Величайшее в жизни счастье – это уверенность в том,
что нас любят, любят за то, какие мы есть,
или скорее, несмотря на то, какие мы есть.
Виктор Мари Гюго
Пока я замер, в буквальном смысле, ослеплённый красотой моей девушки, обруч на моей голове пульсировал всё больше, рассылая по телу волны озноба. Боль начала усиливаться, и тут моя спутница внезапно вскрикнула, прижав руку к кулону, висевшему на её груди. Он внезапно раскололся и осыпался мелкой пылью, а головная боль у меня сразу же прошла. Тут меня внезапно скрутило и чуть не вырвало, но я с трудом удержал позыв. Наваждение внезапно спало, а я срочно стал искать объяснение в сети.
– Обнаружена пси атака А класса.
– Источник атаки ликвидирован.
Выскочили сообщения перед моими глазами. Тут же сеть дала наводку на то, что это за история здесь произошла. У некоторых родовитых аристократов есть мода носить с собой артефакты, влияющие на восприятие партнёра. Если человек испытывает к данному объекту симпатию, то артефакт позволяет усилить чувства и в некоторых случаях привязать человека. Учёные до сих пор не нашли объяснение этому эффекту и не могут сказать, насколько чувства после этого остаются искренними, но, как правило, справиться с действием артефакта до сих пор считалось невозможным. В некоторых родах это считалось нормой, так как браки в таких семьях редко заключаются по любви, и такие артефакты позволяли уравнять чувства обоих супругов. Основным условием применения является то, что носитель артефакта должен быть хоть и слабым, но псионом, и должен испытывать чувства к объекту, на который воздействует.
Исходя из полученной информации, получалось, что Кэтрин решила пойти на риск и воздействовать на меня с целью получить ответную реакцию. С одной стороны, её понять можно, но, с моей стороны, это выглядит пошло и аморально, поэтому я подошёл к ней и, резко схватив её за обе руки, произнёс,
– Что ты хотела сейчас сделать?
– Я. Я не. Но как? – невнятно бормотала она, не зная, что ответить мне.
– Ты хотела приручить меня как собачку и посадить на поводок? Для этого ты использовала данный артефакт? Запомни, я не твой раб или слуга, – произнёс я и, отпустив руки, слегка оттолкнул от себя, после чего развернулся и направился в сторону своего ангара, оставив её стоять рядом с лимузином.
– Я не. Я не хотела так, – крикнула она мне в спину.
– Ты ничего не понял, – прокричала она и внезапно зарыдала навзрыд.
Я шёл по туннелю, намереваясь больше никогда не связываться с данной особой, но не пройдя и двадцати шагов, я не выдержал и, остановившись, оглянулся.
Кэтрин сидела на полу и рыдала. От увиденной картины моё сердце сжалось, и я ничего не смог поделать с собой. Вернувшись к ней, я присел на колени и попробовал успокоить её.
Вот как? Как у них так получается? Сами во всём виноваты, но в итоге нам ещё и оправдываться приходится. Я не знаю, в какой мир я попал: в свой или в параллельную вселенную, но женщины, походу, везде одинаковы. Возможно, она и не специально это сделала, а потому, что так принято в их среде. Но в итоге я ещё и успокаиваю её. Анализируя произошедшее, я пришёл к выводу, что ничего плохого она не хотела сделать. Девчонка влюбилась в меня и, видя, что я игнорирую её, решила прибегнуть к гарантированному средству, как это делали её предки в роду, просто привязав меня с помощью артефакта. То, что она пошла на такой шаг, говорит уже о многом. Значит, она решила связать свою жизнь со мной, только вот по мне она выбрала самый недостойный способ, но сейчас уже ничего не вернуть вспять, нужно попробовать начать всё с самого начала.
– Успокойся, иначе мы опоздаем в «Оазис», – произнёс я, определившись, что мне делать дальше.
– Ты меня не любишь. Зачем тогда это всё? – проговорила она сквозь слёзы.
– А вот об этом судить пока рано, но поверь мне, я не позволю за меня решать, кого мне любить, а кого ненавидеть. Давай забудем про инцидент и попробуем начать наши отношения сначала.
– Ты меня ненавидишь за это, я чувствую, – прошептала она, не отнимая рук от лица, но постепенно успокаиваясь.
– Как говорят у меня на родине: От любви до ненависти один шаг. И ты чуть не заставила его сделать. Ты мне нравишься, но я не позволю никому, даже тебе, за меня решать, кого любить, а кого ненавидеть. Давай, приводи себя в порядок и садись в машину, у нас очень насыщенный вечер, – сказал я, помогая ей подняться.
Чем хороши современные технологии, так это качеством материалов и невозможностью испачкать их. Как по мановению волшебной палочки её вечернее платье расправилось и очистилось от следов грязи. Взяв девушку под руку, я усадил её в машину. После чего уселся рядом, а автопилот направил машину по заложенному маршруту.
Ехали молча, но я замечал, как она бросает на меня косые взгляды, при этом, достав устройство, похожее на зеркальце, водит перед лицом, отчего краснота от слёз исчезает из глаз. Это что-то мини-доктора, который используют женщины в своём обиходе. Мне даже стало интересно, и я залез в сеть, чтобы понять, что это за устройство. Как оказалось, я прав, он использует те же волны, что и медицинская капсула, и с его помощью можно убрать морщины с лица и не только. Функций там очень много, да и сама модель, которой пользуется Кэтрин, очень дорогая.
Тут она внезапно спросила,
– Ты – аристократ? Ведь ты – псион и, судя по всему, неслабый.
Её вопрос был ожидаем, а вот, что ответить, я до сих пор не решил, поэтому решил сказать полуправду.
– Скорее всего, бастард, и у меня есть небольшой артефакт от подобных воздействий, – ответил я, посмотрев на неё. Даже без действия артефакта девушка выглядела сногсшибательно. То, что меня тянуло к ней, меня не удивило, такая красотка сведёт с ума любого и без всяких артефактов.
– Значит, всё-таки аристократ.
– Как и ты, насколько я понимаю. Не расскажешь, что одинокая девушка-аристократ делает во Фронтире ещё и практически без охраны? – спросил я.
– Сбежала от родителей, – ответила она.
Тут наш лимузин подъехал к дорогому ресторану, считающемуся самым лучшим на станции. В него пускали только тех, кто имел статус жителя станции. Как только я прибыл на неё, то неверно понял количество проживающих на станции, отчего у меня сложилось о ней неверное впечатление. Официально на станции проживало почти двенадцать тысяч человек, но это те, кто имеют первый и второй статус гражданства, к которым отношусь и я. Помимо них, на станции обитает около ста шестидесяти тысяч человек, из них около ста двадцати тысяч – временно проживающие, такие как Кэтрин и, к примеру, наёмники, арендующие у меня ангар. Владельцы станции стараются придерживаться статистики в десять процентов, от общего числа жителей, это позволяет относительно небольшой группе людей чувствовать себя вполне комфортно. На самом деле станция может принять в полтора раза больше жителей, чем есть всегда, но часть станции пустует, чтобы не создавать переизбыток арендных площадей и не подрывать налаженную экономику станции. Я потратил достаточно большое время на изучения тонкостей жизни на этой станции и пришёл к выводу. Что получить гражданство на ней не так и просто. Именно в тот момент, как я появился на ней, приняли новых поселенцев, около восьми тысяч человек и пять человек, купивших крупную недвижимость, оказывается, ждали уже более полугода возможности получить гражданство. Поэтому мне очень повезло попасть сразу в число счастливчиков.
На входе нам пришлось сдать всё оружие, которое упаковали в отдельный контейнер, открыть который можно только по отпечатку ладони одного из нас. С собой разрешили оставить только холодное оружие. Я оставил десантный нож, а Кэтрин, как оказалось, имела спрятанный длинный кинжал. Местные подражали аристократам, и часть традиций взята от них, как и этикет. В принципе, во Фронтире они являлись своеобразными аристократами, если сравнивать с Содружеством.
Дальше живой хостес, одетый в старинный костюм слуги, проводил нас к отдельно стоящему столику, расположенному рядом с небольшим, искусственным водопадом. Так как в меню я не разбирался, то заказал стандартную подачу блюд на усмотрение шеф-повара.
Блюд было много, и нам их подносили по очереди, нас обслуживали два официанта, которые стояли неподалёку, не мешая вести разговор. Решив всё-таки прояснить некоторые моменты, я достал специальный прибор, в простонародье называемый «глушилка». Но перед этим я проверил сканером в ручном интеркоме наличие прослушки. Конечно, она была вмонтирована непосредственно в наш стол. Прежде чем включить «глушилку», выяснил частоту работы подслушивающих устройств и, только настроив нужные мне параметры, включил её.
– Мы не закончили наш разговор, так кто ты на самом деле и как оказалась на этой станции? – спросил я.
– Мне кажется, это некорректный вопрос, – ответила она.
– Но за тобой вообще-то должок, – сказал я, намекая про попытку меня привязать с помощью артефакта.
– Ты не так всё понимаешь, я не хотела тебя подчинить, я хотела провести с тобой всю свою жизнь. Последнее время я не находила себе места, ты постоянно занят, на мои сообщения не отвечаешь, меня полностью игнорируешь, а я – живой человек. Ты. Ты… – внезапно она опять начала плакать, и я не знал, что предпринять. Она мне была небезразлична, я сам испытывал некое магнетическое влечение, такого не было со мной с подросткового возраста. Признаться себе, что я влюбился, было страшно, тем более, зная, что мне отмерено не так и много времени. Я уже успел изучить всё, что возможно, про нанороботов, и найденная информация меня не радовала. Считалось, что это идеальное оружие для контроля и подчинения человека. Случаев избавления от них зафиксировано в сети не было. Максимальный срок жизни человека при введении их в организм человека составлял пять лет. Профессор, скорее всего, обманул меня, но надежду я всё-таки не терял, хотя и шансы избавиться от них у меня были мизерные. Пока я думал, что предпринять, она успокоилась и принялась убирать следы слёз с лица.
– Просто я учился, очень много учился, ещё тренировки с наёмниками, времени у меня просто не было, – сказал я.
– Между обучением проходит восемь часов, и ты мог уделить мне хотя бы час, – ответила она обиженно.
– Я сократил промежуток между обучением до часа.
– Но это невозможно, нейросеть не даст продолжить обучение, так как это очень вредно для мозга и человек может сойти с ума.
– У меня нет нейросети, но есть феноменальная память, что позволяет мне осваивать информацию в ускоренном режиме, – ответил я.
– Так ты неполноценный? – спросила она, не веря.
– Да вроде нормальный. Руки-ноги на месте, с головой проблем нет, – ответил я, демонстративно осматривая себя.
– Прости, я не это имела в виду. Так называют людей, у которых нет нейросетей, ещё их называют ущербными, но, не подумай, я не считаю тебя таким, – поспешно ответила она.
– Нейросеть мне не получится поставить, особенности организма, но зато у меня установлены современные имплантаты, которые практически полностью нивелируют её отсутствие. Поверь, я и сам не рад этому, но других вариантов нет. Возможно, в будущем смогу решить этот вопрос, но в ближайшее время это не получится. Но ты так и не ответила на мой вопрос, – напомнил я.
На минуту задумавшись и посмотрев на «глушилку», лежащую на столе, решившись, она ответила.
– Мой род воевал с одним из Великих Родов, и хотя шансы решить вопрос военным путём был, мы проиграли. В качестве контрибуции наш Род должен был влиться в Род победителей. Для этого мой отец, должен был отказался от власти, передав право управления родом мне, а я должна была выйти за наследника Великого Рода. Таким образом, нас поглощали, сделав вассалами, и я даже была в принципе согласно пойти на эту жертву, только вот во время помолвки, этот придурок полез ко мне и попытался изнасиловать меня, когда мы остались наедине. В итоге я чуть не лишила его мужского достоинства, серьёзно ранив. Пока была суматоха, я убежала с мероприятия, воспользовавшись служебной машиной. Меня, конечно, поймали, только вот отец, узнав подробности, отказался выдавать меня замуж, но и отказать Великому Роду он не мог. Раненый наследник грозился отомстить и убить меня или сделать безвольной рабыней, я вынуждена была бежать туда, где аристократы практически не имеют власти. Но я ошибалась, что меня оставят в покое, даже здесь у них оказались связи. Меня фактически разорили, ещё немного, и я бы сдалась, но тут вмешался отряд нашей родовой пехоты, который добровольно ушёл в изгнание, покинув Содружество. Попав на станцию, они смогли отвадить всех недоброжелателей. В те дни по станции прокатилась череда странных смертей, затронувших даже кого-то из руководства станции, и в итоге меня оставили в покое. Только вот вопрос так и не решился, прощать меня никто не собирался, просто отложив исполнение приговора на время. Я не знаю, сколько мне отпущено, поэтому я и решилась использовать родовой артефакт, связав свою жизнь с тобой. Избежать наказания невозможно, поэтому и использовала его. Тебе это ничем не угрожает, тем более, если ты – аристократ, но прожить год или два с тобой, я рассчитывала. Больше времени мне, скорее всего, не дадут. Наёмники, которые были раньше защитниками моего рода, долго опекать меня не смогут. Хотя отец и присылал весточки, но, судя по всему, договориться о моей судьбе, ему не удалось. Вообще, наш род хоть и древний, но не очень богатый. Последние двести лет, против нас ведётся тайная война, возможно, что в этом изначально был замешан Великий род, так как за ним давно тянется дурная слава. Прости меня, что втянула тебя во всё это, использование артефакта было ошибкой с моей стороны, – рассказала Кэтрин.
– Но какой именно из Великих Родов, начал войну с твоим родом? И к какому роду ты принадлежишь? – спросил я.
– Пока я не отвечу на твой вопрос, возможно, позже, я ещё не решила, как поступить.
– Давай забудем об этом, хотя бы на время, – сказал я, накрыв её ладонь своей.
– Ещё раз прости, я действовала как малолетний подросток, не думая о последствиях. Всё-таки воспитание аристократки, сильно портит людей. Только здесь поняла, чего стоит человеческая жизнь и как оплачивается труд простых смертных. Ты дашь мне ещё один шанс – начать наши отношения сначала?
– Конечно, я же уже сказал, что ты не безразлична мне, поэтому давай забудем об инциденте.
– Тогда расскажи мне о себе, а то ведь я ничего не знаю, – сказала Кэтрин, посмотрев на меня и сжав мою ладонь. В её глазах можно было утонуть, я даже начал переживать, что это опять действие артефакта, но мой обруч молчал.