Уполномочен завершить, или Полицейские будни - читать онлайн

ЛАСТОЧКИНО ГНЕЗДО

От меня ушла жена. Эти четыре слова разделили мою жизнь на До и После. Как ни банально это звучит.

Она ушла тихо, без скандала, оправданий и упреков. Просто, в один, далеко не прекрасный день, собрала свои вещи и исчезла. Ее записка до сих пор лежит на полочке под зеркалом в коридоре, там, где она ее оставила.

Обычно я не читаю записок, и она это знает, поэтому положила исписанный мелким, словно бисер почерком, тетрадный лист на мои перчатки, и я не мог его не заметить.

«Я больше так не могу. Прощай. Вера»

Сначала, я принял ее послание за шутку или очередную угрозу, и не придал ему особого значения. Вчера вечером Вера, как бы между прочим, сообщила, что утром уйдет на работу пораньше. Завтрак, как всегда, был на столе. Одежда, выглаженная и вычищенная, висела на плечиках на двери в ванную. Все как всегда. Нет повода для переживаний.

– Наверное, надо плюнуть на все дела и сходить куда-нибудь вечером вдвоем. – Мелькнуло в голове. – Давно уже обещал. Пока ее терпение действительно не лопнуло.

На мгновенье, я почувствовал себя виноватым, но думы тут же переключились на очередное дело, и быстро собравшись, я помчался на работу.

А когда вечером, придя домой, не услышал ее возни на кухне, не увидел ужина, оставленного на столе, сначала удивился, постарался припомнить, не предупреждала ли она меня, что припозднится. Может пошла к подруге? Или проблемы на работе?

И тут я вспомнил о записке. Сердце екнуло в нехорошем предчувствии и противно засосало под ложечкой. Ноги сделались ватными, а на лбу выступила испарина.

Еще до конца не веря в происходящее, я бросился в спальню и открыл широкий новый шифоньер, который мы купили совсем недавно. Он был пуст. Вернее, пуст наполовину. Мои вещи, как обычно, аккуратно висели, на плечиках, с правой стороны. А левая сторона была пустой. Лишь вешалки-плечики сиротливо покачивались на круглой деревянной перекладине. Я закрыл дверцы шкафа и снова открыл, надеясь, что мне просто померещилось. Но все осталось по-прежнему. Действительно, кошмар, катастрофа. Что я буду делать без нее? Я абсолютно не приспособлен к бытовым проблемам. Все, на что меня хватает после работы, сесть за стол и схомячить подчистую то, что лежит на тарелке, особо не вдаваясь в ее содержимое.

Я отношусь к тем мужикам, которые умрут от голода перед полным еды холодильником. А стирка, глажка – это кажется мне настолько непостижимой наукой, что я смотрю на стиральную машину со страхом и благоговейным трепетом, а с утюгом, мы вообще на Вы, если и встречаемся с этим господином раз в месяц, быстро отворачиваемся друг от друга, делая вид, что совершенно не знакомы.

Вот жена с ним разговаривает. И жалуется ему на проблемы и неудачи, а он пыхтит ей в ответ, а то еще зашипит сочувственно и вместе с тем разгневанно, изрыгая пар.

Думая об этом, я суетливо пробежал по всем комнатам, а их у нас три, лихорадочно заглядывая во все уголки, выдвигая и задвигая ящики, хлопая дверцами шкафов, где предположительно могли находиться Верины вещи, но и они были пусты. Она не оставила ни-че-го своего, будто и не жила здесь 20 с лишним лет. Мои вещи, все до одной, лежат на своих местах, даже пульт от телевизора валяется как обычно – на полу возле кресла, на котором я проводил больше времени, чем в любом другом месте нашей большой квартиры.

Вот только не было так раздражающих меня ранее мелочей – плюшевого мишки с оторванным ухом – любимой игрушки нашей дочери Дашки, которую Вера ни за что не соглашалась выбросить, как я ее ни просил, дурацкой статуэтки балерины из глины, которая стояла на столике у окна. Фигурка была настолько страшной и несуразной – с кривыми толстыми ногами, неестественно повернутой головой и бесформенными руками, соединенными над головой, что я всегда пытался засунуть ее куда подальше, чтобы не выглядеть идиотом в глазах моего друга Веньки Стриженова, опера из соседнего отдела, который частенько у нас бывал. Вера обижалась, под громкий хохот Веньки, выуживала ее из «плена» и любовно погладив, ставила обратно, смерив меня при этом шутливо-презрительным взглядом.

В общем, осталось только мое, купленное или подаренное мне барахлишко.

Я в растерянности простоял посреди опустевшей и будто нежилой комнаты с полчаса, не в силах ни о чем думать – настолько меня ошеломило вероломство жены. Вроде все осталось, как и прежде, за исключением мелочей, а дом словно осиротел. Из него ушел уют, покой и стабильность. И, как ни странно, любовь…

Впрочем, я сам виноват – пропадал на работе целыми днями, а то и ночами. Срывался по первому звонку коллег, пропускал все семейные праздники, забывал дни рождения, отказывался сходить с дочерью на танцы, отговаривался занятостью, и ни разу не был в школе… А когда спохватился, Дашка укатила с мужем в столицу, чмокнув меня на прощание в щеку и не оставив нового адреса. – За ненадобностью. Но, такова моя работа – оперуполномоченный по особо важным делам милиции, а с недавних пор и полиции – Ракишов Борис Петрович.

Но ведь я мог хоть иногда отказаться от работы в выходные. Мог, но не хотел. Считал, что там моя жизнь. Там не скучно. Там не смогут и дня обойтись без меня…

А если мне и удавалось провести время дома, вместо того, чтобы побыть с женой, сходить с ней в кино, или, на худой конец, в магазин, я сидел с бутылочкой пивка, уставившись в «говорящий ящик» и просил, чтобы меня не беспокоили, дали отключиться от криминала, грязи и чернухи, от допросов, засад и беготни, а сам, при этом, тупо смотрел сериалы про оперов, и истории из серии «криминал», «человек и закон» и прочую дребедень, где были все те же драки, убийства, аресты и допросы, от которых я так уставал на работе.

Получая не ахти как много, я считал, что деньги в жизни не главное.

– А что главное? – задал я себе запоздалый вопрос. – И на что надеялся?

Устало и обреченно я плюхнулся на диван, и перед глазами замелькали картины нашего прошлого.

Познакомились мы на свадьбе моего сокурсника Тёмы Фадеева. Его невеста была так себе, серенькая мышка, тихоня с нашего же курса, а вот ее подруга, хоть и младше нас на два года, выглядела настоящей красавицей – высокая, стройная, с красивыми темными глазами.

В тот вечер мы с ней сбежали, как только гости начали хмелеть, и тосты посыпались один за другим, в тот момент, когда уже никому и дела не было ни до гостей, ни до конкурсов, ни до молодоженов.

Мы бродили по ночным улицам, и говорили, говорили… Не могли наговориться, словно пытались за те несколько часов рассказать друг другу все о себе, своих мечтах и планах. Мы, перебивая друг друга, взахлеб повествовали о своих достижениях и надеждах, которые будем вместе воплощать в жизнь, спорили о будущих событиях… А через два дня подали заявление в ЗАГС.

Я вспомнил, как она тогда так увлеченно и с таким вдохновением говорила о своем хобби… но никак не мог вспомнить теперь, что это было… А ведь, так горячо и пафосно уверял ее, что приложу все усилия, чтобы это занятие стало делом всей ее жизни… А еще клялся в вечной любви и верности… что сделаю ее самой счастливой на земле… И, главное, сам в это верил…

А потом, уже после рождения дочки, она как-то подошла ко мне, присела рядом за стол, и глядя, как я уплетаю ее котлеты с невообразимо вкусным соусом, напомнила мне об обещании помочь наладить ее дело, а я тогда лишь отмахнулся, сказав, что устал, и предложил обсудить ее проблемы завтра. А потом, снова завтра, и еще раз завтра, пока она вздохнув не махнула рукой, чему, честно признаться, я был очень рад.

И ведь я ее любил. Отдавал свою зарплату целиком, не оставляя себе ни копеечки. А зачем? Все что мне было нужно, Вера знала лучше меня. Я не шлялся по бабам, не курил, не пил, никогда с ней не скандалил.

Может она одумается? Надо ей позвонить и покаяться. Может просто решила проучить? Может ждет, что нерадивый муженек будет умолять ее вернуться? Ну так он готов на все, чтобы ее вернуть – хвалить ее еду, замечать какую она сделала прическу, и обязательно каждые выходные будет проводить с ней в парке, кормить прожорливых голубей и умиляться мелкими глупыми шавками на блестящих поводочках. А летом возьмет путевку на море.

– А еще я куплю ей шубу. Вот только скоплю денег, и обязательно куплю.

Я схватил телефон и набрал ее номер. Монотонный женский голос оповестил меня, что такого номера не существует. Я с остервенением набирал его еще и еще раз, в надежде, что это проблемы со связью, и я услышу наконец ее голос.

Дрожащими руками тыкал я по клавишам, на удивление быстро вспомнив номер ее мамы, но славная старушка ответила, что ее девочка не приезжала к ней больше месяца и все из-за козла мужа, который превратил ее крошку в рабыню и …

Дальше я не стал слушать вопли тещи, и бросил трубку. Уже совсем было отчаявшись, я позвонил дочери. Та, весело сообщила мне, что уже 2 недели с мужем и двумя сыновьями близнецами – Мишкой и Данькой – четырехлетними оболтусами, отдыхает в Турции на самом великолепном курорте. Она щебетала в трубку, как они ходили купаться, какое море соленое да теплое, несмотря на позднюю осень, какие турки обходительные да предприимчивые. Я пропустил ее болтовню мимо ушей и уже хотел дать отбой, как ее голос вдруг резко изменился

– А ты чего звонишь, пап? Что-то случилось?

– Да нет, все в порядке. – Успокоил ее я, – Просто поинтересовался где ты и как.

– Точно все хорошо? – не поверила Дашка

– Да, конечно. Что ж я, не могу позвонить собственной дочери и узнать как ведут себя внуки?

– Ладно, пап – звони если что, а мы побежали купаться – день такой солнечный, жалко упустить момент!

– Да, Дашунь, пока. Отдыхайте на здоровье. Передавай привет своим. И сорванцов своих поцелуй от меня!

В трубке раздались короткие гудки. Слава богу,, хоть у дочки все хорошо. Спасибо, про мать не спросила, иначе мне пришлось бы врать и изворачиваться, а мне бы этого не очень хотелось. Я аккуратно, словно он хрустальный, положил телефон перед собой, и молча уставился на него. Чего я ждал?

Ну конечно того, что Вера успокоится, сейчас мне перезвонит, и скажет, что задержалась у подруги и уже мчится домой. Но телефон молчал.

Надо обзвонить ее подруг – наверняка кто-то из них в курсе ее планов. Я схватил телефон, в порыве озарения забыв, что абсолютно не знаю ее подруг. И есть ли они у нее вообще. Меня словно током ударило – я совершенно не знаю своей жены. Что она делала? Ну, кроме стирки, готовки ожидания мужа с работы. Не сидела же она дома все время – наверняка куда-то ходила – но вот куда?.. Чем-то интересовалась. Но вот чем? Дааа, не удивительно, что у нее лопнуло терпение.

– Она собиралась сегодня на работу. – радостно спохватился я, и тут же со стоном обмяк – А где она работала? Придурок, я даже этого не знаю. Придется подключать свои связи… Вот стыдоба будет на службе, засмеют-застыдят – и это как минимум.

Я закрыл глаза и расслабился, вытянувшись во весь рост на диване. Идти в нашу спальню не хотелось, одинокая холодная постель… наверно так чувствуют себя сентиментальные одинокие бабенки, которых я насмотрелся за свою жизнь, ох как много, и над которыми в душе посмеивался… И вот теперь сам попал в эти сети… Дремота постепенно обволакивала мое сознание, погружая меня в пучину размытых образов.

Звонок раздался неожиданно. Я подскочил на диване и схватил телефон, который тут же выскользнул из непослушных пальцев, ударившись об пол.

– Черт побери, хоть не разбился! – выругался я, и в полной уверенности, что звонит Вера, излишне веселым голосом закричал в трубку – Ну наконец-то, где ты?

– Эй, братишка, – услышал я голос сестры – Ты кого-то ждешь? – я разочарованно крякнул и протер глаза, окончательно смахивая сон.

– Привет, Оксана!

– Не слышу радости в голосе! – Со смехом упрекнула сестренка. – Впрочем не буду тянуть кота за хвост… – выпалила она и замялась.

– Ну, если решила, то и не тяни. – Недовольно буркнул я – Что, опять племяш начудил? Надеюсь никого не грохнул? – хмыкнул я – Или опять… – я не успел договорить.

– Понимаешь, – нервно перебила меня Оксана – Кстати, как там Вера? – резко переменила она тему.

– Она ушла от меня. – Как можно равнодушнее ответил я, не желая выслушивать наставления и упреки по поводу моего поведения и вдаваться в подробности.

– Это и к лучшему! – брякнула сестра, чем меня очень удивила. – Пусти к себе Женьку пожить…

– С какого перепуга? – Взорвался я: «Вот только этого мне сейчас и не хватало!»

– Понимаешь, – всхлипывая протянула Оксана, – Он только что после ломки. Надо его подальше отправить от дружков-придурков. А куда, как не к подполковнику полиции?!

– Ты представляешь, как он может меня подставить? – Заорал я во все горло. – Меня постоянно нет дома! У меня работа! – Голос Оксаны сорвался:

– Ты же ему родной дядя! – Уже в голос рыдала она – Что мне с ним делать? Пропадет ребенок!

– В 19 лет – это уже не ребенок! – Парировал я, понимая, что пацана и вправду нужно спасать. – Говорила тебе мать, что воспитывать ребенка без отца, да еще с такими генами… Лучше бы аборт сделала…

– Как ты можешь так говорить? – Оксана еще раз всхлипнула и выжидающе замолчала.

– Ладно, но только на пару недель! Не дольше! – Обреченно согласился я. – И чтобы слушал меня беспрекословно. Иначе… – я не успел договорить, трубка радостно завизжала

– Спасибо, братик. Я знала, что ты мне не откажешь! Завтра в 8-30 встречай его на вокзале. Поезд семьсот шестнадцатый, 3 вагон… Надеюсь, ты его узнаешь, хоть и не видел 3 года.

– Так поездом от вас двое суток минимум в пути… – мысленно подсчитал я – Значит ты отправила его прежде, чем предупредила меня? Принимаешь меня за лоха? – Начал злиться я

– Не начинай, Борис… Спасибо! Я знала, что на тебя можно положиться!.. Ну пока, спокойной ночи! – и Оксана отключилась.

Новость взбудоражила меня и окончательно выбила из колеи. Я швырнул телефон на диван и отправился спать.

Утром, чуть свет я выполз из постели и отправился на вокзал. Благо, ничего криминального сегодня ночью не произошло и у меня было время встретить племянника.

Не выспавшийся, злой, с больной головой, я стоял на перроне, подставив лицо холодному ветру. Погода портилась. Небо заволокли свинцовые тучи, а ветер пронизывал насквозь. Погода под стать настроению.

– Ну и что мне делать с великовозрастным детиной, да еще наркоманом? – Сокрушенно думал я. – Бывшем наркоманом, только из клиники, как сказала сестра. Но, бывших наркоманов не бывает, уж стоит поверить моему опыту… Сколько их прошло через меня. Дрожащие руки, нервное подергивание, заплетающийся язык и пугливо бегающие мутные глазки…

– Привет, дядь Борь! – раздалось прямо передо мной. Я вздрогнул от неожиданности и уставился на довольно симпатичного юношу, только невероятно бледного и худого. – Я Жэка! – добавил он протягивая мне для пожатия руку. Ладонь его была сухой, жилистой и ледяной, и я невольно поежился.

– Ну, привет, коль не шутишь! – Выдавил я из себя, оглядывая парня. – Да, одет ты явно не по погоде.

Молодой человек приподнял руку, демонстрируя старенький допотопный чемоданчик

– Здесь есть и теплые вещи. – Равнодушно пожал он плечами.

– Ладно, – отмахнулся я, – вот держи ключи от квартиры… Устраивайся… В холодильнике найдешь, что перекусить… Постельное в шкафу… Надеюсь, сумеешь разобраться, наука не хитрая… Можешь поспать. – Я, стараясь придать голосу строгости, говорил коротко и отрывисто, но Женя, ничуть не смутился и не обиделся. Он, склонив голову немного на бок, кивал с томной, словно всепонимающей улыбкой – артист хренов. – Вечером вернусь, поговорим.

– Да не переживай ты так, дядь Борь, – подмигнул он мне – все будет хорошо.

– Надеюсь. – Вздохнул я, и тут же предупредил. – Денег пока не дам. Их заслужить надо!

– Не вопрос! – Мотнул он головой, и длинная челка упала ему на глаза. – Я не привередливый! Разберемся!

– И напиши мне свои размеры. – Я еще раз оглядел его с ног до головы – Погода не ахти, ни лето на дворе, поздновато без шапки щеголять. Да и куртенку потеплее бы надо… Куда мать твоя смотрела? – Я укоризненно покачал головой, и мысленно послал несколько нетривиальных выражений в адрес сестры.

Племяш ничего не ответил, только виновато отвел глаза в сторону и поджал губы, сложив их в тонкую линию.

Не стоило давить на парня и поминать его мать. Кто знает, что там у них происходило в последнее время… Сами разберемся, по-мужски.

Я посадил его в такси, и когда машина скрылась за поворотом, побрел на работу, подняв воротник и морщась от ветра.

– Может оно и к лучшему, – подумалось мне, – все хоть живая душа в доме!

Весь день я перебирал бумажки, освобождая стол от накопившегося мусора, прокручивая в голове последние события и строя сценарии будущего. Репетировал диалоги с племянником, звонил друзьям-операм и просил навести справки о моей жене. Они посмеивались надо мной, отпускали ехидные шуточки, но все как один гарантировали мне помощь.

Так прошло время. Уже перед самым концом рабочей смены, меня вызвал к себе полковник Нестеров.

Он сидел за своим огромным, еще советских времен столом, низко склонившись над какими-то бумагами. Не поднимая головы, командир хмуро посмотрел на меня из-под густых бровей и перекинул мне черную пухлую папку с грифом «Секретно», которая скользнув по гладкой поверхности стола, упала на пол.

Антон Петрович крякнул, досадливо махнув рукой. Он молча ждал, когда я соберу разлетевшиеся по старому, местами исшарканному до дыр линолеуму листы, и когда я выпрямился, запихивая исписанные страницы с материалами дела, спросил:

– Догадываешься, о чем речь?

Я криво усмехнулся

– Опять это «Ласточкино гнездо»?

– Надо разобраться с этим делом раз и навсегда! – Он хлопнул ладонью по столу. – Это их «гнездо» у меня уже вот где сидит… – Полковник резанул себя рукой по горлу. – Доведи дело до конца, Борис Петрович! – Я вскинул брови, соглашаясь взять на себя ответственность. – Не подведи! На тебя вся надежда! – Он выжидающе посмотрел на меня. – Понимаю, дело «висяк», но… – Он устало потер лицо ладонями, и кивком головы указал мне на дверь. – Займись им прямо завтра, с утра. Поезжай на место, осмотрись. Все материалы в твоем распоряжении. В средствах не стесняйся. Делай что хочешь, но найди мне ответы на все вопросы! Ступай!

Я лихо козырнул и бодрым шагом покинул кабинет главного. Как только я очутился в коридоре, оптимизм мой тут же сошел на нет.

Этому делу уже лет пять как минимум. Сколько умов над ним трудилось, сколько специалистов съезжалось. Все кому не лень давали советы, строили гипотезы, одна другой противоречивее и фантастичнее, сколько гениев сыска сломали себе зубы об этот «крепкий орешек».

– Ну что за день такой выдался! – В досаде я саданул кулаком по стене. – Пришла беда – отворяй ворота!

Домой я плелся едва переставляя ноги, придумывая отговорки и ища предлог для своего позднего возвращения. По пути зашел в булочную на углу дома и выпил обжигающе-горячий кофе, весьма недурного на вкус. Еще пару часов побродил по улицам, невзирая на промозглую сырость и порывистый ветер, обдумывая дело, которое мне поручил Нестеров.

О «Ласточкином гнезде» я был наслышан от коллег давно. Хотя, дело здесь было скорее даже не в самом отеле, а в горной местности, окружавшей небольшую живописную деревеньку. Сюда со всего света съезжались любители зимних развлечений. Недорогое проживание, хваленый русский экстрим… и великолепная природа. Зимой – лыжи и санки, летом – горные велосипеды и дикие заросли ягод.

В самой Шатловке, как называлась деревня, кроме гостиницы «Золотое крыльцо» больше достопримечательностей не было. Обычная деревня, обычные жители. Но вот сама гостиница была довольно примечательна. Она скорее напоминала английский замок – мрачное каменное строение с облупившимися стенами и заброшенным садом.

Владел им, до определенного времени, пожилой чудаковатый старик. Одинокий, угрюмый и злобный. Местные не особо его жаловали, но связываться боялись, все же он единственный, кто предоставлял им работу, да и платил весьма не плохо по местным меркам, хотя частенько был излишне придирчив, а при случае запросто мог в порыве гнева ударить провинившегося работника своей массивной тростью. Многие служащие в сердцах, желали ему переломать ноги, разбить голову, а то и смерти, но когда взбалмошный бука заболел, забеспокоились, кому достанется земля и строение?

К этому времени начали входить в моду новомодные заграничные курорты, и туристов в Шатловке значительно поубавилось, а значит снизились и доходы. Яблоки, огурцы и соления в одночасье стали никому не нужны, простаивая годами в подпольях и сараях.

Не дожидаясь краха деревенского бизнеса, селяне побросав свои дома, стали перебираться в города, кто к детям и внукам, кто просто поближе к цивилизации.

В это самое время в гостиницу пожаловали мать и сын Дягилевы. Появившись словно ниоткуда, они предложили весьма неплохую цену за старое сооружение, и уже через месяц перебрались на новое место. Несмотря на свой почтительный возраст Антонина Ивановна развила бурную деятельность. Она выкинула весь хлам, копившийся годами в закоулках и чуланах гостиницы, завезла новую мебель, переименовала гостиницу «Золотое крыльцо» в отель «Ласточкино гнездо» и навела порядок в саду.

Однако сельчане, вначале перемен воспрявшие было духом, вскоре совсем опустили руки. Новая хозяйка рассчитала весь персонал и стала управлять отелем вместе с сыном, мрачным и нелюдимым человеком средних лет.

Как они справлялись с хозяйством в одиночестве, остается лишь догадываться, но по слухам, доходившим до сельчан от заезжих любителей глубинки, кормили в отеле замечательно, комнаты были чисты и ухожены – что еще надо неприхотливой публике?

За несколько последующих лет деревенька совсем опустела. Оставленные без присмотра дома быстро покосились и обветшали. Но, как ни странно, это стало привлекать новых туристов и любителей экзотики.

Однако, несмотря на все старания колоритной парочки, бизнес постепенно сходил на нет. Антонина Ивановна приуныла. Она все больше сутулилась, куталась в широкие шали и ходила мрачнее тучи. Ее сын, Василий, нацепил на лицо маску вселенской скорби, но молча, сжимая кулаки, и играя желваками на скулах, продолжал исправно следить за хозяйством. Он злобно поглядывал на мать, и в его глазах читался неизменный вопрос – что дальше?

– Потерпи, дорогой. – Бубнила та в ответ – Будет и на нашей улице праздник!

И праздник действительно настал, хоть и не так, как его ожидали. Как говорится нет худа без добра.

Первое происшествие, заставившее заговорить об этом месте произошло ровно пять лет назад.

Было это в разгар зимних каникул. Группа старшеклассников решила отметить удачно сданные экзамены, и родители собирались поощрить детей, оплатив им недельное проживание в отеле, о котором в городе ходили легенды. Все ребята, а их было семеро, посещали местную спортивную школу лыжников, а некоторые даже участвовали в олимпиадах по этому виду спорта. Так что, было решено совместить приятное с полезным.

Готовились основательно, все же Новый год на носу, да и школьникам предстояло одним прожить целую неделю самостоятельно, хоть и под присмотром Антонины Ивановны и ее сына.

Переговоры длились несколько дней. Оговаривались разные детали, закупались нужные вещи, продукты, пиво и шампанское. Кто-то из родителей предложил самим купить и нарядить елку во дворе. Хозяйка отеля с неохотой согласилась, было видно, что предстоящие дни будут суматошными и хлопотливыми. Она не скрывала, что не особо жалует подобную публику, но других постояльцев не предвиделось, а денег катастрофически не хватало. Поэтому, скрепя сердце она подписала договор и позволила родителям делать все, что они посчитают нужным.

Правда любое новое предложение тщательно обсуждалось и оплачивалось отдельно – тут Антонина Ивановна торговалась, как говорится, не на жизнь, а на смерть, отстаивая каждую копейку. Впрочем, вскоре все пришли к обоюдному согласию и спустя сутки, компания подростков в полном составе прибыла в отель.

Первые дни все шло своим чередом. Предоставленные сами себе, подростки галдели ночи на пролет. Смех не умолкал ни на минуту. Особенно досталось хозяевам в новогоднюю ночь. Захмелевшие, потерявшие контроль над собой, подростки, то и дело, выбегали во двор с криками и улюлюканьем, звенели стаканами, выкрикивали глупые вульгарные тосты и палили в звездное небо хлопушками, сопровождая каждый взрыв разноцветных искр визгами и истошными криками. Даже последние несколько жителей опустевшей деревни, которым некуда было податься, крестились и наглухо закрывали окна.

А перед рассветом всё неожиданно стихло, и сельчане облегченно вздохнули.

Но тишина продолжалась недолго. Утром, не дождавшись хулиганов на завтрак, Антонина Ивановна решила в начале, что мерзкие чертенята устали и проспят как минимум до обеда. Но когда ни один из подростков не вышел и к ужину, заволновалась.

Обойдя этажи и заглянув в комнаты она обнаружила, что отель пуст. Сорванцов нигде не было. Грязная посуда с объедками громоздившаяся на столах, начала издавать неприятное амбре и покрываться зеленоватой плюшевой плесенью, горы пустых упаковок из-под чипсов и сухариков валялись, разбросанные по всему полу, перевернутые стулья, мятые заляпанные жирными пятнами простыни были свалены в кучу, а подушки, вспоротые, с вывернутыми внутренностями, разлетались по воздуху легкими пушистыми перьями.

При виде такого разгрома, глаза старухи наполнились слезами, губы перекосило гневом. Она еле сдерживалась, чтобы не разразиться бранью. Но потом вдруг ее лицо приняло снисходительное выражение, она усмехнулась и накинув на себя старенькую каракулевую шубу, отправилась к местному старосте, сообщить о пропаже детей.

Оперативники прибыли незамедлительно, ибо, как выяснилось, среди подростков были сын и племянник высокопоставленного чиновника. Подростков нашли спустя три часа.

Их тела, растерзанные, израненные, с переломанными костями, в самых невероятных и нелепых позах разметались по всему горному склону. Этих двоих нашли сразу, в нескольких десятков метров от вершины. Их лыжи и одежда, валялись неподалеку, скорее всего, сброшенные впопыхах, когда ребята пытались спуститься с горы. Еще двое лежали у самого склона, так же как и первые, в порванной одежде, со следами глубоких порезов на лицах.

Новогодняя ночь выдалась на редкость, для здешних мест, морозной. Снег успел покрыться твердой коркой, и поэтому хорошо был виден четкий двойной след от падения тел. Следователи пришли к выводу, что мальчишки, пытались сбежать вниз, не успев надеть лыжи, преодолеть крутой склон не смогли, и последние пятьдесят метров просто кубарем катились под гору. Но какое обстоятельство так напугало подростков, что они сломя голову бросились наутек? Четыре пары лыж так и остались стоять вертикально воткнутыми в снег на вершине.

Оперативники Седых и Митряев во главе с подполковником Ершовым тщательно осмотрели место трагедии, но выводы делать не спешили. Уж очень странным казалось им происшествие. Да еще судмедэксперт Артем Вахрушев подлил масла в огонь.

Он сообщил, что ссадины и синяки на жертвах были нанесены ими самим себе или друг другу. Оперативники пребывали в шоке. Может подростки, подогретые спиртным поссорились и решили выяснить отношения между собой? Но зачем калечить себя?

Между тем, поисковые работы продолжались. Нужно было найти тела еще троих, последних из группы. Силовики прочесывали местность метр за метром, заглядывая за каждый снежный бугорок. Работе оперативников мешал снег, валивший все последующие сутки сплошной стеной, погребая под собой все улики и следы.

Только спустя два дня обнаружили тела последних трех ребят, и это добавило еще больше загадок в это странное дело.

Место их обнаружения находилось по правую сторону склона, приблизительно в 1,5 км. на северо-восток от места их старта, под крупным, вывороченным с корнем кедром близ края леса. То есть, эта троица, напуганная неведомой силой бежала в противоположном направлении от отеля, в сторону леса, где уж точно помочь им бы никто не смог? Тела лежали рядом друг с другом. Такие же истерзанные, с разорванной в клочья одеждой. На их изуродованных лицах застыл ужас, а искривленные в крике рты, говорили о том, что пострадавшие громко кричали, зовя на помощь. Их тела, засыпанные снегом застыли в позе обороны. А разорванная одежда говорила о следах борьбы.

Но оперативников поразил не только вид обезображенных трупов, а и само дерево. Эксперты нашли несколько глубоких параллельных царапин на стволе, оставленные неизвестным, и необычайно огромные следы босых ног с оттопыренными пальцами, вокруг дерева. Даже непрерывно сыпавший снег не смог до конца скрыть эти глубокие вмятины, оставленные явно живым существом, так как края каждого следа слегка подтаяли. Такие отметины не мог оставить человек. Но к телам подростком неизвестное существо не приближалось. Некто основательно наследил вокруг дерева, а вот откуда он взялся и куда ушел, было непонятно. Словно этот некто, спустился с неба и туда же исчез, предварительно до безумия напугав подростков и заставив их драться? Сплошные неразрешимые загадки…

И следствие зашло в тупик. Никаких посторонних следов не было обнаружено и на вершине горы. Если и были какие улики, их основательно занесло снегом. Расспросы жителей деревни так же ничего не дали. Хозяева отеля клялись, что вообще не знали о том, что дети отправились ночью на гору. Ключи от склада, где хранились лыжи и обмундирование Антонина Ивановна ребятам не давала, и в такой мороз уж никак не разрешила бы им отправиться на гору, да еще ночью.

Расспросы этнологов и гоминидоведов тоже ничего не прояснили. Подполковник Ершов, специально вызвал на место пришествия ученых, которые долгие годы охотились на йети. Но осмотрев место, проведя анализы и опыты, ученые пришли к выводу, что это не их «кадр», либо вид, доселе неизвестный науке. И вообще, в здешних местах отродясь не было снежного человека.

– Жаль, товарищ Ершов! – отрапортовал начальник группы, – Снег скрыл большую часть следов – слишком мало материала для изучения. Но и то, что мы имеем надо тщательно изучить. И уже после этого делать какие-либо выводы.

Позже Ершов приказал Митяеву подробно изучить отчет, данный учеными совету НИИ, но и там не нашлось ничего полезного. Отчет содержал подробный анализ найденных следов и царапин, но кто мог их оставить, оставалось неизвестным. Предлагалось провести повторную экспедицию через 3-4 месяца, для чего подготовить группу специалистов различных направлений.

Такая отсрочка не входила в планы Ершова. Он отрабатывал все вероятные версии, коих набралось более десятка.

Никаких секретных объектов на территории Шатловки не было. В небе ни разу не видели НЛО, не было ни военных баз, ни заводов, ни вообще каких бы то ни было объектов новых разработок.

Время шло, а результатов расследования не было. Зато в Шатловку потянулись энтузиасты, которые под любым предлогом пытались попасть на то страшное место. Были и поисковые отряды, и сыщики одиночки. Ученые разных рангов и направлений. Да и просто любители, желающие сделать себе имя на этой загадке. Люди так и не поверили отчетам своих специалистов о несчастном случае, вследствие неуемной пьянки подростков.

Зато бизнес Антонины и Василия начал набирать обороты. Бывали дни, когда от желающих поселиться в отеле не было отбоя. Даже приходилось ставить раскладушки в коридоре, а некоторых приверед селить в брошенных домах.

Когда интерес к делу немного поутих, случилась новая трагедия.

Трое школьников, на свой страх и риск отправились искать ответы на невыясненные экспертами вопросы. Их тела нашли с переломанными шеями и многочисленными гематомами. Но сыщики не усмотрели в их смерти криминала. Неопытные малолетки полезли на гору без снаряжений и подготовки. Вследствие чего, сорвались с крутого склона и получили множественные повреждения, не совместимые с жизнью.

На этом трагедии не прекратились. За последние годы число пострадавших превысило пятнадцать человек. Любопытство и жажда славы влекло сюда одиночек и группы людей с неимоверной силой, несмотря на риск не только не получить желаемого, но и распрощаться с жизнью. И только последний год выдался тихим. Все полицейские отделы, поисковики и следователи вздохнули с облегчением… И вот тебе на, новая трагедия…

Как мне не хотелось, но пора было возвращаться домой. Ветер рвал из рук мою сумку. Пришлось удлинить лямку и перекинуть ее через плечо. Я шел, согнувшись в три погибели, придерживая руками капюшон куртки. Несколько раз я неудачно проваливался в стылые лужи, и теперь ботинки неприятно чавкали по слякоти, а от холода начали ныть пальцы на ногах. Я прибавил шаг, ругая себя за неосмотрительность – если бы сразу отправился домой, сейчас бы пил горячий чай и смотрел телевизор.

– Вот тебе, Боря, наказание, за то, что решил отсрочить встречу с племянником.

В квартире было тихо, свет не горел. Тихонько, боясь дышать, я на цыпочках подобрался к комнате парня и тихонько приоткрыл дверь. Женя лежал в постели, укутавшись с головой в одеяло. Его ровное дыхание было чуть слышным. Я вздохнул с облегчением, отправился в спальню, и сбросив с себя одежду, рухнул на кровать.

В эту ночь разразилась настоящая буря. Ветер порывами швырял в окно последние пожухлые листья. Дождь, вперемешку со снегом барабанил по стеклу, мешая мне уснуть. Я натянул на себя большой шерстяной плед и благодарил всевышнего за то, что в такую погоду ночевал дома. Время от времени я поглядывал на будильник, радуясь тому, что времени до утра было еще предостаточно, чтобы хорошенько выспаться, но сон не шел. В голове крутились обрывки воспоминаний, разговоров, встреч. Я ворочался до самого утра. И только когда погода немного успокоилась, я задремал.

Звонок будильника разразился громоподобной трелью, разрывающей мой мозг. Я с трудом выныривая в реальность, с неимоверным усилием дотянулся до кнопки отключения и вновь откинулся на подушку.

– Шесть утра. – простонал я. – Может наплевать на все и всех и поспать еще часок? Нееет, для приличия надо поговорить с племяшом, сварганить ему хоть какой-никакой завтрак.

Я зевнул и сел на кровати, спустив босые ноги на пол. Тапочек не было. Одежда мокрая и мятая так и лежала бесформенной кучей на полу.

За дверью послышались тихие размеренные шаги, и секундой позже на пороге появился Женька. Он поддержал дверь ногой, протискивая в комнату поднос с чашкой дымящегося кофе, аромат которого тут же наполнил все пространство, призывно щекоча ноздри. В маленьком блюдце лежало несколько свежих пышных булочек и пиала с вишневым джемом.

Моему изумлению не было предела. Некоторое время я молча пялился на парня, не веря глазам.

– Добренькое утречко, дядь Борь! – Бодро провозгласил он – Вставать пора! Тебе нельзя опаздывать на работу! – Я в удивлении поднял брови, не в силах произнести ни слова. Словно почувствовав мой невысказанный вопрос, племяш усмехнулся. В уголках глаз собрались тоненькие морщинки, придавая ему хитроватый вид. Женя некоторое время изучающе смотрел на меня, будто решая для себя, продолжать разговор или нет, а потом выпалил. – Тебя ждет интереснейшее дело двух зарвавшихся супругов, отправивших на тот свет десятки людей. И все из-за любви к деньгам… Но какая изощренность! Какое самообладание! Какой шарм!

– Что ты несешь?! Какие супруги, какой шарм?! Какие деньги?! – Я с досадой потер онемевшую шею. А потом словно озаренный внезапной мыслью, как ошпаренный вскочил на ноги. С губ готов был сорваться упрек, но парень опередил меня, предупреждающе выставив вперед ладонь. – Не бойся. Я не обкурился и не обкололся. Я говорю о порученном тебе деле.

– О каком деле? – Не сразу понял я

– О том, о котором ты думал всю ночь. Даже во сне ругался с кем-то из экспертов, доказывая свою правоту.

Вот оно что. Я облегченно вздохнул. Понятно, откуда у парня такая осведомленность. «Стареешь ты брат, Борис Петрович. – стареешь. Вот по ночам разговаривать стал. Болтун находка для шпиона… – Невесело констатировал я – Надо быть поосторожнее, иначе кабы чего не вышло!»

– Да нет, – вслух сказал я – Дело скорее касается обстоятельств непреодолимой силы. Гнилое место. Неймется людям, лезут на рожон, гибнут, калечатся…

– Не веришь мне? – Грустно пробормотал Женька. – А я тебе говорю – найди супругов и все встанет на свои места. Говорят – муж и жена – одна сатана!

– С утра одни пословицы… – Буркнул я и покачал головой. – Нет там никаких супругов, еще раз говорю, и мужей с женами тоже нет. Вот старики есть, древние, дряхлые. Но им такое не под силу. – Я отмахнулся от Женки, набравшего в рот побольше воздуха, чтобы возразить. – Лучше давай сюда свою стряпню, я уже слюнями давлюсь.

Женька весело засмеялся, поставил поднос на край кровати и собрался уходить. На пороге приостановился и не поворачивая головы монотонно протянул

– Ищите женщину… Шерше ля фам!.. И ее мужа!

Я хотел было запустить в него тапочком, но так и не нашел его, а парня меж тем и след простыл.

Наплевав на все условности, я предался поглощению пищи. Надо отдать должное пацану – завтрак получился наивкуснейшим. Я облизал пальцы, вылил в рот последние капли кофе и нехотя потянулся к вещам.

Мой напарник вчерашний студент, Максим Григорьев. Оказался на редкость смышленым. Он уже корпел над бумагами, когда я ввалился в кабинет, стряхивая капли дождя с плаща.

– Добрый день, Борис Петрович! – Наигранно весело поприветствовал он и вскочил из-за стола. – Как спалось?

– В такую погоду можно было и не ложиться! – Буркнул я и махнул ему рукой, призывая сесть. – Сейчас не до церемоний. – Я грузно уселся на свое место – Ну, что там нарыл? Введи меня в курс дела.

Помощник резво вскочил и в два шага-прыжка оказался рядом с мной. Он аккуратно положил на стол несколько листов с материалами дела и начал перечислять:

– Вот заключение экспертов… Вот заключение патологоанатома… Вот показания местных жителей… Вот…

– Стой, стой, стой, Макс! Не все сразу! – Замахал я руками – Давай по порядку. Что там вообще случилось на этот раз?.. Я успел посмотреть только прошлые дела.

– Да все очень интересно! – С восторгом малого ребенка начал вводить меня в курс дела Макс. – В одной из школ Калифорнии, студенты прознали про Шатловку и решили посвятить ей свой проект. А для наглядности приперлись сюда со своим наставником. Шестеро учеников и преподаватель географии, не многим их старше. Ну, как водится, разместились в местном отеле. Все чин чинарем. Не шумели, не предъявляли никаких претензий по быту… Первые два дня сидели тихонько по комнатам. Правда, хозяйка говорит, все что-то у нее выспрашивали, выведывали… Особенно один, Джеймс Коннор, кажется, все совал свой нос во все углы, ходил за ней по пятам и довел Василия до белого каления своим любопытством. Но Антонина Ивановна, покорно отвечала на все вопросы, надеясь, что «иностранчики», как она выразилась, подтянут сюда своих друзей, а это уже твердая валюта. Ну а на третий день погодка была самая что ни на есть распрекрасная, и наставник ребят решился отправиться с группой на гору. По словам владелицы «Ласточкиного гнезда», экипировка у студентов была на высшем уровне. Уж она-то знала в этом толк. Когда-то давно работала в Назаровской общеобразовательной школе учителем физкультуры. И увидев, какую ребята надевают форму, даже прослезилась, вспоминая убожество наших школ…

Я слушал внимательно, не перебивая, время от времени заглядывая в раппорта коллег и сверяясь с показаниями. Какая-то мысль промелькнула в голове, но не успев оформиться, улетучилась. Но ощущение было такое, что это было важное открытие, и стоило мне ухватить эту мысль за хвост, загадка будет разгадана. Я потер виски и задумался, прервав поток бурной речи своего помощника.

Мне не давал покоя совет Женьки – искать семейную пару. Вот же черт, повелся на речи наркомана…

– Продолжай! – кивнул я Максу – Что там с ними случилось? Кратко… Хотя, думаю все как всегда… Не вернулись к вечеру, а утром обнаружили всех с синяками и ссадинами, в окружении диких следов огромного размера. Изувечили сами себя и своих друзей. Думаю, что и лыжи одеть не успели…

Макс в ошеломлении уставился на меня, забыв закрыть рот.

– Как? Вы… Откуда?.. – Выдавил он из себя.

– От верблюда. – Парировал я. – За пять лет ничего не изменилось.

– Ну, тогда, вот список членов группы… – Макс все еще пребывал в изумлении и не знал, что говорить дальше.

– Не тушуйся, – хмыкнул я, беря список жертв и откладывая его в сторону, – я наслышан обо всем об этом давно, когда ты еще в школе учился. – Макс покорно кивнул.

– Я думал, дело интересное! – разочарованно протянул он.

– А оно и интересное! – Успокоил его я. – За пять лет ни одной зацепки. Посторонних никого… Свидетелей нет… Со старой бабки, да сына дебила взятки гладки. Да и не справиться им с группой хорошо подготовленных спортивных команд…

– Дааа! – задумчиво протянул Григорьев. – А что со списком жертв? Будем отрабатывать? Запрос в школу делать? – Рвался в бой Макс.

– Да на кой? – Отмахнулся я. – Что это нам даст? Это экспертам он нужен, да отделу, который будет отчет родным высылать. Тела переправлять. А наша задача другая…

– С чего начнем? – Потер он в нетерпении руки.

– С поездки на место… – Ответил я. – Вот сейчас и отправимся, чего время терять?!

Закутавшись в плащи и шарфы, мы спустились в служебный гараж. Там нас уже поджидал Михалыч, со своим УАЗиком.

Несколько часов мы тряслись по склизкой дороге. Вглядываясь в окно, с серым, хмурым однообразным пейзажем, я размышлял над делом. Не повезло нам с Максом. Следов не найти, то дождь, то снег, все наверняка уничтожено. Конечно в горах снег ложится раньше, но рановато ребята на лыжах собрались кататься. Может потому и осталось лыжи не тронутыми в гостинице?

Чихнув несколько раз, машина остановилась напротив парадного подъезда отеля. Да, здание и впрямь было эпическим. Замок в миниатюре. Впрочем, таким я его и представлял. В деле было его точное описание. Сразу повеяло средневековой Англией, с ее загадочностью и чопорностью.

Не успели мы подняться на крыльцо, дверь тут же распахнулась, и кутаясь в свою неизменную шаль нас приветствовала хозяйка.

Антонина Ивановна провела нас в просторную кухню и предложила чай. Горячий напиток немного согрел, и погода уже не казалась нам такой серой и неприветливой.

– Антонина Ивановна! – начал я, ставя пустую чашку на стол. – Сколько Вам лет?

Старушка кокетливо всплеснула руками

– Думаете, это я пугала и заставляла ребят избивать друг друга?! – Она, кряхтя, присела напротив нас в массивное старинное кресло. – Нет, я здесь совершенно не причем. В моем возрасте прыгать по горам, в мороз, ночью… – Она развела руками и пожала плечами. – Мне трудно ходить по ровным теплым коридорам, не говоря уж о том, чтобы выйти на улицу. Любой ветер, малейший сквозняк способен уложить меня в постель на несколько суток. – Как бы в подтверждение своих слов, женщина с трудом поднялась с мягкого низкого сидения и схватившись рукой за спину тяжело дыша направилась к плите.

– Хотите еще чая? – Спросила она, и мы с Максом дружно кивнули.

– А чем занимался ваш сын? – Спросил я, беря в руки чашку тонкого фарфора.

– В школьные годы увлекался химией, окончил институт, мечтал стать ученым… Но не вышло. Первая любовь… – Старушка задумалась. С грустной улыбкой она ушла в воспоминания. Немного погодя, она вздрогнула, словно очнувшись ото сна, покачала головой и продолжила, – Одно время работал учителем химии, но дети – это не его! Он человек замкнутый, строгий!

Мы некоторое время молчали, думая каждый о своем. Макс встал, и осторожно прошелся по комнате, бегая глазами по сторонам. Не найдя ничего примечательного, снова сел за стол, показывая всем своим видом, что мы зря теряем время.

– Есть ли у вас в округе семейные пары? – Меж тем продолжил я разговор. – Или же семейные покинули деревню?

– Да нет, – ответила немного подумав Антонина Ивановна – когда мы приехали, деревня уже была полупустой, а в последние годы осталось жителей всего ничего. Да и те, по большей части, одинокие. На работу взять было некого! Нам с Васей пришлось самим горбатиться. Ох, и досталось же нам! – Женщина достала из кармана маленький шелковый платочек, намереваясь промокнуть слезы, заблестевшие в уголках глаз, но неловким движением опрокинула чайник, и кипяток пролился ей на колени.

Старушка взвизгнув, подскочила на месте, и ловко схватив чайник, поставила его на место. Она что-то бормотала, рассыпалась в извинениях и сетовала на свою неуклюжесть, но я ее не слушал.

«Вот оно! – Взорвалось в голове. Догадка, пришедшая мне в голову, заставила меня вспотеть. – Почему никто не поинтересовался прошлым парочки? Не сочли этих двоих достойными внимания? Или просто прошляпили? – Я так разволновался, что пришлось воспользоваться салфеткой, стоявшей на столе в подстаканнике, чтобы вытереть испарину, выступившую на лбу. Тут я заметил, как и владелица отеля и мой напарник с беспокойством смотрят на меня.

– Вам не хорошо? – Заботливо спросила старушка, кряхтя и постанывая держась за место ожога. – Может воды? Молодой человек, – обратилась она к Максу, – будьте добры, в холодильнике стоит бутылка минералки, принесите ее сюда. Вы справитесь с этим проворнее, нежели я.

Пока мой помощник бегал за водой, пока Антонина Ивановна суетливо наливала воду в стакан, пока я пил ледяную, обжигающую жидкость, мысли в голове метались с бешеной скоростью.

«Странная эта старушка, Антонина Ивановна Дягилева… То идет, еле перебирая ногами, то забыв про боли в суставах, взбрыкивает как девчонка. – Я осекся, – Ну может на ее месте любой, получив ожог от кипятка, вскочил бы, забыв о болячках.»

Еще в памяти всплыл утренний рассказ Макса, когда он, среди прочего сообщил, что Дягилева сравнивала спортивные костюмы американцев с формой из их школы в Назарово. Значит, наша мадам из спортсменок! Значит… Значит, вот откуда у нее такая выправка и сноровка! Интересно неужели никому не пришло в голову разузнать о ней подробнее… Стоп, Боря! Парочке? Женька говорил о парочке! Но нет, не может быть, этого просто не может быть! Это просто невероятно!»

В волнении я вскочил с места и начал мерить шагами комнату, наталкиваясь на столы, столешницы, плиту. Несколько раз, я ронял на пол кухонную утварь, даже не замечая этого.

Максим бегал за мной по пятам, поднимая с пола ножи, вилки, ложки. Одна тарелка разбилась вдребезги, и мой помощник, с извинениями, про себя осыпая меня бранью, схватился за веник. Антонина Ивановна бойко отскочила к стене и взирала на это безобразие с полным недоумения лицом.

Приняв решение, я остановился на месте как вкопанный, и Макс налетел на меня сзади, не успев затормозить.

– Что происходит, Борис Петрович? – Растеряно вопрошал он – Поясните!

Оправдываться и объясняться я не стал, а бросив на лету:

– До встречи! – Схватил под локоть помощника и почти выбежал с ним во двор.

Когда мы отъехали от Шатловки километров пять, я посмотрел на приунывшего и все еще недоумевающего Макса, и хлопнул его по плечу.

– Не грусти. Когда мы сядем в поезд, я тебе все объясню.

– В поезд? – Глаза Макса выкатились из орбит. – Я совсем ничего не понимаю. Куда мы едем?

– Ну, вспомни сам, – начал я разжевывать ему ситуацию. – ты же утром сказал мне, что наша парочка из Назарово, что в двухстах километров от Красноярска. – Макс коротко кивнул.

– Вы подозреваете эту старуху? – Он развел руками. – Да как она могла такое провернуть? И зачем?

– Вот это мы и должны выяснить!

Когда мы заняли свое купе и выложили на стол нехитрую закуску, которую купили в придорожном ресторанчике, разговор продолжился

– Чем нам поможет ее прошлое? – Не отставал Макс. – Что еще вы хотите знать? Что хотите проверить? Это Назарово в тысячи километрах от «Ласточкиного гнезда», да и было это черт знает когда… Мать с придурковатым сыном…

– А так ли придурковат ее сын?– Ненароком заметил я. – Она говорила, что он метил в ученые…

– Матери всегда возносят сыновей на пьедестал! – Не согласился со мной помощник. – Это просто ее мечты, не более. Я мельком видел этого детину – дурак дураком.

– Почему ты так решил? – Я задал вопрос с нажимом, и слегка наклонился к собеседнику, чуть не опрокинув стакан с молоком.

– Нууу, – протянул Макс и начал перечислять – Молчун, каких поискать. Я ни разу не слышал его голоса. Взгляд из-под бровей, злой, недалекий. Во всей этой истории я бы отвел ему наименьшую роль…

– И это все? – Усмехнулся я, отодвигаясь от стола. – Если человек неразговорчив, ранее как раз считалось, что он, – я поднял указательный палец вверх стараясь обратить на свои слова особое внимание, – глубокий интеллигент и мыслитель, который не бросает слов на ветер.

– Согласен с вами, но не до той же степени.

– Ну как мы можем говорить о его интеллекте, если не задали ему ни одного вопроса, и даже, сделали вид, что не обратили на него внимания.

– Об этом я тоже хотел у вас спросить. – Начал кипятиться Максим. – Если вы подозреваете и его, почему не допросили?

– Фактов маловато. – Прищелкнул я пальцами. – Мне нечем его припереть к стенке.

– Ну что вас заставляет подозревать именно его… ну их… обоих?

– А больше некому! – Отрезал я.

Не мог же я начать говорить о предчувствии, о том, что наркоман-племяш посоветовал мне искать семейную парочку, об интуиции, которая завела двух городских полицейских в этот поезд, уносивших их в далекий северный Красноярск и его пригороды. Не мог я сказать и о своих сомнениях. Может я, старый дурак, напридумывал себе бог весть что, и мы только зря потратим время.

Макса мои доводы не впечатлили и он начал строить новые версии, спеша выложить мне свои догадки, которые я старался развенчать. Мой помощник кипятился, все время порывался вскочить и начать мерить крохотную «конуру» шагами. Я, в свою очередь, пытался его усадить на место, потому, что его мельтешение выводило меня из себя.

Так мы проговорили до глубокой ночи. А весь следующий день проспали до самого вечера. Поужинав, вновь углубились в материалы, которые захватили с собой, и теперь перепроверяли их еще раз, уже наверное в десятый.

Наконец, сделав несколько пометок в блокноте, я завалился на полку и постарался отрешиться от всей этой чертовщины.

Назарово встретило нас ярким утренним солнцем. Ясное небо и легкий морозец придали нам бодрости после нескольких суток монотонного перестука колес. Хотелось потянуться и размять кости. Людей на единственной станции вышло немного, и все как-то быстро разбежались по своим делам. Мы стояли перед одноэтажным желтым зданием с крышей, не то зеленого, не то синего цвета, покрытой тонким слоем первого снега.

– Несколько суток в вагоне, а как разительно поменялась погода. – Заметил я. – Здесь почти зима! Ни дождя, ни слякоти!

– И куда теперь? – Переступал с ноги на ногу Макс, не то от нетерпения, не то от холода.– С чего начнем?

Я тоже зябко поежился. После душного вагона с непривычки морозец щипал нос и подбородок.

– А начнем мы с этого самого здания! – Я по ленински вытянул вперед руку, указывая на двери вокзала. – Идем на разведку, узнаем, что здесь и как.

– Как можно узнать то, не знаю что? – Бухтел Макс, догоняя меня и забегая вперед, чтобы открыть двери.

– Зеленый ты еще, Григорьев! – Оборвал я его на полуслове. – Опер должен уметь задавать правильные вопросы и… что самое главное, получать на них правильные ответы. Как театр, начинается с вешалки, так любой город начинается с вокзала.

Я осмотрелся. Направо кассы, налево МЖ. Слушая у себя за спиной невнятное бормотание помощника, я направился к светящемуся окошку.

– Девушка, – обратился я к молоденькой смазливой девчонке в форме железнодорожника. Она подняла на меня яркие синие глаза и улыбнулась. Меня приятно поразили ее внимание и искренняя готовность помочь. В наше время это такая редкость. – подскажите, где мне можно найти участкового?

– Вам нужен кто-то определенный, или это не обязательно? – Все также улыбаясь спросила прелестница. Ох, если бы не годы, с удовольствием приударил бы за ней. Девушка терпеливо ждала ответа, пока я любовался юной красоткой. Она слегка приподняла одну бровь, как бы поторапливая меня.

Я вздохнул, прогоняя свои несбыточные мечты и проговорил:

– Мне любого. Я в командировке.

– Ну тогда по коридору, за угол. Там каморка дяди Вани. – Девушка неожиданно задорно рассмеялась и я поддержал ее хриплым смешком.

– Спасибо. – Промурлыкал я. – Очень признателен! – В кармане, на удачу, завалялась маленькая шоколадка, невесть откуда взявшаяся, в потрепанной от времени обертке, но я все же протянул ее девушке через кассовое окошко. – Вез ее специально для вас. Дорога длинная, так что не обессудьте за вид. Надеюсь, содержание окажется лучше.

Девушка слегка покраснела и смущенно опустила глаза. На душе стало тепло и как-то спокойно – какое давно забытое качество, наверное сохранившееся только в таких маленьких городках, вдали от шумных мегаполисов с наглыми размалеванными девицами, забывшими, что такое честь. Я не стал более мучить девушку своим назойливым вниманием и отправился по указанному маршруту.

Пока я шел, чувствовал как две пары глаз сверлят мою спину. Одни, девушки за кассой, провожают с интересом и скрытой надеждой, вторые, Макса – прожигают во мне огненные дыры. Но я постарался не обращать на это внимания.

За углом действительно находилось отделение участкового Митяева Ивана Вениаминовича, о чем свидетельствовала табличка на двери. Контролер-оператор, а за одно и прекрасная незнакомка и тут не обманула, комнатка действительно напоминала каморку. В помещении два на два метра с трудом помещался колченогий стол и два таких же допотопных стула. Высокий худощавый молодой человек со скучающим видом листал старенькую потрепанную газету «Криминальная желтуха». Рядом лежал журнал регистрации заявлений и мобильный телефон.

«Дядя Ваня! – Вспомнил я слова билетерши и чуть не расхохотался во весь голос. Да на вид ему не более двадцати пяти… Но, наверняка, считает себя важной шишкой!

Иван Вениаминович нехотя оторвался от созерцания кричащих заголовков и поднял на нас глаза.

– Что случилось? – Спросил он каким-то равнодушным бесцветным голосом. – Украли чего у вас или нашли бесхозные вещи?

Мне хотелось поддеть его, но стало немного жаль парня, наверняка мечтавшего о погонях, ярких событиях, подвигах, а вместо этого вынужденного прозябать целый день в одиночестве и собирать заявления о мелких кражах, да разбирать дорожные недоразумения.

– Борис Петрович Ракишов! – Я протянул ему раскрытое удостоверение. – Подполковник! Особый отдел полиции! А это мой напарник – следователь, сержант Григорьев Максим Константинович! Нам нужна ваша помощь!

– Участковый, уполномоченный полиции лейтенант Митяев Иван Вениаминович! – Вскакивая со своего места, четко отрапортовал тот. Лицо его сделалось деловито-серьезным, в глазах появилась затаенная дерзость.

Я протянул ему руку для поджатия, и он схватил ее двумя руками, светясь довольством и готовностью действовать, словно ждал этого момента всю свою жизнь.

Я занял место напротив лейтенанта, выкладывая свой блокнот на стол. Григорьев остался стоять, просто потому, что больше сесть было не на что. Участковый стушевался и повел рукой по сторонам, давая понять, что это не его вина.

– Ничего, – успокоил его я, – сержант молод и горяч, несколько минут на ногах, не испортят его настроения. – Я повернул голову к Максу, и тот натужено улыбнулся, кивая в знак согласия головой.

– Чем могу помочь? – С готовностью начал разговор лейтенант.

– Многим. – Заверил его я. – Нас интересуют школы, их расположение, какие-либо события десятилетней давности!

Лейтенант был разочарован – это ясно читалось по его лицу, но другого ничего я не мог ему предложить. Жизнь следователя – это не только яркие задержания и погони, а по большей части, вот такая вот рутина.

Иван Вениаминович закурил папиросу, и, казалось, табачный дым благотворно подействовал на него. Он медленно затянулся и деловито начал перечислять адреса школ, подробно описывая, как до них добраться и с каких лучше начать.

– Вот все, – заверил он – чем могу помочь. Больше ничего интересного. Что касается событий десятилетней давности, тут мне сложно что-то сказать – я работаю на посту чуть больше года, и такие подробности мне неизвестны. Родился я в Новосибирске, а сюда переехал по настоянию друга, мы с ним вместе учились на курсе. – Он виновато замолчал. – Но я могу по-расспрашивать местных! – Внезапно приободрился он. – У меня есть свои осведомители. – Он с важным видом откинулся на спинку стула, и тот пронзительно скрипнул. Лейтенант сразу скис, а мы с Максом переглянулись, постаравшись скрыть улыбки.

– Спасибо! – Обратился я к хозяину кабинета. – Этих сведений нам вполне достаточно. – И чтобы хоть как-то приободрить лейтенанта я, вставая и протягивая ему руку на прощанье, заговорщически прошептал. – Надеюсь, вам понятно, что дело очень важное, и нет необходимости просить о неразглашении!

Лейтенант часто-часто закивал. При этом глаза его горели, а самого распирало от чувства собственной значимости.

– Конечно, подполковник Ракишов, я – могила!

– Мы расследуем серию убийств, – продолжал я с нажимом, – совершенных при загадочных обстоятельствах, которые привели нас сюда. Нет необходимости объявлять кому бы то ни было о нашем визите.

– А можно мне узнать результаты расследования? – Умоляюще протянул он. – У нас здесь ничего никогда не происходит.

– Конечно. – Кивнул я. – Как только все разрешится, я вам позвоню.

– А телефон запишите? – Лейтенант потянулся к трубке

– В этом нет необходимости. – Остановил я его порыв. Возиться с записками не хотелось. – Я вас найду!

– Конечно-конечно! – Участковый вскочил, протиснулся между столом и Максом, молча следившим за нашим разговором, и широко распахнул дверь, выпуская нас в коридор.

– Вы что, собираетесь ему звонить? – Спросил Макс, как только мы отошли на безопасное расстояние.

– Я уже забыл про него. – Назидательно провозгласил я. – Если названивать всем, с кем приходится иметь дело, некогда будет заниматься работой! – Я взглянул на довольное лицо Макса и хмыкнул.

Мы вышли на улицу. Мороз усилился. К нему добавился противный пронизывающий ветерок, и мне захотелось домой, в тепло и уют. Вспомнилась Вера, ее горячий свежий чай, мягкий диван и… Я постарался сосредоточиться на работе, откинув сентиментальности.

– И как нам найти нужную школу? – Недовольно проворчал Макс. – Их здесь с десяток, и расположены они в противоположных концах города.

– Ну, так это же нормально! – Осадил я напарника. – Было бы странно, если бы школы располагались в одном районе.

Я взглянул на список, который составил со слов участкового.

– Да, школ многовато, – сокрушенно покачал я головой – ну, как говорится – лиха беда начало! Давай рассуждать… В деле есть замечание о том, что наша госпожа Дягилева сокрушалась по поводу плохой оснащенности своей школы… Значит, это не центральная школа, скорее небольшая, на окраине, или в спальном районе.

– По-моему, – начал Макс, стараясь по мере сил говорить важным тоном заправского следователя, – эта дама, была весьма не бедной учительницей, даже не основного предмета…

– И что из этого следует? – Насторожился я.

– А то, что она имела не маленькую сумму для покупки отеля.

– Хочешь сказать, на хорошую зарплату в рядовой школе рассчитывать не приходится? Значит престижная школа… – Я задумался. – Может дополнительный заработок? Или криминал?.. Молодец Григорьев! – Похлопал я его по плечу. – Умеешь задавать правильные вопросы… Теперь отправимся за ответами… Думаю начать с ближайшей школы, и далее следовать по маршруту.

– Хорошо! – Сказал Макс. – Но, может стоит перекусить, прежде чем отправиться в путешествие?

– Весьма здравое предложение! – Ответил я, демонстративно окинув взглядом высокого долговязого помощника, и указав пальцем на свой наметившийся живот. – Фигуры надо поддерживать в форме, не ровен час, с такой работой похудеть можно!

Мы оба рассмеялись и бодро зашагали в поисках кафе или «бистро», но цели не достигли, все ближайшие общепиты открывались не раньше десяти, а на часах большая стрелка едва перевалила за девять. Купив в обычном магазине пару булочек и бутылку минералки, мы наскоро перекусили, и выдохнув, отправились на поиски.

К трем часам нам удалось обойти всего 4 школы. Вымотанные до предела, мы остановились на главной площади.

– Ходим кругами, и все бес толку! – Устало сказал Макс.

– Да, до конца рабочего дня осталось два часа, а у нас в списке еще шесть школ. – Поддакнул я. – И если мы не найдем иное решение, нам придется зависнуть здесь еще на пару дней.

– И что вы, Борис Петрович, предлагаете, ночевать на вокзале?

– Ну, все не так плохо, в крайнем случае свяжусь с коллегами, не дадут же они пропасть «бедным родственникам».

– Так почему бы нам не пойти к ним в отделение и не попросить помощи?

– Макс, ты превзошел самого себя! – Сказал я, закуривая сигарету. – Думаю, нам придется так и сделать, хоть и не хотелось тревожить ребят, и отвлекать их от дел праведных.

– Побойтесь бога, товарищ подполковник! – Завелся Макс, – Ну какие здесь могут быть дела? Тишь да благодать, посмотрите вокруг, на улицах, двое прохожих, и те, бабулька да дедок.

– И то, верно. А давай-ка заглянем в администрацию. – Я кивнул в сторону типичного здания с триколором над козырьком парадного входа. – Наверняка там есть отдел КАНО, РАЙоно или что-нибудь подобное. – Я посмотрел на напарника, гневно сверкающего глазами. – Ну и на старуху бывает проруха.

Я выкинул недокуренный окурок в урну, и мы поспешили в мэрию.

Добродушный вахтер, видимо скучающий без дела, сам проводил нас до нужной двери и раскланялся.

– Вот сюда пожалуйте! – Обратился он к нам на старинный манер, и потянув за ручку, слегка приоткрыл дверь, давая нам понять, что мы можем войти.

Я назидательно приподнял брови, показав большой палец в след ретировавшемуся дежурному:

– Вот это я понимаю, сервис!

Макс хмыкнул и открыл передо мной дверь.

Две девушки, находившиеся в кабинет, пили чай и мило беседовали. По виду, сами недавно окончили школу, а сейчас не знали чем себя занять в рабочее время. На столах лежали журналы мод, каталоги известных фирм одежды, косметики и бижутерии.

– Сегодня не приемный день! – Смерив нас презрительным взглядом, произнесла одна из них. – Запись только на ту неделю.

Но, увидев удостоверения полицейских из северной столицы, сотрудницы «храма науки» мигом засуетились. Минут десять бестолково бегали по кабинету перебирая какие-то бумажки, по ходу предлагая нам все сразу – чай, кофе, конфеты, и спрашивая о цели нашего визита.

– Нам нужны сведения о двух учителях ваших школ. – Едва успел вставить я свой вопрос в их болтовню.

– А из какой школы? – Спросила та, что помоложе.

– Вот это мы и хотели бы узнать. – Не выдержал Макс. – Если бы мы знали номер школы и адрес, отправились бы прямо туда, а не мешали бы вам «работать»!

Я слегка затронул руку напарника, призывая его успокоиться, и вновь обратился к девушкам

– Нам просто нужно узнать место их работы!

– Назовите фамилии тех, кто вас интересует!

Через полчаса мы вышли из кабинета, вспотевшие и раскрасневшиеся.

– Как можно быть такими дурами? – Сокрушался Макс, вытирая пот со лба. – Перечислить массу напитков, и тут же забыть об этом. Десять раз напомнить про жару в помещении, и не предложить раздеться.

– Они просто смутились, увидев такого красавчика! – Поддел я сержанта – Ты заметил, как они крутились вокруг тебя, совсем забыв обо мне?

– Ой, не подкалывайте, Борис Петрович! – Зло махнул он рукой. – На кой мне сдались эти вертихвостки? У меня в глазах от них рябило, голова кругом пошла. Еще этот дешевый парфюм… Что за манера, выливать на себя пол флакона. Чуть не задохнулся.

– Не горячись, сержант. – Засмеялся я. – Если хочешь избежать нападок и преследований слабого пола, носи кольцо на безымянном пальце правой руки, это отпугивает охотниц за женихами почище, чем дихлофос мух.

– Учту на будущее! – Недовольно буркнул парень. – А вдруг попадется моя судьба, а я в кольце?

– Ну, тут сам смотри! Идем! Времени в обрез!

В одном нам повезло, школа находилась в нескольких минутах ходьбы от площади. Но и за это время мы изрядно продрогли.

Школа представляла собой типичное двухэтажное кирпичное здание советской постройки. Местами обшарпанное, местами подремонтированное. Внутри все те же деревянные лестницы, которые навеяли воспоминания из детства. В холле пахло компотом, супом и выпечкой, и у меня засосало под ложечкой. Мой напарник тоже громко сглотнул слюну.

По моим представлениям, прямо за столовой должен располагаться кабинет директора.

– Нам туда! – Я направился за угол.

– Откуда вы знаете, куда идти? – Макс шел позади меня, но я чувствовал его сомнение.

– Я учился в подобной школе. Это типичная постройка середины прошлого века. Сейчас такие уже не строят. Современные, огромные, каменные и безликие.

– Не понял, – протянул Макс, – вы же сказали, что вот такие школы, как эта все однотипные…

– Однотипные. Но имеющие свою изюминку. Здесь все про всех знают. Каждый ученик на виду… Да тебе все равно этого не понять… Идем лучше порасспросим директрису о делах давно минувших дней. – Переключился я от воспоминаний на деловой лад.

Хозяйка школы вышла нам навстречу, видимо девчонки из администрации предупредили ее о нашем визите. Эта была строгая дама за пятьдесят с небольшим, в строгом деловом костюме, с прической-шишкой на голове, в больших роговых очках. Она протянула нам для приветствия руку, и ее пожатие было твердым и церемонным.

Нам предложили присесть на высокие мягкие стулья и две чашки горячего чая с пирожками. Мне стоило большого труда отказаться от угощения – времени было мало, а задерживать столь серьезную даму не входило в мои планы. И я сразу перешел к делу, заметив как Макс, потянувшийся было к угощению, отдернул руку. Я прямо кожей чувствовал его злость, и знал, что он мне это еще припомнит.

– Вы знаете этих людей? – Спросил я, выкладывая перед женщиной фото Дягилевых

Зинаида Васильевна, как она представилась, внимательно вгляделась в снимки.

– Нет, – сказала она, поднимая на меня взгляд, – я их никогда не видела.

– Посмотрите внимательно! – Я еще раз подвинул к ней фото. – У нас есть сведения, что эти двое работали у вас до начала двухтысячных.

– Да? – Директриса взяла карточки в руки. – Ну, может мужчина мне и напоминает кого-то… – Женщина поднесла карточку ближе к свету и… – И все же нет, я с ними не знакома, хоть и работала в эти годы здесь, учителем русского языка.

– А мы могли бы встретиться с бывшим директором? – задал вопрос Макс

– К сожалению, он умер несколько лет назад, и мне предложили эту должность. Я не отказалась. Здесь прошла вся моя жизнь. Я попала сюда сразу после распределения, совсем молоденькой девчонкой… – начала вспоминать Зинаида Васильевна, – и до сих пор остаюсь верна школе, хоть мне и предлагали место в престижных школах, и должности лучше оплачиваемые. Но как-то знаете, прикипела что-ли, к этим стенам. А деньги… на что они мне? Замуж я так и не вышла, с детьми тоже не повезло. Вот так и воспитываю чужих, вкладывая в них всю душу. Родни у меня нет. На жизнь хватает. – Она сняла очки и положила их на стол. – Поэтому когда Николай Иванович умер, сразу и решили назначить на должность директора меня. Я ведь знаю здесь каждый уголок, каждую щелочку.

– Тогда расскажите мне о Дягилевой Антонине Ивановне и ее сыне. – Прервал я ее лирические воспоминания

– Дягилевы? – Директриса вздрогнула и нахмурилась. – Ну да, такие работали у нас несколько лет. Только это были не мать и сын, а муж и жена.

Мы с Максом переглянулись. Мои нервы напряглись. Так всегда бывает, как только я почувствую «добычу» или верный путь.

– Вы уверены? – Спросил я, наклоняясь ближе к собеседнице. Теперь я ловил каждое ее слово.

– Уверена в чем? – Пожала плечами Зинаида Васильевна. – В том что они работали у нас или в том, что они были женаты?

– И в том и в другом! – Вскричал я в нетерпении. – Мне нужны все подробности!

– Не кричите на меня! – Повысила она голос. – Я … – она замолчала, а я покрутив шеей до хруста позвонков, постарался расслабиться.

– Извините. – Спокойным тоном, проговорил я. – Расскажите все в мельчайших подробностях.

– Эти двое пришли к нам уже парой, в начале девяностых. Тогда уже полным ходом шла перестройка, вернее переделка сфер влияния. Уже никто из молодежи не хотел идти в государственные школы, мечтали разбогатеть, открывали кооперативы, частные практики. А они пришли целенаправленно. Ну, может практики не было, хотели опыта набраться, чтобы потом найти что получше. В общем-то никто их и не спрашивал о причинах, рады были без ума, что молодежь к нам идет, ни смотря ни на что. Тогда каждый учитель на вес золота был. Тоня оказалась отличным специалистом, окончила спортивный техникум, к тому же быстро нашла подход к ребятам. Знаете, наши школьники стали участвовать во всех спортивных мероприятиях. Сплошные золотые медали! А уж какие она праздники устраивала… весь город ходил смотреть. Это были зрелища! Кроме спортивного, она еще имела театральный талант. Костюмы сама шила! Николай Иванович был от нее без ума, в хорошем смысле слова… Не подумайте ничего плохого, он прекрасный семьянин – жена, дети, внуки… Да Тоня ему сама во внучки годилась.

Но благодаря ей, школе гранд дали на несколько миллионов! Тогда это были огромные деньги… Нам хватило бы еще два этажа построить, да ремонт сделать… – Женщина замолчала, переводя дух.

– А что с ее мужем? – Задал я новый вопрос.

– Василий? Он был полной ее противоположностью. Тихий, замкнутый. Но подавал большие надежды. Писал диссертацию.

– Дети как к нему относились?

– Удивительно, но дети его любили! – Начала вспоминать директриса. – На уроках химии, он ведь был химиком, не преподавателем, а именно химиком. Институт химический закончил… К преподаванию не имел никакого отношения. Но в те годы найти учителя химии было невозможно, а тут такое знание предмета! Николай Иванович гордился тем, что в его школе этот предмет преподавался на самом высоком уровне… Потом несколько выпускников химию сделали своей профессией.

– Так что дети? – Напомнил я

– Да, дети… Дети ему в рот заглядывали… На уроках не только теорию изучали, но и опыты ставили… Правда, в законных рамках… Все безопасно… Это потом выяснилось что он какие-то свои формулы высчитывал, детей вовлекал… На них свои открытия и испытывал…

– Что потом?

Зинаида Васильевна прижала ладони к лицу и так просидела некоторое время собираясь с мыслями

– А потом начался весь этот кошмар!

Мы с Максом обратились в слух. Женщина продолжила:

– В понедельник, наш Николай Иванович, поехал за деньгами. Грант перечислили на счет школы, но он решил обналичить всю сумму, так было легче рассчитываться с рабочими и закупать материалы. За наличку можно было сбить цену, чуть не в два раза. Все делалось из-под полы.

Он пересчитывал деньги в своем кабинете, когда загорелась проводка в классе химии на втором этаже. С дикими криками к нему ворвались ученики 7 класса, крича о том, что в классе заперты трое отстающих учеников – Степан Марченко, Нелля Хромова и Дима Усольцев. Бросив все, директор ринулся на помощь детям, на бегу приказав техничке вызвать пожарных. И пожарные, и скорая прибыли довольно быстро, но детей спасти не удалось. Учителя с детьми не было, куда-то отлучился. Пожар удалось потушить быстро, обгорели только два стола, да стул. А детей спасти не удалось, много едкого дыма было – угорели.

– Что нарыли следователи? – Нетерпеливо допытывался я.

– Газеты писали, что это был несчастный случай, что-то дети сделали неправильно, или проводка подвела. Николай Иванович давно за нее боялся… В первую очередь ее менять собирался… Вот так СМИ осветили эти события.

– Вы были в школе в то время?

– Нет. Но некоторые детали не были раскрыты в газете…

– Тогда познакомьте меня с теми фактами, которые не попали в печать.

– Мы долго перешептывались по этому поводу, ходили слухи, что пожар был подстроен специально, чтобы отвлечь директора, ведь он выбежал из кабинета, впопыхах не закрыв дверь.

– Деньги пропали. – Догадался я.

– Да, все три миллиона! – Зинаида Васильевна горько вздохнула. – У Николая Ивановича тогда случился сердечный приступ, его увезли на скорой, дальше должно было начаться разбирательство. Ему грозили судом, обвиняли в хищении денег, в умышленном поджоге, для отвода глаз… В гибели детей… Да во всех смертных грехах… Но мне кажется, что это ни он… Не мог Николай Иванович так поступить… Слишком заботился об учениках… Да он жил школой! Мне кажется, все этот химик-ученый подстроил… хотел отвлечь всех, а сам деньги и забрал. И смылся…

– И что, не искали его?

– Как не искали, искали… Да не нашли! Может, конечно, не он деньги взял, просто побоялся, что за гибель детей отвечать придется… Нельзя школьников одних оставлять в классе, да еще химии, где столько реактивов и препаратов… Технику безопасности нарушил.

– А кто знал про деньги?

– Да все! Понимаете, все! Николай Иванович ни от кого ничего не скрывал! Он утром на планерке и сообщил, что к трем часам едет в кассу…

– И Василий с Тоней это слышали?

– Ну, конечно. Говорю же, все слышали! Родители тоже знали многие… Радовались…

– А что, дети эти, погибшие, действительно были такими отстающими? – Меняя тему, поинтересовался Макс и я одобрительно кивнул.

– Да что самое интересное, обычные дети. Только в последнее перед событиями время, были они какие-то… испуганные, что ли. Не знаю, как вам это объяснить, но все им мерещилось что-то, то таракана увидят…, то паука. Кричать начинали, чуть не до истерики…

– Ну, пауки-тараканы в то время – обычное явление

– То-то и оно, а у них прям истерика начиналась. Даже когда директор СЭС вызывал и все обработали.

– Какой приговор суда был? – Задал я новый вопрос.

– А суда и не было…

– Как так? – Удивился я.

– Так Николай Иванович не приходя в сознание, в больнице и умер.

– А Антонина? Что с ней стало?

– Она тоже пропала. Вместе с мужем.

Больше мы от директрисы ничего нового не добились. Она разволновалась от нахлынувших воспоминаний и пришлось звать медсестру, чтобы она сделала укол от давления. Убедившись, что с женщиной все в порядке, мы откланялись и быстро ретировались.

– Ну, что скажешь, сыщик? – Обратился я к напарнику, закуривая новую сигарету.

– Ну, скорее всего, эта парочка все спланировала заранее. Жена постаралась с грантом, муж устроил поджог. Не верится мне в неисправную проводку..

– Почему? Школа ветхая, электричество давно не проверяли… – Я с интересом ждал, что ответит сержант

– Ну, не знаю. Просто не может же вот так удачно пожар начаться…

– А тебя не смущает тот факт, что проводка не могла так легко поджечь парты, заметь, которые стояли посередине класса… И столько едкого дыма, при том, что обгорело-то всего ничего…

– Реактивы? – Задумался Макс. – А пока суд да дело, по дальней лестнице, и к директору за денежкой?

– Может и так!

– Но детей зачем убивать?

– Может, чтобы больше паники нагнать, может еще какие мысли были… – Размышлял я. – Может хотел опыты свои над детьми скрыть. Ходили же слухи… не на пустом месте…

– Да, случись разбирательство, а оно обязательно бы случилось, могли и еще в чем противозаконном уличить. И что теперь? Нашу парочку-то директриса не опознала…

– А теперь у нас есть все основания припереть мать и сына к стенке. Откуда они в таких подробностях знали материалы дела? Этих Дягилевых? И на каком основании они носят их фамилию? Поддельные паспорта? – Я посмотрел на кислую мину Макса. – Что, сержант, разочарован в профессии? Небось думал, что…

– Ничего я не думал! – Разозлился напарник. – Есть хочется! Могли бы хоть у директрисы поесть, предлагала же…

– А вдруг она в чем замешана, а ты с ее ручек пообедал?! – Погрозил я ему пальцем. – Не забывай, где мы работаем! У нас каждый человек – подозреваемый! А поесть, мы и в поезде сможем. Командировочные оплачиваются. Нестеров премию обещал…

– Тогда, давайте поспешим, Борис Петрович! – Макс почти бежал, а я еле успевал за ним. – Поезд отходит через три минуты!

Когда я, уставший, голодный и продрогший, в три часа ночи ввалился в квартиру, Женька потягивая пивко, сидел перед телевизором. Мне ужасно не хотелось читать ему нотации по поводу распития спиртных напитков и позднего бдения, но родственный долг и ответственность перед сестрой все-таки заставили меня пробормотать несколько слов о неблагодарности, подростковой дури и не соблюдении врачебных рекомендаций. Племянник ничуть не смутившись, весело помахал мне рукой:

– Как поездка? – Спросил он, вскакивая со своего ложа и протискиваясь мимо меня на кухню. – Трое суток не виделись, а ты с нравоучений начинаешь! – Парень хитро посмотрел на меня, скривив тонкие губы в ухмылке. – А вдруг дорогой племянник за это время с голодухи помер?

– Не заливай… – кисло поморщился я – ты готовишь лучше любого повара… Откуда пиво?

– Так из магазина. – Делано удивился племяш

– Деньги откуда? – С нажимом зашипел я.

– Ну ты даешь, дядь Борь! – Женька картинно махнул рукой в сторону комнаты.

Я опрометью бросился в дальнюю, бывшую детскую, комнату. Там, в укромном уголке под шкафом я сберегал все, что не предназначалось для чужих глаз. В том числе и мелкую заначку держал, так на всякий случай – цветочки жене купить или тортик, на день рождения, не просить же у нее, в самом деле, на подарок ей же.

Чтобы достать до прорези в дне массивного шкафа, нужно было приложить немало усилий. Дотянуться просто так, не каждый сможет, а увидеть щель и того подавно – просто не возможно. Я кряхтя опустился на колени, потом лег на спину, и только тогда ухватил рукой выдвижную дощечку. Пачка денег была почти нетронутой, не хватало всего несколько мелких купюр, но и это заставило меня напрячься. Вера была женщиной щепетильной и аккуратной до «зубовного скрежета». Увидеть ее в руках с тряпкой, дело обычное – жена постоянно что-то протирала, мыла, скребла… И даже она, с ее патологической ненавистью к пыли, постоянной влажной уборкой, которую она проводила под всеми мыслимыми и немыслимыми поверхностями, за каждым уголком, за столько лет не обнаружила тайника…

«Как этот щенок, живущий в доме всего несколько дней, умудрился до него докопаться? – Меня бросило в жар. В голове вихрем завертелись разные мысли: слежка, жучки? На ум пришли его, оказавшиеся пророческими слова о семейной паре. Он что, ясновидящий? – Я мысленно тут же отбросил этот вариант». Не хватало мне еще экстрасенса в доме!

На пороге показался Женька. Он спокойно оперся о косяк плечом, и скрестив на груди руки тихо сказал:

– А чем тебя эта версия не устраивает?

– Какая версия? – Огрызнулся я, и тяжело дыша, поднялся на ноги, все еще держа початую пачку денег в руках, все равно скрывать ее было бессмысленно.

– Про экстрасенса… – В тон ответил мне парень. – Или тебе должность не позволяет?

– Опыт! Опыт и возраст! – Злясь, прокричал я.

– Ну, не кипятись, дядь Борь! – Начал успокаивать он меня. – Или ты думаешь, что взрослый парень может просидеть трое суток без еды, воды и развлечений? – Увидев, что мне стало трудно дышать, он сжалился надо мной и заискивающе-ласково, словно нашкодивший котенок промурлыкал. – Ну включи логику, сыщик, куда обычно прячут деньги и ценности? В потайные уголки, подобные этим, под днища, и в ящики с двойным дном. Отдаю тебе должное, место удачное. Но стоит подумать, прикинуть… и вуаля! – Женя сделал реверанс. – Все становится очевидным и простым. Сам посуди, – продолжил парень уже более серьезно, – у всех мужиков бывает заначка. Повторяю, у всех. Где ее может прятать женатый человек, не в спальне же, где дражайшая половина знает каждый сантиметр. Держать заначку в зале тоже плохая идея, не ровен час, понадобится, а достать ее на виду у всех, не заметно, не каждый фокусник сможет. Значит тоже отпадает. Кабинет. Вот очевидное-невероятное. В столе ящиков с двойным дном нет, значит, дно шкафа. Немного сноровки и… результат на лицо.

Он замолчал, изучая произведенное на меня впечатление, затем добавил:

– Не волнуйся, я взял только на пиво и сигареты. – Он театрально согнулся, и так завис в виноватой позе, вытянув руки вдоль тела. – А повинную голову меч не сечет!

Я слушал монолог родственничка в замешательстве. На первый взгляд, он объяснил свои умозаключения и все стало элементарно понятно. Но с другой…

Все же сомнения меня не отпускали, но после долгих мытарств последних дней, мне ужасно хотелось есть и спать.

– Дурь хоть не пробовал? – Безнадежно спросил я.

– Нет! – Серьезно ответил парень. – Пойдем, попьем чайку и спать. Остальные вопросы-разносы ты учинишь мне завтра.

Наскоро перекусив жареной картошкой и парой отбивных, которые тут же, мастерски приготовил Женька, напившись чая с печеньем, явно не магазинным, я совсем разомлел. Уже засыпая на ходу, бросил:

– Спасибо, племяш… и спокойной ночи! – Я отправился в свою комнату. Рухнув на кровать, еще некоторое время пытался свести все услышанное в разумное целое, но тут же провалился в сон.

Утро выдалось на удивление теплое и сухое.

Я шагал на работу, раздумывая над последними событиями. В кармане у меня булькала маленькая бутылочка с мутной жидкостью, которую насильно вручил мне Женька за завтраком.

– Давай к делу, подполковник! – Торжественно провозгласил он, когда я отставил в сторону пустую тарелку.

Меня сразило наповал поведение парня. Вчера мы улеглись спать не раньше четырех, а будильник поднял меня в семь. Полусонный, я еле доплелся до ванной, а Женька был бодр и свеж – сиял как начищенный медный пятак. Он встретил меня на пороге кухни с полотенцем, которое услужливо протянул мне, и я вытер стекающие по лицу и торсу холодные капли. «Что ж ты за человек такой, железный? – Подумал я. – Надо бы узнать о твоей жизни побольше».

Задумавшись, я не сразу вник в суть его слов, а когда смысл их дошел до меня, уставился на племянника с изумлением

– Дядь Борь, – начал он издалека – ты мне все не веришь, а я оказался прав, насчет супружеской пары. Мне кажется очевидными вещи, которые ты не замечаешь. Или не хочешь замечать. Если возникнут трудности, возьми вот это. – Он протянул мне ту самую бутылку с мутной жижей. – Это безопасное средство, но смоет все сомнения, кои еще остались.

– С чего или с кого смоет? – Ничего не понимая, промямлил я. – Кого или что я должен облить этой дрянью?

– Кого. – Назидательно стал разжевывать он мне, как малому ребенку. – Если на допросе… ну, или просто, при встрече, ты не сможешь добиться от этой тетки правды – плесни ей в лицо, или вылей на голову то, что я тебе дал. И оп-па! Все встанет на свои места! Чистая истина!

– Ой, – застонал я, сжимая гудящую голову руками, – что ты за чушь несешь? Ты представляешь картину, как солидный работник полиции будет играться в Ивана-купала? Да меня тут же с работы попрут за проф. непригодность. Хорошо, если еще в психушку не отправят!

– Не волнуйся, не отправят! – Уверенно, четко проговорил он, словно вбивая в меня молотком гвозди. – Еще и премию заработаешь! – Он с силой вложил мне в руки бутылку и проверил, захватил ли я ее с собой.

Полковник Нестеров, едва я переступил порог своего кабинета, вызвал меня к себе, и учинил подлинный допрос. Я выложил все, что нам с Максом удалось выяснить. Григорьев, сидевший рядом на стуле, сосредоточенно кивал, в такт моим словам.

– Ну и что теперь намерены предпринять? – Строго спросил начальник. – Что надумал, Борис Петрович?

Я в нерешительности посмотрел на Макса. Мне не хотелось в глазах стажера выглядеть глупо, предлагая к рассмотрению идеи Женьки. Полковник понял меня правильно, и кивнув на дверь, приказал ему:

– Выйди, погуляй!

Сержант, обиженно сопя, поднялся, и нехотя вышел из кабинета. А я в двух словах рассказал полковнику о Женьке. Анатолий Петрович хмурился, жевал губами, громко вдыхая воздух, но дослушал меня не перебивая. Его круглая лысая голова покрылась красными пятнами, что говорило о высшей степени напряженности. Он даже протер ее несколько раз платком. Когда я закончил, он поднял на меня свои белесые глаза и протянул сквозь зубы:

– И вы, человек собаку съевший на бытовухе, верите, что Женька ваш – это явление сверхъестественное?

– Я сам не знаю, чему верить! – Виновато пожал я плечами. – До сих пор моя сыскная деятельность протекала в пределах этого мира. Я борюсь со злом по мере своих скромных сил и возможностей, вы это знаете, но некоторые вещи я объяснить не в состоянии. И поэтому, в замешательстве. Но, не будет ли чересчур самонадеянно с моей стороны, просить вас о подмоге.

– Не стану отрицать гипотезу, что наши Дягилевы – преступники! – Заговорил Нестеров, а я ждал его решения. – Но надо понять, в чем их преступная деятельность состоит. Одно дело – поддельные документы, другое – массовые убийства.

– Одно другому не мешает! – Вставил я. – Зачем-то они украли паспорта настоящих Дягилевых? И куда делись последние? А может они все в сговоре. Нашу старушку дряхлой не назовешь. Может они работали вместе, и подбили Тоню с Василием на воровство! Антонина Ивановна могла бы все это придумать, она женщина хваткая. А потом, заполучив деньги, вместе с сыном, избавилась от подельников, прихватив их документы.

– В таком случае – где тела? – Перебил меня полковник. – Сделай запрос. Вышли ориентировки. Проверь, как обстоят дела с поисками настоящих Дягилевых. Свяжись со следователями, кто вел то дело. Затребуй материалы допросов. Еще надо навести справки, может найдется кто, похожий на нашу Шатловскую парочку из тех, кто работал в их окружении. Может просто друзья. Родственники.

Я молча кивал, делая пометки в блокноте.

– А уж вооружившись до зубов, доказательствами, ехать в Шатловку к ним на беседу. Ох, – крякнул Антон Петрович, – не нравится мне все это. Уж сколько лет – ни концов, ни развязки. Может и правда – сверхъестественные силы привлечь? – Горько вздохнул он.

В конце дня, мы с Максом подводили итоги наших усилий.

– Не густо! – Констатировал Макс.

– Напротив, – возразил я, – отсутствие результата – тоже результат!

– Ну, вам видней! – Съехидничал он. Я замахнулся на него папкой, намереваясь съездить по шее, но вошедший к нам полковник, осадил меня взглядом.

– Бить надо преступников, Ракишов! – Рыкнул он. – За этого я еще полгода отвечаю.

Мы разом замолчали, а потом все трое разразились громким смехом. – Наверное, сказалось напряжение рабочего дня и усталость. Отсмеявшись, мы обрисовали последние новости:

– В окружении настоящих Дягилевых нашей парочки не наблюдалось. Даже если скостить несколько десятков лет, никто их не узнал.

– Дело, о пропаже Тони и Васи, – продолжил Максим, – до сих пор числится в «висяках».

– Нам переслали копии экспертиз и свидетельских показаний. – Я указал на старенький ноутбук. – Жанна распечатает, и я досконально все изучу. Там дело на ста листах, не меньше.

– Да на кой, нам школьные подробности? – Отрицательно покачал головой полковник. – Нам оно до лампочки. Не трать на это время. Тебе надо найти параллель, и связать одних Дягилевых с другими.

– Я зашел в тупик. – Честно признался я. – Не знаю куда двинуться дальше.

– Как всегда! – Резко ударил ладонью по столу Нестеров. – Вот дрянное дельце.

Полковник направился к выходу. На пороге приостановился, и бросил через плечо:

– Придется воспользоваться советом племянника. Больше вариантов нет. Поезжай и допроси их еще раз. Если окажется, что имена и фамилии – это простое совпадение, нам конец! – И он скрылся, громко хлопнув дверью.

– О чем это он? – Поднял брови Макс.

– Да так, последний писк. – Отмахнулся я, и мы разом, не сговариваясь быстро собрались, кивнули друг другу на прощанье, и отправились по домам.

Рано утром мы были уже на пути к цели. Сегодня нам с погодой не так повезло, дул холодный ветер, небо хмурилось, грозившись разразиться осадками. Михалыч вел свой УАЗик осторожно, не спеша объезжая осеннее грязно-снежное месиво.

Я чувствовал себя не в своей тарелке. С одной стороны – на лицо факт преступления этих Шатоловских Дягилевых, а с другой… А ну, как документы их окажутся в полном порядке?

Мои коллеги молчали. Они давно изучили мои методы работы, и не лезли ко мне с расспросами, давя мне необходимую тишину и возможность для умственной работы, когда я взвешивал все мельчайшие подробности дела, строил одну за другой несколько гипотез, сравнивал их между собой и решал, какие сведения существенны, а какими можно пренебречь. Поэтому я провел время в относительном покое. Лишь шум мотора, да хруст тонкого слоя льда под колесами, давали мне понять, что я сижу не в душном кабинете, а двигаюсь с моим помощниками к долгожданной развязке этого многолетнего дела.

Придя к определенным выводам, я слегка повеселел. Если моя версия окажется правильной, все встанет на свои места. Спасибо Женьке! Надо бы побеседовать с ним по душам…

– Приехали. – Услышал я голос шофера, и вынырнул из своих мыслей в действительность. – К парадному?

– Нет, нет, нет! – Схватил я его за руку. – Тормозни здесь. Дальше мы пройдемся пешком. А ты, Михалыч, встань у той, глухой стены, чтобы раньше времени тебя видно не было.

Михалыч молча кивнул, а мы с Максом, выйдя из машины, направились в обход здания к неприметной хлипкой двери заднего дворика. К счастью она была не заперта, и мы легко попали в здание.

Макс открыл дверь в гостиную, и я перепугался – уж не пожар ли тут? Не опоздали ли мы с визитом?

Из закрытых дверей кухни валил густой едкий дым. В холле никого не было. Мы с Григорьевым, как по команде, прикрыли носы рукавами, и оставив входную дверь открытой нараспашку, двинулись сквозь черные клубы к источнику беспокойства.

Макс тихо приоткрыл массивные резные створки, и я, выставив вперед пистолет сделал шаг вглубь комнаты. Здесь стоял такой смог, что сквозь него еле был виден силуэт Антонины Ивановны.

Она, закутанная в неизменную шаль, с натянутым на лицо респиратором, склонилась над печкой. Над открытым огнем, хозяйка отеля держала несколько листов бумаги. Огонь охватил уже половину стопки и продолжал пожирать добычу, разгораясь все ярче. Рядом на столе образовалась большая куча, шевелящегося как змеиное гнездо, пепла, куда и полетел очередной бумажный факел. Куча полыхнула черным столбом копоти и рассыпалась сотнями догорающих искр. А Антонина Ивановна взяла следующую жертву огня.

Дымовая завеса позволила нам незаметно подобраться к старухе с обеих сторон. Увлеченная своим делом, она не заметила постороннего присутствия. Резиновая маска мешала обзору, и наши передвижения остались без внимания.

Я зажмурился, от едкого дыма слезились глаза, а легкие разрывались от боли. Едва подавив приступ кашля, я заглянул ей через плечо. Моему удивлению не было предела, старуха жгла книги, вырывая из них страницу за страницей. Разобрать, что это были за издания, я не мог, но сейчас это было неважно. Подпрыгнув к окну, я саданул по нему стоящим рядом стулом, и звон стекла, слился с воплем испуганно женщины.

– Где сын? – Заорал я, и ошеломленная, застигнутая врасплох, она указала пальцем наверх.

– Бегом туда! – Приказал я Максу, и тот стремглав выскочил за дверь. Какое-то время его шаги шлепали по цементному полу, а потом затихли вдали.

Мы остались вдвоем. Черный дым клубами вырывался наружу, очищая помещение. Я вдыхал чистый воздух, отхаркиваясь и отплевываясь, при этом не сводя глаз с Дягилевой. Она молча, зло прожигала меня взглядом.

– Что вам надо? – Наконец спросила она, словно змея, шипя и плюясь ядом.

– Хотел задать несколько вопросов. – Спокойно ответил я.

– Сейчас не самое подходящее время! – Парировала она. – Здесь немного дымно! – Ее голос, измененный респиратором, был глухим и далеким.

– Немного дымно? – Я начал злиться на нее, но старался держать себя в руках. Рано было открывать карты, тем более, что я ни в чем не был уверен. – Да здесь дышать нечем!

– Я решила сжечь все ненужное!

– Почему не сделать этого во дворе? Или кинуть в камин?

– Ну, во-первых, чтобы поскорее уничтожить все улики. – Раздался сзади голос Макса, позади которого часто и шумно дыша, маячил взлохмаченный Василий. – А во-вторых, – чтобы скрыть запах другого, более сильного запаха.

– И что это значит? – Спросил я, переводя взгляд с одного на другого. Все молчали.

Антонина Ивановна дрожащей рукой стянула с себя маску. Все лицо ее было перепачкано сажей. Лишь вокруг рта, по контуру дыхательного отверстия респиратора, оставалось чистое место. Какая удача! Я тут же достал бутылку, что дал мне Макс и со словами: «Уважаемая Антонина Ивановна, вы испачкались, вам надо умыться», двинулся к ней, на ходу отвинчивая крышечку бутылки. Женщина в ужасе замахала руками, выкрикивая что-то нечленораздельное, а лицо ее исказилось в свирепой гримасе. Ее сын, отпихнув Макса, ринулся на помощь матери, загораживая ее собой.

– Не надо! – Кричал он. – У нее аллергия! Она сама… Я ее сам… Умоется позже…

– А чего тянуть?! – Я решительно отстранил его в сторону. И схватив лежавшее у плиты полотенце, обильно смочил его жидкостью. Старуха беспомощно закрылась руками, но я настойчиво отнял их от лица, и схватив ее за затылок слегка наклонил вперед. В это время, крайним зрением я уловил движение справа. Василий, выхватив из посудной вазы молоток для обработки мяса, замахнулся им на моего помощника.

– Макс, – заорал я во все горло, – сзади!

Сержант среагировал молниеносно. Он отскочил в сторону не оборачиваясь, чем возможно, спас себе жизнь. Молоток лишь скользнул по его плечу, и ударившись об пол, отлетел в сторону. В ту же секунду, сержант со всей силы врезал кулаком в лицо противника, и тот глухо хрюкнув, кулем свалился на пол, пуская носом красные пузыри. Макс тихо выругавшись, выхватил наручники, и заломив руки Дягилева за спину, защелкнул «браслеты» на запястьях.

Я вернулся к своей цели. С силой надавив на мокрую тряпку, несколько раз провел ею по лицу Антонины Ивановны.

Когда она выпрямилась, мы с Максом переглянулись. Глаза моего стажёра вылезли из орбит.

– Что это? – Ошеломленно прохрипел он, выпрямляясь, и выпуская из рук поверженного и распластавшегося на полу Василия.

Лицо старухи кардинально преобразилось. На нем не осталось морщин. Сошли и пигментные пятна, и родинки. Тонкие сухие губы превратились в пухлый розовый бантик, а нос из горбатого превратился в аккуратный курносый пятачок. Перед нами стояла, пусть и не сияющая чистотой, но вполне симпатичная молодая женщина.

– Ну и ну! – Только и сумел произнести Макс, непроизвольно потирая ушибленное плечо. – Кто это?

– Антонина Ивановна Дягилева. – Представил я красотку, пышущую ненавистью и гневом. На полу застонал Василий. Я перевел на него взгляд – перекошенное лицо, вытаращенные глаза, дрожащий подбородок, по которому стекали кровавые ручейки. Казалось он вот-вот начнет плакать. Я хмыкнул. Макс причмокнул губами, закрывая рот, и обретая былую уверенность. Он возвышался над Дягилевым, и казался огромной горой, против скрючившегося у него в ногах Василия.

Я кивнул в его сторону, и Макс, приняв, мой знак, как повод к действию, одним махом поднял того с пола и усадил на стул. «Сынок» плюхнулся с каким-то мерзким квакающим звуком. По щекам его текли слезы.

– Надо бы и этого гаврика умыть. – Проговорил я. – Не ровен час, и он изменит свое обличье.

– Как сказочна жаба! – Прохрипел Макс и потянулся за тряпкой.

Я перекинул ему бутылку, и Григорьев вылил на голову Дягилева все до последней капли, а затем быстро заелозил тряпкой по физиономии химика. Грим сошел как змеиная кожа. Перед нами сидел, изменившийся до неузнаваемости человек, один в один похожий на снимок, который прислали нам коллеги из Назаровки.

– Вот так-то лучше! – Радостно потер я руки, воздавая про себя хвалу Женьке: «Этот жук оказался прав! На все сто процентов, прав! Ладно с ним мы потолкуем позже – сейчас надо вызывать оперативников!

Я потянулся к телефону и коротко объяснился с Нестеровым

– Браво, Борис Петрович! – Громыхал полковник. – Премия и стол за мной!

– Не торопите события, Антон Петрович! Это успеется! Еще многое нужно прояснить.

Я отключился и повернулся к арестантам:

– Давайте проясним некоторые детали! – Сказал я, удобно усаживаясь на кресло, некогда занимаемое хозяйкой отеля. – Почему скрывались таким образом?

– Это не я! Не я! Не я! – Вдруг завопил Василий, и грохнувшись на колени, пополз ко мне, роняя на пол капли крови, сочившиеся из разбитого носа и слюни. Я вздрогнул от омерзения. Вытянув ногу вперед, я уперся ею в грудь метавшемуся в истерике мужику – Это все она! Она придумала как украсть деньги! Она меня заставила!

– Заставила детей убить? – Спросил я наугад.

– Так было надо! – С трудом выдавила из себя Дягилева. – Просто убили двух зайцев сразу. Я читала газеты. Там говорилось про несчастный случай. Никто не распознал правду. Этот тупица ставил свои опыты на детях, когда писал свою работу. Зачем нам дополнительное расследование? Он сделал открытие, вывел новое вещество. С паршивой овцы, хоть шерсти клок! – Она с отвращением пнула мужа в плечо, и он с хлюпающим звуком, растянулся у моих ног, сотрясаясь в рыданиях.

– Чтобы замести следы, сбежали, прихватив солидный куш, и изменили внешность! – Дополнил я их историю. – Уехали в глубинку, прикупили бизнес! Кто станет искать преступников за тысячи километров от места происшествия. Да еще в образах матери и сына! Лихо! Директриса обмолвилась о ваших ярких театральных способностях! Теперь я вижу, как она оказалась права!

Несмотря на свое плачевное положение, женщина приободрилась. Голова ее горделиво приподнялась, на щеках вспыхнул румянец.

– Я все спланировала заранее! – Тщеславно произнесла она. – И все бы получилось идеально если бы не этот болван… – она кивнула на мужа – с его опытами… Если бы не дети, никто ничего и не доказал бы! Нет, этому придурку приспичило созвать своих подопытных, да еще запереть их в классе!..

– Ситуация стала выходить из-под контроля… – Слабо отозвался Дягилев. – Я подумал, что…

– Он подумал… – Гневно перебила его жена. – Ты вообще не способен думать! Эту проблему можно было решить другим путем… Ну как вышло, так вышло! Все все-равно прошло гладко!

– Зря ты так, Тоня, – всхлипывая обиженно протянул Василий, – мое открытие еще пригодится…

– Молчи уже придурок! – Прошипела женщина закатывая глаза к небу и разводя руками.

– Ладно, – проговорил я. – меня мало интересует ваши давние делишки. Это наш подарок Назаровке. Макс, оповести их сыщиков, пусть приезжают и заканчивают с «висяком». А мы будем разбираться дальше! – Проговорил я ни к кому конкретно не обращаясь. – Что-то мне подсказывает, что мы в шаге от разгадки этого запутанного дела.

В комнату с шумом ворвалась опергруппа, и началась суета. Подозреваемых увели под руки, и отправили в наш отдел. Эксперты разбрелись по отелю, в поисках вещественных улик.

– Дальше что? – Тихо спросил меня Макс, когда мы вышли с ним покурить.

– Дальше будем ждать отчетов наших экспертов. – Давая ему прикурить, устало проговорил я. – Вот ведь, столько лет не курил, Вера не позволяла… А сейчас не утерпел… Думается мне, улик найдется немало. А там и плясать будем, по фактам.

– Какой ужас, – начал Макс затягиваясь сигаретой и выпуская колечки дыма, – как можно быть такими расчетливыми и жестокими? Это не люди, мне кажется, это пособники дьявола! Человек, из плоти и крови, не может совершить такое…

– А разве пособники дьявола не могут быть облечены в плоть и кровь?.. Давай, оставим философские размышления на потом, а пока покумекаем над нашими делами. Для начала нам придется решить три вопроса. Первый: были ли замешаны Дягилевы в совершении преступлений здесь, в Шатловке, или виновный кто-то другой? Мне с трудом верится в нечистую силу или загадочного йети… Второй: мотив массовых убийств невинных жертв. Чтобы совершать такое из года в год, нужно не только быть подонком, но и иметь огромное терпение, потратить массу времени и сил, а значит мотив может быть очень серьезным. Это, или месть, или деньги!

– Ну какая может быть месть, – прервал мои рассуждения стажер – столько разных людей здесь лишились жизней… Дети, иностранцы, уфологи, ученые… Совершенно несвязанные друг с другом люди, ни по географическим соображениям, ни по возрасту, ни по сфере деятельности…

– Я тоже об этом думал. – Ответил я. – Значит остаются деньги!

– Вы думаете это дело рук наших арестованных? – Задал Макс очередной вопрос.

– Думаю, да! Больше некому. Чужих здесь нет. Йети и подавно никто никогда не видел. Преступник не может годами скрываться здесь от посторонних глаз, а из города не наездишься вот так просто, с оборудованием. И притом, нужно быть хорошо осведомленным о том, кто и когда снимает номера в отеле. Нет – это явно наши… Ну или пособники дьявола, пожирающие души невинных, в чем я сомневаюсь!

– Но как двое людей, не обладающих ни силой, ни особой смелостью, смогли справиться с целыми группами спортсменов и подготовленных мужчин?

– Вот это и есть третий вопрос – как преступления были совершены? Но ответа мы подождем от экспертов и криминалистов, а нам больше здесь делать нечего, поехали домой!

– Михалыч! – Звучно позвал шофера Макс. Тот выглянул из-за угла. Он все еще терпеливо ждал за отелем, как ему было приказано. – Заводи свою колымагу, мы едем домой.

– Сам ты колымага, сопляк! – Рассерженно буркнул мужчина. – Не забывайся, стажер! Ишь, возомнил себя орлом, соколик недоделанный!

Макс виновато опустил голову:

– Прости, Михалыч, трудный день!

– Садись в машину, герой!

Дома меня ждал сюрприз – Женька испек торт. Самый настоящий, в несколько слоев и сладкой воздушной начинкой. Пока я уплетал порцию за порцией, он сидел молча, пялясь на меня в нетерпении. Когда моя рука потянулась за пятым куском, он не выдержал:

– Побойся бога, дядь Борь, столько съесть за один присест!..

– Не жадничай, малец, я голоден как волк! С утра маковой росинки во рту не было!

– Да мне не жалко, но последствия таких излияний не предсказуемы! Еще лопнешь здесь, как мыльный пузырь, а мне убирать…

– И у тебя шкурный интерес?! – Наигранно грозно произнес я, и мы оба рассмеялись.

Женька убрал посуду в раковину и засучил рукава. Я чувствовал его напряженную спину, понимая, что он хочет задать мне ряд вопросов, но сегодня, как бы он ни заслужил похвалу, мне не хотелось ничего рассказывать.

– Племяш, я благодарен тебе за верные подсказки, но давай все вопросы оставим на утро. У меня к тебе тоже есть разговор. А теперь я пойду спать, очень устал сегодня, глаза слипаются…

Парень кивнул не оборачиваясь, и включил воду, а я незаметно юркнул в свою комнату, и мгновенно заснул.

Я открыл глаза, когда солнце коснулось моего лица. Со страхом в душе покосился на будильник, и подскочил на кровати, как ошпаренный. Часы показывали пятнадцать минут десятого. Я выскочил в коридор, намереваясь отчитать Женьку, но подавил порыв, пристыдив себя за необоснованные нападки на парня – он не обязан следить за моим режимом. С недавних пор – это моя обязанность! А он и так ведет себя, как моя нянька… Ааа, сам виноват!.. Или не виноват?.. Черт знает что!

– Значит разговор откладывается?! – Резюмировал парень, передавая мне в прихожей солидный пакет с пирогами.

Я виновато пожал плечами

– Надо было будить раньше! – Все-таки не выдержал я.

– Ладно… – Мотнул он головой и легонько подтолкнув меня к выходу, тут же захлопнул дверь.

Всю дорогу до работы меня мучила совесть. Откровенно говоря, воспитатель из меня не вышел. Я даже свое обещание не выполнил… Надо срочно принимать меры. Вот только закончим это дело, и я обязательно поговорю с племянником…

В кабинете было полно народа. Уже успели прибыть следователи из Красноярска, и теперь что-то бурно обсуждали у приоткрытого окна, смоля сигаретами. Девчонки из архива суетились вокруг стола, разливая по чашкам чай. На столе грудой были навалены коробки с конфетами и печеньем. Максим просматривал ярко рыжие папки, то и дело вынимая какие-то бумаги и с интересом их исследуя.

Нестеров сидел на своем стуле, слегка покачиваясь, и при этом, умудряясь, выстукивать пальцами по столу некий мотивчик. Вокруг него громоздились бумаги, вырезки из газет, фотографии. Я различил и наши с Максом отчеты.

– Привет, герой! – Улыбнулся он мне, и внутри меня разлилась волна тщеславия – не каждый раз удавалось застать на лице начальника благодушное выражение, а уж дождаться похвалы – совсем неслыханное дело! – Угощайся! – Кивнул он на стол. – Пацаны проставляются!.. Девочки, – обратился он к, и без того запыхавшимся, «официанткам». – налейте чайку подполковнику! Он у нас в отличившихся, и заработал двойную порцию! – Девушки театрально поклонились, и удостоив меня кокетливыми взглядами, принялись исполнять приказ.