Никто и никогда не видел, как зевает Толстый Диванный Тролль.
Сначала он потягивался, перекатывался по дивану с правого бока на левый, изгибался, как кошка, помахивал коротким толстым хвостиком, постанывая от приятности, и, сплетая в воздухе над собой трёхпалые кисти передних лапок, издавал вопль удовлетворённого в ленивой истоме тела, а потом, когда и должен был последовать сладкий зевок, внезапно громко взвизгивал, и – всё! Откидывался на одну подушку, укладывал под задние лапки другую, и продолжал наблюдения за окружающим диван пространством.
Диванная подушка была в меру засаленная, настолько, что шероховатая гобеленовая наволочка не колола щёку, когда Толстый Диванный Тролль поудобнее укладывал голову. И запах, исходивший от гобелена, был домашний – пыль пополам с букетом комнатных ароматов. Причём не острый запах сухой пыли, от которого свербит нос, и кожа, кажется, мгновенно испарив всю влагу, покрывается белёсыми узорами, и имеет вид припудренной грубой замши, но приятное сердцу тонкое амбре глубинной, вьевшейся в волокна и растёртой буквально по молекулам ткани родной для этого дома застарелой пыли.
Ещё лучше, если из кухни проникал аромат готовящейся вкусной еды, ненавязчиво просачивающийся из-за закрытой двери.
Трол издал завершающий взвизг и с неудовольствием услышал тонкий голосок:
– Всё валяешься!
– Опять ты, Пухлая!
– Не Пухлая, а Пухая! Пухая! Сколько раз тебе повторять, толстый лентяй!
– Какая разница, – сказал Трол ТД (Тролль Толстый Диванный).
– А вот я тебя буду называть Трол ХД, – тебе понравится?
– Это не соответствует действительности, – Трол удобно повернулся и подсунул локоток под голову, между подушкой и собственно диваном, чтобы не нарушить ощущение покоя, исходящее от уютной наволочки.
– А Пухлая соответствует? Меня мама Пухой назвала!
– Пухлая очень даже соответствует: во-первых, ты полненькая, во-вторых, ты летать умеешь, в третьих, когда я на тебя смотрю, я всегда вспоминаю дрожжевое тесто с пузырьками, вываливающееся из кастрюли… А твоя мама слишком увлекалась детскими сказками: что за имя Пухая Винни, – сразу виден плагиат.
– Моя мама самая лучшая мама на свете, и если она сочла нужным дать мне такое имя, то я с гордостью буду его носить! И не смей называть меня иначе!
– Да ладно, ладно, какая в сущности разница… Ты что хотела-то, говори, а то я отдохнуть хочу.
Пухая Винни покосилась на Трола, про себя подумав, что нужно обладать определённым талантом, чтобы отдыхать в течение всей жизни, и при этом ощущать себя полноценным.
– Дело вот в чём, – сказала она, – до меня дошли слухи, что Хозяин покупает телевизор. Не новый, правда, но…
– Не может быть, – сказал Трол. – Это нехорошая новость.
– Почему ты так думаешь? Тебе же веселее будет, – лежи себе и смотри хоть сутки подряд.
– Ты ничего не понимаешь! – сказал диванный, и заёрзал на подушках. – Катастрофа! – с неизвестно откуда взявшимся темпераментом повторял он сам себе.
В комнату вошёл Хозяин. Пухая пискнула и Трол провалился в соседнее измерение.
Ах, да, вы же не знаете – домовые запечные, диванные, Бедные Моли, Летучие Кыши, Кикимурры, Чешие Гавы – все те, кто обитает рядом с людьми, – не по углам в норах мерзких прячутся, когда мы с вами дома, они присутствуют в нашей жизни постоянно, только невидимо, и когда человеческий диванный муж полёживает, читая газету, в параллельном измерении на том же диване уютно сопит, уткнувшись в подушку, толстый диванный домового сообщества. И когда вы готовите обед, то в вашу кастрюлю одновременно с вами суёт длинный нос Кикимурра, или домовеюшка подсыпает пахучие травки для вкуса.
Если определённым образом прищурить глаза, то муж, лежащий на диване, как будто двоится, как мерцающий в горячем воздухе мираж. Диван остаётся на месте, потому что он Вещь неживая, хотя и обладающая сознанием, а вот человек и диванный дублируют друг друга, находясь при этом в разных мирах.
– Нет, это немыслимо, – продолжил Трол свои рассуждения, поглаживая усатый хвост Кикимурры, пристроившейся у него на животе. – Солнышко в окошко светит, свет просачивается сквозь деревянные жалюзи, и утром покрывает один угол комнаты, озаряя картину с нарисованными подсолнухами, а днём светлее середина с хрустальной вазой на столе, а вечером лучи более длинные и комната становится загадочной и волшебной… А тени! Когда ветер гонит облака и шевелит ветки, тени пляшут на потолке и рассказывают мне все новости, которые листьям напел ветер!.. Как я буду надзирать за вредными мухами, или расплетать паутинные узоры? А пылинки – пылинки, танцующие в солнечном луче и поющие чудесные песни – кто их услышит?.. Нет, это немыслимо!
– Пухая, – позвал он.
– Тут я, тут, – сказал домовеюшка, вылетая из кухни, – прибралась немного.
– Пухая, надо что-то делать!
– Да что тут сделаешь, – сочувственно сказала Пухая Винни, присаживаясь на диванный валик.
– Ну, не знаю, – сказал диванный, – но если я уйду, я душу из дома выну.
– А как же я? – прошептала Пухая.
– Ты к дому привязана, – ответил Трол ТД, поглаживая Пухиные крылышки, – я домовая душа, а ты домовый очаг.
– Трольик, милый, но ведь еда невкусной будет, Чеший Гав в разбойники подастся, Кикимурра…
– Кикимурра со мной.
– Бедная Моль по миру пойдёт, трольик, как же мы без тебя!
– Ну Моль-то давно обеднела, уж с тех пор, как нафталин придумали…
– Кто, кто меня поминает, – красивым узором полёта разрисовывая комнату, басом сказала Бедная Моль, – от меня уже скоро ничего не останется. Ни грамма экологически здоровой пищи – всё худею и худею… Истребили меня, как майского жука, – взрыднула Моль.
– Да ладно, – фыркнула Пухая, – не прибедняйся, в шкафу небось шуба висит!
– Ну висит, – признала Моль, – только полиэтиленом обёрнута, и антимолью запечатана, – не по зубам мне…
– А ты тараканов попробуй ловить, – они, говорят, и в атомной войне выживут, – пошутила Винни.
– Вот ты смеёшься, – сказала Моль, – а я уже попробовала, – мерзкие они, снаружи твёрдые, внутри жидкие, как пирожки с плохой начинкой, и невкусные… Вот, видишь, – она открыла рот и продемонстрировала приятелям розовую пасть, – зубы выпадают!
– Фу, – сказала Пухая Винни, – постыдилась бы, здесь же Трол!
– А что, и ничего такого, – сказала Моль, – я сегодня в лавандовом порошке кувыркалась, от меня хорошо пахнет…
– С кем, – спросила Пухая, – с кем кувыркалась-то?
– С удовольствием! – отрезала Моль.
Трол всхрапнул. Кикимурра недовольно подняла хвост и потянулась обнюхать Бедную Моль.
– Лети, лети отсюда, – замахала на Моль Пухая Винни, – трольика разбудим!
– Да что вы, девочки, – потянулся Трол, – я так люблю думать, когда вы ссоритесь. Это бодрит!.. Так, о чём мы? Да, так вот я придумал, что делать: я хочу поговорить с Хозяином.
– Ну как же, трольик, нам же нельзя! – вспорхнула Винни, и в ажитации сделала несколько кругов по комнате.
Хозяин, лежащий на диване, поднял глаза от газеты и удивлённо посмотрел на люстру, которая ни с того ни с сего покачнулась и зазвенела подвесками.
– Другого выхода нет, – сказал Трол. – Я должен ему объяснить, чем закончится воцарение телевизора. Эта Вещь, которая не обладает сознанием, а значит, не знает, что такое хорошо, а что такое плохо. Можно такую Вещь ставить во главу угла?
– А компьютер, трольик, есть же ещё компьютеры!
– Э, нет, – сказал Трольик, в компьютере хозяйская душа воспоминания хранит, мысли, фотографии, с друзьями в Сети общается… Ничего хорошего, в общем, засасывает, как болото, но живое болото, облагороженное человеческой душой. Вот письмо тебе друг напишет – вроде всё хорошо у него, а чувствуешь: что-то не так! Слова – они огромной силой обладают, даже написанные умеют передать настроение, чувства; подтекст иной раз больше расскажет, чем человек хочет сам… А телевизор! Тупая тварь, только и умеет, что мозги засорять. Иногда вдруг начнёт хорошую историю рассказывать, так нет – выхолощено всё, потому что каждые пятнадцать минут прерывается на рекламу, – всё специально, чтоб не дать человечекой душе укрепиться в воззрениях, прочувствовать настроение, понять вкус соли, оценить изюминку, погадать на ромашке, поменять, может быть, минус на плюс в оценках мироощущения…
– А ты откуда знаешь, – спросила домовая, переглянувшись с Бедной Молью.
– Знаю, потому что вроде нашего Хозяина, тоже решил однажды – если никто не умер, значит, и мне можно. И остался на год в доме, где телевизор стали смотреть. Еле-еле вырвался. Чуть не затянуло меня туда. Хозяин на диван, и я с ним вместе телевизор смотрю. Только что происходить стало: чувствую, уже не издали картинку наблюдаю, а как будто участвую в ней! И Хозяина вижу не изнутри, как обычно, а со стороны телевизора, и однажды, когда этот ящик выключили, еле-еле успел лапы выдрать из экрана! Растворился в нём, представляете! И не внутри, и не снаружи, – плёнкой какой-то поверху, и потом ещё долго мучился – всё мне рекламные ролики снились, даже мурлыканье Кикимурры не слышал! Мухи бандитские разборки устраивают, а я думаю – а что будет, если яйцо сначала зубной пастой намазать, а потом сварить, – оно сварится «в мешочек», «всмятку», или останется сырым?