Морвена замерла на пороге, сжимая в руке резиновый нож.
– Что это за место? – прошипела она, оглядываясь по сторонам.
Я чуть не выпалил: «Вееро дал мне карту Амуртэи», – но вовремя прикусил язык. Нельзя. Ни слова о договоре. Ни намека на «печать», что горит невидимым клеймом на моей душе. Ни единого признака того, что я знаю больше, чем положено страннику, случайно забредшему в эти края.
В голове вихрем пронеслись мысли:
«Если скажу правду – она почувствует ложь. Или, хуже, – догадается, что я связан договором с Вееро. Ей ведь не объяснишь, в чем смысл печати Амуртэи. А если буду увиливать с ответом – насторожится.
Вееро давал мне с собой некоторую инструкцию с правилами по обращению с психопатками и в некоторых конкретных случаях с чокнутой Морвеной. В них был перечень псевдо‑инструкций: «Она чует обман, как зверь – кровь».
Вопрос – «Что это за место?» – звучал так, будто она ждала от меня ответа, который объяснит саму суть того, почему она здесь. Будто я могу знать больше, чем она. Но я всего лишь знаю места, которые нам могут оказаться полезны. Или куда может понести Морвену – например, в тот же Грот зеркал.
Но я не ключ. Я такой же пленник».
И все же… что‑то в ее взгляде заставляло меня хотеть дать ответ. Не полный, не честный до конца, но хоть какой‑то.
Я развел руками, стараясь, чтобы голос звучал легко, почти беспечно:
– Дом Шепчущих Чашек. Здесь вроде как чашки… разговаривают.
Короткая пауза. Ее глаза упрямо не отпускали моего взгляда.
– Я сам тут недавно, – добавил я, и это, по крайней мере, было правдой. – Знаю не больше твоего. Просто… чувствую, что это место такое же волшебное, оно нам подходит.
Ее бровь приподнялась:
– Подходит?
Я пожал плечами, скрывая внутреннюю бурю.
– Может, оно ждало таких, как мы с тобой. А может, оно просто любит драмы. В Амуртэе все так, ничему нельзя верить до конца.
Это было осторожно. Это было… почти честно. Я не сказал, что Вееро вручил мне карту с отмеченной точкой – ее местоположением. Не упомянул, что «печать» на моей душе пульсирует каждый раз, когда она рядом, будто пытаясь напомнить: «Ты уже связан с Морвеной. Ты ведь проклят ею! Исправь это!»
Но она все еще смотрела на меня так, будто ждала большего. Будто мой ответ ставил под сомнение что‑то важное.
– Ладно, – наконец сдалась она, опуская нож. – Пусть будет это нечто с говорящей посудой. Но если хоть одна чашка скажет что‑то лишнее, я разобью их все.
– Принято, – кивнул я, чувствуя, как внутри что‑то сжимается от облегчения и тревоги одновременно.
– Во всяком случае, это лучшее место для примирения! – бодро заявил я. – Чай, разговоры и никакой крови. Ну, почти.
Мы сели за стол. Перед нами тут же материализовались две чашки – изящные, с золотым ободком. Одна из них тут же наклонилась к Морвене:
– Он явно в тебя влюблен!
Морвена резко отодвинулась.
– Замолчи, ты смущаешь гостя! – шикнула на нее вторая чашка.
– А она скрывает, что уже мечтает о свадьбе… – пропела третья, подлетая к нам.
– ЗАТКНИТЕСЬ! – рявкнула Морвена.
Ее рука метнулась вперед – чашка взвизгнула и улетела, оставив за собой облачко фарфоровой пыли.
Я рассмеялся:
– Вот видишь? Даже посуда считает, что ты – чудо. Давай просто насладимся моментом?
Она посмотрела на меня так, будто решала, стоит ли добавить к разбитой чашке еще и мою голову.
– Почему ты не боишься? – ее голос прозвучал неожиданно тихо. – Все боятся.
Ее нож, до этого мирно уложенный на столе, вдруг ожил – его лезвие дрогнуло, начало изгибаться, превращаясь в нежный бутон розы.
Я глубоко вздохнул.
– Ну… я просто подумал: если ты меня убьешь, кто будет пить твой ужасный чай?
Морвена моргнула.
– Мой чай не ужасный.
– Прости, но он пахнет болотом.
– Это лечебный сбор! – она прикусила нижнюю губу, и это было забавно наблюдать.
В этот момент зеркало на стене не выдержало:
– О, это будет эпично! Кто‑нибудь, принесите попкорн!
Я невольно улыбнулся.
– Видишь? Даже зеркало считает, что мы – отличная пара.
– Мы не пара! – отрезала она.
– Конечно, конечно. Просто… – я покосился на розу в ее руке. – Ты вдруг попыталась накормить меня цветочным нектаром?
Роза в ее руке шевельнулась, будто пытаясь обнять ее пальцы. Морвена посмотрела на цветок, потом на меня. В ее глазах мелькнуло что‑то неуловимое – не ярость, не гнев. Растерянность?
– Зачем ты это делаешь? – спросила она тихо. – Почему не убегаешь?
Я пожал плечами:
– Потому что даже если ты превратишь меня в букет, я все равно останусь рядом.
Молчание. Только чашки перешептывались где‑то в углу:
– Он точно влюблен.
– Она тоже. Но никогда в этом не признается.
– Классика!
Морвена вздохнула, отложила розу на стол. Та тут же превратилась обратно в резиновый нож – но уже без прежней остроты, а словно совсем игрушечный.
– Ладно. Чай. Но если хоть одна чашка скажет что‑то еще лишнее – я разобью их все.
– Принято, – кивнул я, наливая «лечебный сбор» в новую чашку. – Никаких лишних слов. Только чай. И, возможно, немного безумия.
Зеркало на стене хихикнуло:
– Безумное чаепитие! Обожаю!