День выдался на редкость жарким. Впрочем, это не мешало горожанам заниматься своими каждодневными делами. Вот и у почтенного булочника Эмба вовсю кипела работа. Покупатели сменяли друг друга, и пока перерыва в работе видно не было. Булочник присутствовал в лавке, общаясь с заходившими и отвлекая их от ожидания. Спешившие за хлебом люди замечали темную фигуру, сидевшую в крохотной тени возле крыльца, и морщились. Морщились, но молчали. Вот и девица Вэллей скривилась, но смолчала, постаравшись побыстрее прошмыгнуть мимо. Весь вид странной бродяжки внушал… нет, не ужас. Скорей, выражал боль. Сгорбившаяся фигура, пыльная и драная одежда невнятно-темных цветов, пряди абсолютно белых волос, паклей торчащие из-под капюшона. И длинные тонкие пальцы с обломанными ногтями, перебирающие короткие четки из темно-зеленых, почти черных бусин. Сумасшедшая, нищая и жалкая женщина. Никто не помнил ее имени, никто не знал, кто она и откуда. Так и прилипло к ней – Безымянка. Гильдия нищих не обращала внимания на ее существование. Безымянка не просила милостыню, не приставала к прохожим, не воровала еду и не пыталась отвоевать свое место под солнцем в этой клоаке. Она просто день за днем бродила по городу, изредка пристраиваясь в тени какого-либо дома. Попытки прогнать ее не увенчались успехом – она практически не обращала внимания на людей. Ударить ее никому и в голову не пришло. Когда-то нашелся один смельчак… Больше его не видели, а нищенка появилась вновь и какое-то время сильно хромала. Поговаривали, что она всего лишь прикидывается безумной, но попытки доказать обратное ни к чему не привели. И жители оставили ее в покое. Женщина по большому счету не мешала. В какой момент стало известно, что Безымянка очень точно предсказывает будущее, – неизвестно. С тех самых пор отношение к ней стало чуточку уважительнее. Она могла отказаться гадать, но никто не обижался – что взять с безумной. Если есть отказ, значит, беспокоиться не о чем. О важных событиях – чаще бедах – нищенка предупреждала всегда. Не всех, но предупреждала. Чем она руководствовалась при выборе «жертвы», никто не знал. Кругом были вопросы, но люди смирились.
– Сударыня, – Эмб галантно поклонился вошедшей Вэллей, – вам как обычно?
Девица кивнула и несколько напряженно произнесла:
– Почтенный Эмб, вы в курсе, что у ваших дверей сидит Безымянка?
Хозяин лавки слегка удивленно приподнял брови:
– Нет, – и моментально обернулся к помощнице: – Иртея! Вынеси ей хлеба и попроси уйти.
Вышеозначенная молодая особа на секунду замерла, но быстро опомнилась и кинулась выполнять приказание. Свежая краюха хлеба, отложенная в сторону из-за лопнувшей корки, пришлась как нельзя кстати. Прихватив еще и порезанное яблоко, завернутое в платок, – от себя лично, Иртея вышла на улицу. Нищенка никуда не делась, так же сидела, только четки периодически мелькали в ее пальцах.
– Здравствуй, – помощница спустилась с крыльца. – Тебе не жарко?
Она искренне сочувствовала женщине, интуитивно чувствуя, что та сошла с ума из-за какой-то беды. Какой – спрашивать бесполезно, да и не нужны ей чужие тайны.
Безымянка прекратила перебирать четки, придвинулась еще ближе к крыльцу и только тогда ответила:
– Нет.
Она крайне редко здоровалась. Неожиданно заговаривала и так же неожиданно замолкала. На вопросы отвечала неохотно и не всегда.
– Я свежего хлеба принесла. – Помедлив, Иртея протянула сверток.
Нищенка пожала плечами:
– Не просила.
– Хозяин велел. – Помощница все же присела рядом и аккуратно положила сверток на колени, прикрытые пыльным балахоном.
– Спасибо.
И Иртея решилась:
– Погадай?
Просьба прозвучала равнодушно. Она не ждала отказа, как не ждала и согласия. Безымянка никогда не объясняла, да и что может объяснить сумасшедшая? Примерно вот уже в течение трех месяцев раз в неделю девушка просила погадать, и каждый раз женщина отказывалась, но сегодня… Четки исчезли в широком рукаве, и в ладони тускло сверкнули гладкие камешки. С шорохом перемешались, рассыпались по пыли… Девушка затаила дыхание, пока гадалка рассматривала выпавший узор.
– Будет. – Изучив расположение, нищенка собрала камешки, тщательно оттирая их от пыли и складывая по одному в потертый мешочек.
Иртея сморгнула, не уловив, о чем речь:
– Что будет?
– Все будет. Что во сне недавно видела, то и будет.
– От и до?! – Сердце радостно бухнулось в ребра. Да и как же не разволноваться! Ведь снилась собственная свадьба! Причем с красивым мужчиной далеко не простого происхождения. Не ровня ей.
– Так не бывает, – нищенка развернула сверток и отломила кусочек хлеба, она всегда ела после гадания, – он издалека. Выберешь его – надо уехать. Не выберешь – проживешь всю жизнь в служанках. Второго шанса не будет. Езжай, не бойся, но матери его не верь.
– Ох…
– И никому не рассказывай. Не сбудется иначе.
– Но…
– Ленту свою любимую на гребень завяжи и держи под подушкой.
Девушка судорожно сглотнула:
– Когда? – и осеклась. И так было слишком много вопросов, но Безымянка ответила:
– Месяца через три – пять, – и замолчала, глядя невидящими глазами и тщательно пережевывая свежий хлеб.
– Спасибо тебе… – Иртея вздохнула, отрываясь от воспоминаний о сладком сне. – Может, к углу уйдешь? Там тень скоро будет.
– Эмб послал тебя?
– Д-да.
– Пусть сам выйдет.
И нищенка неожиданно осмысленно взглянула на Иртею:
– Ты – счастливый человек, девочка. И судьба у тебя счастливая.
Та вскочила, как змеей ужаленная. Страшным был этот взгляд синих глаз: ясным, всезнающим и полным неизбывной боли. Она зажмурилась, как делала всегда при испуге, и вновь открыла глаза. Наваждение исчезло – нищенка отламывала маленькие кусочки от свежего хлеба и меланхолично пережевывала. К яблоку она не притронулась.
– Я сейчас его позову, – и Иртея быстро метнулась в магазин.
Как, не привлекая внимания, сказать о том, что Безымянка его ждет, девушка не знала. К ее радости, хозяин ушел в подсобку, а там лишних ушей не водилось. Просьбу оказалось выполнить не так уж и сложно.
– Хозяин, – Иртея бочком втиснулась в помещение, – она отказалась уходить, пока вы не выйдете к ней сами.
Булочник осторожно поставил на полку большую стеклянную банку и только потом обернулся:
– Так и сказала?
Помощница кивнула. Эмб озадачился. Никогда раньше эта нищенка так себя не вела. Хотя, может, камни что показали? Безымянка лучше других читала будущее, и если б не безумие, то давно бы числилась среди уважаемых жителей города.
– Сейчас, разберусь здесь и выйду, раз уж просит, – мужчина смерил девушку подозрительным взглядом. – А что так долго? Гадала?
– Да, – Иртея смущенно кивнула.
– Судя по твоему виду – хорошее.
Девушка только голову опустила. Булочник усмехнулся и посуровел:
– Брысь работать!
Помощницу как ветром сдуло, а Эмб вздохнул. Не нравилось ему это все, но и не выйдешь – будет сидеть до последнего. Покупателям дискомфорт доставляет, и он как хозяин должен сделать все для его устранения. Именно поэтому уже через пять минут он спустился с крыльца и встал рядом:
– Иртея сказала, что ты хочешь меня видеть.
Безымянка поднялась, в очередной раз удивив булочника своим высоким ростом, и пошла прочь, бросив:
– С женой разберись. Гуляет. Тебя проклясть хочет.
Мужчина дернулся как от удара:
– Постой! Ты уверена?
Нищенка пожала плечами:
– Человеческий язык лжив, но камни врать не умеют.
Он только и выдохнул:
– Но почему?!
– У тебя хлеб вкусный.
Эмб так и остался смотреть ей вслед, пока она не свернула за угол. Ответ был не на тот вопрос, но большего ждать не приходилось. Он и раньше подозревал, что жена позволяет себе лишнее, но чтобы вот так? Он работает от зари до зари и всегда старался, чтобы любимая ни в чем не нуждалась, а тут… Может, и прав был отец, говоря, что ему надо чаще бывать дома. Вот и сдурела супруга после десяти лет совместной жизни. Булочник тряхнул головой и медленно поднялся по ступенькам. Следовало серьезно обдумать и решить, что же делать дальше…
Безымянка очень долго бродила по городу. Кому-то гадала, кто-то сунул ей несколько апельсинов, но чаще всего она отказывала. Нищенка не решала, куда идти, зачем. Просто бродила от улицы к улице, где-то отдыхала, где-то гадала. Не задумывалась она и о том – откуда камешки, почему она так ясно видит будущие беды и радости других. Не у всех, не везде, но видит. Иногда она видела прошлое. И было оно чужим. Иногда горьким, иногда светлым. Вот только свое она не помнила. Затуманенный рассудок хранил лишь боль. Боль прошлого, боль утраты, но чем она вызвана, рассудок не мог рассказать.
И все же был в этом городе человек, знающий прошлое одаренной нищенки. Более того, он помнил ее имя.
Адальберт вывернул из-за угла, прищурился на яркое солнышко и невольно замедлил шаг – даже отсюда было видно, что возле двери кто-то сидит. Заказчик? Не похоже. Через несколько шагов он узнал гостя. Вернее, гостью. Этот балахон ни с чем нельзя было перепутать. И скривился – как не вовремя. Впрочем, бегать он не привык, да и не собирался. Когда до незваной посетительницы оставалось метра два, она подняла голову, и на ярком солнце сверкнули безумные глаза. Он помолчал, оценивая ее и прислушиваясь к своим ощущениям, потом вздохнул:
– Здравствуй. Давно ждешь?
Она поднялась:
– Время не имеет значения.
Аль открыл дверь:
– Зайдешь?
Безымянка кивнула.
– Есть хочешь?
– Нет.
И это было ритуалом. За предсказания просто кормили. Не всегда хорошо и не всегда досыта, но кормили. Но сама она никогда не просила. Безымянка огляделась, словно что-то здесь могло измениться с момента ее последнего посещения, и устроилась в самом темном углу. Адальберт покачал головой, вновь оценивая ее состояние, и поинтересовался:
– Сколько ночей без сна?
Нищенка вздрогнула, сжалась:
– Три. Он опять приходит.
– Что говорит?
– Что я убила его.
– И ты ему веришь?
Молчание.
– Айша! Ты ему веришь? – От собственного имени на повышенном тоне женщина вздрогнула, вскинулась…
Айша…
Ее звали Айша Кел-ле. Сестра охотника Рэана. Адальберт помнил все. За двоих. С тяжелым вздохом маг покопался среди своих склянок, что-то смешал, что-то побормотал и протянул кружку нищенке:
– Выпей. Здесь он тебя не найдет.
Дрогнувшая рука все-таки перехватила стакан. Безымянка принюхалась.
– Ты пей, пей. Сама же научила.
В глазах мелькнуло узнавание запаха, но этим все и ограничилось. Она решительно выпила и вернула стакан:
– Сладко.
Аль кивнул, наблюдая за действием лекарства. Айша тихо вздохнула:
– Спать, как же хочется спать, – помедлив, она легла на пол и, свернувшись клубочком, уснула.
Охотник подошел, прислушиваясь к дыханию, но оно было спокойным. Не сказать, чтобы Адальберт сочувствовал, со временем боль прошлого притупилась, но все-таки ему было жаль женщину. Жила теперь как сорняк… И неясное внутреннее чувство подсказывало, что не все так просто, но как распутать клубок ее боли, он не знал.
Вот уже с неделю на улице царило оживление. Всему виной являлись новые соседи, вселившиеся в старый дом и теперь активно приводящие его в порядок. Новыми хозяевами оказались молодые близнецы – брат с сестрой, жизнерадостные и общительные. Весьма быстро они превратили запущенное жилище в жилое. Айша и Рэан Кел-ле приехали издалека и решили остаться в понравившемся городе. Оба высокие, подтянутые, синеглазые и русоволосые, они иногда казались отражением друг друга, и только различия в фигурах и длине волос разбивали это наваждение. Хохотушка Айша была старше на пару минут, и Рэан в житейских вопросах спокойно позволял ей собой помыкать. Некоторые из молодых да горячих решили, что парень сам по себе тряпка тряпкой и можно безнаказанно подкатиться к девушке. Первые встречи она еще как-то отшучивалась, но потом вмешался младший Кел-ле. Из троих наглецов никто не ушел на своих ногах – Рэан Кел-ле оказался жесток к посмевшим покуситься на его сестру. Аль стал свидетелем этой короткой драки. Он и наставник оказались рядом в момент разборок. И тогда еще семнадцатилетний Адальберт хорошо запомнил скорость движения парня. Наставник, наблюдавший за короткой дракой, только хмыкнул и подтвердил страже факт нападения на нового соседа. То, что их дома находились в соседних районах, не имело никакого значения. И именно тогда начинающий охотник узнал, кто такие эти близнецы. Рэан – маг, охотник и еще черт знает что, не афишировал и не вдавался в подробности своей жизни. Айша во всем ему помогала, готовя отвары, и читала как прошлое, так и будущее. Камешки, как и четки на запястье, всегда были с ней. Гладкие, потертые, рассыпаясь, они, казалось, нашептывали хозяйке все, что видели, а девушка уже переводила их шепот на человеческий язык. Это был целый ритуал: высыпать на ладонь, покатать между пальцев, россыпью кинуть на ближайшую ровную поверхность и читать. Читать, понимать и принимать решения.
Камешки не ошибались.
Никогда…
Безымянка открыла глаза и, приподнявшись, огляделась. Ничего не изменилось, где уснула, там и проснулась. Адальберта не было. Почему она ему верит, нищенка не знала, но чувствовала, что он не причинит ей вреда. Было в нем что-то родное. Болезненное, но родное. Память не хотела возвращаться и объяснять, что, откуда и как. Да и не хотела нищенка этого. Чувствовала, что второй раз она не выдержит потрясения. Или хотела чувствовать, что не выдержит? Четки скользнули сквозь пальцы, привычно отсчитывавшие бусины, – монотонность успокаивала.
Послышались шаги, Аль появился в комнате с каким-то мешком в руках.
– Не люблю уборку! – Отшвырнув ношу в угол, он подошел к ней. – Выспалась?
– Да.
Он присел рядом на корточки, заглянул в потухшие глаза:
– Погадай?
Нищенка, не отказываясь, кивнула. Уселась поудобнее и достала мешочек. Как она умудрялась так быстро убирать четки и доставать камешки – оставалось непонятным. Какое-то время Безымянка медлила, но потом решительно высыпала в ладонь. Неприятный шорох резанул мага по нервам. Каждый перекат в ладонях почему-то отдавался зубной болью. Миг, и вестники будущего рассыпались по полу. Охотник с интересом смотрел на странный узор и ждал. Первое слово Айша выдавила с трудом:
– Плохо.
Он напрягся:
– Что ты видишь?
– Беду. Только… – Он впервые слышал в голосе гадалки неуверенность. – Не понимаю.
Она собрала камешки, вновь покатала их в руках и снова сбросила. Узор вышел точно таким же, как и в первый раз, разве что некоторые камни поменялись местами. Адальберт нахмурился. Когда-то Айша пыталась ему объяснить принцип действия, но повторяющийся узор она не упоминала.
Она немного расслабилась:
– Будь осторожен. Удача на твоей стороне.
– Что ты увидела?
– Огонь. Вовремя среагируешь, не умрешь, но…
Адальберт знал, что торопить ее бесполезно, но не удержался:
– Но что?
– Это принесет еще больше проблем. Тебе самому.
– Не понимаю. Раскинь еще раз.
Нищенка замерла в нерешительности. Третий раз кидать камни на одного и того же человека грозило ей очередной головной болью, но… он – друг. И камешки с шорохом рассыпались вновь. Тот же самый узор – ничего не изменилось.
– Ты мне о таком не рассказывала никогда, – он словно и забыл, что перед ним давно уже не Айша.
Безымянка покачала головой, молча собирая камешки в мешочек. Адальберт поднялся:
– Ну что же, спасибо. Буду знать, что не все у меня в порядке.
Она беспомощно посмотрела на него снизу вверх. В синих глазах стояли слезы.
– Больно, Аль. Очень больно.
Охотник скривился, услышав такое сокращение имени от нее:
– Понимаю, – и отошел к столу, решая, что смешать, чтобы облегчить боль.
– Не выпускай на волю слова.
Адальберт резко обернулся:
– Что?!
– Не говори лишнего, – нищенка сидела, схватившись за голову, и раскачивалась. – Огонь. Крики… почему? За что?! Что я сделала?! Почему он погиб?!
Аль чертыхнулся – очередного приступа ему только не хватало!
– Рэан! – Имя брата выплеснулось криком, перешедшим в тяжелый, глухой стон.
Маг лихорадочно принялся шарить по своим склянкам, открывая и смешивая их содержимое, – у него осталось очень мало времени до пика приступа, а выхаживать Айшу не было никакого желания, да и времени тоже.
Лекарство в бьющуюся в истерике Безымянку он вливал практически силой и так же силой заставил проглотить. Какое-то время нищенка не двигалась, но потом отпустило, она сжалась в комок и заплакала – навзрыд, вздрагивая всем телом. Маг сидел рядом и отходил от своего геройского подвига – все-таки даже сейчас Айша была очень сильной. Голод и нищенское существование не слишком ослабили ее. Иногда Алю казалось, что ее жизнь заключена в камнях, но проверять догадку очень не хотелось.
Успокоилась она очень нескоро, и Крей тут же спросил:
– Ну?
– Голова болит.
– Это пройдет… – Он поднялся. – Если хочешь, оставайся на ночь. Здесь тебя никто не прогонит, только склянки мои не трогай.
– Бесовское отродье, – Безымянка беззлобно ругнулась, косясь на все баночки.
Охотник хмыкнул:
– Между прочим, ты и сама в этом разбираешься, – он повернулся, чтобы выйти из комнаты, и замер от ее слов:
– Я знаю.
– Что?! – очень медленно Аль повернулся. – Что ты сказала?
– Я знаю, – нищенка подняла голову, в глазах стояла боль. – Иди, спи, не буду трогать.
Маг выдохнул, но все же ушел в спальню. Денек выдался на редкость суматошно-идиотский. Мало ему было проблем и переговоров с заказчиками, так еще и эти «сюрпризы» на ночь глядя.
После ухода старого друга Безымянка какое-то время сидела и смотрела в одну точку, но потом решительно поднялась и, аккуратно пристроив мешочек с камешками на край стола, покинула этот гостеприимный дом. Ей было плохо, но оставаться здесь не хотелось…
Рухнув на постель, Адальберт перевернулся на спину и уставился в потолок. Мысли крутились вокруг предсказания, пытаясь уловить хоть что-то, способное указать на разгадку, но никак не удавалось. Ни одной ниточки, ни одной зацепки.
– Будь что будет, – наконец он решил отпустить все на волю судьбы, и сон моментально укрыл его своим покрывалом.
Камешки с шорохом рассыпались по столу.
– Читай.
Адальберт склонился над узором, рассматривая:
– Вижу дорогу, неприятности… э-э-э? Ограбление?
– Нет, – Айша легонько хлопнула его по плечу. – Внимательнее. Там же все четче не придумаешь.
Юноша пристально уставился на камешки, уже проклиная свою затею. Девушка не удержалась, весело рассмеялась, наблюдая, как Аль вдумчиво изучает выпавший узор, пытаясь соотнести с тем, что он уже знал, и попытался укорить:
– Тебе хорошо! Ты же с рождения их читаешь!
– И ты сможешь, если захочешь, – подруга не могла скрыть улыбку. – Вот, смотри, дорогу ты увидел правильно, но… вот это не столько неприятность, сколько указание на ее присутствие по вине самого человека.
– Не понимаю. Сломается карета?
– Угу, в болоте, – Айша усмехнулась. – Рассеянным не надо быть, и забывать дома нужные бумаги не рекомендуется.
Адальберт озадаченно почесал затылок. Не давалось ему это «колдунство», хотя Айша уверяла, что никакой магии здесь нет. Занятие прервал хлопок входной двери.
– Развлекаетесь? – Рэан прошел в комнату, скидывая мокрый плащ на предназначенный для этого стул.
– Она – да, а я – мучаюсь! – не сдержался юноша. Разница в несколько лет не мешала их общению абсолютно.
– Сам просил, – охотник пожал плечами и подошел к столу. Едва коснувшись губами щеки сестры, он внимательно изучил расклад. – И что непонятно? Вроде ж все четко.
– Ужинать будешь? – Айша ласково смотрела на брата снизу вверх.
– Конечно! Не голодным же сидеть!
– Сейчас разогрею… – девушка поднялась.
Аль обрадованно потер ладони – ужин Рэана означал перерыв в мучениях, которые Айша именовала учебой.
Огонь вспыхнул, жадно поглощая сон и сменяя картинку. Аль застонал, но проснуться не смог.
Синие глаза, лучистый взгляд, милое лицо и доброта… Айша редко бывала печальной или грустной. Во всяком случае, начинающий охотник очень редко видел ее в подобном состоянии за все три года знакомства. Что тогда произошло, точно установить не удалось. Рэан не справился и демон сбежал? Но пентаграмма и руны защиты были нетронутыми. Маг помнил, как кинулся в огонь на крик Айши. Он помнил, как успел вытащить женщину из огня, как она билась в истерике и рвалась назад, в огонь. Рэан был для нее всем, именно он стал для нее спасением после смерти родителей. В первые же дни после жуткой трагедии стало ясно, что разум оставил предсказательницу. Как он ни караулил, но Айша сбежала. Найти ее с наставником они не смогли. А спустя пять лет, когда Адальберт уже вовсю практиковал в одиночку, вместо Айши вернулась эта безумная нищенка. Безымянка…
И вновь огонь меняет картинку. Те минуты в огне Адальберт не забудет никогда, но сейчас картинка изменилась.
В мгновение ока все исчезло в огне – дом был охвачен весь, от крыши до подвала. Крик ударил по ушам, заставляя вздрогнуть всем телом, но было поздно… Аль видел, как Айша пытается вытащить брата из какого-то странного пятна, но сил не хватает. Дышать становилось все труднее. Маг не мог пошевелиться, хотя всем сердцем рвался туда – успеть! Спасти!
– Рэан! Не смей! – Айша задыхалась, но упорно тянула брата на себя. – Не смей меня бросать! Не смей! Слышишь! Не смей!
– Отпусти! Ты не выдержишь! – И хоть охотник цеплялся за этот мир, он уже знал, что обречен. Ему не спастись.
– Нет! Брат! Нет! Ты же сам учил!
– Отпусти, сестричка. Я не могу… больше.
– Нет!
И Рэан принял решение:
– Прости, Айша… – и он ударил ее по рукам.
От неожиданности она ослабила хватку, и пятно моментально затянуло Рэана.
– Рэан! – Девушка кинулась за ним и промахнулась – пятно уже исчезло.
Адальберт вскинулся и резко сел на кровати, оглядываясь и пытаясь понять, где он. И с облегчением выдохнул – это просто сон. Смятая простыня промокла от пота. С чего ему приснился этот кошмар? Аль схватился за голову, усмиряя боль. С того ли, что опять у Безымянки был приступ? С того ли, что она казалась разумней, чем неделю назад? С чего? Сердце не желало успокаиваться, оно билось с такой силой, словно стремилось проломить грудную клетку и вырваться на свободу. Охотник все же встал, доплелся до умывальника и от души плеснул в лицо ледяной водой. Было в окружающем что-то не так. Но что? Аль оглядел комнату так, как будто по углам засели убийцы, но ответом ему была тишина.
– Безумие какое-то! – Маг отфыркался от воды и вздохнул. Сердце потихоньку успокаивалось, но тревога в душе не утихала. Распахнувшаяся в спальню дверь заставила Адальберта вздрогнуть.
– Айша? – Горло сдавило. Однако на пороге никого не было. Только ветер ударил в окно.
Он вылетел из комнаты:
– Айша!
В доме больше никого не было. Только на углу стола одиноко темнел мешочек с камешками.
– Тшехт! – Крей кинулся одеваться, бормоча: – Только б не убилась, только б не убилась.
Рекорд, поставленный при одевании, его не волновал совершенно. Наспех прихватив какое-то оружие – все же ночью небезопасно, он схватил камешки и рванулся на улицу, подгоняемый практически кричащим чутьем – он должен ее найти!
Должен!
Пока еще не поздно!
Куда его несли ноги, охотник не думал. Камни, казалось, жгли даже сквозь ткань.
Они его вели.
Они его подгоняли.
Шептали: «Быстрей! Быстрей!» – но маг этот шепот воспринимал криком. Никогда ему не слышались эти голоса так ясно. Сошел он с ума или нет – станет ясно позже, сейчас главное – успеть!
Успеть!
Несколько раз он проскакивал мимо каких-то криминальных разборок, но ему было наплевать, кого там убивают или грабят. Время не засекалось, он бежал вечность… И все же пути пришел конец. Ноги сами остановились на пороге разрушенного дома. Голоса камней стихли, как стих и назойливый звон в ушах. Осталась только тревога. Адальберт толкнул остатки двери и решительно переступил порог. Ветер бросил ему в лицо пыль и труху, но на большее не хватило. Кто-то боялся его, Адальбертова, присутствия. В самом дальнем углу зиял открытый люк в подвал. Маг подошел и присел – вниз уходила крутая лестница, залитая темнотой. Как спускаться?
– Ну посмотрим! – И Аль уверенно ступил на первую ступень.
Ничего не случилось. Камни ткнулись в бок, мол, не бойся, иди, и снова затихли. Кинжал лег в руку, и охотнику стало спокойнее.
Лестницу он преодолел, и за первым же поворотом забрезжил тусклый свет.
Охотник осторожно открыл почти целую дверь и… увидел Безымянку. Она сидела возле костра, обхватив колени, и медленно раскачивалась, словно находясь в трансе.
– Айша.
Нищенка вздрогнула, вскинулась:
– Не называй! Больно!
– Ты же ничего не помнишь.
Безымянка уперто склонила голову:
– Больно!
– Ты забыла, – Аль подошел и протянул мешочек.
– Оставила. Тебе.
– Не глупи. Я их не слышу!
– Слышишь. Ты же нашел меня.
– Айша!
– Не кричи! – нищенка вскочила на ноги. – Не кричи!
Аль глубоко вздохнул, успокаиваясь:
– Прости, – и уперто повторил: – Камешки забери. Я их не слышу.
– Слышишь. Мне они не нужны.
– Почему?
– Больно.
– Айша, мне нужна твоя помощь, – маг не знал, как уговорить взять камни, но чувствовал, что это важно.
– Что может сделать нищенка? – никогда еще Безымянка так не разговаривала.
– Все. И даже больше.
Она смолчала, опустив голову.
– Айша, пожалуйста. Возьми камни и помоги мне.
– Больно.
Он вздохнул:
– Но мне очень нужна твоя помощь!
– Зачем?
– Одному тяжело.
– Ты не будешь один. У тебя есть камешки. Они помогут.
– Айша, мне нужна твоя помощь. И твое знание.
Тишина…
– Айша. – Он повторял ее имя на все лады, понимая, что этим причиняет боль, но только так ее можно было удержать.
– Я не Айша.
– Айша! Предсказательница. Ты Айша Кел-ле!
– Нет.
– Да.
– Не надо, Аль. Мне больно!
– Айша! – Адальберт не выдержал, вскинул руку, чтобы сдернуть капюшон с ее головы, но… рука мага оказалась перехвачена. Он изумленно смотрел на неухоженную женскую руку, сейчас крепко державшую его за запястье. Она успела… как, почему? Ведь раньше… мысли разбил шорох четок, скользнувших от узкого запястья к локтю следом за широким рукавом балахона.
– Айша?
Безымянка подняла голову, ловя взгляд охотника, и все-таки отпустила его руку. Синие глаза смотрели на редкость ясно.
– Камешки твои. Возьми, – повторил он.
Секунда промедления, но… она взяла. Подержала мешочек в руках, слушая старых друзей, и спрятала в рукав.
– Спасибо.
Адальберта отпустило. Ему показалось, что камень с души упал. Даже грохот послышался.
– Айша…
– Молчи. – Нищенка тряхнула головой, совсем как когда-то, и тяжело вздохнула. – Очень больно. Тебе не нужна моя помощь.
– Нужна, Айша. Очень нужна.
Безымянка… хотя теперь уже не Безымянка, просто предсказательница вновь посмотрела в его глаза, и Адальберт неожиданно подумал, что если он и ошибается и это возвращение к рассудку всего лишь иллюзия, то скоро он об этом узнает.
Все узнают…