Это случилось немногим более года назад. Телефонный звонок, раздавшийся в половине девятого утра, вывел меня из сонного забытья. Голова после вчерашнего «дня рождения» гудела так, что невольно на ум пришло сравнение с колоколом. Я не пью. Вообще. То есть совсем. Но голова болела так, словно я победил как минимум литра два водки. К телефону подходить я, естественно, даже не собирался. Эх, если бы его розетка была под рукой… Прерывистая трель никак не умолкала. Вот это терпение, с толикой восхищения и зависти подумал я и, кряхтя как семидесятилетний старик, поднялся с кровати, покинув тёплый и уютный мирок.
«Долбаный вытрезвитель!» – в сердцах выругавшись на привычку жены открывать настежь балконные двери и форточку, перед тем, как увести дочь в детский сад, я включил «громкую» связь.
– Здравствуй, Виктор! – радостный голос Юрия, моего давнего приятеля, наводил на определённые размышления.
– Ну, да… И тебе не болеть, – съязвил я, помня его постоянные утренние мучения после каждого «удачного» вечера.
– Издеваешься, – обиженно засопел он.
– А как же? А был бы рядом, я б тебя вообще убил, добродетель ты наш.
– Ну вот, – казалось, я вижу его ухмылку, – а я хотел тебе радостную новость сообщить.
– Что вечером ты продолжишь, а я буду вынужден составить тебе компанию?! Юра, хочу тебе сказать, что есть гораздо более лёгкие способы деградировать. Все! Пока, – я уже собирался положить трубку, добавив что-то вроде, – До понедельника.
– Да нет! То есть да! Блин, запутался.… У тебя комп рядом?
– Юра! Короче, всё! Счастья тебе, – выпалил я, отключаясь.
Утро было испорчено безнадёжно. Это же надо догадаться разбудить прилёгшего пару часов назад человека и попытаться посадить его за компьютер! Жалобно скрипнул стул, освободившись от моего веса. С шелестом полетел в угол очередной выпуск какого-то «ванильного» журнала, забытый женой на моем столе. «Какого чёрта она делает за этим компьютером?! Для чего ей её собственный?» – мысль пропала, как только взгляд остановился на блоке бесперебойного питания. Естественно, что она его опять не догадалась включить, а потом позвонит и скажет, что её новенький компьютер сломался.
Опять заорал сотовый. Ещё чуть-чуть и сердечный приступ был бы обеспечен. Взглянув на дисплей, я вскипел, но решил ответить.
– Сломался, да, родная? – мой вкрадчивый голос ввёл её в заблуждение, и она затараторила.
– Да я его и так, и эдак…
– А он никак?
– Ну да… – надо было срочно заканчивать, голос начал отчётливо отдавать заискивающими нотками. Дошло, наверное, что нельзя будить меня в мой законный выходной (пусть он и во вторник) в такую рань. А если учесть вчерашний вечер…
– Сделал уже. Всё, я сплю! – выключив телефон, я отправился на кухню. Жажда требовала немедленного утоления. Интересно, я точно не пил ничего вчера? Молока не оказалось, и мне пришлось довольствоваться водой.
Утолив жажду, и снова почувствовав пробирающий до костей холод, о котором на время успел позабыть, закрыл окна на кухне, и дёрнул со спинки стула невесть как оказавшийся здесь халат. Размышления о выборе следующего пункта назначения были недолгими.
В ванную или дальше спать? Слипающиеся глаза оказались самым важным аргументом, и, вскоре, манящая близость перины готова была принять меня в свои сладкие объятия.
Я сжал кулаки, услышав заливистую трель домашнего телефона.
– Прочитал? – конечно же, Юра!
– Юра… Я, конечно, понимаю, что ты Юра! Но не до такой же степени! – я бросил трубку и зло кликнул по ссылке. Сон мгновенно улетучился, и я углубился в чтение. Заголовок сулил много интересного. С поразительной скоростью сбегав на кухню и запасшись парой бутербродов и кружкой крепкого кофе, я снова занял своё любимое место. А именно – перед монитором.
Статья гласила: «Сегодня в нашем городе открывается новый клуб «Эргистаэл». Удивительно, что клуб такого рода в Нижневартовске станет первым, ведь прошло уже больше года от даты тех знаменательных событий, прославивших этот небольшой город на весь мир. Его учредители, пожелавшие остаться неизвестными, сообщили – решили создать из нескольких разрозненных новаторских групп единую организацию…» И далее, в том же духе.
Теперь, значит, нам есть куда пойти, если решим собраться в очередной раз. Не радовать сей факт попросту не мог. Сегодня и испробуем все обещанные автором удобства этого клуба. Атмосферу, музыку, обстановку и другие «вкусности».
Трубка отчего-то упорно отказывалась дать гудок. Видимо, слишком сильно я её положил обратно. Значит, попробую позвонить позже.
Вода приятно обволакивала тело, расслабляла и успокаивала. «И так спать охота» – подумал я, а рука уже тянулась к смесителю. Когда тёплые струи воды сменились обжигающе-ледяными, сонливость как рукой сняло. Да ещё как! Пулей, вылетев из ванной, я поклялся себе в который раз именно сегодня вызвать сантехника. Потом вспомнил, что «именно сегодня» и не выйдет. К двум часам надо быть в офисе, сделать рабочий вид и к шести часам явиться в новый клуб. В «полной выкладке». А это час мучений жены. С постоянными упрёками в плане того, что за железом я абсолютно не слежу. Хотя на это есть постоянная отговорка, порядком уже поднадоевшая, но пока работающая: «А ты на что?» А вообще, я же знаю, что Ольга обязательно всё почистит.
Я бросил жалобный последний взгляд на разобранную постель и распахнул дверцы шкафа. Заеду в офис пораньше, помогу жене. Не дай бог не возьму её с собой, пилить будет неделю. А мне хватает и часа заунывных нотаций, чтобы в полной мере ощутить радость одиночества.
Здание стальных оттенков в два этажа, с кричащей над входом вывеской «Эндимион», притягивало взгляд, благодаря оригинальности архитектурных и дизайнерских решений.
Лет десять назад, собравшись как-то втроём (я, Ольга и Юра) в душной квартирке, которую мы снимали с женой, за «чаем» решили организовать фирму. Замысел, бесспорно, благой. Но если учесть, что образование имела только Ольга, да ещё весьма и весьма далёкое от торговли, тем более компьютерами… Да, это была чрезвычайная авантюра. Но, на этот раз, удача к нам повернулась не тем местом, на которое обычно приходится смотреть в таких случаях.
Такси остановилось прямо перед крыльцом и я, расплатившись с водителем, вышел навстречу охраннику. Парковка в такой близости от здания была запрещена, но, увидев своего работодателя, праведный гнев охраны куда-то улетучился, и на губах заиграла приветливая улыбка.
Алина, секретарь Ольги, поспешила к своему компьютеру, едва только завидев меня, но опоздала. Так я и думал. Опять свои дела.
– Солнце… Это эпидемия? – задал я вопрос.
– Ммм?
– А! Всё равно бесполезно что-то говорить. Иди уже…
Признательный взгляд секретарши был мне ответом, и через секунду она уже была за компьютером.
– Здравствуй, солнце! – Ольга подняла голову и отодвинула кипу отчётов.
– У тебя все солнца. Неужели я не заслуживаю чего-то особенного? – с наигранным недовольством пробурчала она, подставляя щеку для поцелуя.
– Работы много? Надо, чтобы ты до трёх освободилась, ненаглядная.
– Зачем?
– Внеочередные сборы. А вообще, тебе понравится, я думаю. Для меня это тоже полная неожиданность.
– Хорошо. Если поможешь, друг сердечный… – лукавый блеск в её глазах не предвещал ничего хорошего.
– Не помогу! – как же я был наивен…
Через час я почувствовал себя окончательно опустошённым. Злобно посмотрев на ухмыляющуюся жену, и отодвинув от себя поредевшую на половину стопку документов, загрузил Google.
– Ладно. Завтра сделаю. Эти всё равно на будущий год. Так что это абсолютно не срочно. Особенно, учитывая, что у меня сегодня выходной, – все было сказано таким тоном, что возражать было бы неразумно.
– Хорошо. Завтра, так потом.
– Там опять интересовались, что означает твой ник, – Ольга почти смеялась. – Послала в поисковик.
Три года назад наш город стал, пожалуй, самым знаменитым. Никто и никогда до сего момента не понял, что там произошло на самом деле.
Гиганты, ростом выше шестнадцатиэтажного дома, один похожий на обезьяну и второй, напоминающий колоссальную медузу, рушили город, а потом сцепились между собой. Две женщины в фантастических доспехах, противостоящие им.… И тот портал, высотой до облаков…
Существовали тысячи свидетельств, видеозаписи, рассказы очевидцев, заключения многочисленных экспертов, но ничто не могло объяснить тех событий.
Я помню, как одна из женщин в золотых доспехах и зелёном плаще стояла посреди улицы Мира и кричала: «Шаудер!» Я помню и того шестирукого гиганта, который явился на её зов.
С тех пор прошло всего три года, но было заметно, как изменился город. Прибывало множество туристов со всех концов света, а тема фэнтези получила невиданный толчок. Затронула это и меня, и Ольгу, и Юру, и тысячи других людей. Теперь пресловутое «махание мечом» приобрело как театральные черты, так и реконструкторские.
Отличие в том, что сейчас я знаю, из-за чего все это случилось. А узнал я это в день, когда открылся «Эргистаэл».
Весёлые журчащие ручьи бежали по улицам, сливаясь воедино. Образовывая вначале маленькие неглубокие лужицы, ручейки грязной воды постепенно их увеличивали, отвоёвывая все новые и новые пространства.
Погода в последние дни все больше поражала своей непостоянностью. Перепады температуры от плюс пяти до минус пятнадцати градусов в течение одних суток заставляли пожилых людей проклинать все на свете. Они тянулись к вешалкам с одеждой перед очередным походом к врачу. Выстаивая длинные очереди, пенсионеры, попав в заветный кабинет, жаловались на своё состояние, а врачи в ответ только разводили руками, мол: «Что вы хотите, бабушка, погода…».
Но и молодым перипетии природы доставляли массу неудобств. Например, мне. Вляпавшись, в который раз, в мою «любимую» лужу перед подъездом, я еле сдержался, но увидев торжествующую усмешку Ольги, которая чудесным образом нигде не поскользнулась и ни разу не наступила «куда, ни попадя», я буквально озверел. Психанув, ступил на крыльцо, но не заметил ледяной предательской корки.
Не знаю, наверное, я смотрелся достаточно смешно – лёжа посреди улицы, но мне было не до этого. Как я ТАК упал? «…В зобу дыханье спёрло», – спина болела нещадно, в глазах почему-то в разные стороны разбегались радужные кольца. Хотя, почему «почему-то»?
Почему я знал, но легче от этого не становилось.
Оля нахмурилась, заметив злорадные ухмылки прохожих. Отчего-то другим становилось хорошо, когда с молодыми и не очень людьми случались подобные казусы. Я относился к этому спокойно, но она терпеть такого так и не научилась. С силой схватив меня под руки, рывком подняла на ноги (надо заметить, что от этого мне лучше не стало, а скорее наоборот) и затащила в подъезд.
Вскоре мы были дома и, потратив около часа на домашние дела, открыли «комнату за железной дверью». Так называли её все наши многочисленные знакомые и, чуть менее, многочисленные родственники. К слову сказать, эта комната на самом деле была смежной однокомнатной квартирой. Купили мы её около полугода назад, и я, с молчаливого согласия жены, превратил это в нашу общую тайну. Правда, тайной она была не для всех. Юра и ещё несколько наших знакомых заглядывали сюда не раз, а то и проводили там долгие часы. Со временем мы перестали открывать эту массивную железную дверь, чёрную как смоль, с удивительно красивой серебристой руной во всю её высоту. Значения её мы не знали, а Гиммлер, нарисовавший эту руну, так и не сказал его (я, правда, подозревал, что он углядел её в тот самый день). Не открывали мы дверь из-за того, что моя мать после долгих уговоров заставила меня показать нашу «святая святых». Презрительная «мина» не вывала у нас с Олей никаких светлых чувств. Бесцеремонность и неуважение со стороны матери проявлялись и ранее, и, тем более, к вещам, которые она не понимала. Но этот жест до сих пор оставляет мутный осадок при каждом воспоминании. А вызвала её презрение, собственно, пара идеальных во многих отношениях доспехов, вид которых сам по себе рождал восхищение и благоговейный трепет.
Лёгкий и изящный, выполненный из высокопрочных материалов по самым современным технологиям, с великолепным дизайном и эргономичностью, женский доспех (судя по двум характерным выпуклостям в области груди) золотистого цвета. Черные и багровые линии, то утолщаясь, то уменьшаясь, хаотично пересекали его, образуя сложный, лишённый какого-либо смысла, но чем-то притягивающий взгляд, рисунок. Шлем дополнял доспех, органично вписываясь в общую композицию. Длинная кольчуга, высокие сапоги, штаны из зелёной материи и такого же цвета плащ заканчивали общую картину, создавая потрясающий образчик дизайнерской мысли.
Рядом находилось не менее выдающееся творение. Величественный, темнее ночи, полный доспех, с такими же красными линиями, и шлем как самая смелая фантазия. Чёрный же плащ и такого же цвета щит с многочисленными углами и вырезами, задуманные так, чтобы внушать одним своим видом ужас, поколебать уверенность противника в собственных силах, выполняли эту функцию в полной мере.
Перед каждым стоял столик, на котором лежало оружие. Около женского – два меча: один прямой обоюдоострый полуторный меч, и второй, близнец первого, если бы не его длина. Его лезвие было существенно короче.
Напротив черных доспехов на столике покоился типично западный меч с широким лезвием, типичный только при беглом взгляде издалека. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что лезвие с обеих сторон, начиная от рукояти, на десять-двенадцать сантиметров представляло собой сделанное наподобие гарпуна кривую линию. «Великолепно!» – такие возгласы наверняка согрели бы душу мастера. Одно качество металла говорило о многом – на лезвии не было ни сколов, ни зазубрин, должных образоваться от столь частого использования.
Остальную обстановку «тайной» комнаты составляли шкаф и несколько железных прутьев в руку толщиной, закреплённых на потолке и стенах. Ещё несколько торчали из пола. Излишне было говорить, что эти прутья являлись своеобразными тренажёрами. Именно на них мы с Ольгой оттачивали своё мастерство. И, надо заметить, очень не безуспешно. Как ни странно, но лучшей была Ольга. Даже Юра, признанный мастер глефы, далеко не всегда побеждал её.
Итак, войдя в комнату, мы с женой приступили к долгому процессу облачения. Долгим именно для нас, потому что он сделал продолжительную паузу в тот момент, когда я «нечаянно» увидел её обнажённую фигуру. Лишним будет говорить, что это зрелище не могло оставить меня равнодушным.
В результате, подъехав к сияющему огнями неонового освещения клубу, мы увидели порядочную толпу, собравшуюся около центрального входа. Денис Анатольевич – водитель подвозившей нас, помахал рукой и, буркнув на прощание что-то вроде: «До завтра. До свидания», уехал в гараж. Быстро уехал. Чуть не окатил нас грязью. Немудрено – офис закрывался в шесть вечера, а вместе с ним и гараж. Не успеет поставить машину, будет иметь нелицеприятный разговор с Гиммлером. А ему все равно, кого и куда ты возил. Любил он сильно нотации читать. В том числе и абсолютно невиновным.
Увернувшись (чудом, наверное) от грязных брызг из-под колёс машины, мы подошли к крыльцу, над которым переливались огненно-красные буквы, образующие непонятное нам тогда слово «Эргистаэл».
Едва завидев нас, толпа довольно организованно втянулась внутрь клуба, оставив у дверей только двух охранников. Полные доспехи, хотя, далеко не такие как у нас или Юры, но очень и очень неплохие. Вооружение составляли меч и высокий, наподобие башенного, щит. При нашем приближении обитые железом створки раскрылись, будто сами по себе, пропуская в тёмный зал.
Ольга быстро прошла в самый плохо освещённый угол зала и присела за столик. Излишне говорить, что я рухнул рядом. А Юра рухнул минут через пять, предусмотрительно сев подальше от Ольги… За противоположный край стола.
Вскоре, я дождался происходящего с завидной регулярностью действа. Не знаю, на почве чего они сцепились, но, буквально минут через пять до моего слуха донеслось: «…и меня не занесут в чёрный список, Юрочка?». Вот тут она допустила промашку.
Юра по опыту знал, чем грозит ему лично это вкрадчивое «Юрочка», и реакция его была незамедлительна. Сорванный с креплений стены подсвечник вместо его спины встретил только воздух. Хорошо ещё хоть свечи не зажигали. После непродолжительных криков: «Убью!» и «Попадись мне только!», – все закончилось. Но закончилось это светопреставление – кругом.
Занятый до этого наблюдением за цирком, который устроили два взрослых человека, до конца вжившихся в образ, я толком и не осмотрелся.
Внутреннее помещение являло собой вытянутый овал, площадь которого, навскидку, была не менее пятисот квадратных метров. По периметру к стенам крепились подсвечники на три, пять и семь свечей, чередуясь с макетами самого разнообразного старинного оружия: мечей, кинжалов, пик, секир, топоров, палиц, булав и другого, порой экзотического. Общая обстановка походила на высококлассную таверну древности, какой она представлялась, например, мне. Даже официантки были одеты под старину. Мой поверхностный взгляд сразу выделил многие мелкие детали. Антураж, без сомнения, был на высоте.
Пока в центре зала расстилали и закрепляли большой (восемь на восемь метров) чёрный квадрат материи, с начерченным на нем идеально белым кругом, за стол ко мне подсела незнакомая девушка. Едва взглянув на неё, я почувствовал укол ревности.
Я уже настолько привык носить на сборах, играх и тому подобных мероприятиях лучшие среди всех образчиков доспехов и оружия (за которые выложил кругленькую сумму), что даже поперхнулся, увидев на наплечниках девушки двух крылатых маленьких драконоподобных существ. Они были как живые. На наручах красовалась ещё по одному такому же созданию, а шлем… Это было поразительно.
К столу подскочила официантка и, оставив меню, упорхнула, оставив после себя сладковатый запах духов.
– Меня зовут Сиана, – представилась подсевшая ко мне девушка, снимая шлем. Думаю, что не покривлю душой, если скажу – в тот миг я немного пожалел, что у меня имеется жена.
– Я женат, – буркнул я довольно недружелюбно.
– Интересное имя, – как будто колокольчики зазвенели, а не её смех.
– Шаудер меня зовут… или нужно настоящее имя? – я заметил как при слове «Шаудер» её лицо на миг окаменело, но не придал этому значения, – но я…
– Женат, я знаю. И жена очень ревнива. Но она сейчас в круге и нам не помешает.
– Нам?
– Да, нам, – она приподняла бутылку и вопросительно посмотрела, – откуда такое странное имя?
В который раз я монотонно рассказывал о событиях давности, не переставая удивляться тому, как удачно она скопировала ту девушку, что звала Шаудера. Или это и была она? Очень похожа. Тогда зачем она спрашивает о том, что наверняка знала?
Я так и не понял, что случилось. Помню только, что «выключился» в момент, когда увидел тот огромный рубин у неё на груди. «Настоящий». Полувопрос, полуутверждение, но, без сомнения, последняя мысль в тот вечер.
Говорили, что я два дня пролежал в бреду. Непонятные слова, произносимые мной, такие как «Шаэдар», «Хатой», «Турех», «Эсткарх» и другие, вызывали у жены и врачей, которых она вызвала, лишь непонимание и беспомощность. Никаких признаков болезни, жара, температуры не было. Был только бред и тысячи образов, которые до сих пор вижу в своих снах.
И ещё осталось непреодолимое желание описать историю Шаэдара.