Мы с мужиками молча сидели за столом, периодически отхлебывая из алюминиевых кружек нечто отдаленно похожее на чай. Все были на нервах, ждали когда в комнату войдет моя жена Саша и сообщит новости. Ожидание затягивалось, и, чтоб хоть как-то успокоить нервы, сидевший справа от меня здоровяк Федор затянул тихую, едва слышную, песню, слов которой я не мог разобрать. Однако, мотив мне был знаком, и я стал насвистывать мелодию ему в такт. В этот момент, дверь комнаты тихонько скрипнула и на пороге показалась Александра. Мы тут же замолчали.
– Ну что? – вполголоса спросил я жену.
– У Маши со Славиком жар слегка спал. Но вот у Анны Петровны, температура никак не хочет опускаться. – сообщила она, посмотрев на Михаила Игнатовича.
Услышав эту новость, лицо пенсионера осунулось, за один миг состарив ещё бодрого мужчину. А идущий от керосиновых ламп свет предал ему болезненный вид. Он тяжело вздохнул.
– Дочка, ты можешь ей чем-нибудь помочь? – с надеждой в голосе поинтересовался Михаил Игнатович.
– Боюсь, сейчас не могу. – покачала в ответ головой Саша и обратилась ко мне. – У нас практически не осталось лекарств, есть пара жаропонижающих таблеток, немного микстур от боли в животе, но нет ни противовирусных, ни антибиотиков. Мне просто нечем лечить детей и Анну Петровну. – развела она руки в стороны.
Выслушав жену, я встал со стула, подошел к небольшому металлическому шкафчику, вынул из него карту района, развернул ее и положил на стол перед всеми. Федор придвинул поближе лампу, чтобы лучше рассмотреть сделанные на ней пометки.
– Что ж… выбора то у нас и нет. – вполголоса протянул громила, рассматривая карту.
Из пометок на карте выходило, что за время нашего проживания в бункере, мы побывали уже во всех аптеках в радиусе солнечного дня.
– Придется рискнуть. – согласился я с Федором. – Как только рассветет, я направлюсь на восток. Сюда. – я показал на карте дом, находящийся за пределами специально начерченного радиуса светового дня. – Это ближайшая точка, в этом здании раньше, до всего, была большая аптека, и я надеюсь, она еще сохранилась. Там я смогу найти все необходимое.
Здоровяк внимательно изучил указанный мной маршрут, а потом сказал:
– Я пойду с тобой.
– А кто останется присматривать за больными? – возразил я
– Я и Саша. – ответила мне, ненадолго оставившая своих пациентов, жена Федора. Она незаметно вошла в комнату пока мы напряженно рассматривали карту. – Один ты можешь не справиться, расстояние слишком большое, много опасностей. Мой муж поможет. Федор поприветствовал жену кивком головы, затем сказал:
– К тому же я не смогу сидеть на месте, видеть как болеет сын и постоянно ожидать твоего возвращения. Ты же должен это понимать.
И я понимал, я сам был таким. Особенно, когда дело касалось близких. В дни, когда болела Машенька, я готов был делать что угодно, лишь бы не ждать бессильно, когда минует кризис и она выздоровеет. Однако, то было в другой жизни. Сейчас, если я возьму Федора с собой. В случае нашей неудачи, женщины и дети могут остаться совсем одни, в этом новом, жестоком мире. А этого никак нельзя допускать. Решение предстояло нелегкое, и я посмотрел на Сашу. Я надеялся, что жена подскажет мне верное решение. Уловив мой взгляд, Александра все поняла, но сказала совсем не то, что я хотел услышать:
– Я присоединяюсь. Максим, Федор должен пойти с тобой.
– И я за это. – встал на сторону остальных Михаил Игнатович
– Хорошо. – тяжело вздохнув, согласился я, еще раз бросив взгляд на карту. – Раз большинство за то чтобы мы с Федором вдвоем отправились в путь. То так тому и быть. – все одобрительно кивнули, а я продолжил. – Сейчас собираем необходимые в пути вещи, проверяем оружие и спать. Чуть рассветет, выходим.
– Понятно. – сказал Федор и они с Викой вышли из комнаты.
– Я, пожалуй, тоже пойду. Хочу побыть с женой. – сообщил Михаил Игнатович, удалившись следом за семейной парой.
Мы с Александрой остались наедине. Уставшая жена села за стол, положив на него голову.
– Я так устала. – едва слышно произнесла она. – Проклятая болезнь никак не хочет отпускать детей.
– Ничего, завтра мы принесем лекарство, станет легче. – постарался я утешить Сашу. – На вот, выпей чаю, он придаст бодрости. – я поставил перед ней кружку и сел рядом.
– Спасибо, милый – поблагодарила Александра, с трудом заставив оторваться голову от столешницы и сделать пару глотков из кружки.
– Скажи родная, зачем ты настояла на том, чтобы Федор пошел со мной? – задал я вопрос, дождавшись, когда жена напьется.
– Затем, – Саша поставила кружку, – что с ним у тебя гораздо больше шансов вернуться домой живым. Федор, большой, сильный. Он настоящий друг и в беде тебя не бросит.
– Но ведь мы оба можем сгинуть там. Тогда вы останетесь совсем одни. Михаил Игнатович не в счет из-за возраста. Что тогда будет с вами? – возразил я ей.
– Какая теперь уже разница. – Александра мягко положила свою ладонь на мою правую руку. – Решение принято и отговорить Федора ты все равно не сможешь. Поэтому перестань тревожиться из-за этого. Мы как-нибудь справимся, а вы обязательно вернетесь. – она улыбнулась.
Эта улыбка подбодрила меня, я встал из-за стола, подошел к ней и поцеловал.
– Ты, как всегда, права, родная. – сказал я на прощание, прежде чем покинуть общую комнату и отправиться во временный лазарет, навестить Машеньку.
Комнату с больными освящала лишь одна, прикрытая фанерой, керосиновая лампа. Сделано это было для того, чтоб свет от лампы не мешал больным спать и в то же время врачи, которыми на время болезни стали Вика с Сашей, могли видеть своих пациентов.
Моя дочка Машенька лежала в своей кровати почти у самого входа. Укрытая большим, теплым одеялом, девочка беспокойно спала, тяжело сопя и постоянно вздрагивая. Я подошел к её кроватки и губами потрогал лобик. Он был горячий.
– У детей температура опять поднимается. – едва слышным шепотом сказал Вика обтирающая своего сына влажным полотенцем.
– Может позвать Сашу? – спросил я, забеспокоившись.
– Не надо, пусть отдохнет. Я сама справлюсь. – отрицательно ответила Виктория. – И ты ступай спать. Тебе с Федором рано выходить, а сил вам понадобится много.
С этим утверждением я спорить не стал. Поцеловал еще раз Машеньку в лобик и направился в комнату, отведенную для моей семьи. Здесь я прочистил ружье, собрал кое-какие важные вещи в походный рюкзак, не забыв взять с собой пару бутылок воды, еду брать не стал, так как не до того будет. В короткий срок собрав все необходимое, разместив вещи на стуле рядом с собой, я разделся и лег спать. Однако, толком выспаться не удалось. Ночь выдалась тяжелой. У Анны Петровны, что лежала в соседней комнате, случился сильный приступ. Вике и Саше пришлось давать старушке одну из последних таблеток от жара и постоянно обтирать ее полотенцами. А пока они ухаживали за Анной Петровной, её муж Михаил Игнатович, постоянно крутился рядом, узнавая чем помочь, а когда узнал что помочь нечем, начал причитать, ахать и охать. В конце концов, моя Александра не выдержав стенаний старика, накричала на него, заставив замолчать. Только после этого, я смог немного вздремнуть.
Проснулся я от легкого прикосновения к щеке.
– Просыпайся, пора. – чуть слышно прошептала Саша, касаясь меня кончиками пальцев.
Услышав голос жены, я тут же вскочил с кровати чуть не стукнувшись с ней лбами.
– Осторожней, Максим. – сказала Александра, уворачиваясь от моей головы, – Мне еще сотрясения мозга не хватало. И так голова раскалывается.
– Извини. – коротко ответил я, быстро надевая на себя походное снаряжение. – Как дети?
– Ничего, держатся. Спят. Анна Петровна очень плоха. – она замолчала, продолжив через паузу. – Знаю, что не могу просить вас торопиться. Но все же прошу. Максим, если сможете, идите как можно быстрее. Иначе боюсь до вечера Анна Петровна не дотянет, да и детям становится хуже.
– Мы постараемся возвратиться как можно скорее. – пообещал я, быстро проглотив, заботливо приготовленный для меня, завтрак.
– Спасибо. – прошептала Саша, подошла ко мне, обняла и поцеловала. – Будь осторожен.
– Буду. – я отстранил от себя жену, накинул на плечи рюкзак и направился к выходу из убежища, сказав на прощание. – Жди меня и я вернусь, обязательно вернусь.
Провожать меня дальше Саша не пошла, так как была ее смена заботиться о детях. Вместо нее, меня с Федором, отправляла в опасный путь Вика, жена здоровяка.
– Запомните, основное внимание уделите обезболивающим, антибиотикам, главное антибиотикам, противовирусным и, если сможете, возьмите антисептики и средства от насморка. Последнее как пожелания. – напутствовала нас Виктория.
– Все возьмем, не волнуйся. – пробасил в ответ Федор.
– Надеюсь.
Вика подошла к мужу и привстав на цыпочки постаралась его поцеловать, но не смогла дотянуться. Пришлось Феде сгибаться чуть ли не пополам, чтобы получить поцелуй на дорожку.
– Ни пуха вам, ребята. – произнесла жена здоровяка, когда с поцелуями было покончено.
– К черту! – громко ответили мы, и я открыл тяжелую стальную дверь бомбоубежища, ставшего нашим домом на эти уже три с небольшим года.
Ночь еще имела власть в этом мире, однако, лучи всходящего солнца уже рвали ее плотную черную ткань, давая нам с Федором осмотреться, убедиться в том, что выход свободен и никакая тварь не забралась на огороженный участок перед бомбоубежищем.
– Можешь закрывать. – сказал я Виктории, после того как мы вышли на участок, ставший огородом. – Не забудь, раньше полудня не проветривать. – успел напомнить я, прежде чем массивная дверь захлопнулась.
И так, нам с Федором предстоял опасный путь по такому знакомому и такому чужому миру. Окинув окрестности взглядом, я задумался. Такое со мной случается каждый раз, когда выхожу сюда, наружу. Ведь, подумать только, еще совсем недавно эти, окружающие нас, полуразрушенные пустые здания, были домами, в которых кипела жизнь. На детских площадках бегали дети. По дорогам метались туда-сюда машины, спеша доставить своих хозяев в нужное место. Сейчас ничего этого нет. Из машин мы сделали преграду от чудовищ. На детской площадке разбили огород. А единственное жилое здание, это и не здание вовсе, а чудом сохранившееся убежище. Когда все случилось, нам всем, выжившим, очень повезло, что единственное на весь район бомбоубежище не переделали под офисы, магазины, пивную или что-нибудь еще. Только благодаря этому везению, в городе еще есть маленькая группка живых людей.
– Двинули? – спросил Федя, поправив на своем плече лямку от автомата
Фраза друга вырвала меня из плена убийственных размышлений, ведь в новом мире каждая секунда промедления может стоить жизни.
– Да, пошли. – кивнул я, перехватил поудобнее ружье и двинулся к входу из нашей обжитой зоны.
Пройдя между остовами разбитых автомобилей, ставшими заслоном между входом в убежище, обжитой нами зоной и остальным городом, я осторожно отогнул металлическую пластину, приделанную специально, чтобы закрыть дыры в укреплениях, и пропустил Федора вперед. Вскинув автомат, здоровяк мягко переступая, вышел за пределы защищенного периметра. Готовый открыть огонь в любой момент, Федор несколько секунд осматривал ближайшую местность, а затем подал мне сигнал рукой "Можно идти". Я прошел вслед за бывшим кондитером, плотно закрыв за собой проход.
– Пойдем рядом с домами, чтобы не привлечь внимание летучих тварей. – предложил я.
– Согласен. – кивнул Федя, уступая мне право идти первым.
Обогнув огромного, как шкаф товарища, я повел наш небольшой отряд на знакомую с детства улицу. Учась в школе, я все время ходил по ней, с дома на учебу и обратно. Поэтому дорога была мне хорошо знакома. В отличие от Федора, который приехал с семьей в командировку и толком не успел ничего узнать о городе, когда все случилось. Пройдя под окнами полуразрушенной четырнадцатиэтажки, я дал команду "Стой". Прежде чем попасть на нужную улицу, нам было необходимо преодолеть открытый участок. Раньше это была транспортная развязка в виде кольца, ныне превратившаяся в клумбу с травой по пояс и очень неприятным соседством. В лесу, что вырос на месте небольшой рощи рядом с оврагом, поселились небольшие, но крайне плотоядные птички. Нам в своем уголке безопасности, не раз приходилось слышать, как эти крылатые бестии разрывают на части своих невезучих жертв.
– Придется побегать. – сказал я, высматривая опасность в небе.
– Может обойдем?
– Нет. Это кратчайший путь. Пока будем обходить пол дня можем потерять, пробираясь через завалы разрушенных зданий.
– Ладно. – согласился Федор.
– Бежим до середины развязки и падаем в траву. Ждем, проверяем, все спокойно, нас не заметили. Затем бежим до угла вон того дома. – я указала на полуразрушенную девятиэтажку.
– Понято.
– Тогда на счет три. Один, два, три. Побежали.
Без проблем преодолев первую часть забега, мы рухнули в траву и замерли. Сердце бешено стучалось в груди, отдавая в уши, не давая расслышать окружающий мир. Чтобы его успокоить, я сделал пару глубоких вдохов и выдохов. И только тогда смог нормально слышать. По всему выходило, что мы остались незамеченными. Пусть так остается и дальше. Выждав несколько минут, я кивнул Федору. И мы стремглав понеслись дальше, за секунды преодолев оставшуюся дистанцию. Добравшись до спасительной тени дома, мы, оба тяжело дыша, затаились в ней.
– Знаешь, Макс. Нам следует больше бегать. Где ж это видано, чтоб два здоровых мужика, так запыхались, пробежав всего двести метров. – сказал Федор, отдышавшись.
– Согласен. – улыбаясь поддержал я идею. – С завтрашнего дня, начнем регулярно здесь бегать. Укреплять форму.
– Зачем же здесь. Порыскаем по округе. Может найдем беговую дорожку, ну или сами ее соберем. Все польза. И мы в форме, и детям здоровье укрепить поможет.
– Пожалуй, можно будет. Но сначала, пусть дети поправятся. А там уже и о спорте подумаем. – я поправил рюкзак и зашагал вперед по улице.
Двигаться пришлось по узкой тропке с правой стороны которой, стояли безмолвными, угрюмыми исполинами пустые, ветшающие девятиэтажные дома. С левой стороны, заняв всю территорию бывшей аллеи и заканчиваясь возле асфальта, густой полосой пророс настоящий лес. В нем вместе с некогда специально посаженными вдоль дороги высокими кленами, теперь бушевала жизнь, с совершенно неизвестными мне растениями, и диковинными мелкими животными. Удивительно было то, что этот лес рос только полосой, ни на дорогу, ни за дома он не выходил. И его вполне можно было обойти с другой стороны девятиэтажки. Но я специально выбрал именно этот путь, так как эти зеленые заросли служили отличной защитой от всевозможных хищников, заселивших мой город.