«Кончив, таким образом, одно славное дело, вам предстоит другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных»
Хасан смотрел вперед уставшим взглядом. Вот уже второй день колонну, состоящую из черкесов, вели в Туапсе, чтобы отправить на кораблях в Самсун, или Стамбул, или еще какой турецкий порт. Каждые несколько часов к колонне присоединялись новые люди со своими детьми, пригоняемые имперскими солдатами из аулов, недалеко от которых вели измученных людей. Иногда это были целые селения, а иногда – несколько семей или же только дети, что каждый раз приводило в безмолвный ужас и отчаяние всех плененных.
Хасан крепко держал Салима, своего десятилетнего сына, за руку, боясь, что тот пропадет или упадет от усталости. В этом случае его бы просто убили, чтобы не останавливать всю колонну. Мужчина постоянно пребывал в раздумьях. За все время он лишь несколько раз спросил сына, как он себя чувствует, и, получив удовлетворительный ответ, снова погружался в свои мысли.
Благо, солдаты позволяли ссыльным черкесам брать с собой еду, поэтому голодными дети не оставались. Но про усталость такого не скажешь. Несколько километров назад конвоиры убили семнадцатилетнего парня, который от измождения не смог идти дальше. Несколько мужчин хотели было понести юношу на руках, лишь бы он избежал незавидной участи, но им запретили, а парня застрелили прямо на глазах его матери. Та от горя сошла с ума и накинулась на одного из солдат. Ее тут же расстреляли и бросили тело рядом с мертвым сыном, и караван с пленными черкесами двинулся дальше.
Через некоторое время к плененным черкесам присоединилось две семьи с детьми и стариками. Взглянув на одну из вновь прибывших, высокую девушку лет двадцати пяти с длинными черными волосами, наполовину прикрытыми развязавшимся платком, молочного цвета кожей и нежными чертами лица, Хасан вспомнил свою прекрасную Зару, беременную их третьим ребенком, которого ему не посчастливится увидеть. Он вспомнил торжественную свадьбу, которую устроили их родственники, рождение Салима, их первенца, который теперь покорно шел за ним, крепко ухватившись за отцовскую руку. Сразу же ему на память пришло лицо жены, скованное ужасом, когда, ближе к вечеру, Бай, молодой соседский парень громко забарабанил в дверь, и весь запыхавшийся ввалился в дом чтобы сообщить новость, которая изменила всю их жизнь.