Глава первая
Лето жаркое клокотало в самом разгаре. Воздух прогрелся до тридцати градусов. Небосвод с утра пораньше окрасился в однотонный, бирюзовый тон. Уже близился полдень. Кругом зеленели широкие луга и перелески. Круг замыкал дикий, чудный, тёмно-еловый лес. Где-то вдали мелькало долгое синее озеро, у которого края не видно. Веял тонкий ветерок. Тополиный пух плавно и красиво плыл по воздуху. Порой казалось, что находишься в глубинах океана, а где-то там на поверхности воды сияет яркое солнце, которое рождает сияющие, играющие, золотистые блики. Волны набегают одна за другой и чуть что-то шепчут. Где-то там белел парусник, который куда-то мчится. На глубине же опасные молодые акулы и много планктона. Вода прозрачная. Кораллы имеют все цвета радуги, а томно-зелёные водоросли танцуют в одном ритме.
Вея лёгкий ветерок. Тополиного пуха становилось то больше, то меньше. Словно среди лета красиво парили или неслись парашютисты в открытом небе, где ощущали все прелести невесомости, дикого свистящего ветра и полной свободы. Явно такие чувства полнились в яром коршуне, который высоко парил над незаметными лилейными облаками. Он широко расправил свои могучие крылья. На концах словно пальцы, которыми он может схватить что угодно. Он большой и развитый. Голова массивная. Глаза из чистого янтаря и серебра. Клюв острый и крутой. Коршун чутко осматривал свои дикие лесные владения. Он тонко и красиво подал свой мощный боевой клич, который пронёсся далеко и звонко. Коршун живо замахал крыльями и полетел свободно. Тополиный пух продолжал свой полёт. Его становилось всё больше и больше и как будто на самом деле среди лета наступила зима. Казалось, не пух то летел, а снежинки порошили красиво и непринуждённо. Сейчас появится метель, которая наметёт горы снежные. Но все горки и скаты в глухих окрестностях зеленели. Июльская жара бушевала красиво и своеобразно, располагая всем в полной силе. Пух белый порошил бес конца и как будто по заказу на значительном и ярком празднике, где ждали большое чудо. По воздуху вместе с тем носились неугомонно и разноцветные бабочки, и стрекозы, и осы, и пчёлы.
Дали дикие завораживали не на шутку. Круг опоясывал тёмный лес. Веял тонкий ветерок. Дорога широкая тянулась далеко, где виднелись тонкие волны накала, исходившие от гладкой поверхности. По краям зеленела трава и кусты. Большой оранжевый рейсовый автобус «ВАВ» живо мчался своим намеченным маршрутом. Высокие колёса слегка свистели. Мотор работал плавно и тихо. На идеальном кузове рисовались чудные блики. На тонированных, широких, просторных стёклах отражалась местная реальность. За рулём восседал невысокий узкоплечий мужичок Микула Рыбкин. Он не в меру упитанный. Руки короткие. Ноги колесом. Голова округлая. Лицо щекастое, как мордочка у хомяка. Глаза небольшие, тёмно-золотистые и навыкате. Нос пятаком. Губы тонкие. Он умело держался за руль и уже накатал тридцать пять лет стажа. Но три раза был уволен по пьяному делу. Он теперь завязал. Его приняли на работу по блату и поэтому он взялся за ум. Но год назад он спал под забором, как бродяга. Микула выглядел дурно. На лице у него завсегда теснились синяки и сечки. Нос в крови. Вся одежда ободрана и грязная. Он получил спасительное приглашение на работу от своего родственника Павла Будкика. Микула, бросив пить, отоспался. Он пришёл на собеседование, где выглядел как огурчик. У него началась вновь трудовая деятельность. Он сейчас чутко смотрел на дорогу и умело вёл большой автобус. Он чутко глянул в зеркало заднего вида. Глаза скрывали тёмные очки. В просторном салоне, где имелись и пустые места, восседало немало пассажиров. В воздухе витал лёгкий говорок и гул, который порой затихал, но ненадолго. Наседал лёгкий жар. В передней части автобуса на левом ряду восседали студентки педагогического вуза. Они отличницы филфака. Место у широкого стекла занимала Виктория Юрьевна Малафеева. Она плотно навалилась на спинку кожаного удобного сидения. Глаза скрывала тёмными, солнцезащитными очками. Дышала ровно. Она смотрела прямо перед собой. На голове широкая красная бейсболка. Её стройное тело украшала белая футболка с коротким рукавом. На той написано «Форевор Париж». Низ украшали короткие, голубые, джинсовые шорты с разрезами. На ногах белые носки и кроссовки того же цвета. На полу стоял большой рюкзак. Вика глубоко вздохнула. Она слегка оправила руками свои распущенные, томно-золотистые волосы, которые слегка липли к футболке. У неё спортивное, красивое тело. Грудь упругая второго размера. Соски ярко-розовые, острые. Шея развитая. Голова овальная. Лицо белое, симпатичное. Лоб широкий. Глаза большие, выразительные, как бурный океан. Нос небольшой изящный. Губы полные, алые. Она не любит косметику. Она волевая, импульсивная, сексуальная. Вика знает, как надо нравится парням. Она вскружила голову уже многим. Но пару раз она сильно обожглась и теперь задирает нос выше. Она строит отношения с Тимом Буровым. Тот боксёр любитель. Он красив сам собою. Она уже позволила себя поцеловать один раз, но не более того. Она самолюбива и уже нашла немало изъянов в своём бойфренде. Вика даже порой подумывает, как с ним безболезненно расстаться. Она часто болтает по телефону со своими друзьями, каких насчитывается немало. Она та ещё кокетка. Она недавно отметила свой двадцать второй день рождения. ИОна теперь считает себя большой и взрослой. Вика, дыша ровно, чуть потянула свои стройные, красивые ножки. Мысли томили разум. «Едем уже несколько часов. Наконец-то каникулы. И можно много отдыхать. И купаться, и загорать, и ничего не делать. Это круто. Я уже устала сдавать эти экзамены. Сколько можно. Сейчас мы приедем ко мне домой. В деревню Крюки. К бабушке. И там классно. Будет много веселья и огня. Пойдём сразу на озеро купаться. Вот это будет веселье. У меня есть мини-бикини. И стринги. И чего только я не купила. И три купальника. Я буду бесподобна, как всегда. Все парни мои. Хиихихииии… Я зажгу весело на пляже. И Вероника будет мне благодарна. Там весело у нас. Мы будем много отдыхать и веселится. Она мне скажет ещё не раз спасибо. Может, я там с кем-нибудь зажгу. Этот Тим Буров мне надоел. Он какой-то слизкий что ли. И такое чувство что от него иногда пахнет невкусно. Как будто консервами. Точно так и пахнет. Надо с ним кончать. Я прямо по телефону скажу ему сегодня, что мы расстаёмся. Даже интересно, как он отреагирует на это. Я очень хорошо разбираюсь в людях. Меня не обманешь. Я импульсивная и сексуальная. И меня нельзя обмануть чувствами. Я сегодня же с ним расстанусь. И обязательно здесь с кем-нибудь познакомлюсь. Сюда приезжают парни из Москвы и других городов Сто пудово мы с кем-нибудь познакомимся. Я найду парня Веронике. Она полная заучка. И прямо отличница. Но мы её исправим. И зажжём красиво на пляже. Хиихихиииии… Сто пудово там будет много парней. Как романтично. Я вижу наш пляж, дикий алый закат. Или зарю. И мы целуемся с крутым мускулистым мачо. А потом занимаемся сексом в палатке. Как романтично. Я размечталась. Мечтать не вредно. Где мы уже едем? Скоро ли Вытегра. Потом в деревню махнём Крюки. Там бабушка Агния Аграеновна Бутылкина. Я уже хочу домой. И подружка со мной. Она будет рада. Я ей всё покажу. Она даже не мечтала о таком. Вот это будет лето. Что он так едет критин. Он что там пьяный. Не дрова везёшь. Так бы и крикнула. Вот же мудень. Я бы ему сказала. Он что там спятил. У него опилки в голове. Или как? Тоже мне буратино или как там папа Карло. И разогнался как псих. Есть же такие водилы. Ему права в психушке что ли нарисовали. Хиихихииии… Надо бы поостыть. Но мне жарко и душно. Не знаю, как подружке. А мне уже дурно здесь в автобусе. Как бы я не блеванула. Но жара ничего. Я ещё потерплю. Всё же душновато здесь. И даже жарко. День ещё такой выдался. Но мы сейчас приедем. И всё будет клёво…», – подумала она. Вика чуть оправила красную бейсболку на своей голове. Глаза прищурила и чутко глянула на широкое тонированное стекло.
Автобус слегка тряхнуло, который всё же не утратил скорости и быстро мчался вперёд. В салоне возник лёгкий гул и говорок. Вика оправила на голове бейсболку. Глаза округлила и чутко глянула на большое стекло. Она тут же посмотрел на свою визави. На соседнем кожаном сидении находилась подружка Вероника Николаевна Павлова. Она весьма рослая и стройная. Плечи узкие. Грудь первого размера. Соски шоколадного цвета, острые. Шея тонкая, но сильная. Голова овальная. Волосы по плечи, густые, тёмно-серебристые. Лицо не лишено красоты, но есть и дурные черты. Глаза узкие, тёмные. Нос весьма широкий. Губы тонкие, алые. Подбородок слегка витой. Её лик слегка напоминает мордочку барсука, который часто кусается. Она завсегда носит тонкие, округлые очки и слывёт умницей-разумницей. Она много читает и прямо ботаник-полиглот. Но в любви ей не везёт. Она всё же мечтает встретить крутого мачо. Вероника даже нарисовала портрет своего идеального парня. Он внешне похож на американского актёра Николаса Кейджа. Тот носит очки и по виду работает в библиотеке. Она не ходит в ночные клубы. Она скромна и таинственна. Сейчас Вероника плотно навалилась на кожаную, тёмную спинку сидения. В руках держала синюю шляпку с большими полями. Дышала ровно. На розовом лице виднелся тонкий влажный блеск. Она чуть помахала шляпкой, как веером и, казалось, чуть освежилась. Вероника сейчас напоминала енота-полоскуна, который сильно утомился за целый день и теперь лежал как коврик на диване. Вероника бегло глянул на подружку и глубоко вздохнула. На ней имелась белая блузка. Низ украшала короткая юбка алого цвета. На ногах белые носки и снежного тона кроссовки. На полу стояла небольшая спортивная, тёмная сумка. Вероника, вновь чудно глянув на свою подружку, оправила руками свои очки. Она страдает небольшой близорукостью, но всё же видит отменно. Но она читает только в очках. Вероника глубоко вздохнула, показав странную гримасу. Вика заметила вздохи глубокие подружки и слегка улыбнулась.
– Что так вздыхаешь? – спросила Вика.
– Тут жарко. Мне уже надоело тут сидеть. И, кажется, мне надо скоро в туалет, – ответила Вероника.
– Тебе надо… Серьёзно в туалет. Блин, остановка ещё не скоро.
– Что серьёзно? Долго ещё?
– Ну, примерно километров сто. Может, меньше. Я точно не могу сказать.
– Ты издеваешься что ли?
– С чего ты взяла?
– С меня довольно. Я устала тут жарится.
– Хиихииии…
– И как ты поступишь? Выйдешь прямо сейчас из автобуса. И поедешь домой. Тебе придётся ждать другой автобус. Или ловить попутку…
– Ловить попутку. Звучит странно…
– Хиихииии… Да подружка ты явно не путешественник.
– Чего ещё? Я не хочу так путешествовать. Можно и с комфортом. Собрать чемодан, сесть на самолёт и куда-нибудь на экзотический остров.
– Ага сесть на самолёт. А ты знаешь, что многие самолёты падают до посадки…, – сказала Вика.
– Блин Вика. Мне жарко, душно. Я тут еле дышу. И ты ещё умело портишь настроение.
– А что я сказала?
– Про падающие самолёты. Это же жутко как минимум.
– Хиихииии…
– Что ты смеёшься? Дура что ли.
– Хиихииии… Вероника ты смешная. У тебя такое лицо, что ты утёнок, который взлетел и теперь падает.
– Это не смешно. Утёнку будет больно.
– Хиихихиии… Я не про утёнка.
– А про что тогда?
– У меня такое чувство… Что мы с тобой реально сидим в самолёте. Сейчас пройдёт стюардесса, катя тележку. И предложит нам сок или чай с лимоном. А может просто водички.
– Ты дура что ли?
– Ты сама дура…
– Мы же не на самолёте летим. Мы в автобусе.
– И что? Я же просто шучу.
– Мне дурно. Лучше не шути.
– Вероника ты слишком напряжена и серьёзна. Ты вообще умеешь расслабляться. Нужно уметь расслабляться.
– А ты такая прям гуру.
– Я не гуру. Но я хотя бы не веду себя как дура.
– Ты меня обзываешь который раз. Хватит уже меня обзывать.
– Ты сама напросилась. Вот и получи, выпалила Вика.
– Пошла ты…
– Хиихихиии… Я представляю, что мы сейчас подрались и все на нас смотрят. Вот это да. Хиихии…
– Я могу легко тебя ударить. Особенно сейчас.
– Хиихихиии…
Вика подняла руки и умело, как боец в актагоне защитила своё милое лицо. Она симпатично улыбнулась и выказала белую голливудскую улыбку. Глаза засияли, спрятанные за тёмными очками. Вероника недоумевала. Она слегка растерялась. Она заглотила слюнку. Вика резвилась и чуть замахала руками.
– Давай, наступай. Если сможешь. Я тебя сильнее. Хиихихии… Я тебя сейчас вырублю. Хиихиии, – веселилась Вика.
– Отвали Вика. Мне не до тебя.
– Хиихихиии… Ты просто трусишь.
– Вика хватит уже. На нас уже смотрят все.
– Хиихихии…
– Хватит тебе, говорю.
– Хиихихиии… А ты мне что мама что ли?
– Вика отвали.
– Хиихихиии…
– Вот же пристала.
– Хиихихииии… Давай, дерись со мной. Устроим шоу.
– Мне не надо шоу. Вика веди себя нормально. Иначе мы с тобой из тебя пойдём пешком до твой деревни. Будь она неладна.. Эта твоя деревня. Хиихихиии…
– Ты что-то против моей деревни имеешь?
– Вика отстань.
– Хиихиии…
– Ты просто взорвала мой мозг. Хватит уже. Успокойся, ладно, – сказала Вероника.
– Ладно, я тебя больше не буду доставать. Ты моя любимая подруга. Я за тебя горой. Я за тебя кого угодно побью. Хиихихиии…
– И кинг-конга. Тоже побьёшь?
– Да как врежу ему по пятой точке.
– Хиихиии…
– Вот видишь Вероника, тебе уже весело. А мы ещё даже не в деревне. Там будет по-настоящему весело. Хиихиии…
– Я надеюсь.
– Да ты ещё хочешь в туалет. Или как?
– Я хочу. Но ещё не сейчас.
– Давай остановим автобус. И ты сходишь за кустик. И все будут смотреть на тебя. А я сниму видео, – весело сказала Вика.
– Блин Вика отвали. У тебя всё нормально с головой.
– Хиихиии… Я уже представила эту картину. Ты такая там за кустиком сидишь. И все смотрят на тебя из автобуса.
–Фффууууу…Ты извращенка.
Вика просто угорала. Она схватилась руками за живот и выказала гримасу веселья. Её улыбка растянулась широко на милом лице. Она оголила свои ровные, белые зубы.
– Хихихиии…, – громко засмеялась Вика.
– Вот же дура.
Вероника, глядя на подружку, покрутила рукой у виска. Она слегка улыбнулась и чуть помотала головой. Она сейчас напоминала суслика, который метался у своего домика и ждал момента, когда можно перебежать поле, над которым кружил опасный ястреб. Вероника чутко глянула по сторонам и заметила, что на неё смотрит бабушка Лида Дурова. Той уже девяносто лет. Но старушка выглядит отменно. Лицо загорелое и всё в тонких морщинках. Глаза тёмные, узкие. Нос слегка витой. Губы сухие, сине-багряные. Бабушка около пятидесяти лет отработала дояркой в местном колхозе. Она повидала немало игривых телушек. Казалось, она что-то шептала себе под нос и всё смотрела на лик Вероники. Девушка смутилась. Она чуть оправила свою юбку и заглотила скупую слюнку. Вероника сделала вид, что ничего не замечает. Она несколько зажалась. Бабушка Лида Дурова всё смотрела на девушек и как будто что-то шептала. Мысли путались. «Вот же молодые дурёхи. Прямо тёлочки надоенные. И я была такой же дурой. И, казалось, так недавно я бегала по полям да лугам. И было весело. А вот мне уже много лет. И так не побежишь. Как я им завидую. Их молодости…», – подумала она. Бабушка всё смотрела на девушек и чуть шевелила своими сухими губами. В воздухе повис гул и говорок. По салону пронеслась свежая волна, которая прямо бодрила. Автобус стремительно мчался по дорожной свободной полосе. Колёса высокие живо крутились. Мотор пел свою чудную, ровную песню. Спидометр водительский показывал сто тридцать километров в час. Автомагнитола тихо рождала или воспроизводила тонкую мелодию группы «Иванушки Интернешнл»: «Тополиный пух, жара, июль. Ночи такие длинные. А ко мне пришла любовь. Этим летом…». На стёклах просторных рисовались яркие блики, где отражалась реальность и колорит местных окрестностей, которые забавляли своими зелёными, далёкими, дикими видами.
Глава вторая
Дали бескрайние завораживали и манили за собой. Кругом ширились далёкие зелёные поля. Трава высокая чуть колыхалась. Веял тонкий ветерок. На пригорке растянулась долгая улица. Дорога петляла замысловато. По краям таились небольшие, деревянные домики. Их окружали невысокие заборы. Телеграфные столбы чуть косились. На высоких берёзках чуть колыхалась густая, ярко-зелёная листва, которая что-то чутко шептала. На пригорке лежал небольшой бурый пёс Филька. Он уныло смотрел по сторонам и, казалось, хотел увидеть своего нерадивого хозяина Егора Баринова. Тот уже три недели был в запое и где-то сейчас спал под забором или на сеновале. У него два пристанища. Дома его не ждали. Жена Глаша выгнала сначала Егора, а потом и его пса. Филька был не в обиде. Он красиво пристроился возле особняка, где ему часто перепадали всякие вкусности.
Повеял тонкий ветерок. Автобус-Икарус, свистя высокими колёсами, тронулся с места и живо поехал по дороге. Мотор запел свою ровную песню. Ярко блеснули фары. Водитель поддал оборотов. Его автобус стремительно умчался вдаль. Автобусная остановка, расположенная у деревни, осталась вновь позади. На каменной площадке разбушевались голуби. Они живо ходили взад вперед и что-то всё время выискивали, как истинные сыщики. Птицы слегка ворчали друг на друга. Они мило всё же ворковали. На голубей засмотрелись девушки Виктория Малафеева и Вероника Павлова. Они бегло переглянулись. Виктория накинула на свои плечи большой рюкзак. Она оправила бейсболку на голове и готовилась выступить до дома. Она глубоко вдохнула чистого воздуха и слегка улыбнулась. Она сейчас походила на утёнка, который командовал парадом. Вероника, оправив свои правильные очки, округлила глаза. На голову накинула шляпку с широкими полями. Она чутко осмотрелась, крепко держась за свою тележку-каталку. На плечах висел небольшой, модный, кожаный рюкзак. Вероника выказала гримасу лёгкого недовольства. Губы чуть покривила, но всё же дышала ровно. Она верила в лучшее. Она отменный оптимист и запаслась увлекательным романом, чтобы сопереживать всей душой и сердцем своему очередному герою. Она подсела на автора триллеров Марио Золотого, от которого прямо души не чаяла. Она жаждала встретиться с автором и взять у него автограф. Она резко отмахнулась от осы, которая летела как пьяная и жужжала гулко. Вероника, прогнув спину, прогнала дикое насекомое. Она бегло осмотрела местные окрестности. Дорога грунтовая петляла далеко. По краям находили небольшие дома. За остановкой находилось широкое поле, а узкая тропка тянулась куда-то замысловато и витиевато, которая где-то резко терялась из видимости за крутым скатом. Мысли томили. «Типа мы приехали что ли? Вика тут живёт. Она меня сюда везла? Или нам нужно ещё куда-то идти. Где мы вообще находимся? Мама дорогая. Типа мы сейчас перейдём дорогу и вот он дом бабушки Вики. Как-то так. Тут как-то жутковато. На мой взгляд в таких местах могут жить маньяки. Какая глупость. Я читаю романы. Люди куда-то пошли все. Наверное, по домам и огородам. А мы стоим ещё пока тут и смотрим на голубей, как дуры. Вика решила так…», – подумала она. Вероника тонко глянула на свою сексуальную подружку и закусила губу. Она выказала лёгкое смущение и не спешила открывать свой ротик. Она выжидала, как умелый психолог, но выдавала себя своими эмоциями. Вика смотрела на дорогу, по которой шагало несколько бабушек. Они миновали площадку и скрылись в небольшом, зелёном сквере, где заголосил громко дикий пёс Дояр. Тот кидался на всех просто так ради забавы. Он большой. Шерсть гладкая, короткая, стильная, пятнистая. Лапы широкие. Голова массивная. Уши торчком. Глаза бурые. Морда как у матёрого волка. У него слюни всё время текут из широкой, клыкастой пасти. Он всегда был голоден и своим рёвом выпрашивал еду. Но ему давно никто ничего не давал. Он злился ещё больше. Его нерадивый хозяин Павел Кукишин год назад пошёл по этапу. Он походит на школьника десятого класса. Лицо весьма приятное. Глаза тёмно-голубые округлые. Он залез по пьяному делу в продуктовый местный магазин, где по глупости напился водки. Он, плохо закусывая, уйти уже не смог. Утром его и повязали опера. Участковый лично сфотографировал налётчика-дилетанта для селфи, а тот даже симпатично улыбнулся и подмигнул.
Повеял тонкий ветерок. Воздух сотряс громкий, лихой лай пса, который никак не унимался. Он прямо сильно одичал. Вероника слегка вздрогнула. Глаза свои мудрые округлила и чутко глянула на подружку.
– Вика мы приехали. Нам куда теперь? Туда, куда и бабушки пошли. Нам туда?, – сказала Вероника.
– Вероника нам туда. За остановку. Так будет быстрее. Пройдём по полю. Где- то около полукилометра. И мы пришли. Выйдем там на улицу. А потом по дороге ещё около километра. И мы в родной деревне. А там дом совсем рядом. Так что пошли, – быстро ответила Вика.
– А не судьба доехать на автобусе?
– На автобусе не доехать. Он в деревню Крюки не ездит. Проснись детка. И давай ножками шевели. Ножками давай.
– Я быстро не смогу. У меня же багаж.
– У меня тоже багаж. Ничего вместе докатим твою тележку. Блин ты что взяла много купальников?
– У меня там не только одежда. Ещё шампунь, книги и много всего.
– Хиихииии…
– Что ты ржёшь? Как лошадь.
– Я тебе не лошадь. Сейчас убегу куда-нибудь. И ищи меня…
– Ой напугала. Я сяду в автобус и поеду домой.
– Хиихиии…Тогда не обзывай меня лошадью. Я из семейства милых пони. Хиихиии…
– Пошли уже. Показывай дорогу. У меня уже ноги гудят. Хочу присесть. Или даже полежать.
– Ну, нам же полем идти. Там и полежишь. Хиихиии…
– Очень весело.
– Хиихииии… Ладно, пошли. А то стоим тут как бедные родственники.
– Это ты стоишь и телишься.
– Чего ещё?
– Хиихиии…
– Ну, подруга. Ты меня крепко задела. Я тебе жёстко отомщу.
– Хиихиии…
Повел тонкий ветерок. Вика Малафеева чутко глянула на подружку. Глаза округлила и сейчас походила на истинную кобру, которая могла легко ужалить. Она натужила свои развитые жилы. Грудь сексуальная округлилась. Соски прямо острые твердели. Вероника, глядя на визави, недоумевала. Она слегка смутилась, но тут же улыбнулась. Она заглотила скупую слюнку. Вика живо пошла по площадке. Она махнула рукой. Его серёжки в виде колец в ушах ярко отдали блеском. Она дышала ровно. Она красиво двигала своими сексуальными ровными бёдрами. Ноги стройные, оголённые чуть отдавали блеском. Вика ловко миновала площадку и живо двинулась по тропе в поле. Вероника пошла следом. Она задышала неровно. Лицо порозовело. Она выказала лёгкую гневность. Глаза прищурила и сейчас напоминала дикую цаплю, ищущую лягушку в болоте, которой удалось чудом уйти из большого клюва.
– Вика подожди меня, – закричала Вероника.
– Догоняй меня.
– Ну, подожди.
– Поднажми немного.
– Хватит дурить.
– Хиихиии…
Тонкий ветерок забавлял и колыхал высокую траву, от которых ощущались цветовые, луговые, тонкие ароматы. Прямо не надышаться. Девушки живо пошли по тропе и ещё поднажали. Они сейчас походили на пингвинов, которые решили сменить льдину, где им приходилось весело кататься. Но всё же льдина пошла ко дну.
Глава третья
Небо бирюзовое, ясное сияло лучисто. Плавно тянулись белые облака, манящие за собой. Светило сияло ярко, как будто лампочку протёрли, которая теперь прямо жглась. Дали дикие, красивые, бескрайние завораживали. Веял тонкий ветерок. Узкая дорога тянулась недалеко, круто поворачивая и теряясь из виду. В конечной точке стояла ржавая телега трактора без колёс, а внутри амбразуры лежали старые поленья. Вдоль дороги косились заборы. Прямо пестрили своим разнообразием и высокие, и небольшие, и яркие, и ветхие и самые разные заборчики. За ними находились дома, огороды и усадьбы. Здесь виднелись и высокие большие терема в виде петхаусов и небольшие избы и дома. Воздух сотряс громкий гул и ор петуха. Яро заголосил неподалёку шальной пёс Тузик. Он прямо завыл мелодично.
Повеял тонкий ветерок. Виктория Малафеева и Вероника Павлова неспешно подошли к крайнему, высокому, деревянному, глухому забору. Они бегло переглянулись. Вика тут же дёрнула за ручку и ворота, чуть заскрипев, поддались. Девушка, глянув на подружку, махнула рукой. Глаза округлила. Вероника последовала за своей подругой. Она покатила за собой чемодан-тележку. Она дышала неровно. На розовом лице виднелся влажный блеск. Глаза округлила. Вероника оправила на автомате очки и шляпку. Девушки прошли на площадку, которую окружали разные деревянные постройки. На лужайке лежал большой ещё молодой пёс Душка. Он лохматый и слюнявый. По природе своей он полный лентяй. Голова массивная. Уши большие и висячие. Глаза добрые, как у малолетнего ребёнка синего цвета. Пасть большая, как у бульдога. Язык розовый висит на губе. Пёс дышал быстро и ровно. Он, глядя на девушек, слегка завилял пушистым хвостом. Он словно улыбнулся, увидев приятелей. Но не решился подняться на лапы. Ему просто лень. Его мучила жара уже не один день. Он наслаждался, лёжа в теньке и, казалось, о чём-то мечтал. Он любит поголосить ночью. Душка ведёт ночной образ жизни, как шальной волк. Его привлекает прохлада и яркая луна. Он достал уже многих сельчан своим громким воем и лаем. Селянин Кузьма Баринов и вовсе хочет его приколотить к забору. Пенсионер семидесятилетний страдает шизофрений и бессонницей. Как поговаривают, что он даже стрелял из своего охотничьего ружья по псу Душке. Но ни разу не попал потому, что руки сильно дрожат от водки. Но он уже имел три попытки. Пёс Душка один раз чудом уцелел. Он прямо родился в рубашке. Дробь пролетела в миллиметре от правого уха и нисколько не задела лихого питомца. Сейчас он показал сытое брюшко и чуть потянул свои широкие когтистые лапы.
– Ууууууууууу, – подал тихий голос пёс.
Повеял тонкий ветерок. Чудно игрались жаркие солнечные лучи. Вика и Вероника бегло переглянулись. Они чуть прошлись по двору. Вика осмотрелась чутко. Глаза, прищурив, сняла очки с лица и убрала в карман шорт. Она широко расставила ноги и дышала ровно. Грудь сексуальная округлилась. Вика, глядя вперёд, слегка задумалась. Мысли томили разум. «Мы дома. Теперь надо найти бабушку. Пёс нас не тронет. Он Душка. Это знают все. Нам надо найти бабушку. Она здесь или куда-то ушла? Она должна быть здесь…», – подумала она. Вика чудно глянула на свою визави. Вероника стояла чуть позади. Она дышала неровно и слегка навалилась на свой чемодан-тележку. Ноги слегка гудели от непривычной усталости. На розовом лице виднелся тонкий, влажный блеск. Она смотрела прямо. Впереди находился двухэтажный, каменный, небольшой с виду дом. Крыша невысокая, треугольная. Окна узкие, но вытянутые. За стёклами виднелись кружевные занавески, которые, казалось, чуть дрожали. Форточка широко открыта, а белый тополиный пух влетал прямо в дом. Крыльцо стояло чуть в наклон. Входная дверь приоткрыта, а рядом находилась стальная бочка полная дождевой воды. Казалось, влага стекала с пологой стальной крыши прямо по узкой трубе. Вероника быстро осмотрела дом и чуть пожала плечами. Она выказала смешную гримасу. Мысли путались. «Кажется, тут мил. А вроде ничего такие апартаменты. Туда ведёт каменная дорожка. Кажется, там есть сад или огород. Тут рядом всё. И сарай, и баня. И что-то ещё. Типа сортира что ли. Но дом такой приятный. Наверное, внутри уютно и мило. Даже два этажа. Вот это да. Мне начинает тут нравится. Побыстрее бы оказаться на диване. Или просто в горизонтальном положении. Вика меня вымотала своей дальней дорогой. Будь она неладна. Я бы сейчас выпила чаю и почитала книжку. У меня есть пара отличный романов моей кумира Марио Золотого. Как я его обожаю. Он просто душка. Мне бы такого мачо. Этот большой пёс дурно смотрит на меня. Он не бешеный случайно. Какая я дура. Он же Душка. Вика говорила. Что он всегда лежит на одном месте. И бегает только по ночам. Я уже хочу попасть в дом. Сколько можно стоять и ходить. Полдня уже бродим. Где эта старушка? Хозяйка медной горы…»