому не рассказывай, Ларисочка! Ни-ко-му!
Кошка, будто поняв всю курьезность происходящего, метнулась в приоткрытую дверь сторожки. Увидев сторожа, спящего за своим столом, Ларочка тревожно замурлыкала. Яким спал мертвым сном, уронив голову на хлипкий стол. По всей сторожке витал едва заметный желтоватый дымок, отдающий ароматом, приятно ласкающим нюх. Такого тонкого, слегка пьянящего аромата Ларочка никогда не знала. Замерев на месте, она жадно втянула носом аромат, сладко облизнулась. Затем неприятно сморщилась, фыркнула, направилась к двери. Не дойдя до двери, кошка лениво прилегла на бок, и почти мгновенно уснула.
15
Услышав резкую трель, спящий Басманов встрепенулся в кресле-качалке, сделал несколько резких рывковых движений, и пошел к двери. Сдернув трубку домофона, он небрежно бросил: – У аппарата!
– Олег Николаевич, это я, – ответил голос Ухабова. – Извини, задержался маленько.
– Наконец-то! Сябр лепший! А я уже и не ждал. Ну, входи, дорогой. – Нажав кнопку-разрешение, Олег Николаевич повесил трубку, и ушел на кухню. Не успел он заварить кофе, как в дверь позвонили.
– Быстрый, однако! – с легким удивлением буркнул Басманов, роняя ложечку с кофе в чашку. – Иду, иду.
Впустив Николая, Басманов с некоторым любопытством рассматривал его одежду: легкое кожаное пальто, с заметными потертыми трещинами на плечах, помятый костюм моды шестидесятых годов. Любопытство было вызвано тем, что Ухабов никогда так не одевался ранее. Он всегда одевался, если не с иголочки, то уж не в потертую одежду, и никогда не позволял себе появляться на людях в мятом костюме.
– Входи, человек, чайку-кофейку попьем. – Олег с надменной ухмылкой похлопал товарища по плечу, и, поймав в его взгляде легкое недовольство, расплылся в теплой меланхолической улыбке: – Ты не смотри так, это я подготавливаюсь для роли.
– Да за ради бога, – Николай понимающе улыбнулся. – А как ты после последней роли себя чувствуешь? Не плоховато тебе?
– Было дрянно на сердце, честно тебе сказать. Но сейчас все прошло. Вообще, не столько прошло, сколько вот новая работа помогла. Вообще, все должно проходить – если тебя ничего не связывает с этим архетипически. Понимаешь меня?
– Не совсем, – отстраненно бросил Ухабов, снимая ботинки. – Вы с Константином Евгеньевичем, конечно, люди начитанные, и слушать вас сверх-интересно, но что толку слушать – если все равно ни хрена не бельмесишь в ваших терминах. Ну ладно, пойдем, чайку попьем, коли предлагаешь.
Раздалось злобное урчанье. Это Чара, крупная восточно-европейская овчарка вошла в прихожую и почему-то ощутила неприязнь к гостю хозяина. Басманов погладил собаку за ушком: – Не нравится тебе новый гость, да? Это свой, Чара. Свой.
– Николай, – представился Ухабов, душевно улыбаясь овчарке. Присев возле Чары на корточки, он протянул ей руку: – Будем знакомы?..
Но Чара сочла этот жест чем-то унизительным. Звонко гавкнув, она резко развернулась, и ушла в комнату.
Басманов, глядя на реакцию животного, задумался. Обычно Чара никогда не проявляет недовольства, если для него нет более-менее серьезного повода. Ухабов – вроде бы человек неплохой… Странно. Чаре уже почти пять лет – это почти тридцать пять, если перевести на человеческий возраст. То есть, до старческого маразма еще очень далеко. Впрочем, животные умеют чувствовать то, что люди либо недочувствуют, либо не совсем правильно понимают.
– У собак свои причуды. Пойдем.
Они зашли на кухню. Олег наполнил чашки кофе, поставил на стол тарелку с бушетками.
– Ты бы, Олег Николаевич, видел ее лицо. Она теперь «Мартини» будет до конца жизни бочками пить.
– Я надеюсь, все будет куда легче. – Не без сожаления ответил актер, присаживаясь напротив гостя. – Вообще, не надо так жестко над женщинами издеваться. Они все на самом деле лучше мужиков.
– Но почему-то большинство их – дуры. – С саркастической улыбкой заключил Ухабов. – Или ты так не считаешь?
– Вообще, конечно же, да. Но они такие – потому что как-раз таки не видят мотива не быть дурами. Посмотри на сегодняшних мужиков. Что у них в приоритете?.. Тачки, телки, клубы, «точки». Как женщинам выделять среди них достойных – если у всех одни и те же приоритеты?.. Только так – будучи полными дурами. Ладно, к черту философию… Ты реализовал золото-брильянты?
Колян резко изменился в лице – стал немного мрачным, отчужденным. Рука с чашкой кофе еле заметно затряслась. Еще бы… Позапрошлой ночью он, изнемогая от страха быть замеченным, вскрывал могилу. Для этого он позаботился о временно отсутствии сторожа, но все же не бояться было нельзя – поскольку его все же могли заметить. В два часа ночи вряд ли кто наведается на кладбище, но, как говорится, всегда находится какое-нибудь «но». И это «но» грозило приличным тюремным сроком. Затем он мужественно подавлял безумное желание все бросить и убежать от едкого тошнотворного запаха, исходившего от трупа почти вековой давности. Потом, уже засыпав могилу землей и наведя прежний порядок, озирался по сторонам, снова боясь оказаться замеченным – поскольку в этот раз ему грозил бы уже другой срок – ведь в карманах его робы уже были драгоценности – кулон на золотой цепочке, кольцо из червонного золота и несколько перстней, которые он снял с полуистлевшего покойника. А теперь этот актер, возомнивший себя очень большим философом, сидит и с беззаботной улыбочкой спрашивает его: «Реализовал ли ты золото-брильянты?»…
– Олег, ты не куришь? – глухо, будто к самому себе, обратился Николай.
– Нет. – Басманов удивленно вскинул брови, чуть не выронил чашку с кофе. – Что случилось, Колян? Рассказывай, не бойся, на меня можно положиться. О!.. товарищ психоаналитик звонит. – Актер вынул из кармана спортивного костюма жужжащий телефон. – Привет, Костя… Да-да, заходи…
Тут же раздался сигнал дверного звонка. Басманов метнулся к двери. Буквально через минуту он вернулся. Следом за ним зашел Костя. Вяло кивнув Николаю, он пожал ему руку, и незаметно подмигнул Олегу: – Пойдем, покажу тебе систему…
– Угу, Колян, обожди минутку, Костя мне одну ерундушку для компа покажет-расскажет…
Ухабов перевел поникший взгляд с окна на Олега, флегматично кивнул.
Войдя вслед за Олегом в небольшую комнатку, Костя прикрыл дверь и полушепотом спросил: – Он тебе не говорил, что «попал»?
– Еще нет, – Актер не без ехидства усмехнулся. – Но моя Чара это уже почуяла. Пойдем, будем раскулачивать?
– Боюсь, придется, – после короткой заминки ответил психолог. – У тебя алкоголь есть?.. Нет, не для меня. Для него.
– Найдется, – недолго подумав, ответил Олег, вынимая мобильник. – Алло… Виктор Степанович… Добрый день. Как ваше здоровьице?..
Оставшись один, Ухабов выплеснул остывший кофе в раковину, сполоснул чашку, и, усевшись на прежнее место, уставился в окно – на высокие акации, росшие у высотки напротив. Боковым зрением он видел, как в прихожей появились Олег и Костя, но не повернул головы. Также от него не укрылось, что у самого входа в кухню психолог негодующе покачал головой и шепнул что-то на ухо Басманову, а тот озадаченно повел бровями.
– Почему грустишь? – Олег с деланной надменностью хлопнул Колю по плечу. – А чего у тебя костюм такой немодный?
– Да еще и не по размеру, – добавил Костя, сочувственно улыбаясь.
– По размеру, – ответил Ухабов с плохо скрываемым недовольством. – Это просто мода такая. Пришлось старый костюм отца надеть… Вот такие вот дела, товарищи. – Украдкой глянув снизу вверх на недоумевающих товарищей, Колян встал и ни без труда заставил себя улыбнуться: – Но вы не волнуйтесь. То, что с меня причитается, я отдам. Слово мужика. Только не могли бы вы погодить?
– Что случилось? – почти в один голос спросили Басманов и Сомов.
– Случилось то, что именно в таких случаях – когда с тебя причитается честная законная доля – очень марает репутацию… Пришлось мне продать вещи, даже одёжу. Пришлось также заложить драгоценности – вот потому и прошу вас подождать, товарищи…
– Ты можешь сказать, что случилось? – спокойно, но жестко потребовал Костя.
– Случилось! – сухо ответил Ухабов, тяжело опускаясь на стул. – Квартира, которую мы отдали под залог банку, теперь должна быть отдана… То есть, мой дом родной… А я, сами понимаете, бомжевать не могу – мне проще умереть, – потому и пришлось вот, стать полубомжем. Если вам, конечно, принципиально нужно, – продолжил Николай после недолгой заминки, – я могу ускорить процесс – сдавать еще и свою однокомнатку. Но…
– Но! – жестко перебил его Олег. – Не надо – раз такой случай. Правильно, Константин Евгеньевич?
– Правильно, – без особого энтузиазма ответил психолог, глядя куда-то мимо собеседника. – Подождем.
Они перевели разговор на общие темы. Вскоре в дверь позвонили. Олег Николаевич вышел из кухни, и буквально через миг вернулся. В руке у него был пакет, из которого он извлек две бутылки вина.
Разговор продолжился, уже с вином, вприкуску с фруктами и бутербродами.
После трех фужеров Басманов, уже будучи заметно нетрезвым, запротестовал: – Не, ребята, мне еще надо текст подучить… Хотя, я сейчас пойду, подучу, и вернусь. Окейна?
– Окейна, – в один голос ответили улыбающиеся Ухабов и Сомов.
Когда актер ушел, с лица Кости исчезла меланхолическая улыбка, а взгляд стал серьезным.
– Коля, ты вот работаешь патологоанатомом… – Неожиданно бросил он другу. – Так?
– Так, – не сразу ответил Колян. – И что?
– Скажи, Коля, понимаешь ли ты что в мозге?
– Понимаю. – Коля ответил после недолгой заминки, но уже совершенно спокойно.
– Тогда скажи, почему у ребенка с рождения атрофированы некоторые нейроны мозга.
– Нет, в нейронах я не разбираюсь.
– В общем, ты разбираешься только в мертвом мозге. Но ты как врач все же должен что-нибудь полагать-предполагать?..
– Ну, я полагаю, что существует некий энергетический вампиризм, благодаря которому у ребенка уже в начале жизни теряется энергия, – и выражается это в первую очередь в нейронах. И, может, это первая стадия того, что случилось в Сосново сто лет назад.
Глаза Сомова снова стали веселыми, губы скривились в блуждающей улыбке-ухмылке. Он быстро взял себя в руки, сел ровно, и, снова став совершенно трезвым и крайне серьезным, сухо произнес: – И здесь ты, Николай, хорошенько соображаешь…
16
Серый «бентли» медленно хромал по ухабистой дороге. Эта дорога, с частными секторами по обе стороны, начиналась от границы поселка с городом, и заканчивалась у самого завода. Сами участки состояли из домов, в основном небольших, с огромными огородами, хлевами, палисадниками и узенькими двориками.
Эта глинисто-песчаная дорога специально не покрывалась асфальтом – чтобы машины не мешали покою селян и не портили выхлопными газами природу Сосново. Дорога была основной частью улицы Шмырева. Всего в Сосново были две улицы – Шмырева и Романова. Раньше их было четыре. Но в позапрошлом году начали строиться пригородные участки, и эти улицы стали продолжением городских улиц.
– Мать идти их, эти бугорки! – полушепотом ругнулся шофер, завидев приближающуюся дорогу с частыми бугорками.
– Че? – подала голос «золотая дочь». – А, ухабинки не любишь?.. Эх, мне бы твои проблемы.
– Ну-ну, – ухмыльнулся шофер, переключая автомобиль на первую передачу и вжимаясь в сиденье. – Вот на тебе мои проблемы. Нравится?
– Это не проблемы, – бесцветно ответила Оксана, неуклюже покачиваясь из стороны в сторону. Казалось, она действительно недавно пережила нечто вроде конца света.
– А что ж проблемы? – уже безо всякого ехидства спросил озадаченный шофер.
– А проблемы – в том, что ко мне вчера явился самый реальный вампир, Валик. Представляешь?
– Представляю, – после недолгой заминки ответил Валик. Он никак не смог сдержать снисходительную улыбку, и девушка это заметила.
– Ни черта ты не представляешь! Ко мне реально явился вампир!
– Ну, да, – согласился шофер, ни без труда заставляя себя казаться серьезным. – Ведь в Сосново давненько жили упыри и вурдалаки. Сейчас наверно снова ожили. – Заметив в зеркале недовольную мину дочери губернатора, он извинительно улыбнулся: – Ну, как-то так, я ведь теряюсь в догадках. Ты рассказывай, рассказывай…
Это случилось позавчера, ночью. Оксана уже находилась в фазе медленного сна. Что-то заставило ее открыть глаза, прислушаться, и вглядеться в темноту. Со стороны окна виднелся темный мужской силуэт. Он медленно двигался в сторону кровати, на которой спала девушка. Гул проезжающего автомобиля, свет от фар помог Оксане понять, что перед ней самый настоящий вампир. Свет фар автомобиля, дошедший до окна дома, осветил ночного гостя. Это был мужчина, одетый в черный костюм очень старой моды, с густыми усами на бледно-желтом лице.
Оксана от страха вжалась в железную спинку кровати, приложила ладони к пульсирующим вискам, и дрожащим голосом глухо позвала хозяйку: – Надежда… Ивановна…
Хозяйка не ответила – так как ее не было в доме. Она ушла ночевать в летнюю кухню. Просидев неподвижно несколько минут, Оксана заставила себя глубоко вдохнуть и посмотреть в сторону окна. Вампир был на прежнем месте. Снова проехала машина за окном, и под светом ее фар было видно, что ночной гость медленно движется вперед.
Оксана спрыгнула с кровати и вылетела из комнаты, сильно стукнувшись локтями поднятых рук о фанерные дверцы и опрокинув стул, стоявший у стола в другой комнате. Добежав до входной двери, она с силой ударила по ней. Потом вспомнила, что эта несчастная деревенская дверь открывается нажатием металлического пятачка, приспособленного над ручкой двери, неуклюже открыла дверь. Девушка долго металась в сенях, тщетно пытаясь найти выключатель. Неизвестно, что с ней бы было, если бы не появился Колян, бой-френд ее лучшей подруги Ольги.
Услышав тихий стук по двери, Оксана отчаянно выкрикнула: – Заходите! Заходите! Помогите!
Затем голос Коли Ухабова спокойно (удивительно спокойно для такой ситуации) сказал: – Я не могу – дверь закрыта с той стороны. – Затем, после короткой паузы, также спокойно добавил: – Оксана, выключатель на стенке у двери в хату, справа.
Оксана бросилась к стенке, трясущейся рукой нашарила выключатель, включила свет, затем отодвинула засов, удерживающий дверь с улицы.
– Ну, ты прямо как привидение увидела, – бросил недоумевающий Николай, входя в сени.
Оксана, в одной ночной рубашке, сквозь которую просвечивалось ее немного нескладное худощавое тело с маленькой грудью, тщетно старалась унять мелкую дрожь и учащенно дышала.
– Он там! – с трудом выговорила девушка, нервно моргая и указывая длинным фиолетовым ногтем большого пальца в сторону комнаты, из которой недавно выбежала.
– Кто? – спросил недоумевающий Колян, тщетно пытаясь убрать с лица брутальную улыбку-ухмылку. – Привидение?
– Вампир! – со слезой в голосе выкрикнула «золотая дочь», заламывая руки.
Ухабов не мешкая открыл дверь, вошел в комнату, включил свет. Оксана осторожно вошла следом за ним.
– В следующей комнатке. – Сказала она, тыкая указательным пальцем в сторону распахнутых дверей.
Колян как-то недобро глянул на Оксану, снисходительно улыбнулся, погрозил пальцем: – Не увижу упыря – с тебя большая поляна! Артистка театра и кино!
– Никакая я не артистка! – едва сдерживая плач простонала Оксана, но тут же взяла себя в руки, решительно бросила Ухабову: – Иди, посмотри!
Николай решительно вошел в дальнюю комнату, зажег свет, огляделся по сторонам. Никого в комнате, кроме него и «золотой девочки», не было. Состроив отрешенно-героическую гримасу, он повернулся к сконфуженной Оксане: – Вурдалак меня испугался. Поняла?..
– Он просто света испугался, – облегченно выдыхая ответила Оксана. – Но он был. Был! Я могу поклясться чем хочешь.
– Чем хочешь я тоже могу поклясться в чем хочешь, – бесцветно бросил Николай, не переставая снисходительно улыбаться.
– Ну, кем хочешь, – поправилась девушка. – Хочешь, клянусь памятью своей бабушки?.. Знаешь, кто была моя бабушка?..
– Не нужно, Оксана, оставь бабушку в покое. Не помнишь, где я оставил электронный блокнот? Я, собственно, за ним и пришел. Или, может, этот вурдалак стырил?.. – поймав колкий взгляд Оксаны, которая, казалось, сейчас начнет рыдать, Колян сменил смешливо-ехидную мину на серьезную, обнял девушку за плечи: – Ладно-ладно, я верю, верю. Просто сам ни разу не видел ни призраков, ни вампиров.
Пересказав этот страшный случай, Оксана замолчала, ожидая услышать что-нибудь вроде удивления или легкого испуга от своего автогидика. Но тот лишь скорчил снисходительно-понимающую гримасу и безо всякого энтузиазма спросил: – И больше не приходил вампир?
– Это было вчера. Может, сегодня пришел бы, но я вот уезжаю. А ты вроде как не веришь, да?
– Верю, чего же не верить, – ответил Валик, удовлетворенно улыбаясь. Это удовлетворение было вызвано тем, что дорога с ухабинками почти закончилась, и впереди виднелся поворот на шоссе. – Как прошел опыт общения с жителями Сосново? Со многими общалась?
Оксана начала рассказывать шоферу опыт общения с жителями деревни. Через минут пять она смолкла. Глянув в переднее зеркальце, Валик увидел, что «золотая девочка» уснула.
Слава богу, хоть какая-то польза от этих ухабинок, подумал он. Укачали девочку – помогли заснуть. А насчет призрака – надо батьке рассказать. Пусть она в психушке посидит – хоть не надо будет бесполезно мотаться то туда, то сюда… Если эта дурнушка, конечно, не держит меня за лоха!..
17
Надежда Ивановна сомневалась в истинности случая, произошедшего с ее дорогой гостьей – поскольку та перед сном употребила немало спиртного. Об этом свидетельствовали пустые бутылки марочного вина, стоявшие у кухонного стола. Судя по рюмкам, с Оксаной Сергеевной были еще два человека, но пять бутылок вина – это немало, даже для трех алкоголиков со стажем. Однако, коматозника видела только Оксана. Кроме того, этот вампир – опять же, если верить словам дочери губернатора – очень похож на человека, умершего почти век назад.
Николай Ухабов, заглянувший к бабе Наде перед обедом, с томно-снисходительной улыбкой упрекнул ее в том, что она безоговорочно верит россказням избалованной мажорки.
– Ну, я бы не верила, – плохо скрывая недовольство, запротестовала женщина. – Если бы не схожесть этого упыря с настоящим покойником. Костюм моды тех годов, черный, среднего роста, с густыми широкими усами!..