Полтора года назад я плохо представляла себе, что происходит в соседнем государстве под названием Украина. Меня она не интересовала. В своей стране проблем хватало. За 23 года после развала Союза лично мою страну потрясло и поштормило так, что сил на то, чтобы посмотреть, а как там у других, не оставалось. Были, правда, серьезные глухие удары с ее стороны в устоявшее базовое представление о том, что это братская республика, но сигналы эти отодвигались на задворки сознания, и жизнь продолжалась.
Но однажды пришлось вспомнить об этих сигналах. Украина все настойчивее притягивала к себе внимание. И первое же погружение в происходящее вызвало шок. Я столкнулась с какой-то необъяснимой с точки зрения здравого смысла… ненавистью – к нам, русским.
Естественной реакцией на это была обида, ощущение несправедливости и вопрос: «За что?!». Я же прекрасно помню, что Россия на протяжении 13 лет продавала Украине газ по серьезно заниженной цене ($50), шла на уступки во многих вопросах, выдавала льготные кредиты, то есть, по сути, субсидировала ее экономику – так за что же ненависть, за помощь? Я также прекрасно помню, что ни на одних российских серьезных каналах и медиаплощадках никто не отзывался об Украине или украинцах не то чтобы с ненавистью, но даже с обидой или претензиями.
А украинские СМИ, как оказалось, в такой обиде на Россию, у них такие претензии, что отмыться и доказать обратное почти невозможно. Россия у них виновата кругом.
Шок не проходил долго. Невозможно было поверить, что украинцы верят в эту чушь. …Но время шло, и из того, что мне казалось тогда чушью, вылупились такие монстры, что те предвестники теперь выглядят забавными игрушками.
Оказалось, что все это время Украина потихоньку теряла разум. Или он у нее погружался в сон. А сон разума рождает чудовищ.
…Я все это время думаю и ищу ответ, как такое могло случиться. Я пришла к кое-каким выводам. Эти выводы не претендуют на истину в последней инстанции. Это, так сказать, взгляд изнутри. Кому-то этот взгляд покажется неожиданным, странным и даже мистическим. Но мое дело изложить его, представить доказательства, а уж то, насколько он имеет право на существование, пусть каждый решает сам.