Утренняя пробежка должна была освежить голову, но вместо этого залегла на сердце тяжёлым осадком. Едва добравшись по спиральной тропинке до любимого утёса и не успев раздеться, чтобы прыгнуть в водопад, Санъяра увидела на своём месте стройную фигуру, закутанную в чёрно-белую ткань. В то время как представители других каст в основном предпочитали светлые, радующие глаз цвета, катар почти всегда носили чёрное. Отличать одежды знаками принадлежности определённому храму было не обязательно, если только ты не выступаешь перед представителями другого храма в формальной роли, но белое шитьё по краю широких рукавов и покрывала, лежавшего на волосах, дало Санъяре понять, что перед ней Ласточка, ещё до того, как девушка увидела лицо.
– Мастер Калайа, – вдохнула она и склонила голову, как диктовала разница их рангов.
Калайа медленно обернулась и посмотрела на неё как будто бы с удивлением, но в выражении её лица Санъяре почудилось нечто фальшивое.
– Девочка… – задумчиво произнесла намэ. – Ну надо же. Но это хорошо, что я встретила тебя.
«Вообще ничего хорошего», – раздражённо отметила Санъяра про себя.
– Я видела тебя в обществе талах-ар. Рада, что ты оказалась мудрей, чем твой наставник.
Санъяра так растерялась, что не знала, что и ответить. Во-первых, её возмутила мысль, что кто-то мог подглядывать за её прогулкой с Нараном. Во-вторых, она абсолютно не понимала, какие выводы из увиденного сделала Калайа, но, судя по камню, брошенному в направлении мастера, явно какие-то неправильные.
– Не знаю, что вы имеете в виду, – решив, что лучшей политики, чем честность, в её случае всё равно не придумать, Санъяра поклонилась и прежде, чем Калайа успела заговорить, снова, добавила: – Простите, моя утренняя тренировка ещё не закончена. Мне нужно отрабатывать воздушные манёвры, – и, не дожидаясь ответа, опрокинулась вниз с утёса, в падении раскрывая пушистые чёрные крылья.
Последнее было полным враньём, Санъяра редко летала по утрам, но проваливаться без объяснений в водопад Санъяра посчитала и неразумным, и не совсем приличным.
Крылья были величайшей загадкой всех валькирий. В то время как никто из представителей крылатой расы не верил в магию и все приспособления, даже доставшиеся народу от Крылатых Предков, всегда подвергались исследованию, а логика их функционирования была понятна как минимум специалистам, крылья никто не понимал и объяснять не пытался. Дело в том, что крылья – исчезали. Сворачивались. Пропадали. Вполне материальные в своей воплощённой форме, большие и перистые, вполне годные для того, чтобы поднять одного, а иногда и двух человекоподобных, в обычное время они просто растворялись у крылатых за спиной.
Крылья служили не столько предметом гордости, сколько чем-то сакральным. В каждом из зиккуратов над алтарями и по стенам были вырезаны крылья. Крылья в раскрытом виде наглядно демонстрировали принадлежность валькирии к той или иной касте. У талах-ир они были серыми, у талах-ар – белыми, у талах-ан – рыжими, а у катар – чёрными. По узору на крыльях любого их крылатых можно было опознать лучше, чем по лицу, фигуре или голосу, потому что этот узор у двух валькирий никогда не мог быть одинаковым.
И при всём этом крылья и их способность исчезать никогда не исследовались. Даже прикасаться к крыльям другой валькирии без особой на то необходимости считалось неприличным, тем более задаваться вопросами об их странных качествах. Лекари, конечно, исследовали строение крыльев в той мере, в которой это требовалось чтобы лечить раненых и больных, но не более того. В то время как Санъяра, как многие другие крылатые, ничуть не стеснялась своей наготы, демонстрировать крылья посторонним казалось и ей, и другим, слишком интимным. Конечно, во время полёта, церемониальных танцев или боя крылья часто оказывались на виду и в такие минуты она гордилась ими, как и любой собрат по крылу наверняка гордился своими. Но во время разговора с посторонними они обычно оставались сокрыты.
Сейчас, медленно поворачиваясь в воздухе и стараясь погрузиться в тягучее напряжение в мышцах крыльев, Санъяра всё ещё не могла до конца отделаться от неловкости за свою выходку и от неприятного осадка, который оставила утренняя встреча.
«Надо рассказать об этом учителю», – подумала она и тут же невпопад: «И связаться с Нараном. Райере ведь разрешил».
Так, в колебаниях между этими двумя полюсами, и прошли для неё следующие полчаса. А когда Санъяра наконец устала настолько, что уже не могла держаться в воздухе, спикировала в бурный поток вниз головой и несколько мгновений наслаждалась омывшей её ледяной водой. Крылья растаяли, не мешая плыть, и, преодолевая мощное течение бурной реки, она привычными гребками направилась к берегу.
Санъяра с трудом высидела завтрак. Во время утреннего чтения так и не смогла сосредоточиться на тексте книги, и не дождавшись обеда поспешила в зал связи.
У намэ кристаллы связи возможно и стояли прямо в кабинетах, а большинство обитателей храма привыкло пользоваться общими приборами. Да и связь им требовалась не слишком часто – рождённые в Колыбели Жизни валькирии не имели семей, друзьям за пределами храма взяться тоже было неоткуда. Зиккурат был для них и домом, и семьёй, и миром, в котором они существовали с самого рождения. Никто не воспрещал адептам общаться с представителями других каст, но зачем, если их интересы так различались?
Сегодня у Санъяры причины были, однако она так редко пользовалась устройством, что не сразу сообразила, как нацелить луч в нужную сторону. Рядом с панелью управления на столе лежал справочник, и ей пришлось основательно полистать его, чтобы сообразить хотя бы, что Наран не оставил ей никаких опознавательных данных.
Обращаться за помощью ни к Райере, ни, тем более, к другим наставникам, не хотелось, и, кое-как справившись с задачей, она наконец сообразила, как послать сигнал в зиккурат Золотой Осы. За этим последовала череда не очень внятных разъяснений с клериком, который ответил на вызов. Наконец ей удалось донести до него, с кем она хочет говорить, и тот, покивав, исчез из зоны видимости.
Беспокойство Санъяры усиливалось. Здесь, в храме Свинцовых Волн, она знала каждый уголок, но теперь её терзало чувство, что она одной ногой ступает в непонятное, зыбкое пространство чужого враждебного мира. И первые же движения в этом мире наглядно показывали, что навыки катар – совсем не то, что требуется здесь для выживания.
Наконец спокойное красивое лицо Нарана показалось в поле, охваченном лучом кристалла, их взгляды встретились, и Санъяра выдохнула с облегчением. Наран выглядел слегка удивлённым происходящим, но уж точно не собирался смеяться над её неуклюжестью.
– Привет, – как-то совсем неофициально произнёс он и улыбнулся, так что все тревоги Санъяры мгновенно растворились в свете этой улыбки. – Почему ты не отсигналила на личный кристалл?
Видимо лицо Санъяры в этот момент выглядело очень глупо, потому что Наран явно забеспокоился и быстро спросил:
– Что не так?
– Ничего, – сдавлено откликнулась Санъяра. – Боюсь, что это единственные координаты связи, которые я нашла.
Гамма эмоций от растерянности до досады промелькнула на лице Нарана и закончилась тяжёлым вздохом:
– Прости. Я идиот. Я что, тебе свои данные не сказал?
– Нет, – Санъяра сама удивилась тому, как обижено прозвучал её голос.
– У нас общая база, – абсолютно непонятно пояснил Наран. – Мне следовало знать, что в других зиккуратах не так. Но я в любом случае собирался связаться с тобой сам. Скажи… Ты согласна полететь со мной?
Хотя последние слова даже были логичны и полностью проистекали из связавшей их ситуации, от того, как они прозвучали, по позвоночнику Санъяры пробежала манящая дрожь.
«Ты согласна полететь со мной», – невольно повторила она про себя, не в силах отделаться от чувства, что за этими словами стоит – или могло бы стоять – нечто большее, чем просто служебный вопрос.
– Да… – тихо выдохнула она. Закрыла глаза, досчитала до трёх и уже более внятно продолжила: – Да… Наран. Я могу так тебя называть?
Наран кивнул и глаза его продолжали светиться теплом.
– Я очень рад, что ты готова не придерживаться формальностей, – признался он. – Мне бы тоже хотелось называть тебя Санъярой.
– Конечно, – глухо откликнулась Санъяра, хотя от того, как интимно он произнёс имя, которым раньше пользовался только Райере, в груди затеплился тёплый огонёк. – В общем, я согласна, хотя пока не очень понимаю, куда ты собираешься лететь. И как, – добавила она, поразмыслив.
Наран понимающе закивал.
– Очень хороший вопрос. Откровенно говоря… – он замешкался и как будто бы даже немного покраснел. – Я до сих пор никогда не покидал храма без наставника и его крепости.
– Но ты же как-то познакомился с Вейде!
– Мы с ним общаемся в основном по лучу… – как-то порядком растеряв всё своё божественное величие пробормотал Наран. – И на фестивалях встречаемся иногда…
Санъяра вздохнула.
– Кстати, о Вейде, – продолжил тем временем Наран: – думаю, было бы разумно взять его с собой, его знания в области искусства Предков могут пригодиться. Ты ведь не против?
Санъяра была категорически против. При одной мысли о том, что с ними отправится ещё и талах-ир в душе почему-то всколыхнулось возмущение, но объяснить его словами она не смогла, потому только мрачно отозвалась:
– Хорошо. Если ты пришлёшь мне координаты точки, куда мы должны добраться, я просчитаю маршрут.
Откровенно говоря, она и сама никогда толком не покидала стены храма, но картография была её слабостью, Санъяра всегда с удовольствием прокладывала учебные маршруты и в тайне ликовала при мысли, что сейчас ей предстоит заняться настоящим.
– Не лучше ли нам будет заняться этим вместе? – спросил Наран. – Не подумай, что я тебе не доверяю, просто мне кажется, что так будет удобней. Я мог бы добраться к вам в зиккурат на Потоках…
Санъяра снова помрачнела, вспомнив утренние слова Калайи.
– Не думаю, что это хорошая идея, – призналась она. – Давай встретимся где-нибудь на нейтральной территории. Ты же планировал, откуда мы начнём полёт?
Наран с облегчением закивал.
– Сейчас отмечу на карте.
Санъяра на мгновение растерялась, а затем увидела, как над поверхностью прибора раскрывается трёхмерная иллюзия карты. Легко отыскав взглядом себя и зиккурат Свинцовых Волн, она тут же увидела неподалёку мерцающую точку.
– Хорошо. Мне нужно немного времени, собрать вещи. Встретимся там.