Въ два часа ночи кто-то позвалъ у двери домика:
– Антоніо, Антоніо!
И Антоніо соскочилъ съ кровати. Это былъ его кумъ, товарищъ по рыбной ловлѣ, звавшій его, чтобы отправиться въ море.
Онъ мало спалъ эту ночь. Еще въ одиннадцать часовъ вечера онъ разговаривалъ со своей бѣдной женой Руфиной, которая безпокойно ворочалась въ кровати, разсуждая съ нимъ о дѣлахъ. Хуже они не могли идти! – Вотъ такъ лѣто! Въ предыдущее лѣто тунцы плавали по Средиземнему морю огромными стадами. У всѣхъ были деньги – Божіе благословеніе, – и тѣ, которые вели трезвый образъ жизни и дѣлали сбереженія, освободились отъ положенія простыхъ работниковъ, купивъ себѣ лодку для рыбной ловли за свой собственный счетъ.
Маленькій портъ былъ полонъ лодокъ. По ночамъ его занимала цѣлая флотилія, и лодки еле могли двигаться отъ недостатка мѣста; но съ увеличеніемъ числа лодокъ явился недостатокъ въ рыбѣ.
Сѣти вытаскивали только водоросли или мелкую рыбешку. Тунцы ходили въ этомъ году другимъ путемъ, и никому не удавалось поймать ни единой штуки.
Руфина была подавлена такимъ положеніемъ вещей. Дома не было денегъ. Они задолжали въ булочную и въ лавку и прижимистый сеньоръ Томасъ, дававшій всей деревнѣ деньги въ долгъ и распоряжавшійся въ ней, какъ хозяинъ, постоянно мучилъ ихъ угрозами на случай, если они не отдадутъ ему хотя бы части тѣхь пятидесяти дуро [1] съ процентами, которые онъ ссудилъ имъ для окончанія красивой и быстроходной лодки, поглотившей всѣ ихъ сбереженія.
Во время одѣванія Антоніо разбудилъ сына, девятилѣтняго юнгу, который сопровождалъ его въ море и работалъ, какъ взрослый.
– Посмотримъ, будете-ли вы сегодня счастливѣе, – прошептала жена, лежа на кровати. – Вы найдете въ кухнѣ корзину въ. провизіей. Вчера мнѣ уже не повѣрили въ лавкѣ въ долгъ. О, Боже! Какая собачья судьба!
– Молчи, жена. Mope зло, но Господь Богъ поможетъ намъ. Какъ разъ вчера нѣсколько человѣкъ видѣли одного тунца, который плылъ одиноко, тяжелаго стараго тунца. Что, если мы поймаемъ его… Выручимъ no крайней мѣрѣ шестьдесятъ дуро.
Рыбакъ кончилъ одѣваться, думая объ этойтогромной рыбѣ, которая отдѣлилась отъ своего стада и возвращалась въ силу привычки въ тѣ же воды, что въ прошломъ году.
Антоньико уже стоялъ, готовый къ отъѣзду съ серьезнымъ и довольнымъ видомъ ребенка, зарабатывающаго хлѣбъ въ томъ возрастѣ, когда другіе играютъ. На плечѣ его была корзина съ провизіей, а въ одной рукѣ корзинка съ мелкой рыбешкой, лучшей приманкой для тунцовъ.
Отецъ съ сыномъ вышли изъ лачужки и направились по берегу къ набережной рыбаковъ. Кумъ ожидалъ ихъ въ лодкѣ, готовя парусъ.
Флотилія шевелилась въ темнотѣ, покачивая своимъ лѣсомъ мачтъ. По ней бѣгали черные силуэты экипажа. Тишина нарушалась ударами падающихъ на палубу снастей, скрипомъ блоковъ и веревокъ. Паруса развѣвались въ темнотѣ, словно огромныя простыни.
Деревушка подходила къ самому морю со своими прямыми улицами и бѣлыми домиками, гдѣ ютились лѣтомъ всѣ тѣ семьи, которыя пріѣзжали изъ глубины страны на морскія купанья. Около мола огромное зданіе сверкало ярко освѣщенными окнами, похожими на горящія печи, и бросало лучи свѣта на безпокойную воду.
Это было Казино. Антоніо взглянулъ на него съ ненавистью. Какъ долго не ложились спать эти люди! Они, навѣрно, проигрывали тамъ деньги. Имъ не приходилось вставать съ разсвѣтомъ, чтобы зарабатывать себѣ хлѣбъ.
– Поднимай, поднимай парусъ! А то многіе обгонятъ насъ.
Кумъ и Антоньико потянупи за веревки, и латинскій парусъ медленно поднялся, трепеща и склоняясь подъ вѣтромъ.