Долгое время научная мысль историков Европы была зажата железным кольцом моноцентризма. С эпохи Г.-В.-Ф. Гегеля казалось очевидным, что развитие цивилизации шло через древнюю Иудею, Элладу, Рим и нашло свое завершение в Западной романо-германской Европе, окруженной «неисторическими» или «отсталыми» народами. Аналогично мыслили китайские историки, с тем лишь исключением, что центром цивилизации они считали Срединную равнину, отгородившуюся от Великой степи «Длинной Стеной». В Южной Азии полуконтинент Индия, прикрытая Гималаями, с запада пустынями Белуджистана, а с востока непроходимыми джунглями, рассматривалась учеными браминами как единственная страна, достойная внимания; поэтому всемирная история и глобальная география были вне круга их интересов. Помимо перечисленных центров самолюбования и самовосхваления, был обширный регион, лежавший на юго-восточных берегах Средиземного моря – Афразия. Его просто невозможно было не заметить. Но коллосальная территория между Западной Европой и Китаем, страна с оригинальным населением, и неповторимой культурой – Евразия – долгое время была не замеченной, вследствие чего считалась несуществующей. Однако китайцы и европейцы убедились, что это мнение было ошибочно.
Сердце Евразии – это Великая степь от Китайской стены до Карпат; окаймленная с севера полосой сибирской тайги, а с юга пустынями Иранского плоскогорья и оазисами Персии. В древности эту степь греки называли Скифией, персы – Тураном, а китайцы степью «северных варваров» – Бэй-ху.
В III в. до н. э. древние кочевники сменились тюркоязычными хуннами, тюркютами, уйгурами, кыпчаками и огузами – этнической истории коих посвящено наше исследование.
В ΧΙΙΙ в. тюркский виток этногенеза сменился монгольским, но монголы быстро смешались с тюркскими этносами и, перетасовав этнографическую карту Великой степи, не нарушили ни ее экологии, ни истории, ни культуры, ни соотношения Евразии с окрестными цивилизациями.
И все-таки в это время возник новый «цвет времени», заслуживающий особого изучения, которое было бы неосуществимо без понимания раннего средневековья. Вот почему автор уделил половину своей жизни изучению сердца Евразии – Циркумкаспийского байссейна в связи с историей сопредельных стран: Внутренней Азии, Тибето-Памирского нагорья и Древней Руси, граничившей с северо-западом Великой степи. Без описания сочетания кочевого мира с мусульманской культурой в Азербайджане и Гургане история становления тюркского суперэтноса была бы однобока и неполноценна.
Степные народы Евразии, Русь и Туран имели свою культуру и традицию доблести и верности, не уступающую рыцарской Европе, мечтательной Индии и образованному Китаю. Разговоры о «дикости» тюркских кочевников и «отсталости» восточных славян хитрая выдумка дипломатов эпохи крестовых походов, уцелевшая до ΧΧ века как обывательская клевета.
«История средневековой Евразии» была начата автором в 1935 г. и опубликована во многих статьях и семи монографиях.