Небольшой гидросамолет ровно гудел в безоблачном небе. Внизу проплывали морские волны, среди которых тут и там виднелись льдины, отколовшиеся от полярного панциря. Рядом с пилотом сидел мужчина в возрасте с явно флотской выправкой, хотя и одетый в штатское. За ним в салоне на мягких креслах расположились трое – двое молодых мужчин и женщина.
Крепко сложенный шатен с короткой стрижкой, в отличие от своих товарищей, в иллюминатор не смотрел. У него на коленях стояла небольшая походная шахматная доска с магнитными фигурками. Он задумчиво водил над ними левой рукой, раздумывая, какой сделать ход.
Человек, сидевший рядом с пилотом, обернулся и крикнул, перекрывая гул мотора:
– Каплей!
Любитель шахмат не услышал, будучи погруженным в размышления, и тогда немолодой мужчина начальственной внешности решил позвать его по-другому:
– Эй, Боцман! Так, за своими шахматами, ты пропустишь самое интересное.
Любитель шахмат вскинул голову и тут же отозвался:
– Слушаю вас, товарищ контр-адмирал.
Слово «боцман» всегда вызывает богатый ассоциативный ряд: суровый мореман с серебряной дудкой на цепочке, крик «свистать всех наверх!», страх и трепет команды… Капитан-лейтенант спецназа Балтийского флота Виталий Саблин имел в своей богатой военно-морской родословной несколько боцманов, но никак не соответствовал типажу заматеревшего палубного диктатора. Интеллигентный любитель шахмат, начитанный и скромный. Разве похож такой человек на диктатора?
Кличку Боцман он получил еще в юности, будучи нахимовцем. Парень вместе с друзьями проходил плавпрактику на барке, где сразу обратил на себя внимание любовью к порядку и требовательностью к его исполнению. Именно благодаря этим качествам Виталик и попал в элитную спецшколу подводных пловцов на Балтике, завоевал авторитет у командования и товарищей по оружию.
Было у Саблина качество, весьма нечастое среди офицеров спецназа. Этот страстный любитель шахмат все свое свободное время тратил на изучение классических поединков. Достаточно было назвать любую знаковую партию, чтобы Боцман не только провел ее анализ, но и указал на ошибки гроссмейстеров.
Служба в военно-морском спецназе была не из легких. В последние годы боевые пловцы оказались на редкость востребованными, притом в тех операциях, о которых обычно не сообщают в программах теленовостей. Рутинные тренировки, ежемесячные сдачи нормативов и допусков, бесконечные авиаперелеты, скрытные боевые акции в разных морях и океанах… Вот уже два с половиной года Саблин возглавлял небольшую мобильную группу, куда кроме него самого входили грек из Новороссийска Коля Зиганиди, виртуозный специалист по минно-взрывному делу, и уроженка Петербурга Катя Сабурова, входившая в число лучших балтийских боевых пловцов.
Мобильная группа напрямую подчинялась только контр-адмиралу Федору Ильичу Нагибину, начальнику ГРУ Балтийского флота. Адмирал Нагибин счастливо сочетал уважение начальства и любовь подчиненных. Первые ценили его за обстоятельность и профессионализм, вторые уважали за умение отстаивать интересы флота и демократичность в общении.
– Скоро выходим на точку, так что, каплей, закрывай свою коробку с шахматами, и смотрите все в шесть глаз. Противника надо знать в лицо.
– Есть, товарищ контр-адмирал! Будем смотреть в шесть глаз, – за командира группы ответила Катя Сабурова.
Легкий гидроплан нырнул, снизился до ста метров и пошел над водой. Впереди уже виднелось китобойное судно средних размеров под японским флагом. На носу четко различалась гарпунная пушка, возле которой застыл китобой в оранжевом плаще с капюшоном.
Нагибин указал рукой в лобовое стекло.
– Вон, видите, кит всплыл.
Среди волн показалась гладкая спина, и тут же в воздух поднялся фонтан, состоящий из воды и пара. Китобойное судно под японским флагом явно спешило к месту всплытия гиганта. Но ему, как могли, мешали четыре маневренные надувные моторки. Они проносились под самым носом у китобоя. Люди, сидевшие в них, что-то кричали в мегафоны, зажигали дымовые шашки, не давали японцам приблизиться к всплывшему киту на расстояние выстрела.
Команда китобойного судна явно уже потеряла терпение. На палубе включили пожарные гидранты, и тугие струи воды обрушились на моторки. Но люди, сидевшие в них, все равно продолжали мешать китобоям. Картина была живописная. Мрачное судно с гарпунной пушкой на носу. Струи воды из четырех гидрантов. Ярко-оранжевые моторки с отчаянными парнями. А надо всем этим кружил легкий гидроплан.
Нагибин знаком показал, чтобы боевые пловцы надели наушники, потому как без средств связи невозможно было услышать друг друга из-за шума мотора.
– Эти моторки принадлежат «Гринпису». Знаете такую организацию?
– Немного наслышаны. Телевизор изредка смотрим и газеты читаем, – отозвался Виталий Саблин.
– Ну так вот. Одна из их целей – прекратить добычу китов. Едва ли не все страны мира уже давно от нее отказались. А вот японцы добывают этих морских млекопитающих по сей день. Правда, с одной оговоркой. Якобы происходит это в научных целях. Но большинство экспертов уверены в том, что цели не научные, а по большей части коммерческие. Все добытое мясо исправно реализуется в японских ресторанах и стоит немалых денег.
Гарпун так и не вылетел из пушки. Кит, потревоженный моторками и громкими звуками, ушел под воду.
– Мне эти ребята даже чем-то симпатичны, – произнес Николай Зиганиди, глядя на то, как оранжевые моторки отошли от китобоя на безопасное расстояние и закладывали круг за кругом.
Люди, сидевшие в них, победно вскидывали руки и что-то кричали японцам. Наверняка это «что-то» было очень обидным, судя по реакции команды китобоя.
– Я тоже должен согласиться с этим, – заявил Саблин. – Занятие у них вполне благородное. Но, честно говоря, организация «Гринпис» какая-то мутная. Никто толком не может объяснить, каковы источники их финансирования.
Моторки выстроились цепочкой и двинулись к северу. Нагибин дал знак пилоту, чтобы следовал тем же курсом. Естественно, самолет шел быстрее, поэтому ему приходилось раз за разом ложиться на обратный курс, а затем возвращаться. Нагибин больше ничего не говорил и опустил наушники на шею.
Через полчаса внизу нарисовался небольшой ледокол, застывший у самой кромки пакового льда. Моторки подошли к нему. Победителей-китобоев радостно встречала команда судна. Самолет заложил над гринписовским ледоколом еще один круг и ушел к северу. Вскоре поплавки коснулись льда. Гидроплан пробежался по нему и замер, замолк двигатель.
Нагибин обернулся к боевым пловцам и заявил:
– Предлагаю всем выйти. Надеюсь, от хорошего кофе никто не откажется, не так ли?
Да, у контр-адмирала были свои странности. Он любил эффектные жесты. Совещание можно было провести внутри самолета или же вернуться на базу. Но, согласитесь, пить горячий кофе на паковом льду – это своего рода аттракцион.
Зиганиди с Саблиным вынесли из гидроплана пластиковые кресла и раскладной столик. Катя Сабурова постелила на него небольшие льняные салфетки, поставила чашки и разлила из металлического термоса кофе, источавший приятный аромат.
– Присаживайтесь, товарищи офицеры, – предложил контр-адмирал и отхлебнул кофе.
Николай, Виталий и Катя отпустились в кресла. Сидеть за столиком на льду и попивать кофе – да уж, такое занятие было несколько странным.
– У меня такое чувство, что мы на пикник выбрались. – Сабурова улыбнулась.
– Нужно уметь соединять приятное с полезным, – заявил в ответ контр-адмирал. – Итак, даже вы попали под обаяние этой странной организации «Гринпис». Конечно же, любой здравомыслящий человек посочувствует бедным китам, которых ради наживы истребляют японцы. Дело благородное. Подобными акциями они создают себе то, что называется репутацией. А теперь попробуйте ответить на один-единственный вопрос: откуда у них взялись средства на фрахт или покупку суперсовременного ледокола?
– Так сразу и не ответишь, – сказал Саблин. – Вряд ли такие деньги можно получить от частных лиц, заботящихся об охране животных.
– Ответ хоть и неконкретный, но абсолютно правильный. Бабки они зарабатывают на другом. По большому счету эти ребята представляют собой банду громил, которых нанимают, чтобы ликвидировать бизнес конкурентов. Иногда они почему-то начинают выступать против строительства атомных электростанций. Я не хочу сказать, что среди них нет честных людей. Их там полно, но они даже не подозревают, в каком качестве их используют. А ответ прост. Мировое нефтяное и газовое лобби башляет их боссам за то, чтобы эти ребята сорвали строительство атомной электростанции. Вот они и стараются, затем с таким же рвением начинают бороться против разработки нефтяных месторождений в море. И тут тоже глубоко копать не надо. На этот раз атомное лобби наняло борцов за экологию, чтобы подорвать конкурирующий бизнес. Все очень просто – рулят деньги.
– Товарищ контр-адмирал, вы назвали их нашими противниками. Хотелось бы узнать суть задания. – Саблин отодвинул от себя пустую чашку.
Катя взглядом спросила у каплея, не подлить ли еще. Виталий отрицательно качнул головой.
– По оперативным данным, в ближайшее время «Гринпис» развернет акцию против добычи нефти и газа на шельфе Северного Ледовитого океана, – проговорил контр-адмирал. – Этот проект – один из российских приоритетов. Здесь мы находимся впереди планеты всей. Я понимаю угрозу экологии и все такое прочее. Но нельзя же вернуться в каменный век, освещать квартиры свечками и согревать дровами. Научно-технический прогресс не остановишь. В России наработан уникальный опыт добычи углеводородов в полярных условиях. Кстати, надо сказать, что уже запущена программа по разведке полезных ископаемых не только в Арктике, но и в Антарктике. Эти милые борцы за права китов могут нам сильно навредить. Их влияние на общественное мнение велико. Ледокол, принадлежащий этой организации, в ближайшее время будет отправлен поближе к берегам России. Туда, где производится разведка и готовится добыча углеводородов. Можете себе представить телевизионную картинку. Российские нефтяники с платформ поливают ледяной водой из пожарных брандспойтов симпатичных ребят.
Виталий, Катя и Николай переглянулись, а контр-адмирал продолжил:
– Наша задача – не допустить этого. Ведь акцию «Гринписа» финансирует одна из очень влиятельных западных нефтегазовых корпораций, которая сама усиленными темпами ведет геологическую разведку в Арктике и Антарктике. Лучше всего нанести упреждающий удар. Ваша задача – обездвижить ледокол, который вы видели. Тогда их акция сорвется. Причем сделать это нужно так, чтобы никто не пострадал, и ни в коем случае не выдать себя. В глазах общественного мнения все должно выглядеть так, словно гринписовцам отомстили японские китобои. Задача ясна?
– Ясна, товарищ контр-адмирал. А как насчет оборудования, которое нам понадобится?
– Об этом позаботились технари. Все необходимое уже готово и доставлено на лед. – Контр-адмирал положил на стол лист бумаги и принялся водить по нему остро отточенным карандашом. – Вот это ледокол, – комментировал он, нарисовав судно. – Здесь силовая установка. Нужно вывести из строя двигатель.
– Незаметно подняться на борт, достигнуть силовой установки и уйти незамеченными у нас вряд ли получится, – скептически проговорил Саблин.
Нагибин слегка улыбнулся и пояснил:
– Подниматься на борт не надо. Все можно сделать из-под воды. – Он нарисовал два кружочка на корпусе ледокола ниже ватерлинии. – Это водозаборники. Они нужны для охлаждения двигателя. А в них мы запустим вот такие штучки. – Нагибин сунул руку в карман куртки, извлек два поблескивающих прозрачных силиконовых шара размером с грецкий орех и катнул их к Саблину и Сабуровой.
Те принялись их рассматривать. Лицо Саблина просветлело, когда он понял, в чем дело.
– Хитро придумано, – согласился капитан-лейтенант. – Запускаем в систему охлаждения шары, начиненные стальной стружкой. Она вмиг разворотит помпу. На ремонт уйдет уйма времени.
– Не стальной стружкой, а титановой, – уточнил контр-адмирал Нагибин, любивший ясность во всем. – Для надежности вы выведете из строя еще и руль судна, но уже при помощи самой банальной взрывчатки. Портативные кумулятивные мины уже доставлены на лед. Мой план таков. Сперва под воду спускаются Сабурова и Зиганиди. Вы просто обследуете акваторию в районе стоянки ледокола. Если даже гринписовцы вас обнаружат, то обвинить ни в чем не смогут. Никто не вправе запретить человеку просто плавать с аквалангом там, где такое развлечение не запрещено. Убедившись в том, что у них нет средств обнаружения пловцов, вы возвращаетесь. Тогда под воду вместе с диверсионным снаряжением уходит каплей. Он устанавливает взрывчатку на руль, запускает силиконовые шарики в систему охлаждения силовой установки. Вот и все. Этим мы сможем сорвать акцию и не засветиться.
– Не засветиться, как я понимаю, это главное условие? – уточнил Саблин.
– Естественно, – подтвердил контр-адмирал.
– Похоже на мелкое вредительство. – Николай Зиганиди усмехнулся.
– А ты, старлей, хотел крупного, да? С кораблекрушением и жертвами? Этим как раз и собрались заниматься ребята из «Гринпис». Их задача – подорвать добычу углеводородов в Российской Федерации. А мы ответим мелкой, зато эффективной диверсией.
Саблин сидел задумавшись, а затем произнес:
– Не думаю, что из средств обнаружения у них на борту есть что-то более серьезное, чем эхолот. А при помощи этого прибора аквалангиста от тюленя не отличишь.
– Верно рассуждаешь.
Капитан гринписовского ледокола стоял на мостике и осматривал льды через бинокль с запада на восток. Лиловыми бликами отливали линзы. Сколько он ни всматривался в белое безмолвие, но так и не обнаружил хоть каких-то признаков присутствия техники или людей. Капитан удовлетворенно опустил бинокль, вытащил из кармана плоскую металлическую фляжку, свернул винтовую пробку и сделал небольшой глоток.
Откуда ему было знать, что за торосом, расположенным на самом краю пакового льда, в полутора кабельтовых от ледокола находятся российские боевые пловцы. Погружаться в холодных арктических водах – занятие рискованное. Главным образом из-за опасности переохлаждения. Поэтому Николай и Катя надели под утепленные гидрокостюмы по две пары толстых шерстяными свитеров, такие же носки и теплое белье. Конечно же, воздух, заключенный между шерстяными волокнами, увеличивал плавучесть. Чтобы ей противостоять, им пришлось взять с собой и балласт – свинцовые пластины.
Саблин в белом маскхалате, надетом поверх гидрокостюма, по-пластунски поднялся к вершине тороса и глянул на ледокол. На палубе царило спокойствие. Слышно было, как мерно работала силовая установка, производящая электричество для жизнеобеспечения судна.
– С богом, – негромко проговорил он и махнул рукой, давая понять Николаю и Кате, что можно начинать.
Боевые пловцы бесшумно ушли под воду. Саблин засек время, когда это случилось.
При погружениях с аквалангом крайне важно учитывать время, проведенное под водой. Пока имеется запас воздуха, можно особо не беспокоиться. Но вот если аквалангист не появится в условленный момент, то следует бить тревогу.
Саблин поставил на выступающий кусок льда, как на столик, шахматную доску. Он аккуратно раскрыл ее и расставил фигуры определенным образом, даже не пользуясь записями, по памяти.
– Белые начинают и выигрывают в пять ходов, – пробормотал он и положил рядом с доской наручные часы.
Пальцы Виталия коснулись белой ладьи и передвинули ее на три клетки. Да, он сдавал воображаемому противнику важную фигуру, но при этом получал тактическое преимущество.
– Шах и мат, – усмехнулся Саблин, приперев черного короля в углу доски. – Белые начали и выиграли в пять ходов. Этюд окончен.
Саблин мог бы и не смотреть на часы. Чувство времени у него было развито отлично. Запаса воздуха в баллонах у его товарищей хватало еще как минимум на десять минут.
Первой у края льда вынырнула Катя, тут же подняла на лоб маску, выплюнула загубник. Следом за ней всплыл и Зиганиди. Боевых пловцов можно было и не спрашивать. По их лицам капитан-лейтенанту и без слов стало понятно, что все прошло без сучка и задоринки. Никто их не обнаружил.
Саблин присел на краю льдины и протянул Кате руку. Та даже фыркнула. Мол, вечно ей стараются напомнить о том, что она принадлежит к слабому полу, даже на льдину не заберется без посторонней помощи.
– Как хочешь, – пробурчал Виталий и пожал плечами.
Сабурова и Зиганиди выбрались на лед и начали стягивать с себя гидрокостюмы, поблескивающие от воды.
– Мы даже пару раз ради интереса у них под килем прошлись. Никто на это не среагировал, – сообщил Николай. – Так что, товарищ каплей, можно смело вперед.
– У меня такое ощущение, что ты, Виталий, сейчас прихватишь с собой под воду шахматную доску, – заявила Катя.
– На этот раз ты ошибаешься. Доверяю тебе важное дело: хранить походные шахматы до моего возвращения.
– Есть хранить шахматы до вашего возвращения! – официально отрапортовала Сабурова и улыбнулась командиру: – Удачи!
– К черту! – по ситуации отреагировал Саблин, надел акваланг и подхватил небольшой кофр с диверсионным снаряжением.
Каплей плыл вдоль самой кромки пакового льда, любуясь причудливыми наростами и промоинами. Это сверху лед ровный и гладкий, а вот под водой он напоминает причудливые рельефы, изваянные умелой рукой скульптора. Таймер наручных часов Саблин выставил на обратный отсчет. Теперь на подсвеченном мониторе мелькали цифры, показывая, на сколько времени ему еще хватит воздуха.
Вода была кристально чистой, прозрачной. Холод почти не чувствовался. Наконец впереди нарисовался корпус гринписовского ледокола. Саблин подошел к нему со стороны льда. Так у экипажа судна было меньше шансов его обнаружить.
Первым делом каплей занялся рулем. Стараясь не стукнуть, он установил на верхнем шарнире магнитную мину, активировал ее. По плану замедление следовало выставить на пятнадцать минут, но Виталий решил по-другому. На мониторе показалось число десять. Вполне достаточно, чтобы вывести из строя систему охлаждения силовой установки и отплыть на безопасное расстояние. Ведь если настроить мину на более длительное время, то после поломки помпы умные люди смогут обнаружить ее и обезвредить. Саблин любил действовать наверняка.
Теперь Виталий уже спешил, плыл вдоль корпуса ледокола, прислушиваясь к тому, как мерно тарахтел мощный дизель. Отверстия для забора воды в систему охлаждения оказались точно на том месте, где их и нарисовал контр-адмирал Нагибин.
Саблин, медленно работая ластами, завис на одном месте и вновь раскрыл небольшой кофр. Он брал в пригоршню поблескивающие силиконовые шарики и осторожно подносил их к отверстиям, куда стремительно всасывалась забортная вода. Такое занятие являлось довольно опасным. Если зазеваешься, то в трубу затянет и руку. Черта с два ее потом оттуда вырвешь.
Шарики, подхваченные течением, исправно, один за другим, исчезали в черных отверстиях. Саблин мысленно представил себе, что происходило дальше. Сейчас силиконовые шары, начиненные толстой титановой стружкой, двигались по трубам, подбираясь к водяной помпе. Пока еще двигатель стучал ровно, но вскоре послышался хруст и грохот.
«Похоже, мы перестарались. Даже корпус у помпы развалился». – Виталий прижал голову к обшивке ледокола и прислушался.
Ему показалось, что он даже различал, как хлестала в машинный отсек вода из расколовшейся помпы. Двигатель застучал неровно, а затем смолк.
«Пора», – решил Саблин, но тут вдруг почувствовал, как что-то появилось у него за спиной, и резко обернулся.
Метрах в семи от него в воде покачивалась на телескопической штанге небольшая видеокамера. Объектив нагло пялился на каплея.
«Вот же черт, засекли, – мысленно выругался Виталий, злясь на самого себя. – Надо уходить».
Но с реализацией этого правильного решения случилась заминка. Послышалось несколько всплесков. Саблин увидел четырех аквалангистов с пневматическими ружьями для подводной стрельбы.
Только этого капитан-лейтенанту и не хватало. Конечно же, опытный боевой пловец, каким являлся Виталий, мог бы вступить в подводный бой и с четырьмя противниками. Ведь эти люди вряд ли имели специальную подготовку. Но в планы каплея не входило причинение вреда кому-либо. Задачу перед ним поставили четко: надолго обездвижить ледокол и не засветиться при этом. С первым все вроде сложилось, а вот со вторым как-то не очень.
Аквалангисты заходили грамотно, окружая Саблина полукольцом. Виталий вспомнил о мине, установленной на руле судна. Кого-нибудь из этих парней могло и зацепить взрывом. Поэтому он абсолютно честно указал рукой в направлении руля и затем энергичным жестом продемонстрировал, что вскоре там рванет. Мол, держитесь подальше, чтобы не зацепило. Единственным направлением, по которому мог отступать Саблин, было северное. Он энергично заработал ластами. Над его головой простирались ледяные своды.
Преследователи явно намеревались схватить диверсанта, даже не подозревая, какой опасности себя подвергают, сойдись они врукопашную с Саблиным. Аквалангисты продолжали плыть полукольцом, не давая Виталию возможности повернуть назад.
Один из них нажал на спуск. Из ствола ружья вырвалась череда серебристых пузырьков. Гарпун прошел совсем рядом с каплеем. Он даже почувствовал движение воды, расходящейся от него. Кофр со снаряжением сковывал движения, но Саблин не собирался его бросать. Он абсолютно справедливо полагал, что впоследствии аквалангисты его поднимут и у них в руках окажется доказательство совершения диверсии.
Послышался далекий взрыв.
«Ну вот!.. Дело сделано. Теперь и руль у них бездействует».
Но радоваться было рано. Саблин глянул на таймер, ведущий обратный отсчет. Воздуха в баллонах оставалось на семь минут, а он уже значительно удалился от края льда. Только на то, чтобы вернуться, уйдет минуты четыре. Но не поплывешь же навстречу преследователям. Чтобы прорваться через них, придется у кого-нибудь перерезать шланг, сорвать маску. Тут и до беды недалеко. В конце концов, перед ним, скорее всего, честные и благородные парни, которые свято верят в правоту своего дела. С какой стати подвергать их жизни риску? Но и сам каплей оказался в западне. Воздух кончался, а на поверхность не всплывешь. Над головой лед.
Тут Виталию пришла в голову спасительная идея. Он заработал ластами так быстро, как только мог, все дальше уходя под лед. Преследователи заметно отстали. Саблин пошел вверх, уперся головой в лед, отыскал в нем самую глубокую ложбину, вымытую течением. В кофре оставалась еще одна магнитная мина, запасенная на тот случай, если не сработает первая. Виталий вытащил ее.
Конечно же, магнит ко льду не притягивается, поэтому каплею пришлось совершить несколько круговых движений по льду днищем мины, а затем плотно прижать ее. Саблин медленно отвел руку.
«Сработал. Держится. Примерзло», – подумал он.
Аквалангисты приближались. Саблин выставил замедлитель на тридцать секунд, после чего так же честно, как и в прошлый раз, показал жестами, мол, здесь мина и сейчас она рванет. Парни оказались сообразительными и тут же повернули назад.
Виталий проскользнул под ледяным сводом и укрылся за причудливым выступом, продолжая в мыслях вести обратный отсчет:
«Девять, восемь… три, два, один».
Раздался взрыв. Саблина перевернуло. Он увидел, как толстый лед над его головой дал трещину. Теперь ему оставалось только надеяться на то, что кумулятивный заряд пробил ледяной панцирь насквозь. Шанс для этого имелся. Каплей выбрал для установки мины место, где лед был самым тонким.
Виталий придержал маску рукой и врезался головой в жуткое крошево. Острые края льдин царапали гидрокостюм, норовили сорвать баллон со спины. Но все же каплею удалось вынырнуть. Яркий солнечный свет ударил ему в лицо. Взрыв проделал в ледяном панцире полынью около четырех метров в диаметре.
Саблин барахтался среди мелких прозрачных обломков и никак не мог ухватиться за край монолитного льда. Наконец ему удалось закинуть на него руку, но в тот же момент он почувствовал, как кто-то схватил его за ногу и попытался утащить под лед. Он ударил невидимого противника ластом, запустил пальцы в снег, осторожно подтянулся и выскользнул из проруби. Каплей отполз от полыньи, сел, первым делом сбросил ласты, потом и баллон.
Аквалангисты уже выбирались на лед. Они едва сумели продраться сквозь ледяные обломки, при этом лишь один из них сохранил свое ружье. Виталий поднялся на ноги. Из оружия при нем имелся только нож.
Вооруженный гринписовец держал его на прицеле подводного ружья. Остальные трое торопливо избавлялись от снаряжения. Саблин стоял, глядя на них через стекло маски. Нож он держал так, чтобы его лезвие было хорошо заметно. Мужчины тяжело дышали.
Парни выглядели страшно разозленными и агрессивными, но, глядя на них, можно было понять, что это милые и честные люди. Один из гринписовцев жестом показал Саблину, чтобы тот снял маску. Виталий отрицательно качнул головой. Дескать, он ни за что этого не сделает. Гринписовец повторил свое предложение. При этом парень качнул стволом ружья, как бы намекая, что если Саблин не подчинится, то он выстрелит.
Виталий повернул голову. Вдалеке уже виднелись Зиганиди и Сабурова, спешившие ему на помощь. Тут случилось то, что и должно было случиться, – заряженное ружье раньше или позже обязательно выстрелит. То ли нервы у гринписовца были на пределе, то ли пальцы в холодной воде онемели до бесчувственности. Так или иначе, но гарпун вылетел из ствола. Если бы Саблин не был готов к этому, то острие вошло бы ему в грудь. А так гарпун лишь пробил гидрокостюм, толстую прослойку из двух шерстяных свитеров и оцарапал плечо каплея.
Когда тебе лишь угрожают оружием – это одно, когда в тебя стреляют – совсем другое. Теперь Виталий имел моральное право ответить. Он взмахнул лезвием ножа. Гринписовец с ружьем в руках инстинктивно отшатнулся, после чего Виталий резко прижал лезвие к своему запястью и ударил крепко сложенного парня кулаком в лицо. Из разбитого носа потекла кровь. Здоровяк покачнулся и рухнул на лед. Саблин так же молниеносно уложил еще одного противника. После чего он отчетливо, на хорошем английском посоветовал их приятелям не связываться с ним. Те пыхтели, пыжились, но подходить боялись.
В небе послышался стрекот мотора. Изящный гидроплан без опознавательных знаков заложил круг, сел на льдину и подрулил к Кате и Николаю. Те исчезли в открытом люке. Затем гидроплан заскользил поплавками по снегу, приблизился к Саблину. Тот на прощание махнул рукой своим противникам и скрылся внутри салона. Гидроплан, поднимая облака снега, разогнался и взмыл в небо.
Гринписовцам не оставалось ничего другого, как только проводить его взглядом.
– Все в порядке? – Нагибин смотрел на гарпун, торчащий из плеча Саблина.
– Насколько я понял по звуку, водяная помпа системы охлаждения раскололась. Мина на шарнире руля сработала исправно. Теперь им без сухого дока ледокол не реанимировать.
– Я не об этом. – Контр-адмирал усмехнулся. – Ты вроде бы ранен, каплей.
– Ерунда, товарищ контр-адмирал. Только поцарапало. – Саблин ухватил гарпун правой рукой и осторожно выдернул его. – Теплый свитер помог.
Вслед за острием потянулись грубые шерстяные нитки.
– А разрешите поинтересоваться, товарищ контр-адмирал, что нас ждет впереди? – спросила Сабурова.
– Всемирная слава, – абсолютно серьезно ответил Федор Ильич, а затем с улыбкой добавил: – Но, конечно же, не за те мелкие гадости, которые вы сегодня умудрились сделать. Происшествие с ледоколом «Гринписа» так и останется тайной для мировой общественности.
– Так за что нам мировая слава? – удивился Саблин.
– Потому что я слово свое держу. – Контр-адмирал гордо вскинул голову. – В ближайшие дни вы, как я и обещал, отправляетесь на международные соревнования боевых пловцов. Они пройдут совсем недалеко, на Огненной Земле. Надеюсь, вы обеспечите первое место команде Российской Федерации. Только вот жаль, каплей, что там нельзя будет продемонстрировать твой способ выходить на поверхность из-под пакового льда, а то какие-нибудь умники сразу вычислят, чьих рук дело порча ледокола.
– Ничего, товарищ контр-адмирал, у меня есть в запасе множество всяческих собственных разработок.
– Эффектных или эффективных? – Нагибин усмехнулся.
– И тех и других, – ответил каплей.
– Это мой вам подарок за отличную службу. – Федор Ильич продолжал улыбаться. – Вы весь мир объездили, но повсюду бывали лишь при исполнении.
– Положим, и соревнования, и показательные выступления боевых пловцов – это тоже вроде как служба, – произнес Саблин.
– Так я же не спорю и время на отдых вам гарантирую.