Сорванный цветок должен быть подарен, начатое стихотворение – дописано, а любимая женщина – счастлива, иначе и не стоило браться за то, что тебе не по силам.
Омар Хайям
– Изгибы хороши, и лицом пригожа, – докладывал советник. Молодой хан внимательно слушал, поглаживая редкую бородку.
– Кровей настоящих, монгольских. Высока да стройна, хоть сейчас женись, но…
– Но? – нахмурился хан.
Советник побледнел, на лбу его выступила испарина:
– Но, повелитель, прелестная Кокечин три года плыла к нам на корабле с венецианским купцом, который отличается красотою, обходительностью и пороками многими. Вдруг…
– Молчи! – прервал советника хан. Его лицо стало злым, на скулах заиграли желваки. Советник ни жив ни мертв стоял перед государем, каждую секунду ожидая: сейчас хан даст отмашку стражникам с саблями.
Но хан не дал отмашки, лишь процедил сквозь зубы:
– Чистоту невесты проверить!
В знатной монгольской семье из Убсунурского аймака в 1274 году родилась дочь, названная Кокечин. Родители ее принадлежали к племени баяут – четвертой по величине этнической группе Монголии.
Малая родина Кокечин, Убсунурский аймак, располагался на северо-западе Монголии на границе с современной Республикой Тыва. Девочка принадлежала к коренному, материнскому монгольскому роду и считалась настоящей, чистокровной монголкой.
Это было очень важно, ведь на момент рождения Кокечин Монгольская империя уже распалась, но монгольский мир был все еще невероятно могуч и простирался от современных польских земель на западе до Кореи на востоке, от Сибири на севере и до Оманского залива на юге. В четырех монгольских ханствах-улусах – империи Юань, Золотой Орде, Чагатайском улусе и улусе Хулагуидов – проживала четверть населения Земли.
Разбросанные по колоссальной территории, монголы мало-помалу растворялись в завоеванных ими народах: происходила обратная ассимиляция, когда и следа не остается от завоевателя, а не от завоеванного. Потому-то среди правителей отдаленных от материнской земли монгольских ханств так ценились чистокровные невесты-монголки.
Весной 1286 года в Тебризе, столице монгольского государства Хулагуидов, скончалась великая Булухан-хатун, супруга ильхана (правителя) Аргуна.
Булухан принадлежала к племени баяут и была уроженкой «материнской Монголии». На смертном одре Булухан попросила Аргуна сделать его новой главной женой девушку-баяутку.
Снова жениться ильхан надумал через четыре года после смерти супруги. Советники предлагали Аргуну взять в жены одну из местных красавиц – персиянку, афганку или таджичку, но повелитель заявил, что исполнит предсмертную волю любимой супруги.
Вскоре в Империю Юань было снаряжено посольство: ильхан Аргун просил своего «дорогого брата» хана Хубилая прислать из Монголии баяутскую красавицу.
Хубилай самолично выбирал невесту для правителя улуса Хулагуидов. Самых красивых девушек со всего Убсунурского аймака собрали в охотничьем стойбище хана.
Проверяли на миловидность лица, чистоту телесную, ум, а также на «силу тела» – здесь учитывались прежде всего «изгибы» претендентки, так как к концу XIII века навыки воительницы (стрельба из лука, верховая езда) уже не имели такого значения.
Хан Хубилай выбрал для ильхана Аргуна семнадцатилетнюю красавицу Кокечин. Девушка была невероятно хороша: стройная, гибкая, а «изгибы» – залюбуешься! Хубилай и залюбовался: хан был настолько впечатлен красотой Кокечин, что хотел было оставить ее себе, но передумал, не желая ставить под угрозу дружеские отношения с ильханом Аргуном.
Невеста была выбрана и собрана: хан Хубилай пожаловал богатые дары – золото, парчу, пряности, диковинных зверей, евнухов, сопровождающих наложниц, и многие другие дивные гостинцы. Но встал вопрос: на чем везти Кокечин с ее двором в Персию, где располагался улус Хулагуидов?
Путь из Империи Юань был далек и пролегал по землям, не всегда безопасным для монголов. Тем более для прекрасных монгольских невест.
В результате было решено отправить Кокечин к жениху морем: выплыть из одного из китайских портов, затем через Суматру, Шри-Ланку, Индию – Персидский залив.
Для сопровождения Кокечин хану Хубилаю был необходим преданный, вызывающий полное доверие человек, который к тому же должен был быть опытным мореходом, владеть навыками дипломатии.
И таковой при дворе повелителя нашелся. Звали его Марко Поло.
Венецианский купец Марко появился при дворе Хубилай-хана в Ханбалике (Пекине) в 1275 году, когда ему был двадцать один год. С ним прибыли его отец Никколо и дядя Маттео. Венецианцы стали первыми европейцами, увидевшими воочию дворец повелителя империи Юань.
Хубилай-хан принял путешественников с большим радушием. Особенно хану приглянулся умный, отважный и благородный Марко. Молодой купец вскоре выучил монгольский и китайский языки и был принят Хубилаем на службу в качестве дипломата.
Много лет Марко верой и правдой служил Хубилаю, выстраивая дипломатические мостики между Империей и европейскими государствами.
Незадолго до выбора Кокечин в качестве невесты ильхана Аргуна Марко прибыл из очередного путешествия на острова. Тридцатисемилетний купец, проведший значительную часть жизни на чужбине, захандрил и попросил хана отпустить его домой.
Хубилай, конечно, был весьма опечален потерей ценнейшего дипломата и преданного друга, но не отпустить венецианца не мог. Тем более что Марко подвернулось важное дело – доставить невесту Кокечин ее жениху в целости и сохранности.
Венецианец с удовольствием согласился сослужить Хубилаю последнюю службу.
Свадебная флотилия насчитывала четырнадцать кораблей, на которых находилось примерно шестьсот членов экипажа. Путешествие превратилось в длительное и опасное приключение, подробно описанное Марко Поло в дошедших до нас источниках. В Индии Марко, Кокечин и их спутники стали свидетелями следующего действа:
«И в самом деле те танцовщицы приходят в монастыри, как сказано выше, все голые, прикрыв только стыд, и поют перед богом и богиней… затем эти девицы идут туда умилостивлять богов и поют, и пляшут, и скачут, и кувыркаются, и делают всевозможные телодвижения… а девушка… закидывает ногу на шею и крутится волчком… и когда боги достаточно смягчатся, девицы идут по домам… Воистину эти девушки (пока они девушки) так крепки телом, что их невозможно ни ухватить, ни ущипнуть ни за какое место. А за малую монету денарио они позволяют мужчине щипать их, сколько он может. Когда девицы выходят замуж, они остаются тоже крепки телом, но уже не настолько, как раньше».
По этому описанию можно понять, насколько зорким был глаз Марко Поло, особенно когда дело касалось женщин.
Конечно, не укрылось от венецианца и то, что его подопечная Кокечин была весьма привлекательной. Еще при первом знакомстве с монгольской невестой Марко так описал девушку: «Была она красавица, приятная».
Кокечин плыла на судне Марко, предпочитая больше общаться с венецианцами, чем с китайцами и монголами. В результате девица выучила итальянский язык.
Путешествие продолжалось около трех лет. В 1293 году свадебная флотилия из империи Юань наконец-то прибыла в Персию. Здесь девятнадцатилетнюю Кокечин ждала тяжкая весть: ее жених, ильхан Аргун еще в 1291 году скончался от паралича.
Согласно монгольскому обычаю невеста покойного должна была стать женой его ближайшего родственника. Таковым оказался сын Аргуна, новый ильхан государства Хулагуидов двадцатидвухлетний Газан-хан.
Отправляясь с корабля к неизвестному мужчине, Кокечин «горько плакала» и бросалась в объятия к Марко, его отцу и дяде:
«Кокечин полюбила послов так, что нет того, чего бы она не сделала для них как для родных отцов», – писал Марко Поло.
Столь эмоциональное поведение невесты при прощании с венецианцами не осталось незамеченным.
Привезший Кокечин к Газан-хану советник тут же нашептал повелителю, что девица может быть «не чиста». Путешествие продолжительное, ночи на корабле темные и страшные, а Марко Поло – рослый, красивый и обходительный мужчина.
Газан-хан обеспокоился и потребовал к себе Марко. Путешественник заверил повелителя, что доставил невесту в Персию в том виде, в котором получил ее в империи Юань.
Государь, тем не менее, приказал устроить Кокечин проверку на чистоту, которую девушка с успехом прошла. Сразу после этого состоялась свадьба.
Из-за подозрений со стороны ильхана в адрес Марко венецианцам пришлось прожить в Тебризе целых девять месяцев – гораздо дольше, чем они планировали.
Наконец Марко вернулся в родную Венецию, где в 1300 году женился на знатной даме Витале Бадоре, родившей ему трех дочерей.
А что же прекрасная Кокечин-ханум? Муж, убедившийся в ее неприступности на протяжении трехлетнего плавания, относился к супруге с любовью и уважением. К сожалению, семейная жизнь монгольской красавицы оказалась недолгой: в июне 1296 года Кокечин скончалась в возрасте двадцати двух лет.
Так сложилась судьба молодой женщины, которая совершила невероятное путешествие, увидела поразительные чудеса и доказала придирчивому жениху свою чистоту.
– Скидывай скорее, – приказал хан. Сербская княжна побледнела, как полотно, глядя на сидящего в клетке супруга. Прислужники хана закричали пьяными голосами, торопя.
– Не тяни, покажи все, – усмехнулся Тамерлан. – Видишь, мои люди изнывают от нетерпения.
Слезы хлынули из глаз Оливеры: словно по весне веселая дунайская вода враз пробила бобровую плотину.
– Не делай этого, любовь моя! – отчаянный крик ее мужа утонул в смехе и криках.
Тонкая рука красавицы потянулась к шнурку на рубашке.
В 1372 году от Рождества Христова над столицей Моравской Сербии славным городом Крушевацом разносился колокольный звон. Звон, к счастью, был радостным, а не погребальным и не извещающим об очередном нападении турок.
Светлая княгиня Милица Сербская, жена князя Лазаря Хребеляновича счастливо разрешилась от бремени очаровательной девочкой. Малышка была седьмым ребенком в семье, и благородные, чадолюбивые родители не могли нарадоваться на сие благословение Господне.
Окрестили девочку Оливерой.
Оливера воспитывалась в княжеском дворце со своими братьями и сестрами. Лазарь Хребелянович, большой сторонник просвещения и образования, пригласил из Византии учителей, которые обучали княжеских детей чтению, математике, греческому языку, латыни, философии и так далее.
Детство и отрочество Оливеры были исключительно счастливыми, но, к сожалению, счастье длилось недолго.
В 1389 году турецкий султан Мурад I, недовольный союзом Лазаря Хребеляновича с первым королем Боснии Твртко I, привел на Косово поле огромное войско.
Лазарь, понимавший, что одолеть турок в одиночку Моравской Сербии не под силу, обратился с пламенным воззванием ко всем сербским правителям:
Кто есть сербин и сербского рода,
Но на Косово, на бой не пришел он,
Не имел он от сердца порода
Не мужского и не девичьего,
От руки его ничего не родилося.
Ни румяно вино, ни пшеница бела,
Проклято его всяко колено.
На призыв князя явились немногие: все понимали, что идут на верную смерть.
Сербы сражались отчаянно. Одному из засадных отрядов удалось прорваться к шатру султана и убить Мурада I.
Разозленные турки захватили князя Лазаря в плен и немедленно обезглавили. На поле брани погибло много представителей сербской знати, а еще больше – при резне, которую турки учинили, ворвавшись в Крушевац.
Новый султан Баязид I Молниеносный сделал Моравскую Сербию вассалом Османской империи, обязал ее платить дань. Правителем края султан назначил Стефана Лазаревича, старшего сына покойного князя Лазаря.
Семнадцатилетняя Оливера, славившаяся своей красотой и статью, приглянулась тридцатипятилетнему Баязиду, и он забрал ее в свой гарем в город Эдирну – европейскую столицу османов.
Вскоре Оливера затмила для султана всех его жен. Сербская красавица оказывала на Баязида огромное влияние, добиваясь значительных послаблений как для брата Стефана, так и для своих страны и народа. Современные сербские историки убеждены, что замужество Оливеры в буквальном смысле спасло сербский народ от истребления османами в конце XIV столетия.
В 1393 году мать Оливеры, монахиня Евгения (бывшая княгиня Милица Сербская) приезжала в Эдирну и была принята с царскими почестями, что говорит об огромной любви Баязида к жене. Евгения просила у султана позволения перенести мощи святой Параскевы Сербской в Белград из Валахии. Баязид милостиво разрешил теще это сделать.
Немного позднее князь Стефан после вступления в союз с королем Венгрии Сигизмундом был заподозрен в изменнических намерениях. Лишь заступничество Оливеры помогло Стефану избежать гнева султана: напротив, молодой сербский князь даже укрепил свои позиции при османском дворе.
В целом жизнь Оливеры в гареме султана была вполне счастливой. Но и этому счастью настал конец.
В 1402 году великий эмир Тамерлан (Тимур), основатель и повелитель Империи Тимуридов, осадил Ангору (ныне – Анкара).
Эмир предложил султану Баязиду сдаться, но получил ответ:
«Если у тебя не хватает мужества встретиться со мной на поле битвы, может быть, ты снова примешь своих жен после того, как они трижды окажутся в объятиях чужестранца».
Эти неосторожные слова привели Тамерлана в бешенство. Вскоре началась знаменитая Ангорская битва, в которой султан Баязид Молниеносный потерпел сокрушительный разгром. Османская империя распалась.
Тамерлан самолично пленил Баязида, также он захватил и его любимую супругу, Оливеру.
По приказу Тамерлана Баязида держали в клетке, как собаку, кормили отбросами. Но Великий эмир хотел причинить поверженному врагу еще большее унижение. Хитрый и жестокий Тамерлан смекнул, что жена Баязиду дороже жизни, и в своем желании морально растоптать низвергнутого султана эмир решил действовать через красавицу Оливеру.
На одном из пиров Тамерлан приказал тридцатиоднолетней сербской княжне прислуживать ему и его соратникам в костюме прародительницы Евы. Баязид был вынужден смотреть на это унижение супруги. Султан кричал, умолял Тамерлана убить его, но не трогать Оливеру.
Когда Великий эмир и его придворные захотели большего, чем простого созерцания, бедный Баязид в буквальном смысле расшиб себе голову о толстые прутья клетки.
Раны были смертельными, и весной 1403 года султан Баязид скончался в возрасте сорока девяти лет.
Весной 1404 года Тамерлан по какой-то причине сменил гнев на милость и отпустил Оливеру.
Княжна вернулась в Сербию и на протяжении некоторого времени жила в монастыре в деревне неподалеку от Кладово. Вскоре она получила приглашение от своего брата Стефана Лазаревича прибыть в новую столицу Сербии – Белград.
Оливера стала ближайшим советником князя, особенно ее помощь была полезна в отношениях с восстановленной Османской империей: сыновей Баязида I она знала очень хорошо.
В 1427 году князь Стефан скончался. Белградом завладели венгры. Сербскому княжескому двору пришлось бежать в город Смедерево, который был объявлен временной столицей государства.
Оливера жила в замке своего племянника Георгия Бранковича, нового князя Сербии. В 1444 году сербская княжна Оливера, самая большая любовь в жизни султана Баязида Молниеносного, скончалась в возрасте семидесяти двух лет.
Эта женщина прошла через страшное унижение, но сохранила честь и человеческое достоинство. Как и ее высокородный супруг, султан Баязид.
Постель была измята. Хан, довольно усмехаясь, покуривал кальян, поглядывая на одевающуюся Тайдулу. Та, прекрасно зная, что на нее смотрят, не спешила. Сегодня красавица официально стала старшей женой, опередив множество юных претенденток. Другая на месте Тайдулы прыгала бы от счастья, но та была совершенно спокойна. Она заранее знала, что хан выберет ее.
Ведь у Тайдулы был один маленький секрет.
В 1323 году в Золотой Орде приключилась большая беда: умерла Баялун, старшая жена Узбек-хана. Узбеку на тот момент было сорок лет, в его распоряжении всегда был гарем из юных красавиц, любая из которых могла возвыситься.
Как водится, при дворе хана начали образовываться партии за ту или иную женщину. Могущественные кланы надеялись подвинуть свою представительницу поближе к повелителю, сделать ее старшей женой. Лишь прекрасная Тайдула находилась в стороне от этой схватки, полностью уверенная в своих силах.
Еще при жизни Баялун-хатун повелитель чаще посещал шатер Тайдулы, нежели матери своего наследника Тимурбека. При дворе гадали, как Тайдуле удалось приворожить хана. Злые языки утверждали, что красавица опоила Узбека колдовским зельем.
Но ларчик открывался значительно проще. Знаменитый берберский путешественник и купец Ибн Баттута, ссылавшийся на придворного лекаря Узбек-хана, писал:
«Султан любит ее за одну свойственную ей особенность, которая состоит в том, что каждую ночь он находит ее как бы девственницей».
Эта особенность была настолько весомой, что соперницам Тайдулы не помогли ни придворные партии, ни поддержка кланов, ни деньги. Старшей женой хана Узбека стала Тайдула.
К моменту возвышения у Тайдулы было два сына от хана – Тинибек и Джанибек, а вскоре родилась дочь, имя которой не сохранилось в истории.
Удивительно, но трижды рожавшая Тайдула сохраняла свою особенность, и хан Узбек, известный любвеобильностью, посещал жену каждую ночь. Конечно, если не был в походе.
В 1330 году старший сын хана Тимурбек неожиданно скончался. Узбек назначил наследником второго по старшинству отпрыска, Тинибека. Так Тайдула стала матерью наследника.
Вскоре Тинибек, назначенный наместником в Хорезме, вызвал недовольство отца, и Узбек приказал печатать монеты со своим именем и именем младшего сына Джанибека.
В дипломатических посланиях Золотой Орды этого периода использовались три имени – Узбек, Тайдула-Хатун и Джанибек.
Джанибек был умным, деятельным и жестоким молодым человеком. Мать видела в нем задатки настоящего хана и так же, как отец, отдавала ему предпочтение перед Тинибеком.
В 1341 году хан Золотой Орды Узбек скончался в возрасте пятидесяти восьми лет. Тайдула и Джанибек в тот момент находились в столице, в Сарае, что позволило им удержать власть в своих руках.
Однако значительное число ордынской знати желало видеть на ханском престоле Тинибека, которому трон принадлежал по закону. Был у Джанибека и другой конкурент – Хызрбек, сын Узбека от одной из его многочисленных жен. Хызрбек опирался на влиятельнейший ордынский клан и считался в борьбе за власть чуть ли не фаворитом.
Осенью 1341 года в Хорезме собрались представители высшей ордынской аристократии и назвали ханом Тинибека. Тинибек немедленно объявил братьев узурпаторами, вынес им смертный приговор и стал собираться в поход на Сарай.
Между тем Тайдула и Джанибек смогли устранить одного конкурента: Хызрбек был зарезан в своем шатре подосланным убийцей. Тинибек, понимая, что следующим может быть он, выступил в поход на столицу.
Но добрался он только до города Сарайчик (Старый Сарай). Здесь молодой хан решил официально вступить на ханский престол, но во время коронации был убит собственными эмирами.
Ханом Золотой Орды стал Джанибек. Всегда чистая Тайдула была довольна: она добилась своего, на трон сел ее любимый сын.
Став ханом, Джанибек подарил матери большие земли, с которых собирали дань его баскаки. В частности, Тайдуле достался город Тула, что впоследствии привело к ошибочному представлению, что Тула названа в честь ордынской ханши.
В русской летописи хан Джанибека величают «добрым». Этот повелитель Золотой Орды совершил лишь один набег на Русь за время своего правления: войско Джанибека дошло до городка Алексин, жители которого не желали платить дань. Алексин находится в 59 километрах от Тулы, так что нельзя исключать, что сына в поход отправила его мать, владевшая этими землями.
Хан Джанибек обложил налогами русское духовенство, но Тайдула в качестве компенсации выдала православной церкви грамоту о независимости церковного суда.
В 1357 году Джанибек присоединил к Золотой Орде азербайджанские земли. Возвращаясь из тяжелого похода, хан тяжело заболел.
Узнав о болезни сына, Тайдула отправила в Москву гонца за митрополитом Алексием, которого называли «святителем Московским и всея Руси чудотворцем». Про Алексия ходили слухи, что он обладает искусством врачевания.
Тайдула поручила сообщить Алексию, что захворала она: женщине очень не хотелось, чтобы кто-то прознал про болезнь хана.
Митрополит Алексий прибыл в Орду, но слишком поздно. Хан Джанибек уже скончался. Тогда Тайдула, страдавшая некой глазной болезнью, попросила русского святителя исцелить ее.
Алексий, используя святую воду, какие-то снадобья и коренья, вылечил ханшу, что православная церковь признала чудом.
Тайдула в награду за исцеление выдала святителю Алексию ярлык, освобождающий Русскую церковь от дани и поборов со стороны княжеской власти.
Вскоре после прибытия Алексия в Орду в ханстве началась междоусобица, названная в русских летописях «замятня». Митрополит поспешил возвратиться в Москву, где основал в 1365 году Чудов монастырь – название обители отсылает как раз к чуду с ханшей Тайдулой.
Победителем ордынской «замятни» стал Бердибек, сын Джанибека и внук Тайдулы. Бердибек не отстранил бабушку от государственных дел, относился к ней с огромным уважением и прислушивался к ее советам.
В 1359 году в Орде произошел переворот. Некий самозванец по имени Кульпа, объявивший себя сыном хана Джанибека, добился поддержки со стороны влиятельной аристократии и сверг Бердибека. Хан был убит.
После смерти законного правителя страна снова погрузилась в междоусобную войну: Кульпа и его сторонники сражались с верными покойному хану эмирами во главе с Наурузбеком.
В январе 1360 года Наурузбек разгромил войско Кульпы, убил хана-самозванца и двух его сыновей. Чтобы повысить свои права на трон Золотой Орды, не отличавшийся знатным происхождением Наурузбек решил взять в жены Тайдулу. Брак был заключен, и ханша снова оказалась на самой вершине власти.
Наурузбек, не имевший опыта государственного управления, во всем полагался на жену. Фактически женщина единолично управляла Ордой. Но правление ее было недолгим.
Эмиры устроили очередной заговор, пригласив «владеть Улусом Джучи» шибанида Хызра из Бухарского ханства. Хызр осадил Сарай и, вступив в сговор с ордынской знатью, добился выдачи Наурузбека и Тайдулы. Венценосная пара была казнена, а с ней – множество родственников Тайдулы, чингизидов.
Эта женщина, которая взошла на вершину власти благодаря своей интересной «особенности», доказала впоследствии, что у нее были также ум, талант и храбрость.
– Изъянов телесных нет, зубы хороши, чиста, – прошамкал старик-лекарь, закончив осмотр рабыни. Ахмед радостно осклабился и приказал красавице Гадире поскорее закутаться в покрывало. Лишние взгляды ни к чему, да и простудиться может товар-то…
Девчонка шустро метнулась в угол, но чернокожий разбойник только рассмеялся: не уйдет! Гадира, казалось, тоже поняла всю бессмысленность сопротивления. Вжавшись в стену хижины, она плакала, стараясь не смотреть на приближающееся чудовище.
Вдруг посреди широкой грудной клетки разбойника мелькнуло что-то серебристое. Гадира даже не поняла, что это был кончик сабли. Сабля, пронзившая чернокожего разбойника, принадлежала главарю шайки бедуинов-работорговцев по имени Ахмед. Ворвавшись в одну из хижин, он увидал вполне привычную картину: бандит из его шайки собирался полакомиться законной добычей. В иной раз главарь и не подумал бы вмешиваться, но красота вжавшейся в стену перепуганной девочки поразила его.
Ахмед сразу сообразил, что за такую на невольничьем рынке в Багдаде дадут немало золотых динаров, особенно если девочка останется чиста. Угроза чистоте была настолько велика, что медлить было нельзя: главарю пришлось зарезать товарища.
Ахмед приказал Гадире смыть с себя кровь разбойника, а затем, набросив ей на шею аркан, вывел из хижины. Караван с награбленным добром, плачущими девушками и девочками уже готовился тронуться в путь. Шли через пустыню. Гадиру главарь усадил на верблюда позади себя: опасался, что его сподручные могут покуситься на столь ценный товар.
Весной 784 года, на исходе восьмого дня тяжелого путешествия, караван прибыл в Багдад. Ахмед сразу же повез Гадиру на невольничий рынок. Красивой девочкой заинтересовались многие торговцы-перекупщики, но самую большую сумму сулил поставщик наложниц во дворец самого халифа Мухаммада ибн Мансура аль-Махди.
Правда, покупатель поставил перед Ахмедом условие: девочка должна пройти тщательную проверку как общего состояния здоровья, так и на чистоту. Проверку осуществляли три седобородых старца, служившие врачевателями при дворе халифа.
Гадира успешно прошла все испытания, и вскоре поставщик наложниц повел ее во дворец.
Так Гадира попала в гарем халифа, где жила несколько месяцев под бдительным присмотром евнухов. Халиф, занятый государственными делами, в гареме не появлялся. Зато девушек навещала супруга амира, знаменитая красавица Аль-Хайзуран бинт Ата. Хайзуран сразу приметила очаровательную юную невольницу, но решила не передавать ее мужу, а оставить для старшего сына, принца и наследника Мусы.
Муса родился в 764 году, и на момент прибытия Гадиры в Багдад ему исполнилось двадцать лет. Юноша отличался приятной внешностью: кожа у него была непривычно белая, глаза большие и выразительные, волосы светлые. Однако все впечатление портила заячья губа – рот у принца был буквально порван, и сквозь отверстие виднелись зубы.
В детстве наследника наградили обидным прозвищем «Муса-Закрой-Рот». Насмешки и издевки, пережитые в раннем возрасте, отразились на характере Мусы: он стал жестоким и подозрительным, постоянно ожидал от людей плохого.
Кроме того, у наследника регулярно случались вспышки гнева, в ходе которых он щедро раздавал тумаки своим придворным.
Родители Мусу не любили. Отец, халиф аль-Махди, вскоре стал жалеть, что назначил наследником старшего сына, а не младшего – красавца и умницу Харуна ар-Рашида.
Скорее всего, халиф изменил бы свое решение, но смелый и жестокий Муса был популярен в войсках, поэтому отец предпочел не испытывать судьбу. Аль-Махди назначил старшего сына Мусу наместником Джурджана (современный Иран), а младшего Харуна – наместником Туниса, Египта и Армении. Это решение халифа оказалось недальновидным: у Мусы и Харуна появились собственные армии, администрации, множество сторонников, что резко повысило вероятность междоусобной брани.
Мать принцев, прекрасная Хайзуран, заняла сторону своего любимчика – Харуна.
Когда Мусе доложили о смерти отца, он спешно собрал армию и выступил в поход. Через двадцать дней наследник добрался до Багдада, где стал новым халифом под тронным именем аль-Хади.
Мусе достались не только власть, деньги и величественные дворцы отца, но и его гарем. Халиф явился во дворец наложниц вскоре после коронации. «Муса-Закрой-Рот» сразу же обратил внимание на Гадиру.
Юная красавица была напугана внешним видом халифа. К тому времени зубы Мусы сильно ухудшились из-за неумеренного употребления сладостей, поэтому его дефект смотрелся еще более ужасающе. Халиф забрал Гадиру в свои покои, сделав ее любимой наложницей.
Очень скоро Гадира узнала, что ее повелитель – вспыльчивый, ревнивый и невероятно жестокий человек. Однажды у халифа гостили знатные арабы во главе с Али ибн Яктином. Именно Али ибн Яктин и записал чудовищный случай, свидетелем которого стала и Гадира:
«Вошел слуга и шепнул что-то на ухо халифу. Тот быстро поднялся… и на некоторое время вышел из комнаты. Потом он вернулся, тяжело дыша, рухнул на подушки и некоторое время отдыхал, пока не успокоился. С ним вошел евнух, неся поднос, накрытый куском ткани, и, дрожа, остановился перед ним… Потом халиф приказал: „Подними покрывало!“ Там на подносе лежали головы двух рабынь. И боже, за всю жизнь я никогда не видел более красивых лиц и более прекрасных волос… Тогда он спросил: „А знаете, что они сделали?“
„Нет“, – ответили мы. „Я поймал их под одеялом, занимающимися любовью, и убил обеих“. – Затем он сказал: „Мальчик, забери эти головы!“ и продолжил разговор, будто ничего не произошло».
Гадира поняла, что это жестокое «представление» было не для гостей, а для нее. Накануне Муса увидел свою любимую наложницу мило беседующей с одной из обитательниц гарема, звали которую Азра. Голова Азры и покоилась на злосчастном подносе…
Летом 786 года Гадира родила халифу сына Исмаила, а осенью аль-Хади скончался в возрасте двадцати двух лет. Скоропостижная смерть молодого и сильного мужчины вызвала слухи в народе. Говорили, что мать Хайзуран либо отравила Мусу, либо заставила одну из рабынь задушить его подушкой.
Как бы то ни было, новым халифом стал Харун ар-Рашид.
Согласно восточной традиции Харуну достались наложницы брата (законных жен у Мусы не было). Красавица Гадира покорила сердце двадцатилетнего халифа, и он женился на ней.
В отличие от «Мусы-Закрой-Рот», Харун обращался с Гадирой с лаской и уважением, но счастливая семейная жизнь бывшей наложницы продолжалась недолго. В 789 году Гадира заболела и умерла в возрасте восемнадцати лет.
Такова печальная история наложницы халифа с заячьей губой. Сколько еще таких несчастных девочек было в мировой истории? Не счесть…
Девочка метнулась в сарай, громадный чернокожий бербер – за ней. Аврора кричала, брыкалась, звала на помощь – тщетно. Разбойник скрутил ей руки и ноги толстой веревкой и, забросив на плечо, направился к лошадям.
Она ехала, уткнувшись лицом в липкую спину бербера, не понимая, – темная кожа ее хитителя липкая от пота или от ее слез.
Аврора прекрасно знала, что ее ждет, и предпочла бы умереть, если бы могла.
Ее звали Аврора, что с латыни переводится как «рассвет» или «утренняя заря». Девочка родилась в 937-м году в королевстве Памплона – так называлось до 1162 года королевство Наварра.
Родители Авроры были басками. Провинция, в которой жила семья девочки, граничила с Кордовским халифатом, поэтому там было очень неспокойно. Время от времени арабские или берберские разбойники нападали на селения басков, угоняли жителей в плен, отдавая предпочтение красивым девушкам и девочкам.
Когда Авроре исполнилось тринадцать лет, старшая подруга Арима рассказала ей, что мусульмане делают из угнанных в плен красивых девушек «джарий» или «рабынь для удовольствий». Аврора была крайне напугана этим рассказом и с тех пор больше всего боялась, что ее похитят и сделают джарией.
Но подруга лишь посмеялась над Авророй. Дело в том, что девочка не отличалась красотой и даже, как говорили, немного походила на очень смазливого мальчика. Едва ли арабские и берберские торговцы могли на такую позариться.
Напрасно смеялась Арима! В 952 году берберы совершили очередной набег на баскские земли Памплона и захватили множество красивых рабынь. Среди несчастных была и пятнадцатилетняя Аврора.
Вскоре девочка оказалась в Кордове, где была продана в гарем халифа Аль-Хакама II. Советник халифа выбрал похожую на мальчика Аврору из сотни очаровательных рабынь, привезенных на невольничий рынок халифата со всего Средиземноморского побережья.
В Кордове никто не был удивлен, что выбор советника остановился именно на юной басконке. Дело в том, что тридцатисемилетний Аль-Хакам II открыто держал мужской гарем, и женщины его совершенно не интересовали. Из-за своих предпочтений халиф не мог завести наследника, что создавало напряженность в стране и в обществе. Ни о чем не подозревающей Авроре предстояло решить это затруднение.
При дворе халифа девочку назвали Субх, что по-арабски означает все та же «утренняя заря». Оказалось, что быть рабыней для удовольствий, джарией – это значит много учиться. Повелителю нужны не только игры на ложе, но и добрая беседа, музыка, стихи.
Лучшие учителя Кордовы обучали Субх поэзии, музыке, истории, философии и даже астрономии. Девушка оказалась талантливой ученицей, она быстро освоила арабский язык, научилась играть на нескольких музыкальных инструментах, могла поддержать беседу практически на любую тему.
Своего «суженого» Субх с момента приезда ни разу не видела. Лишь на третий год пребывания «утренней зари» в гареме Аль-Хакам II явился к ней в покои. Халиф был поражен красотой Субх, а также ее несомненным умом и образованностью.
Вскоре «утренняя заря» стала для халифа незаменимым человеком.
В 962 году в Кордове двадцатипятилетняя Субх родила супругу первенца – Абд ар-Рахмана. Через три года у пары появился еще один сын – Хишам.
К этому моменту Субх была уже самой влиятельной женщиной Кордовского халифата.
Сорокасемилетний Аль-Хакам обожал молодую жену, дарил ей земли, деньги, всевозможные украшения. До наших времен сохранился знаменитый «Ларец из Саморы» – уникальное изделие из слоновой кости, в котором Субх хранила свои драгоценности.
В отличие от многих других восточных правителей, Аль-Хакам не был деспотом. О такой свободе, что была у подданных халифа Кордовы, многие европейцы того периода и мечтать не могли.
Своей жене Аль-Хакам разрешал гулять по улицам столицы, но только в мужском платье и под вымышленным именем Джафар.
По ночам халиф довольно часто посещал покои супруги, но все же чаще он спускался в свой любимый мужской гарем. Субх понимала, что конкурировать с красивыми мальчиками, коих во дворец привозили со всех сторон света, она не может, и основные усилия направила на воспитание сыновей, а также на придворные интриги, в которых она была мастерица.
В 967 году халиф для управления имениями своего старшего сына Абд ар-Хармана поставил двадцативосьмилетнего Мухаммада ибн Абу-Амира, более известного как Аль-Мансур. Это был высокий, черноволосый красавец с небольшой аккуратной бородкой и пронзительными глазами.
Эти глаза поразили тридцатилетнюю Субх в самое сердце! «Утренняя заря» вдруг вспомнила, что она – женщина, а вовсе не Джафар. Субх и Аль-Мансур стали тайно встречаться во дворце старшего сына халифа.
Умм Валад, то есть мать детей правителя, стала всячески покровительствовать возлюбленному. Субх добилась от халифа назначения Аль-Мансура начальником монетного двора, также по ее просьбе Мухаммаду были выделены богатые земельные наделы. Немолодой и серьезно больной Аль-Хакам либо не подозревал об измене жены, либо смирился с этим.
В 970 году в семье халифа произошло большое несчастье – скоропостижно скончался восьмилетний принц Абд ар-Рахман. Новым наследником престола стал пятилетний Хишам.
Вездесущий Аль-Мансур был назначен управляющим поместьями Хишама, и теперь для встреч с возлюбленным Субх стала ездить в имение младшего сына.
Осенью 976 года халиф Кордовы Аль-Хакам II скончался в возрасте шестидесяти одного года. На следующий день на престол был возведен одиннадцатилетний Хишам II. Субх сразу после смерти мужа приказала сжечь мужской наряд, который она носила под видом Джафара, и заказала у портных самую лучшую женскую одежду.
Она любила мужчину и хотела быть женщиной.
Регентами при малолетнем халифе стали Субх, визирь Аль-Мансур, а также хаджиб Джафар Аль-Мусхафи – самый влиятельный чиновник страны.
Субх при этом стала верховной правительницей халифата: без ее решения ни одно серьезное решение в сфере государственного управления не могло быть принято. Аль-Мансур и Аль-Мусхафи сразу же начали борьбу за власть. Субх приняла сторону своего возлюбленного.
Весной 978 года Аль-Мансур убедил Субх сместить Джафара с должности хаджиба, обвинив его в растрате казенных средств. Новым хаджибом стал Аль-Мансур. Сразу после назначения Мухаммад приказал заковать своего предшественника в оковы. На протяжении некоторого времени хаджиб возил поверженного соперника за собой, будто собаку, а затем приказал его казнить.
В 979 году произошло покушение на четырнадцатилетнего халифа Хишама. Некий Джаузар, бывший военный, пытался зарубить повелителя во время аудиенции, но был обезоружен и убит телохранителями. Аль-Мансур убедил Субх обезопасить ее сына, заперев его во дворце. По сути дела, с 980-го года Хишам стал пленником.
Субх внушала халифу, что его предназначение не управлять государством, а молиться, изучать Коран, показывать подданным пример настоящего благочестия. Мало-помалу мать и визирь Аль-Мансур изъяли у Хишама все рычаги власти. Даже став совершеннолетним, халиф не имел возможности управлять государством.
Вскоре Субх к своему ужасу заметила, что Аль-Мансур устранил от власти не только ее сына, но и ее саму. Кроме того, она больше не интересовала визиря как женщина. Аль-Мансур создал в своем великолепном дворце гарем из юных дев и отдыхал там от государственных дел.
«Утренней заре» было уже шестьдесят лет, но она тяжело пережила предательство. Субх хотела во что бы то ни стало наказать Мансура. В 997 году она объявила народу, что законный халиф Хишам II вероломно отстранен от власти визирем Аль-Мансуром. Жители Кордовы возмутились и изъявили готовность к мятежу. Поддержку халифу выразили многие военачальники, в том числе Зири ибн Атийя, наместник кордовских владений в Северной Африке.
Аль-Мансур проявил невиданную изворотливость. Визирь сделал вид, что он полностью покорен халифу и смиренно испросил аудиенции у Хишама. В ходе встречи обаятельный визирь очаровал молодого аскета-книжника до такой степени, что Хишам выступил на стороне Аль-Мансура против своей матери.
Визирю было поручено управление государством от имени халифа. Хишам же продолжил свои занятия религией. Субх, потерпев поражение, удалилась в свое имение, где жила практически безвыездно.
В 999 году, на самом пороге нового века, «утренняя заря» Субх умм Валад скончалась в возрасте шестидесяти двух лет.
Так сложилась жизнь женщины, которую супруг хотел видеть в роли юноши, но женское начало в ней вытравить он так и не сумел.
Император наконец закончил свои дела, отвернулся к стене, да и захрапел раскатисто. Бедная Сын Ян прислушивалась к каждому шороху. Юная красавица знала: завтра ей придется жестоко расплатиться за сегодняшний визит государя.
Она трогала старые синяки на руках, ногах, на других местах и горько плакала.
В 1315 году в вассальном государстве Коре, стоящем на грани распада, в семье феодала Ки по имени Чао родилась девочка, которой дали имя Сын Ян.
Сын Ян не отличалась крепким здоровьем, однако была не по годам умна и отважна. Отсутствие интереса со стороны родителей, уделявших все свое внимание любимому сыну Чхолю, закалило характер девочки, научило ее бороться за выживание в самых сложных ситуациях.
В 1333 году власти Коре должны были отправить ко двору монгольского императора Юани (будущий Китай) огромную дань, включавшую самых красивых девушек.
Сын Ян, несмотря на тяжелое детство, отличалась невероятным изяществом и красотой, вполне способными заинтересовать императора. Вместе с другими отобранными «счастливицами» Сын Ян была доставлена в столицу государства Коре – род Кэген.
Здесь правительственные чиновники провели строгий отбор, оставив только самых идеальных красавиц. Отбракованные были либо отправлены к родителям, либо пополнили столичные «дома красных фонарей».
Сын Ян оказалась среди избранных и летом 1333 года прибыла в великую монгольскую империю Юань.
Кореянку привезли ко двору императора Тогон-Тэмура, которому суждено было стать последним монгольским правителем Поднебесной. Сын Ян была назначена личной рабыней государя, однако у юной чужестранки был свой план – она решила стать «властительницей сердца» императора.
Конечно, воплощение этого плана оказалось делом непростым. У Тогон-Тэмура была красавица-жена Данашили, а также множество наложниц. В худой девушке из вассального Коре ни одна из возлюбленных Тогон-Тэмура соперницу не разглядела, так что Сын Ян могла относительно спокойно жить при дворе.
Благодаря хорошему питанию кореянка быстро расцветала: набирала вес в нужных местах, приобретала соблазнительные округлости. Кроме того, Сын Ян усиленно учила китайский и монгольский языки и вскоре овладела ими в совершенстве. Достигла девушка огромных успехов также в пении, искусстве танца, красноречии, каллиграфии.
Теперь она была готова завоевать сердце Тогон-Тэмура – и это не ускользнуло от глаз ревнивой Данашили.
Императрица стала придираться к рабыне, обзывала ее и даже била. Однако Сын Ян все-таки добилась своего: Тогон-Тэмур обратил на нее внимание. Ночью государь явился в опочивальню кореянки. Красавица была счастлива, но наутро ей пришлось заплатить за визит Тогон-Тэмура: Данашили избила соперницу.
Император узнал об этом и, рассердившись, сделал Сын Ян своей любимой наложницей. Кроме того, девушке было пожаловано новое, монгольское имя – Олджэй-хутуг. Впрочем, при дворе ее называли на корейский манер – Ки.
Данашили, которая была на два года младше Сын Ян, никак не могла родить государю наследника. Осознание того, что кореянка может забеременеть от императора, заставляло Данашили скрежетать зубами и совершать все более жестокие поступки. Императрица била Сын Ян по животу, таскала ее за волосы по дворцу, подсылала своих рабынь, чтобы те издевались над бедняжкой.
Но в 1335 году мучениям Ки пришел конец. Старший брат императрицы Данашили был обвинен в подготовке восстания против Тогон-Тэмура. Государь, которому бесплодная супруга давно была как кость в горле, приказал казнить Данашили вместе с братом. Сразу после казни император хотел жениться на своей корейской наложнице, однако вмешался всемогущий канцлер Баян. Советник убедил императора взять в жены одиннадцатилетнюю Баян-Хатун, родственницу канцлера из влиятельного монгольского племени хонгират.
Тогон-Тэмур послушался советника, что резко уменьшило шансы Ки занять трон. Тем не менее, красавица не сдалась. Воспользовавшись тем, что Баян-Хатун не могла родить императору дитя в силу возраста, кореянка решила во что бы то ни стало понести от Тогон-Тэмура.
Ки использовала все свои чары, чтобы император постоянно посещал ее половину во дворце. Усилия не прошли бесследно: в 1338 году Ки родила государю сына Аюшридара, будущего хана Северной Юани. Благодаря рождению сына Ки смогла подняться до статуса второй жены. Теперь ее главным соперником был канцлер Баян, опекавший юную императрицу Баян-Хатун.
В 1340 году Ки убедила Тогон-Тэмура, что канцлер опекает свою родственницу слишком близко. Император был взбешен и приказал казнить Баяна. Ки была официально провозглашена второй императрицей и матерью наследника трона.
Однако Ки было мало: добившись огромного влияния в империи, она впервые задумалась о том, чтобы устранить от власти своего супруга.
Кореец Пак Пульхв, которого называли «личным евнухом императрицы», по приказу императрицы Ки стал вести агитацию в войсках за Аюшридара. Тогон-Тэмур узнал об этом и был потрясен: император не ожидал, что горячо любимая женщина начнет строить козни против него. Несмотря на огромную физическую и душевную зависимость от Ки, Тогон-Тэмур временно сослал кореянку со двора.
В 1356 году Ки ждал новый удар. В Коре военачальник Баян-Буха, родной брат Ки, был обвинен в заговоре против правителя Конмин-вана, ставленника монголов. Конмин-ван приказал казнить не только Баян-Буха, но и всю семью императрицы Ки.
Ки умоляла Тогон-Тэмура покарать Конмин-вана за его ужасающее преступление, однако император отказался это сделать: к тому моменту он больше доверял вассалу Коре, чем жене. В 1364 году императрица пыталась посадить на трон Коре военачальника Таш-Тэмура. Тогон-Тэмур, к тому моменту рассорившийся с Конмин-ваном, согласился отправить войско Таш-Тэмура в Коре, однако во время переправы через реку Ялуцзян армия Юань была разбита.
Неспокойно было и в Пекине: здесь развернулась междоусобная война между сторонниками и противниками наследника Аюршридара. В середине 1364 года полководец Болод-Тэмур вынудил Аюршридара и Тогон-Тэмура бежать из Пекина под защиту родственника императорской семьи Хухэ-Тэмура.
Ки сбежать не успела и оказалась пленницей грубого вояки Болод-Тэмура. В 1365 году Аюршридар и Хухэ-Тэмур отбили Пекин у своих врагов и освободили Ки. Вскоре стало известно о преждевременной смерти Баян-Хатун: это значило, что Ки стала первой императрицей.
В 1367 году в южной части Китая была создана новая династия, основателем которой стал выходец из крестьянского сословия, участник антимонгольского восстания Красных повязок Чжу Юаньчжан. Повстанцы Юаньчжана быстро набрали силу и начали экспансию в Северный Китай.
В 1368 году в ходе нового восстания Красных повязок пал Пекин, и Тогон-Тэмуру с женой и сыном пришлось бежать в северную столицу Юань – город Шанду.
Китаец Чжу Юаньчжан объявил себя императором новой династии – Мин. Монгольскому владычеству в Поднебесной пришел конец. В 1369 году Тогон-Тэмур утратил и Шанду. Династии Юань пришлось переместиться еще дальше на Север, в Инчан (Внутренняя Монголия). Здесь император Тогон-Тэмур скончался в возрасте сорока девяти лет.
Трон перешел к Аюшридару, который стал императором Северной Юани – осколка огромной империи Юань. Известно, что императрица Ки сопровождала сына во время путешествия в Инчан, но в конце 1370 года она внезапно пропала, ее след совершенно затерялся. Куда исчезла императрица Ки – тайна истории, которую до сих пор никто не разгадал.
По мнению одних историков, женщина умерла, не выдержав тягот изгнания, по мнению других – она просто устала от власти, дворцовых интриг и удалилась на покой.
Сарафан затрещал и порвался. Несчастная крошка закричала что есть силы, взбрыкнула ногой, угодив во что-то мягкое. Крымский татарин выругался на своем наречии, схватил девочку и поволок к лошади.
– Спасите, кто в Бога верует! – голосила Надя, прекрасно зная, что никто ее не услышит.
Разбойник, гнилозубо ухмыляясь, вытащил из седельной сумки веревку и одним движением крепко-накрепко привязал Надю к собственной спине. Легко вскочил в седло и, пришпорив скакуна, поскакал в степную даль.
Надя, рыдая, смотрела, как пылает ее родная деревенька, как поднимается над ней черный дым. Там остались мать, отец, братья и сестры. Надя еще не знала, что ей предстоит стать сладким подарком для султана.
Надя родилась в 1627 году на русских землях, граничивших с Крымским ханством. В 1640 году в возрасте тринадцати лет во время очередного набега крымских татар была захвачена в плен и доставлена в Бахчисарай для продажи на местном невольничьем рынке.
Миловидную девочку приметил и приобрел распорядитель гарема крымского хана Бахадыра I Герая. Бахадыр, находившийся в вассальной зависимости от османов, как раз собирался сделать султану Мураду IV «сладкий подарок» – дюжину красивых девиц разных национальностей и цвета кожи.
Так Надя оказалась в Константинополе, в изумительном дворце Топкапы. Присланные крымским ханом девушки должны были поступить в сераль Мурада IV, однако гарем султана оказался переполнен, его обитательницы воспротивились пополнению, и было решено временно передать новоприбывших красавиц во дворец Кесем, матери султана, одной из влиятельнейших женщин в истории Османской империи.
Валиде-султан поручила своей дочери Атике обучить Надю, получившую новое имя Турхан Хатидже, всем гаремным премудростям. Кесем решила, что славянка станет «сладким подарком» для ее младшего сына, двадцатипятилетнего Ибрагима, которого в народе прозвали Безумным.
Турхан Хатидже успешно прошла обучение и вскоре была представлена Ибрагиму. Наследник был потрясен красотой славянской девушки: высокая, стройная, белокожая красавица с голубыми глазами выделялась на фоне других невольниц.
Ибрагим немедленно сделал Турхан Хатидже своей наложницей.
Между тем отношения Ибрагима с султаном ухудшались с каждым днем. Мурад, казнивший ранее трех своих братьев, не видел наследника и в последнем оставшемся в живых брате. Ибрагим считался безумцем, и единственное, что его по-настоящему интересовало в этой жизни, – это женщины.
В январе 1640 года Мурад решил передать трон Османской империи уже упомянутому крымскому хану Бахадыру I Гераю. Своего брата султан приказал казнить. Лишь вмешательство матери Кесем-султан в самый последний момент спасло Ибрагима от острых янычарских сабель.
Скорее всего, Мурад осуществил бы вторую попытку и все-таки добрался бы до брата, однако весной 1640 года султан внезапно скончался. Ибрагим вступил на престол. Наложница Турхан Хатидже была провозглашена Хасеки-султан, то есть первой и законной супругой.
Все бы хорошо, но вот только у султана Ибрагима – единственного из всех османских повелителей – было целых восемь «первых и законных» жен. И Турхан была любимой женой лишь краткий промежуток времени: дело в том, что Ибрагим, отличавшийся невиданным распутством, предпочитал либо девственниц, либо толстушек.
Зимой 1642 года Турхан Хатидже, уже ставшая забывать, что ее когда-то звали Надей, родила султану Ибрагиму наследника – Шехзаде Мехмеда. Таким образом, Турхан стала Первой Хасеки.
Рождение Мехмеда вызвало огромную радость как при дворе, так и в народе, но вот султан сразу после рождения сына утратил к Турхан интерес. Ибрагим практически перестал посещать славянскую красавицу и большую часть времени проводил в покоях армянки Шивекар-султан, которую называли самой толстой женщиной в столице.
Турхан Хатидже была вынуждена смириться: Первая Хасеки получала свои законные тысячу асперов из казны и растила сына, надеясь, что в будущем он станет султаном.