Оператор беспилотных летательных аппаратов Слава Дегтярев был похищен в Москве во время участия в Форуме «Армия-2017» и только несколько дней назад, находясь в весьма плачевном физическом состоянии, избитый и измученный голодом и жаждой, освобожден в ходе операции, проводившейся моим взводом против банды эмира Рагима Арсланова. На Северный Кавказ, в распоряжение командования сводного отряда спецназа ГРУ, мой взвод готовился отправиться уже давно. Все знали о предстоящей командировке и усиленно к ней готовились на полигоне бригады. Но внезапно нам приказали прибыть в Москву, на Форум «Армия-2017», чтобы участвовать в демонстрации некоторых видов вооружений. Изначально мы даже не знали, что за вооружение нам предстоит показывать, – с такой срочностью все было организовано. Просто вынуждены были заменить кого-то, кажется, представителей воздушно-десантных войск на демонстрации оружия потенциальным покупателям. Не мне одному приказали отправиться в Москву, а всему взводу, хотя участие в демонстрации принимал только один из трех снайперов взвода и я, его командир. А уже оттуда, после похищения бандитами двух инженеров концерна «Калашников» и некоторой военной аппаратуры, которой эти инженеры умели пользоваться, нас отправили в Дагестан сразу из Москвы. Со специальным, еще абсолютно не проработанным заданием. Задача, правда, была поставлена конкретная – вернуть оборудование и, по возможности, освободить пленников. В число оборудования входил «убийца беспилотников» – высокочастотный излучатель «REX-1», умеющий лишать управления любой дрон, кроме того, глушить любые радиосигналы и вообще все сигналы связи, в том числе и сотовой, что было важно для невозможности активации взрывных устройств с радиоуправляемыми взрывателями, и вкупе с ним нетбук с программой, позволяющей перехватить любой «беспилотник» и взять управление им на себя. То есть нетбук этот совмещал в себе и функции компьютера, и функции пульта управления «беспилотником». Уже когда операция была закончена, я узнал, что Слава Дегтярев не просто оператор беспилотных летательных аппаратов, а по своему основному профилю – инженер-программист, автор той самой программы, что позволяет перехватить управление беспилотным летательным аппаратом и при этом отследить его путь, чтобы потом, в случае захвата, предположим, «беспилотника»-штурмовика, вооруженного ракетами, иметь возможность разбомбить базу, откуда он вылетел.
Кроме того, сугубо утилитарное предназначение высокочастотного излучателя «REX-1» имело большое значение как для наших вооруженных сил, так и для бандитов, которые могли использовать прибор с выгодой для себя, с чем мой взвод столкнулся сразу, как только начал проведение операции против вышеуказанной банды. Это – что касается пользы для бандитов. А что касается пользы для армии и спецслужб, то, имей охрана вокзала подобные системы вкупе с дополнительными, как, например, радиолокаторы, способные работать в диапазоне, в котором определяются все «беспилотники», приближающиеся к местам скопления людей, то об атаке толпы с воздуха бандитам нечего было и думать. И такие системы вместе со всей периферией уже становятся реальной необходимостью. Жизнь страны переходит на цифровой уровень ускоренными темпами, почти бегом. И такими же темпами, только с небольшим опозданием, движутся в том же направлении бандиты-террористы. То есть они стараются использовать все доступные им технические средства для причинения вреда окружающему нас всех, в том числе и их самих, миру. Казалось бы, совсем недавно все беспилотные летательные аппараты были в диковинку и применялись только официальными вооруженными силами отдельных стран – против тех же террористов. Но прошло совсем немного времени, и уже сами бандиты овладели этой техникой: где-то отбили склады, где-то похитили, где-то нашли возможность поставок, что при современной политической обстановке в мире не представляется неразрешимой задачей. Да и просто через интернет давно уже можно такой дрон приобрести, к тому же переработать его в боевой аппарат не слишком сложно. Вот и приходится развитым странам страдать от того, что они еще недавно считали своей прерогативой. Но так уж всегда происходит – как только появляется новое оружие, сразу начинают создаваться средства защиты от него, причем с естественным опозданием, потому что само оружие уже создано, а защиту еще предстоит разработать. Высокочастотный излучатель «REX-1» позволяет уничтожать чужие «беспилотники» только в условиях их прямой видимости. А прямая видимость часто бывает доступной только тогда, когда сам «беспилотник» уже пикирует, начиная или даже производя атаку. А если находишься где-то в горах, дрона в облаках не видно, а он видит тебя посредством своей тепловизионной камеры. И наводит свои ракеты на цель тоже с помощью тепловизионного прицела, которому облачность не помеха. Но тепловизионные прицелы автоматов и винтовок малопригодны для самостоятельного поиска «беспилотника» в облаках, как и «REX’ы», имеющие только колиматорный прицел, даже если учесть достаточно большой радиус поражения высокочастотного излучателя. Для точного определения цели нужен радар, способный дать направление поиска. Короче говоря, сам высокочастотный излучатель пока еще не доведен до ума и не отвечает всем требованиям защиты от «беспилотников». С этим согласны и его изготовители.
Все свои претензии и предложения после попытки практического применения вне условий полигона и демонстрационного стенда я высказал освобожденному моим взводом Славе Дегтяреву. Понятно, что высказал не сразу после освобождения, когда он еще ничего не понимал в происходящем и ждал смерти, обещанной ему бандитами. Ежедневно ждал. Трижды за три дня операции они выводили его якобы на расстрел, и каждый раз эмир «проявлял милость», разрешал прожить еще один день, а взамен милости пытался заставить молодого программиста работать на себя. Второй похищенный инженер был сломлен в первый же день и согласился работать на бандитов. В результате был убит пулей снайпера моего взвода. Это была не жестокость, а только необходимая мера самозащиты…
Едва мы с начальником штаба сводного отряда спустились с высокого крыльца республиканского управления ФСБ, как у него в кармане зазвонил телефон. Он быстро достал его и проговорил в трубку:
– Слушаю… Так точно, товарищ полковник. Так… Да… – Коломойников, видимо, что-то сообщал майору Рыженкову, а тот слушал и морщился. – Да. Я понял. Нам, отряду спецназа, это, впрочем, пока ничего не дает. Да, бойцов для поездки по адресам мы подготовим. По два человека на машину… Да, все, что будет нового, сообщайте.
Рыженков отключился и посмотрел на меня, понимая, что я жду объяснений. Хотя старший по званию не всегда доводит всю информацию до своего подчиненного, тем не менее мы с начальником штаба были оба заинтересованы в одном вопросе, и потому он мне объяснил:
– Полковнику принесли данные экспертизы по бомбам, сброшенным на перрон, на перроне собрали все возможные осколки, из вагонов выковыряли, из больниц привезли, что было извлечено из раненых и убитых. В результате определили, что «беспилотник» принес две обыкновенные мины от минометов калибра восемьдесят два миллиметра, скорее всего от «Подноса». Там, если помнишь, осколки образуются из разорвавшегося чугунного корпуса мины и потому имеют неправильную рваную форму, следовательно, наиболее убийственны. Еще что… Если помнишь показания свидетелей, они все отмечают нарастающий гул, предшествующий взрывам. Даже дикий рев. Так вот, на путях рядом с перроном найдены две конические алюминиевые трубки, которые, видимо, крепились к стабилизаторам мин специально для того, чтобы создать гул, вызывающий дискомфорт у людей, точнее, влияющий на психику. Полковник Коломойников вот еще на что обратил внимание: они получили синхронный текст, который сопровождает видеосюжет на сайте ИГИЛ, вернее, перевод текста. Там удивительно точные данные по жертвам атаки. Причем полный расклад: кто погиб от взрыва, сколько человек скончалось в больнице, скольких задавили бегущие. Откуда у ИГИЛ эти данные? Этим вопросом ФСБ займется. Это тоже важная ниточка, которую упускать нельзя. Где-то сидит их информатор, к тому же занимает он достаточно высокий пост в республике, чтобы владеть точной информацией.
– Я полагаю, что, вероятно, передача видеозаписи с камеры линейного отдела полиции ушла в ИГИЛ по тому же каналу.
– Да. Полковник тоже так считает, – согласился начальник штаба отряда.
– Надеюсь, товарищ майор, поиски информатора на нас не возложат?
– Нет, не переживай, старлей. У нас же нет следственных функций. И вообще мы этому делу даже не обучаемся. Хотя я слышал, что из бывших офицеров спецназа ГРУ получаются хорошие частные сыщики…
– Это, скорее всего, за счет дотошности характера, товарищ майор. И за счет необходимого умения делать анализ любой ситуации. Хотя, в принципе, поиск военного разведчика – это тоже, своего рода, сыскные действия. И институт информаторов из числа мирного населения у нас существует. Не в таком, конечно, количестве, как у ментов, где «стукачи», случается, за корку хлеба друг на друга «стучат», но есть. И часто качество наших «стукачей» гораздо выше, чем в МВД. У меня вот бывали в этой категории индивиды с высшим образованием.
Майор только согласно кивнул, а у меня в руке зазвонила трубка. Я посмотрел на определитель номера, поскольку голосовое сообщение об абоненте входящего звонка у меня на смартфоне было выключено умышленно, чтобы не выдала трубка, когда требуются скрытные действия.
– Вот, кстати, товарищ майор, один из таких как раз и звонит. Человек с высшим образованием. Инструктор по паралетам[1]. Но паралет – это его увлечение, спорт, а так он вообще-то инженер на железнодорожной станции. Интересно, как он обо мне вспомнил. Мы с ним уже три года не общаемся… Алло… Слушаю тебя, Исрафил…
– Виталий Николаевич, извините, я, может быть, не по адресу… Вы сейчас где находитесь? Не у нас в республике, случайно?
– В Махачкале, Исрафил. Совершенно случайно у вас в республике.
– Есть желание встретиться. Я не знаю, что за информацию вам передам, может, она ничего не стоит, но мне кажется, она как-то связана со вчерашними событиями на вокзале.
– Понял, Исрафил. Это меня может заинтересовать. Где тебя найти?
– Подъезжайте сейчас к вокзалу. Сможете?
– Через пять минут будем там…
– Хорошо. Ждите у главного входа. Внутри. Я подойду к вам…
– А ты сейчас, никак, на вокзале работаешь?
– Нет. Я на прежнем месте, а сегодня вообще выхожу в ночную смену на двенадцать часов. Просто я рядом оказался, а там встречаться удобно. Людей много, никто на нас внимания не обратит.
Я убрал трубку в карман. Застегнул «липучки» бронежилета, застегнул «разгрузку» и посмотрел на майора Рыженкова:
– А вы, товарищ майор, говорили о нашем неумении вести сыскные мероприятия…
– Я этого не говорил, старлей. Я говорил только, что у спецназа ГРУ нет сыскных полномочий. Но мы и без них, как я понимаю, можем кое с чем справиться. Докладывай…
Я доложил.
– Поехали… – резко скомандовал майор и быстрым шагом двинулся к своей машине.
Водитель тут же завел двигатель своего «уазика».
– К вокзалу… – деловито скомандовал Рыженков, едва усевшись на переднее пассажирское сиденье.
Мне, как обычно, было отведено место сзади…
Несмотря на достаточно серьезное движение на улицах, добрались мы быстро. Но вокзал в Махачкале и находился неподалеку.
– Один пойдешь? – спросил меня Рыженков, едва мы остановились среди других машин, чуть в стороне от широкого крыльца здания вокзала.
– Естественно, товарищ майор. Люди профиля Исрафила не любят свою деятельность широко рекламировать.
– Тогда попусту не задерживайся…
– Я, товарищ майор, попусту вообще ничего не делаю…
– Страховка нужна? – спросил водитель, показывая глазами на свой автомат.
– Спасибо. Я сам себя подстрахую…
Младший сержант контрактной службы, водитель начальника штаба отряда, был вполне умелым бойцом. Не зря он в дополнение к обязательным, но не слишком качественным занятиям боевой подготовкой в автороте часто по собственному желанию и в личное свободное время приходил заниматься в линейные части спецназа. И даже в моем взводе бывал, хотя здесь, в командировке, занятия проводятся гораздо реже, чем на родных батальонных или бригадных базах. К тому же младший сержант за своей машиной следил пристально, что для водителя очень важно, и, главное, со знанием дела. Одним словом, ответственный парень. А если человек в одном и в другом деле проявляет ответственность, на него всегда можно положиться. В любой ситуации. Но мне при встрече с информатором в самом деле страховка не требовалась.
Покинув автомобиль, я включил на всякий случай диктофон в своей заранее подготовленной трубке, саму трубку устроил в одном из верхних карманов «разгрузки». Память меня никогда не подводила, и я был в состоянии воспроизвести беседу слово в слово, но предпочел произвести запись беседы, чтобы предоставить ее на прослушивание майору Рыженкову. Преодолев двадцать шагов, я вошел в здание железнодорожного вокзала, удивившись, как мало там людей, хотя обычно их здесь всегда было раза в три-четыре больше. Видимо, атака дронов сказалась на осторожности жителей, и лишний раз сюда никто не желает соваться. Исрафил напрасно надеялся, что здесь будет толпа и наша встреча пройдет незамеченной. Надо было где-то на улице встретиться. Но поздно уже об этом думать, потому что сквозь стеклянные двери я увидел, как Исрафил входит в здание вокзала.
Он сначала приветственно поднял руку и шагнул в мою сторону, демонстрируя радость от «случайной» встречи.
Я не знал, чего опасается Исрафил, но легко подыграл ему – подняв радостно брови, приобнял его и коснулся, по восточному обычаю, щекой его щеки. На мой неактерский взгляд, «нечаянная» встреча выглядела вполне правдоподобно.
– Рассказывай, что интересного хотел сообщить…
– Даже не знаю, стоит ли мой рассказ отнятого времени… – начал Исрафил со своей обычной осторожностью. – Но есть у меня какие-то смутные ощущения, что это каким-то образом связано.
– Давай сразу так договоримся, – предложил я. – Ты говоришь, а я сам решаю, стоит это чего-нибудь или не стоит.
– Хорошо, – кивнул он. – После вчерашней бомбежки…
– Бомбардировки, – поправил я. – Бомбежка – это нечто более массовое.
– Пусть так. После вчерашнего по городу много разговоров идет. Я сам во время бомбеж… во время бомбардировки дома был. Выходной у меня. Ничего не видел и не слышал. Но четыре дня назад, как раз после прошлой ночной смены, у меня были учебные полеты. Вы же знаете, я инструктором в аэроклубе подрабатываю…
– Да, я помню.
– На тандеме[2] летал, с учеником. Вдоль берега. Летим с ним, вдруг, слышу, вой какой-то странный под нами – внизу. Но ничего не произошло. Через несколько минут снова вой слышу. Но я уже успел увидеть, что мой ученик что-то вниз сбросил. В воздухе я спрашивать не стал, хотя у нас шлемы радиофицированы. Только когда приземлились, спросил. Он объяснил, что сосед у него какую-то штуку на свою машину конструирует. На крышу хочет поставить, чтобы на скорости подвывало и другие машины предупреждало. Просил испытать, каким будет звук, если сверху сбросить. Он и испытал. Я как-то внимания на это особо не обратил. Ну, подумаешь, выло что-то. Если кто-то на машину такую штуку поставит, пусть себе воет на скорости. А вчера, как рассказывали, что-то так же выло, когда бомбы летели. Вот я и подумал…
– Зовут твоего ученика…
– Азнаур Тавсултанов, молодой совсем парень, но в полетах рисковый. Любит трюки выполнять. Из него паралетчик получится хороший. И вообще парень он неплохой, отзывчивый. Что попросят, с удовольствием делает. Безотказный. А еще он сильный, крепкий, спортсмен, имеет черный пояс по карате-киокусинкай. Черный пояс – это, кажется, приравнивается к мастеру спорта…
– Кажется, – кивнул я. – А где он живет, знаешь?
– Где-то на Второй Мелиораторной улице… Но я у него дома не бывал ни разу. Даже где эта улица – не знаю. Слышал, что где-то в Ленинском районе.
– Ладно. Мы попробуем узнать. Спасибо тебе, Исрафил…