4. ЦАРЕВНА – РЫБА
Рыбачил однажды. Смотрю, сосед по даче подошел. Владимир Максимович, ему восьмой десяток.
– Что за времена настали, а? – спрашивает. – Неужели непонятно людям, что природа гибнет?
Лицо – в глубоких морщинах, глаза слезятся.
– О- хо – хо, гляди, сосед, что деется – сейчас в поле жаворонка не услышать. Аль не так?
– Да, пожалуй, – согласился я. – А куда же они подевались, а?
– А вот куда, – продолжил Максимович, – раньше ведь как было: ежегодно опыляли леса, вредителей и не было. А сейчас из – за клещей боязно в лес ходить, их там видимо – невидимо. А сколько земли зарастает сорняками – мама не горюй!
– Ну, а как рыба – то? Клюет? – он показал мне глазами на поплавок.
– Что – то совсем клева не стало… Лишь мелюзга балуется.
– Скажи, ты про рыбу калугу когда – нибудь слышал?
– Нет, не приходилось.
– Ты бы на Зею или Амур порыбачить выбрался, вот где рыбалка!
Беседовать с Максимовичем для меня – одно удовольствие. Все внимание – ему.
– Мой дед Егор Вавилович жил в деревне Выдринка, недалеко от Могилева. – он продолжил свой рассказ. – Жили в тех краях бедновато. А тут начались столыпинские реформы. Небось, знаешь про них?
– А как же…
– Столыпин обещал выделить богатые земельные наделы переселенцам, освободить от налогов и службы в армии.
Тяжело вздохнув, Максимович уселся на валежину, закурил.
– Однажды заехал в деревню один мужик из Приамурья, рассказал о бескрайней тайге, полной ягод и грибов, о богатых охотничьих угодьях. Хвалился: «Я, мужики, хотите – верьте, хотите – нет, за прошлую зиму девяносто шесть косуль в тайге завалил»…
Максимович пристально посмотрел на меня:
– Представляешь, каково это было полуголодным людям слушать? Но слова – это слова, деревенские решили послать ходока в те края на разведку. Собрали денег, сколько смогли. Егора Вавиловича на общем сходе избрали ходоком. Он сначала не соглашался, но уговорили его. Ему надо было добраться до реки Зеи – притоку Амура. Не каждому, конечно, это по силам, но он добрался. Ему тогда четвертый десяток шел.
Я слушал рассказ Максимовича, изредка вставляя слово – другое:
– И сколько времени у него ушло на дорогу туда и обратно?
– В аккурат, два года. Дорога ведь дальняя. Дед потом рассказывал, что больше шел пешком. Около костра приходилось частенько ночевать…
– Ничего себе! – изумился я.
Максимович на полуслове оборвал рассказ, так как у меня запрыгал поплавок. Затем продолжил:
– Понравилось ему одно место у реки: большая поляна, недалеко озеро, а вокруг – сопки, тайга. Красотища! Всей деревней поехали на новое место жительства со всем своим скарбом, на лошадях добирались. Начали осваивать выделенные участки земли, строили жилье.
– А как деревню назвали?
– Воронжа. Среди переселенцев было много из воронежской губернии. И вот потихоньку жизнь у людей стала налаживаться. «Скоро заживем!» – думали переселенцы, да не так вышло…
Максимович мрачно смотрел себе под ноги. Набежавший ветерок чуть не сорвал с него шляпу.
– Слушай дальше. Дед мне в детстве рассказывал много про крестьянина Банкузова. Насчет имени – позабыл я, память дырявая, ну, да это не суть важно. У него жена померла еще в Выдринке, он приехал с двенадцатью сыновьями. Младшему было всего девять лет. Представь себе: тайга, стволы вековых деревьев парни валят, а отец командует и посмеивается: «Да мы, сыны, такой губернией и горы свернем!»
Так и шли годы. Про голод позабыли: научились сою выращивать. Охотились, рыбу ловили, корзины плели. Свадьбы играли. Чего еще людям надо?
Я закивал головой. Максимович вздохнул:
– Только тут. Первая мировая война подоспела. Власти нарушили обещание, стали и переселенцев призывать. Пришлось подчиниться. Крестьянин Банкузов всех сыновей на фронт проводил.
Максимович закурил новую папиросу и продолжил дрогнувшим голосом:
– И все его сынки сложили головы… Представляешь? Это какое же отцу надо иметь сердце, чтобы все это выдержать?! Он после последней похоронки ходил по деревне сам не свой, плакал:
«Всю мою губернию погубили!»
Меня аж в озноб бросило, а Максимович, опустив голову, сказал:
– Умом тронулся, а вскорести и помер…
Он прислонился спиной к березе и долго неподвижно смотрел на реку.
– Я это к чему рассказываю? Мне, выросшему в таежной глубинке, память не дает покоя, столько было приключений!.. Хочешь я расскажу тебе про калугу?
– Интересно бы…
– Слушай. Рыба эта водится, в основном, только в Амуре. Отец рассказывал мне, что однажды бакенщик Бабаедов около деревни Большая Сазанка на Зее поймал громадную калугу. Было это еще до революции. А тут пароход проходил рядом, остановился. Пассажиры высыпали на палубу, увидев чудо – рыбину. Среди них было много иностранцев. Владелец парохода стал торговаться с бакенщиком, мол, продай для ресторана. Сторговались. Так вот бакенщик на эти деньги купил потом четыре коня, десять коров и построил дом. Не веришь?
– Да ну! Быть такого не может! – усомнился я. – Байки это…
– Сам не поверил бы, если бы не отец… Корова – то в те времена стоила около пяти рублей и даже меньше. А он ту калугу продал по шесть рублей за килограмм веса…
Я от удивления присвистнул:
– Ну уж, ты скажешь…
– А что? Если на то пошло – это не только вкуснейшее мясо, но и много икры… У калуги и скелет не из костей, а хрящевой. Отец рассказывал, что на его глазах из четырехметровой калуги вынули несколько ведер икры.
– Черной, что ли?
– Конечно. Черная икра всегда была украшением самых изысканных столов. Я уже и про поплавок совсем забыл. Максимович бросил в костер сушняк, весело заиграли в огне сухие сучья.
– Ее ведь не зря царицей – рыбой называют. Знаю случаи, когда вес калуги был больше тонны… Не веришь?
– Чудеса, да и только! – перебил я Максимовича. – Сколько живу, а впервые слышу.
Мелькнула мысль: «Надо в интернете почитать про эту рыбу».
Максимович посмотрел на меня насмешливым взглядом и продолжил:
– Отец на Зее любил рыбачить, а также много охотился. В 1940 году он у одного охотника купил ружье немецкой фирмы «Зауэр». Чтобы купить это ружье, продал корову и телку.
Максимович задумался, словно вспоминая то непростое время.
– Любопытно вот что: отца в армию в июле сорок третьего забрали, а вечером такой ливень начался!.. За сорок минут все огороды залило водой. Урожай, конечно, весь погиб. Что делать? У мамы – восемь детей, да дед Егор. Пришлось ей обменять ружье на три мешка муки и тридцать семь мешков картофеля у знакомого китайца… Тут у берега вдруг начался лягушачий концерт. Максимович встрепенулся:
– Кстати, мой дед в тридцать четвертом году еще раз отличился. Он на колхозной пасеке в тот год меда много накачал. И решило правление командировать его на ближайший военный аэродром, медом летчиков угостить. До того понравился военным мед, что они восьмидесятилетнего Егора Вавиловича даже на самолете в воздух подняли. Он пять раз пролетел над поселком, покачивая крыльями. Представляешь, каким героем он был в те дни перед сельчанами!
– Тебе, Максимович, надо было историю в школе преподавать. Интересно слушать, – сказал я вслух, а сам подумал: «Выговориться надо было человеку».
– Это верно. – ответил Максимович. – Когда учился в институте, то даже стих про это сочинили друзья на день рождения, вот послушай:
– Старик! Не ты ль рожден копаться в древней пыли?
На историческом коне,
Ты ускакал бы очень прытко,
Но жаль, не сделал и попытки…
Тут Максимович, подвинув на носу роговые очки, глянул на меня:
– Небось самому захотелось царевну – рыбу поймать, а?
– Какую царевну – рыбу?.. Тут кошке бы наловить…
Максимович неуклюже поднялся, протянул руку.
– Что устал от меня? Да и старуха меня уж потеряла. Пойду я, – и он посеменил по измятой дождями тропинке.
В тот вечер я в интернете нашел много интересного про царевну – рыбу. Я позвонил ему и признался:
– Максимович! Правда твоя про калугу – то!
Начал рассказывать про случай, когда под Хабаровском выловили калугу весом полторы тонны.
– Что ж тут удивительного: все живем одним днем, – вздохнул он и положил трубку.